Читать книгу Элитная западня. Часть вторая. Сокровища Гериона - Мирослава Чайка - Страница 5

Владимир потянулся за бархатным синим халатом с атласным воротником, не вставая с кровати, точно так, как много лет подряд делал его дед, а потом и отец. Он сунул ноги в мягкие тапочки и посеменил к окну, где на мраморном подоконнике его ожидала большая чашка какао. Поставила ее туда минуту назад домработница, раздвинув тяжелые шторы. Юноша начал отпивать большими глотками напиток, хотя и не очень его любил, но, следуя семейным традициям, не решался заменить какао чашечкой черного кофе. Он какое-то время внимательно всматривался в весеннюю зелень небольшого сквера, раскинувшегося за окном, без интереса открыл ежедневник в кожаном переплете, пробегая глазами по плану на предстоящий день, а потом направился к стеклянной витрине со своей коллекцией. Это был словно утренний ритуал, которому Володя следовал с четырнадцати лет. Все началось, когда он получил паспорт гражданина Российской Федерации и дедушка Иван подарил ему в честь этого знаменательного дня первую фарфоровую фигурку из серии «Гоголевские персонажи» – это был Чичиков автора Воробьева. Сейчас, когда Володе шел уже двадцать второй год, вся коллекция этих персонажей была им собрана. Юноша любовался выстроенными в ряд фигурками, подсвеченными скрытыми светодиодами. Он любил рассматривать Плюшкина и Собакевича, и, конечно же, его радовала редкая фигурка Хлестакова, сидящего в кресле, ее удалось раздобыть с большим трудом, но сегодня он задумчиво смотрел именно на Коробочку. Юноша открыл стеклянную дверцу, взял в руки небольшую фигурку, расписанную цветными красками и покрытую глазурью. Эта дама из «Мертвых душ» Гоголя, сидящая в кресле, напоминала ему бабушку Аврору, которая уехала сегодня

из дома раньше, чем он встал с постели. Сейчас Володя думал о бабушке как о собирательнице и любительнице предметов искусства. В их семье было много коллекционеров, но Аврора Александровна перещеголяла всех. Ее коллекция камей была уникальна и очень ценна, но особенную ценность для Владимира составляла одна единственная камея, он пытался раздобыть ее уже почти год. И вот сегодня был именно тот день, когда его попытки должны были, наконец, увенчаться успехом. Сейчас закончит уборку домработница и покинет пределы их квартиры, а так как Аврора ушла из дома раньше, то дверь ее комнаты останется не запертой на ключ.

Володя волновался, прохаживался по комнате, мягко ступая на поскрипывающий паркет, он прислушивался к звукам в коридоре, и, когда входная дверь хлопнула, все тело юноши словно обдало жаром. Этот стук старинной двери был будто сигнал к действию: Владимир запахнул поглубже полы халата, потуже затянул пояс и достал из ящика письменного стола большой бумажный конверт, в котором лежали фотография с изображением его деда с двумя друзьями и потемневшая от времени записка. Юноша развернул листок и в очередной раз прочитал вслух: «Время разрушает красоту, любовь и богатство, но не властно над истинной дружбой». В его памяти возник мрачный осенний вечер, когда его дедушка покинул этот мир, оставив после себя лишь подписанный для Володи конверт, в котором лежали фотография и эта записка. Что значат эти слова и зачем дедушка, зачеркнув слово «красота», написал над ним «камея», Володя уже знал. Не знал он пока только, где раздобыть предметы, означавшие слова «время» и «любовь». То, что сначала казалось ему забавной игрой, постепенно превратилось в навязчивую идею, поглотившую все его существо и занимавшую все его мысли. Юноша изучил документы, оставшиеся в кабинете деда, много раз пересматривал семейные архивы, но нигде не находил ответа, он был убежден, что ключ к разгадке кроется в одной из камей Авроры Александровны. Володя надеялся, что сейчас сможет спокойно рассмотреть каждую, чтобы найти ту, в которой будут какие-то символы, буквы или цифры. Он глубоко вздохнул и, зачесав пальцами рук волосы назад, стремительно направился в комнату бабушки.

– Стареет бабуля, так опростоволоситься – уехать и не запереть свою комнату, – шептал юноша, переступая порог спальни Авроры.

Владимир стремительно прошел через просторную, погруженную в полумрак спальню пожилой леди, которая сплошь была заставлена антикварной мебелью, и направился прямиком к серванту, стоящему в углу за столом. Этот сервант в стиле модерн был гордостью Авроры, и, хотя он уже давно потерял товарный вид, был тусклым и с потемневшими витражными стеклами, старушка хорошо знала его истинную цену и даже попросила отставить от него подальше кадку с раскидистым фикусом, боясь излишней сырости. Но Владимир не собирался наслаждаться плавными изгибами деревянных элементов этого предмета старины, он резко дернул дверцу добротного серванта и начал выставлять на стол шкатулки – именно в них Аврора хранила свои камеи. Руки у него дрожали, на лбу выступили капельки пота, и на губах играла, казалось бы, улыбка радости, но на самом деле это была холодная алчная ухмылка азарта.

Юноша выстроил все три шкатулки в ряд на столе, пододвинул стул и, опустившись в него, с облегчением вздохнул:

– Наконец я стану еще на один шаг ближе к разгадке, – произнес Владимир и открыл крышку первой, самой большой, шкатулки, выполненной в технике палехской миниатюры. На какое-то мгновение для Владимира мир потерял краски, ему даже показалось, что его зрение дало сбой. Его существо отказывалось верить увиденному. Глянцевая шкатулка, на крышке которой была изображена сцена из сказки «Конек-горбунок», была совершенна пуста. В ней не было ни одной камеи.

Володя, словно не веря своим глазам, пошарил рукой в пустой шкатулке, потом несколько секунд в растерянности смотрел по сторонам и нервно начал открывать остальные, но, к его ужасу, и они оказались совершенно пустыми. Юноша вскочил и начал судорожно кидаться то к одному, то к другому шкафу, потом поочередно выдвигать ящики комода, надеясь найти, куда перепрятала свои драгоценные геммы его хитрая бабка. Он не мог себе даже и представить, что вся коллекция Авроры Александровны еще на прошлой неделе покинула пределы их квартиры, и сейчас на втором этаже галереи Натали выстраиваются вдоль стен стеклянные витрины с бархатными черными подушечками, и уже сегодня ночью своими нежными руками Ева будет выкладывать на них одну камею за другой.

В тот день, когда Владимир, полный разочарования, метался по комнате свой бабушки, участники закрытой организации «Герион» съезжались в усадьбу М. на юге Ленинградской области, где планировалось с большим размахом отпраздновать юбилей организации. Этой роскошной усадьбе, построенной в первой половине XIX века, повезло гораздо больше, чем ее собратьям: усадьбу реставрировали опытные мастера, а потом на ее территории построили фешенебельную гостиницу, отлично вписывающуюся в архитектурный ансамбль высокого классицизма. Стройные колонны и лепные статуи белого цвета изысканно смотрелись на фоне желтых стен фасада с лепным декором. Всю территорию комплекса вымостили дорожками из добротной плитки, и эта усадьба стала излюбленным местом проведения загородных мероприятий состоятельных людей. Сейчас на ухоженной лужайке напротив старинного особняка разбили воздушные белоснежные шатры, под которыми стояли небольшие столики, изысканно сервированные, а в центре каждого возвышался букет из синих гортензий и белых калл. На деревянной низкой сцене под открытым небом играл струнный оркестр и на высоком флагштоке развевался огромный белый флаг с тремя щитами – эмблемой организации. Дресс-код гласил облачиться в цвета эмблемы Гериона, и все без исключения следовали строгим многолетним правилам. Но одно из правил сегодня все-таки было нарушено: на празднике впервые присутствовало молодежное крыло организации, и на это была веская причина! Юные гости с широко раскрытыми глазами испуганно жались в сторонке, не в силах даже помыслить, что может на этом собрании происходить и почему их всех пригласили.

Алекс, переживавший, что, не выполнив задание, не получит приглашения на праздник, за несколько дней до собрания все-таки получил ярко-синий глянцевый конверт со вложенным в него белоснежным листком, развернув который он увидел единственную надпись – девиз Гериона: «Да пребудет с вами разум!». Юноша тут же судорожно начал носиться по комнатам, поняв, что остальной текст засекречен и увидеть его будет не так просто. Он подносил листок к свету и разглядывал в темноте, надеясь, что буквы зафосфорятся, в отчаянии брызгал водой и тер монеткой. И когда уже потерял всякую надежду, случайно бросил взгляд на конверт и вдруг понял, что вместо имени отправителя были написаны дата и время собрания, а адрес, очевидно, и был местом, куда ему нужно прибыть. Когда же они с Матюшей, как два франта, протискивались между группками молодежи в надежде разыскать девушек и Матвей сказал, что ему не составило никакого труда разгадать загадку в пригласительном, Алекс фыркнул, вскидывая чуб, и заявил, что понял, в чем суть, даже не открывая конверта. Следуя дресс-коду, Алекс был облачен в ярко-синий костюм, идеально сидящий на его стройной фигуре, а Матвей для этого праздника предпочел белый смокинг с синим кушаком и атласной синей бабочкой.

– Интересно, Ева наденет синее или белое? – задумчиво произнес Матвей, следуя по пятам Алекса.

– Ну у тебя и мысли, Матюша. Ты хоть для разнообразия можешь думать о ком-нибудь еще? – ответил Алекс, недовольно искривив губы. – Мы идем, возможно, на самое важное мероприятие в нашей жизни, а все, что тебя заботит, это Ева.

Матвей замялся, опуская глаза вниз, его действительно мало волновало помпезное и таинственное собрание Гериона, больше всего его беспокоило, чтобы их не заставили делать что-то противозаконное или опасное и чтобы Ева не ввязалась в какую-то губительную игру из-за жажды разгадать тайну связи его каретных часов и организации. Он вообще вступил в Герион исключительно из-за желания найти друзей в новом городе. Сейчас же, кроме их благополучия и радости, его мало что интересовало, поэтому, в отличие от Алекса, который высматривал в толпе респектабельных господ, знаменитых дипломатов и руководителей разных предприятий, Матюша выглядывал Еву, Лану и Ингу. Через пару минут он заметил девушек, которые стояли у высокого фонтана, рассматривая бликующие в солнечном свете гладкие камешки на дне бассейна, куда с грохотом обрушивался водный каскад. На Еве было белое платье в пол со шлейфом, с острым глубоким декольте, доходящим до самого пояса. Ярким акцентом этого наряда был один рукав, сильно расширяющийся книзу и весь покрытый синими языками пламени из тончайшего шелка. У Инги платье было словно расписано акварелью, с узором, напоминающим гжельский фарфор, а Лана не могла себе позволить нарядное платье такого уровня, поэтому взяла напрокат синий смокинг, и он в сочетании с ее густым коротким каре рождал образ, напоминающий героиню какой-нибудь французской романтической комедии.

– Привет, красотки! Ну что, вас еще не принесли в жертву? Или зачем тут они нас собрали? – поочередно целуя девушек в щеки, произнес Матвей. Он еще раз подозрительно оглянулся на напыщенную публику и покачал головой.

– Что за глупости, это же тебе не масоны, так что, надеюсь, мы обойдемся без оккультных практик, – смеясь парировала Ева, хотя сама едва могла унять непонятную дрожь внутри.

– Наша организация скорее напоминает ассасинов, так что нас с большей вероятностью отправят на Ближний Восток, чтобы тайно свергнуть какого-то лидера, – заметил Алекс.

– Надеюсь, что ничего подобного не будет, я была настроена просто выпить пару коктейлей в красивом платье и посмотреть фейерверк, – заявила Инга, – а вы вечно со своими теориями заговора. Мы можем спокойно провести хотя бы один вечер?

– Если ты будешь пить столько коктейлей, то тебе скоро понадобятся другие встречи – в клубе анонимных алкоголиков, – в свойственной ему язвительной манере высказался Алекс, всматриваясь в глубину аллеи, где Петр Тарэк разговаривал с несколькими пожилыми мужчинами.

– Я просто снимаю стресс, – фыркнула обиженно Инга.

– А я, пожалуй, пойду поздороваюсь с Петром, – объявил Алекс, манерно поправляя волосы. – Вы со мной? – небрежно оглядываясь на ребят, поинтересовался юноша, но не нашел поддержки.

После того как Тарэк представил его нескольким важным джентльменам, Алекс, довольный собой, возвращался к друзьям. Он смотрел на них издалека, наблюдая, как они смеялись, кажется обсуждая предстоящую вечеринку, но взгляд его снова и снова возвращался к Еве. Ее загорелое упругое тело, которое виднелось во все разрезы и вырезы тонкого белоснежного шелка, полностью оголенная спина, глубокое декольте – по всему было понятно, что нижнего белья под этим платьем нет. От этого в голове Алекса возникли волнующие фантазии, и он во что бы то ни стало хотел заключить Еву в свои объятия немедленно. Юноша достал телефон и начал набирать смс:

«Красавица моя, если я тебя сейчас не поцелую, то умру от горя. Через пять минут жду тебя у розовой беседки».

Алекс видел, как она достала телефон, как прочла сообщение, как дрогнули краешки ее губ в мимолетной улыбке, он наблюдал, как она подняла глаза, ища его в толпе. Когда их взгляды встретились, Ева еле заметно отрицательно покачала головой. Алекс вспыхнул, отказы он не любил. Ева всегда принимала его игру, прячась от товарищей, они уединялись на несколько минут, целовались украдкой, веселясь своей жаркой влюбленности, а потом снова вливались в ряды друзей как ни в чем не бывало. Алекс немедленно хотел получить желаемое, он сверкнул на нее своими темными глазами и написал:

«Если ты не примешь мое предложение, я поцелую тебя сейчас на глазах у всех».

Ева была в замешательстве, она не ожидала такого выпада от Алекса и, не привыкшая, чтобы ей указывали, засмеялась, беря Матвея под руку, и громко произнесла:

– О, Матюш, у меня платье со шлейфом, я выбираю тебя сегодня своим кавалером.

А потом обратилась к остальным:

– Пойдемте в зал, скоро начнется торжественная часть, займем места получше.

Матвей был на десятом небе от счастья, он подхватил край Евиного платья и, гордо подняв голову, повел ее по центральной аллее к парадному входу в здание. Поднявшись по мраморной лестнице, они прошли в просторный беломраморный зал, погруженный в таинственный полумрак. Между сдвоенных белоснежных колонн светильники в виде свечей освещали огромные эмблемы Гериона, составленные из трех щитов, огоньки в этих светильниках подрагивали, будто от дуновения ветерка, создавая тревожную атмосферу. На сцене была установлена трибуна, а в центре стояло огромное величественное синее кресло с высокой спинкой, напоминающее трон.

– Что сейчас будет? – спросила шепотом Лана, сильно сжимая Евину ладонь.

– Не знаю, но мне как-то не по себе, – отозвалась Ева. Как и все неизведанное, торжественное собрание Гериона рождало массу предположений, домыслов и пугающих догадок.

Вскоре все расселись по местам, и Ева немного успокоилась. На сцене появились четыре молодых человека, они чистыми, высокими, почти ангельскими голосами исполнили песню о дружбе и верности долгу на французском, русском и английском языках. Эту песню Ева слышала впервые, но мелодия отчего-то показалась ей знакомой и очень близкой ее сердцу. Каждое слово отзывалось в душе, вызывая невероятное волнение и трепет. Комок подступил к горлу, поэтому, когда забили барабаны и на сцене появился Тарэк-старший, Ева была в растрепанных чувствах. Речь его она слышала уже смутно, он рассказывал о каких-то достижениях, какого прогресса удалось достигнуть в двусторонних отношениях с Бразилией. Затем он пригласил на сцену несколько господ, надел на них сине-белые ленты, объявив почетными членами организации. Далее он поздравил всех с юбилеем, и ни у кого из молодежного крыла не осталось сомнения, что именно Тарэк-старший и был главой этого тайного общества, как вдруг в зале все затихли, будто ожидая чего-то. Тарэк вышел из-за трибуны и объявил, что наступает самое торжественное время и сейчас на сцене появится Герион!

Все в зале встали, Тарэк достал из кармана карточку для голосований и начал стучать ею по значку Гериона, приколотому слева, в области сердца. И все присутствующие последовали его примеру, они взяли в руки свои карточки, повернули их белой стороной к залу и начали отстукивать по значкам на груди такт, напоминающий удары сердца. Действо это было столь впечатляющим, казалось, что все люди в зале превратились в одно существо, стук сердца которого эхом разносился вокруг, предвосхищая появление лидера, вождя. Ритм нарастал, усиливая волнение, и Ева едва уже справлялась с эмоциями, она чувствовала, как гул в зале превращается в шум в ушах, как ей все больше недостает кислорода, она начала глубоко и часто дышать. В это время на сцену, поддерживаемая с двух сторон крепкими парнями, поднялась пожилая дама в бархатном платье. Через несколько мгновений дама заняла место в огромном кресле, стоящем в центре сцены, и Ева с ужасом узнала в ней Аврору Александровну. Ева не могла поверить, что Герион и есть ее вездесущая соседка Аврора, она в панике начала оглядываться по сторонам и всматриваться в лица.

Девушка заметила среди гостей сначала Виталия Михайловича – профессора философии, затем «ассирийца» – соседа Авроры по даче и в конце концов увидела Михаила Леонидовича Замковского из благотворительного фонда Натали. Внезапно вся ее жизнь показалась Еве чьей-то спланированной игрой, она почувствовала себя зверьком в западне, марионеткой в чужих руках. Вдруг все поплыло перед глазами и почва начала уходить из-под ног, девушка услышала, словно издалека, как кто-то позвал ее по имени, потом чья-то рука подхватила ее и все пропало.

Ева медленно открыла глаза, веки были тяжелыми, руки онемели. Девушка приподнялась, чтобы понять, где находится, села и увидела, что она в чьем-то кабинете. Диванчик, на который ее уложили, был небольшим и довольно твердым, обитым мебельным флоком, рядом находился массивный письменный стол из полированного дерева, на нем стояла золотая скульптура Орфа – двуглавого древнегреческого пса, верного слуги великана Гериона. Большое кожаное зеленое кресло и внушительных размеров библиотека дополняли гнетущее впечатление. В противоположной части комнаты возвышались огромные двери, ведущие в сад, они были распахнуты, и за ними слышались голоса. Ева встала, слегка покачиваясь, придерживаясь за подлокотник диванчика. И еще не до конца осознавая, что произошло, девушка пошла на шум, сделав пару шагов, она узнала немного резкий голос Петра, который говорил кому-то:

– Сокровища сами идут к нам в руки, девчонка по ошибке отдала кольцо Аврориного мужа нам! Остались только камея и часы.

Ответа Ева не услышала, через паузу снова прозвучал голос Пети:

– Мы уже очень близки к успеху, осталось совсем немного.

От слов Тарэка-младшего Ева молниеносно пришла в себя, осознавая, что она отдала кольцо Тарэку, думая, что он Герион, а оно предназначалось для Авроры. Ева замерла, боясь себя выдать, но Петр, видимо, услышал стук ее каблуков и заглянул в комнату, держа телефон в руках.

– Я перезвоню, – буркнул он. И расплываясь в наигранной улыбке, обратился к Еве: – Наконец-то ты пришла в себя, ну и переполох же ты устроила! Хорошо, что в зале был врач, сказал, что это обычный обморок и скоро ты очнешься. Видимо, там было душно, – тараторил Петр, подавая Еве руку и помогая выйти в сад, где на лужайке были установлены высокие столики для фуршета. – Может, воды? – не унимался Тарэк, с показным беспокойством вглядываясь в лицо Евы.

– Нет, спасибо мне уже лучше, а где все? – оглядывая пустую лужайку, удивилась девушка, желая скорее вернуться к друзьям.

– Они отправились на аллею памяти, сажать деревья, а я остался с тобой, хочешь к ним присоединиться?

– Конечно.

Петр повел Еву по извилистому лабиринту из пушистых стриженых туй, и вскоре они очутились на широкой аллее. В ее начале возвышались огромные могучие деревья с широкими кронами и толстыми стволами, но по мере того, как они продвигались, деревья становились все моложе и тоньше, как, наконец, вовсе пропали, а вместо них Ева увидела гостей праздника. Они выстроились вдоль ровных рядов лежавших на земле саженцев, рядом, как под линейку, были выкопаны лунки и, воткнутые в землю, стояли новые лопаты, украшенные синими атласными лентами.

В центре аллеи Ева заметила Аврору Александровну. «Все-таки не показалось», – подумала девушка, она пристально посмотрела на старушку в надежде поймать ее взгляд. Ева все еще надеялась увидеть во взгляде Авроры неподдельное удивление, которое ознаменовало бы, что все это не продуманная неведомая Еве игра и не чудовищная ловушка с непонятным исходом, а всего лишь совпадение, пугающее, но совпадение. Однако Аврора Александровна не смотрела на Еву и совсем не собиралась развеять ее опасения, пожилая дама была полностью увлечена утонченным молодым человеком в элегантном синем костюме, он поддерживал старушку под локоть и заискивающе смотрел прямо в глаза. Алекс, как и свойственно было ему, не терял времени даром, поняв по разговору пожилых джентльменов и Тарэка, что молодежное крыло пригласили на праздник из-за того, что Герион подыскивает себе преемника, и узнав, наконец, кто все-таки Герионом является, юноша не собирался оставаться в тени. То, что руководила организацией женщина, да еще преклонных лет и ко всему соседка Евы, Алекс счел подарком судьбы. Он был убежден, что очаровать ее ему не составит труда, ведь о силе его обаяния в университете уже слагали легенды.