Читать книгу Темные ночи. Роман - Миша Димишин - Страница 7

Рабочий день на Пищекомбинате закончился, пришла уборщица. Кира с уважением относилась к уборщикам, в студенчестве ей самой приходилось этим заниматься. От кухонных рабочих она требовала в конце смены наводить порядок на своих местах. Уборщице оставались лишь полы. Два часа и готово. Но та все равно ворчала:

– Таки площадя, а Галине Федоровне никто и копейки не добавит, – остановилась она у дверей «Разделки».

Уборка этого помещения в её обязанности не входила, дверь туда была заперта. Галина Федоровна огляделась по сторонам, вынула из кармана халата припасенный ключик, открыла комнату «Разделки» и прошмыгнула внутрь.

Прикрыв за собой дверь, она взяла нож и направилась к холодильнику. Делала она это не впервые. Действовала быстро и уверенно. В первом холодильнике стояла огромная емкость с мясным фаршем. Его приготовили на завтра. Уборщица ткнула в подмороженный фарш ножом, он ей не понравился, и она не стала его брать, ей хотелось чистого мяса без жира и жил.

Уборщица открыла второй холодильник, где висели еще неразделанные свиные туши. Она потянула одну из них, примеряясь где ей лучше рубануть мяса и увидела на полу мужские ступни в цивильных туфлях. Она раздвинула туши и в ужасе отпрянула. В морозильнике лежал закоченелый труп.

Галина Федоровна захлопнула дверцы холодильника, положила на место нож, вышла из «Разделки». Дрожащими руками она вставила ключ в замочную скважину, замкнула дверь и быстро пошла прочь.

Переодевшись в подсобке, она чуть успокоилась, взяла себя в руки и пошла на проходную. Вахтер мирно дремал в своем кресле, склонив голову на бок. Уборщица толкнула вертушку, он встрепенулся, поднял на нее глаза.

– Ты что-то раненько сегодня управилась, – потянулся спросонья вахтер.

– До дому спешу, – нетерпеливо дернула уборщица вертушку, вахтер нажал педальку, она вышла за проходную и быстро пошла по улице.

Пройдя с полквартала, Галина Федоровна замедлила шаг, потом остановилась, вернулась к телефонной будке, зашла в нее и сняла трубку. Звонок можно было сделать без монетки, она набрала короткий номер.

– Дежурный Первого отделения, лейтенант Потапов, – тут же ответил ей стальной, как у робота, голос.

Галина Федоровна встрепенулась.

– Я звоню вам з комбинату питания, там в морилке лежить труп, – коверкая слова выпалила она в трубку.

– Представьтесь, пожалуйста. Назовите вашу фамилию, – властно потребовал голос с той стороны, чем окончательно напугал уборщицу.

Отвечать милиционеру она не стала. Аккуратно, будто держала в руках гранату, уборщица повесила трубку и вышла из телефонной будки.

Вадим в это время как раз вернулся в «Разделку». В кабине Газика он замерз, хотел немного согреться. Время ожидания Ашота истекло, он посмотрел на часы, потом на двери холодильника. Сидеть в комнате, где лежит труп, не хотелось, Вадим задумался.

– Сам вывозить жмурика не стану, – рассудил он, – В будку перетащить могу. Ашот приедет и уже сразу поедем.

Он открыл морозилку, вытянул труп, положил на пол. Задеревенелое тело не вызывало у него прежней брезгливости. Вадим подхватил жмурика под мышки, протащил по полу, потом по ступенькам грузового входа к своему Газику.

Уложился он в пару минут, и труп гебиста переместился из холодильника «Разделки» в продуктовую будку. Вадим отдышался, повесил на ее двери навесной замок. Он всегда их запирал, поступил так и в этот раз.

Начал моросить дождь. Вадим поднял воротник и хотел вернуться в теплую комнату. Он сделал шаг к дверям Пищекомбината, но тут же прижался к будке Газика.

Мимо грузового двора с включенными мигалками проехал милицейский бобик, завернул к проходной и там остановился.

В тишине ночи Вадим расслышал, как хлопнули двери бобика. Милиционеры пошли на проходную. Возвращаться в такой ситуации на Комбинат было опасно, Вадим перебежал под навес и спрятался там среди ящиков деревянной тары.

Кира к этому времени вернулась домой, приняла душ, зашла в спальню. Леонид Семенович развалился на кровати и, похабно улыбаясь, поманил ей рукой. Пьяный муж желал секса.

– Иди к черту, – отшила его Кира, – и вообще спать давай в кабинет. Терпеть не могу твои пьяные приставания. Будешь потом храпеть тут до утра.

– Ну, – обиделся Леонид Семенович, – это уже измена супружескому долгу, – встал он с кровати и побрел из спальни в салон.

Там зазвонил телефон, но он его брать не стал.

– Это тебя, – выкрикнул он жене, – мне в такое время не звонят.

Кира подошла и сняла трубку. Звонил вахтер Пищекомбината.

– Кира Юрьевна, извините, что так поздно, – начал он оправдываться, – Тут такое дело, милиция приехала. Взяли ключи от комнаты, где холодильники, и сами туда пошли. Я не мог не дать им ключей, сами понимаете, милиция.

Внутри у Киры ёкнуло, но она сдержалась.

– Вернутся, набери меня. Я с ними поговорю, – коротко ответила она вахтеру, положила трубку на рычажки аппарата и присела на стул.

Милиционеры прошли в «Разделку», открыли холодильники. Тот, что был помоложе, поднялся, где висели туши, стал их раздвигать, осматривая пространство. Старший просто сдвинул во втором морозильнике бак с фаршем, кроме него там ничего не было.

– Пусто, – выкрикнул первый милиционер, вышел из холодильника, растер замерзшие ладони.

– Я так и подозревал. Ложный вызов, – заглянув между туш процедил старший, – Шутников у нас хватает, – захлопнул он холодильник.

– Во дворе надо бы глянуть, – младший по званию тронул грузовую дверь на улицу, она оказалась не заперта и открылась просто так.

Свет из открытой двери упал на тару под навесом. Вадим вжался в стеллаж из ящиков и едва не завалил их. Милиционер передумал выходить под моросивший дождь, остановился в проёме.

– Завтра с утра, если скажут, еще раз приедем, – сообщил он напарнику и закрыл дверь.

Чертыхая шутников-доброжелателей, милиционеры направились к проходной.

– Штрафовать надо за такие дела, на десять окладов, – мрачно бурчал старший мент.

– Не, сразу расстрел. Как в тридцать седьмом. Один на другого капнул – того «иди сюда», потом первый на второго донос пишет. И все при деле, – рассмеялся милиционер помоложе.

Они подошли к вахтеру, тот передал им трубку: увидев возвращающихся ментов, он, как и обещал, набрал Киру.

– Наша начальница, Кира Юрьевна. Поговорите с ней, – попросил их вахтер.

Старший милиционер говорить не захотел. Кире ответил младший по званию.

– Лейтенант Потапов, – четко представился он и коротко объяснил причину визита на комбинат.

– Ничего не подтвердилось, никаких трупов нет… Хотя есть, конечно, пять штук, но все хрюшки, – пошутил он, придав своему ответу мягкости.

Кира повесила трубку.

– Слава Богу, успели вывезти, – проронила она, – И опять Ашот. От него больше вреда, чем реальной пользы.

Кира отправилась в спальню, размышляя как поступить со своим замом. Ашот же в это время зашел через грузовые ворота во двор Пищекомбината, аккуратно прикрыл их. Свою Волгу он оставил, не доезжая до них метров двести. На всякий случай. Светиться на машине у Комбината он не стал.

Дождик закончился, и он, мягко ступая, направился ко входу «Разделки».

– Эй, Ашот, туда нельзя, – услышал он тихий оклик из-за сложенных под навесом ящиков.

Ашот остановился.

– Давай сюда. На комбинате менты.

Теперь Ашот разглядел в темноте фигуру Вадима, тот махал ему – срочно идти под навес.

Ашот быстро прошел к Вадиму. Сделал он это вовремя. Осветив двор прожектором, мимо ворот грузового двора проехал милицейский бобик.

– Эт чё такое было? – Ашот с подозрением посмотрел на Видима, – Ты что ли ментов вызвал?

– Нет, – протянул Вадим, – Не знаю, откуда они… Я сам тут от них зашхерился. Они в «Разделку» приходили.

Между подельниками начиналась перепалка, и неизвестно, к чему бы она привела.

– В «Разделку» говоришь? Сами унюхали и приехали? – Ашот схватил Вадима за ворот рубашки.

Тот еле вырвался.

– Да отвали ты, – оттолкнул начальника Вадим, – Ты во сколько обещал приехать? Я тут чуть не сдох тебя ждать. Пришлось самому жмурика в будку тащить. Теперь забирай его и езжай, – вынул он ключи от продуктовой будки, положил на ящик.

Он вышел из укрытия и хотел уйти, но во дворе появился вахтер Василич. Вадим ретировался.

После того, как менты уехали, вахтер решил сделать обход территории. В ночное время так полагалось делать каждый час, но в реальности никто этого не исполнял. Зачем менты приезжали и что искали, Василич не понял, следовало самому всё осмотреть.

– Примчались, караул, давай ключи, – бурчал он, – Привыкли, что власть.

Василич подошел к продуктовой будке Вадима, обошел её подергал замок задних дверей.

– Этот тоже хорош, бросил машину, а мне охраняй, – заглянул он в кабину Газика.

Затем, как и полагалось по инструкции, вахтер пошел вдоль забора и обнаружил вопиющее безобразие. Ворота были прикрыты, но висевший на них замок просто болтался. Его не замкнули.

– Вот черти. Предупреждал же: замкните ворота. Выехали, ключ сдали, управились, – вахтер нашел в связке нужный ключ, запер ворота и ушел со двора.

– Всё… Василич ворота запер. Я домой, – облегченно произнес Вадим, вышел из-под навеса и направился к забору.

Перелезть его было не сложно. Ашот последовал за ним.

– Домой, говоришь. Ну-ну. Утром менты вернутся, а у тебя жмур в будке, – едко заметил он Вадиму.

Они подошли к забору, остановились.

– А ты чё предлагаешь? – Вадим обреченно обернулся к Ашоту, – Тут ночевать до их приезда?

– Зачем ночевать, замок простой, чем-то откроем. Ну вышло так, попали мы с тобой. Напарники теперь, – дружелюбно посмотрел Ашот на безвольного товарища, – В море трупа бросим, ни одна собака не найдет, и кошка тоже.

Аргументы Ашота победили. Вадим постоял пару секунд в раздумье и сдался, они пошли в «Разделку». Там могли найтись подходящие инструменты.

Особого разнообразия орудий для взлома замков в комнате разделки мяса не оказалось. Ашот перебирал ножи, большие топоры и топорики поменьше. Наконец он выбрал огромный топор, размахнулся им, примеряясь, как им можно сбить навесной замок. Вадим всё это время, понурив голову, сидел на стуле.

– Ты чё? Этим по замку всю округу разбудим, – проронил он скептически.

Ашот отложил топор на колоду для рубки туш, открыл холодильник, где стояла заполненная на четверть промышленная кастрюля с фаршем и перевел взгляд на машину для перемалывания мяса.

– Жмурика назад надо, – потер он подбородок.

– В морозилку? Зачем? – подозревая неладное, спросил начальника Вадим.

– Щас поймешь. Пойдем, – не раскрывая свой задумки, Ашот направился к выходу. Напарник поплелся за ним.

Подошли к продуктовой будке, Вадим открыл её двери.

– Ну, так что ты надумал? Оставим его снова в холодильнике, – кивнул он на труп.

– Почти угадал, – всё еще взвешивая свое решение, глянул на мертвеца Ашот, – Переработаем его и оставим.

– Не…, – в ужасе попятился Валим, – Это без меня. Я не буду, я просто водила.

Вадим сделал шаг уйти, но Ашот поймал его за руку.

– Нет, друг. Будешь, – злобно процедил он, – Просто водил у нас нет.

Ашот резко дернул Вадима за рукав, приглашая вместе вытащить тело гебиста из будки. Сопротивляться требованию начальника развозчик продуктов не посмел. Вадиму он объяснил всё точно – в мафиозном сообществе, коим и являлся Общепит, просто водил, завхозов и поваров не бывает. Все они там шестеренки криминально-воровского механизма.

***

Водитель Слава в данный момент тоже выполнял не свойственное ему задание. Начальница не детализировала, что именно он должен исполнить. Она попросила его о доброй услуге – позаботиться о московской гостье. Пообщаться с ней, развлечь, сделать её отдых приятным.

Именно так всё и происходило. Славик и Алла Петровна освоились в уютном доме Ашота. Вместе они вращали в камине шампуры шашлыка, смеялись. Потом ужинали, пили вино. Закончилась пластинка, Алла Петровна выбрала другую.

– Никогда не думала, что так приятно бывает зимой в Сочи, – поставила она очередной диск.

– Здесь всегда хорошо, – улыбнулся ей Славик, – и сегодня уже не зима. Второе марта.

– Точно! Весна, – обрадовалась Алла Петровна, и словно для нее на заказ, в эту же секунду, зазвучала песня «Гуд бай май лав гуд бай»

– Руссос, – объявил Славик, приглашая Аллу Петровну на танец.

Она сбросила полусапожки и осталась босиком.

На полу лежала шкура белого медведя, стоять на ней приятнее было без обуви. Слава взял Аллу Петровну за талию, и они стали чувственно двигаться в медленном танце возле камина.

Демис Руссос к словам «гуд бай май лав гуд бай» брал всё более и более верхние ноты. Алла Петровна склонила голову на плечо Славы, и он её поцеловал, и расстегнул верхнюю пуговицу её кофточки.

Аура красоты, удовольствия и счастья заполнили пространство.

Так было там, в сельском доме Ашота. А на Пищекомбинате в комнате разделки мяса развивались мрачные события.

Подельники втащили туда труп мужчины, уложили на колоду, сняли с безжизненного тела одежду. Ашот включил машину для приготовления фарша, поднял огромный топор.

– Будем начинать, – протянул он Вадиму разделочный нож, тот его взял, но тут же опустил руку и обессиленно сел на стул.

– Ладно, – Ашот с ухмылкой забрал у напарника нож, – Я сам, твое дело мясорубка. Десять минут – и у тебя Жигуль.

Ашот не был злодей, маньяк и убийца. Он был всего лишь ловкий плут. Ничего кроме пижонской бравады в нем не было. Вадим – тем более, в нем не было и этого – бесхитростный простак и сама доброта. Но теперь всё изменилось. Они совершали злодейство, и после уже не смогут вернуться к себе, к тем прежним Ашоту и Вадиму. Они совершали его из страха разоблачения. Именно он рождает в людях чудовищ, они идут на подлость, на убийства.

То, что происходило в «Разделочной» Пищекомбината, было ужасно и никаких других определений этому быть не могло.

А вот происходящее в сельском доме Ашота не имело четкой оценки по шкале зла и добра. И то, и другое там происходило одновременно. Славик и Алла Петровна, раздевая друг друга, целовались, и, обнаженные, опустились на медвежью шкуру. Славик с силой двинулся к ее разгоряченному телу. Алла Петровна сладостно вскрикнула.

В тот же момент в помещении Сочинского Пищекомбината Ашот что есть силы замахнулся топором над колодой для разделки туш – огромное лезвие устремилось к мертвому телу человека.

Глава 7. В Сочи не только солнечные дни, но и темные ночи

Бывший рубщик мяса действовал весьма профессионально. В биографии Ашота имелась и такая графа. После судимости за драку в пансионате он около года занимался разделкой мяса на сочинском рынке. Именно там шустрого армянина приметил директор шашлычной, и Ашот перешел в Общепит жарить мясо на шампурах. Этим он занимался года три и постепенно вошел в доверие к самой Кире. Она расширяла сеть точек быстрого питания – чебуречных, пышечных, шашлычных – и поручила Ашоту возглавить данный участок работы. Торговля через мелкие, но многочисленные точки питания, позволяла сбыть любые количества украденных продуктов. Ашот преуспел в этом, как никто другой.

Теперь же он совершил сокрытие убийства гебиста. Кастрюлю с фаршем подельники вернули на её место в холодильнике. Его там добавилось весьма существенно, но в условиях двойного учета завпроизводством спишет это на ошибку работников.

Кости Ашот разрубил на мелкие куски и вынес в специальный контейнер. Раз в две недели их отправляли на переработку в желатин. Одежду гебешника Ашот решил выбросить в мусорный бак по дороге. Он действовал быстро и даже с азартом, Вадим же принимал в этой вакханалии пассивное участие. Даже машину для приготовления фарша выключил Ашот. Она продолжала гудеть еще пару минут после завершения работы.

– А ты боялся, – похлопал он по плечу Вадима, – Всё. Нет ничего. Можно домой.

Подельники прошли к воротам Пищекомбината, перелезли через них на улицу, добрались до машины Ашота.

– Отвези меня в бар. Домой сейчас не могу, – попросил начальника Вадим.

– Зачем в бар? У меня всё есть, – Ашот достал из бардачка Волги граненый стакан и дежурную бутылку Московской.

Сорвав пробку, он налил Вадиму полстакана водки.

– Давай, заглотни, – протянул он стакан Вадиму, – Завтра придешь к своему «Газику» скажешь, что он вчера не завелся, и ты оставил его во дворе.

– Может, вместе придем, и ты это скажешь? – в сомнении произнес водитель продуктовой будки, – Там еще и мясо надо будет получить.

– Ничего не надо, – зло оборвал Вадима Ашот, – у тебя машина барахлит. В гараж поедешь. А я буду ближе к обеду.

Ашот завел мотор, плавно отъехал от бордюра. После разговора с Кирой у него зародились сомнения. Как-то всё у него с начальницей начинало разлаживаться, и он решил в случае необходимости её прижать.

В свой деревенский дом Ашот приехал с первыми лучами солнца, припарковал машину на углу участка и тихо прошел во внутрь.

В гостиной на полу были разбросаны вещи Аллы Петровны и Славика. Дверь в спальню они не закрыли и мирно спали на хозяйской кровати. Алла Петровна прижалась к Славе, её рука лежала у него на груди.

Ашот улыбнулся, вынул фотоаппарат, сделал пару снимков идиллической картины «Утро влюбленных» и вернулся в гостиную.

Стоя спиной к спальне, он начал перебирать в буфете посуду и намеренно уронил кофейную турку.

Алла Петровна проснулась от шума затарахтевшего по полу медного сосуда. Открыв глаза, она прислушалась. В доме было тихо. Она вылезла из-под одеяла и на цыпочках вышла в гостиную. К ней спиной у буфета стол Ашот. От неожиданности такой встречи обнаженная женщина вскрикнула, схватила с пола кофточку, пытаясь ей прикрыться. Ашот повернулся на её окрик, и они оказались лицом друг к другу.

– Извините. Бога ради, извините, – поднял руки Ашот, разглядывая Аллу Петровну.

– Вы не заперли входную дверь. Я не знал и зашел, – отвернулся Ашот.

Алла Петровна поспешно сгребла с пола свои вещи и убежала в спальню.

Спустя четверть часа они сидели в гостиной. Ашот приготовил всем кофе. Алла Петровна, не поднимая глаз, мелкими глоточками пила горячий напиток. Славик бросал на Ашота гневные взгляды, но тот не реагировал, оставался добродушным и безмятежным.

– Я еще раз извиняюсь. Подумал, вы куда-то ушли, а дом не заперли. Хотя у нас тут все свои, – простодушно оправдался он за свою как бы мелкую оплошность.

– Мы из-за дождя вчера не уехали, – потупясь, проронила Алла Петровна.

– Да. Вода сильный шел. Водопад. А у меня тут куры во дворе. Приехал посмотреть, может какой утонул, – поднял ладонь Ашот.

Он по-прежнему рассуждал о мотиве своего бестактного появления, будто это имело какое-то значение. Но Аллу Петровну доводы циника не успокоили.

– Мы сейчас уедем, – объявила она хозяину жилища.

– Зачем? – удивился Ашот, – Мне на работу. А вы оставайтесь. Или что-то не понравилось? – сально улыбнулся он Славику, но тот не ответил, а лишь с ненавистью посмотрел в глаза наглецу.

Допивать кофе Алла Петровна не стала, поднялась и направилась к выходу. Ей хотелось как можно скорее покинуть злополучный дом, где еще несколько часов назад ей было так хорошо.

На работу Киру привез водитель мужа. Сразу она выяснила что Вадим приезжал на Пищекомбинат и забрал свой Газик. Это было странно, но Ашота никто не видел, а рассказать, чем закончилось вчерашнее происшествие, мог только он.

Славик задерживался, но Кира и не ждала его прямо с утра. Более того, она разрешила ему приехать на работу после обеда.

Тем не менее Славик появился. Он заглянул в кабинет начальницы и хотел войти, но Кира его остановила. Его растерянный вид ей не понравился, и она решила сама выяснить, что не сложилось из её задумки.

Кира позвонила в гостиницу Алле Петровне, та сразу ответила.

– Аллочка Петровна, доброе утро, – бодро поприветствовала она москвичку, – Извини, что мы с Леонидом Семеновичем вчера не поехали к Ашоту. Лёня уперся и ни в какую. Дождя испугался.

– Да, ничего. Просто так вышло…, – виновато начала объяснять Алла Петровна, – Мы там задержались, а Ашот приехал.

– Ну, так и что? Задержались. Кому какое дело? – беззаботно отреагировала Кира на удрученный тон Аллы Петровна, но сама при этом напряглась.

Ашот не должен был возвращаться в свой сельский дом. Она поручила ему оставить там гостей одних, а он зачем-то приехал и, судя по настроению Аллы Петровны, сотворил какую-то пакость.

Кира хотела привязать к себе московскую гостью тайной измены мужу. События приятного и одновременно опасного, где гарантом секрета была бы она – Кира. А выходка Ашота это подпортила. Алла Петровна напугана и расстроена. Какая уж теперь дружба. Может даже отомстить Кире. Решит для себя, что это Кира во всем виновата, и дел с ней лучше не иметь. Любая мелочь может испортить отношения, а то, что утворил Ашот, совсем не мелочь. Это, как если в тарелку супа из осетрины с потолка упадет таракан. Есть такое уже не хочется. Вот так и Алла Петровна не захочет дружбы с Кирой.

Это она ей и озвучила:

– «Очень неловко получилось. Будут теперь всякое говорит. Я решила уехать».

Кира про себя выругалась на Ашота. Из-за него москвичку придется успокаивать. Вариант не лучший для хороших отношений.

– Да ерунда. Никто ничего говорить не будет, – попыталась переубедить её Кира, – Даже не бери в голову. Тем более из-за этого уезжать.

– Нет-нет. Я решила, – добавила твердости Алла Петровна.

Кира поняла – телефонные уговоры успеха иметь не будут, и применила другую тактику: встретиться лично.

– Ну, если решила, – согласилась она с москвичкой, – Хотя зря. Я Славу пришлю, он тебя отвезет.

– Я, пожалуй, сама доберусь, – дрогнул голос у Аллы Петровны.

Кира улыбнулась. Славик выполнил «задание» на отлично: Алле Петровне жаль с ним расставаться.

– Не выдумывай, – по-свойски урезонила она гостью, – Я тоже подъеду. Мы же не попрощались.

Алла Петровна возражать не стала. Кира повесила трубку, у нее появилась идея, и она вызвала к себе главбуха.

Спустя четверть часа она вошла в номер Аллы Петровны. Та уже собралась, сидела за столом, и у кровати стоял чемодан.

– Всё-таки решила ехать? – улыбнулась ей Кира.

– Да. Дочка звонила. Муж через два дня приезжает, – пояснила Алла Петровна, будто её отъезд вызван семейными обстоятельствами, и расстроенно добавила, – Очень вышло как-то…, – прикусила она губу.

– Ты из-за Ашота? Так он уже и забыл, – рассмеялась легонько Кира.

– Ну, как забыл? Будет теперь всем рассказывать…, – не договорив, замолкла Алла Петровна, – Боже! Что я наделала? Если муж узнает…, – едва не заплакала она.

Кира посмотрела на нее с состраданием и улыбкой одновременно. Теперь она знала, как ей вернуть дружеские отношения с москвичкой.

– Во-первых, ты ничего ужасного не сделала. А во-вторых, пока есть я, Ашот и пикнуть не посмеет. И потом, есть документ, доказательство, что вас со Славой вместе не было, – объявила она несчастной женщине, присев к ней за стол.

– Какое доказательство? – с надеждой спросила Алла Петровна.

– Настоящее. С печатями, – Кира вынула из сумочки бухгалтерский бланк и передала москвичке.

– Путевка, – начала читать Алла Петровна, – Убытие: Сочи. Прибытие: Батуми. Водитель: Вячеслав.., – не дочитав документ, в растерянности произнесла спасенная женщина.

Кира забрала у нее листик, и пояснила:

– Он в Батуми был. Туда-назад 900 километров. Вернуться мог только сегодня.

Алла Петровна не могла поверить собственным глазам. Она разбиралась в документах, водительских путевках тоже, и то, что ей сейчас показала Кира, была даже не соломинка для спасения утопающего, а железобетонное доказательство, стопроцентное для нее алиби. Сочинская подруга снова её выручила.

Лицо у Аллы Петровны посветлело. Кира ей улыбнулась, сняла трубку телефона и набрала номер.

– Я в бухгалтерию звоню, – пояснила она, – Сейчас сама всё услышишь.

Дозвонившись, Кира отвернула трубку от уха так, чтобы и Алла Петровна слышала разговор.

– Алло, Вера Павловна, что там по путевке Славика в Батуми, – подмигнула Кира московской подруге.

– Всё в порядке. Бензин я списала. Оплатила за сутки проживания два пятьдесят, – доложила начальнице бухгалтер, – Что-то не так? Вы путевой лист из отчета взяли.

– Нет, всё так. Путевка будет у секретаря, – положила трубку Кира.

– Слышала? Документ подшит в финотчет. Супер-доказательство для любого мужа, – улыбнулась она Алле Петровне и мягко спросила, – Может, не поедешь?

– Нет, я уже решила и дочери сказала. Поеду, – поднялась московская гостья.

Кира пожала плечами – мол, каждый может делать, как ему это угодно.

Алла Петровна хотела взять свой чемодан, но Кира упредила её – чемодан понесет она.

Быстро добрались в аэропорт. Алла Петровна купила билет. Тут же объявили регистрацию на рейс, и она прошла к стойке. Славик и Кира остались одни.

– Ты что-то грустный, – посмотрела на него Кира.

– Ашот скотина. На рассвете приехал, – раздраженно проронил Славик, – У Аллы Петровны будут неприятности.

– Ничего не будет, – наблюдая за московской гостьей, пояснила водителю Кира, – Ты был в командировке. Думаешь, зачем я тебе путевку в Батуми оформила?

Славик оценил благородное решение начальницы и хотел ей об этом сказать, но Алла Петровна прошла регистрацию, отошла от стойки, и с гостьей нужно было попрощаться.

– Чуть не забыла вам подарок, – Кира вручила москвичке небольшой пакет,

Алла Петровна взяла пакет, поблагодарила и робко подала руку Славе. Он на секунду растерялся, не зная, как поступить, потом пожал ей руку.

Процедура прощания окончилась. Алла Петровна пошла на посадку, а Кира и Славик – к выходу из аэропорта.

Проходя мимо продавцов цветов, начальница остановилась, посмотрела на загрустившего Славика.

– Слав! Да ты влюбился! – задорно произнесла она.

Без особого разбора Кира купила букет роз и передала его Славе.

– Догоняй. Еще успеешь.

Славик схватил букет и побежал к секции выхода на посадку. Алла Петровна уже подошла к её двери. Он окликнул её в последний момент, и она задержалась.

– Это Вам, – вручил ей розы Слава.

Алла Петровна на мгновение смутилась, но тут же огоньки радости вспыхнули у нее в глазах. Он поднялась на цыпочки, поцеловала Славика в щеку и прошла в зал отлета. Наблюдавшая за этим начальница Общепита улыбнулась.

Славик и Кира вернулись к машине.

– Сейчас поедем в МВД, я там недолго, – распорядилась Кира, – Потом где-нибудь пообедаем.

Повеселевший Славик с готовностью кивнул начальнице и открыл ей дверь Волги. Волшебница Кира, как и всегда, устроила всё наилучшим образом.

В зале ожидания Алла Петровна открыла подарочный пакет Кира. В нем лежала коробочка ей любимых духов Эсти Лаудер. Алла Петровна сладостно вздохнула.

На скамейку подсела пожилая женщина.

– Отдыхали в Сочи? – поинтересовалась она у Аллы Петровны, – Понравилось?

– Да… Сочи прекрасен! – бережно убрала в пакет духи аристократка в норковой шубе.

***

Кира зашла в здание МВД. Дежурный доложил начальнику, и она направилась к кабинету Ткаченко.

Повод для визита Кира выбрала самый простой: хотела лично поблагодарить Николая Сергеевича за найденную шубу. В качестве благодарности она захватила с собой бутылку дорогущего коньяка. Он почти год стоял в мини-буфете её кабинета в качестве антуража. Кто-то из блатных принес Кире в подарок этот коллекционный экземпляр сорокалетней выдержки. Стоила такая бутылка как зарплата профессора – рублей четыреста. Но дружба с начальником МВД стоила много больше. Жилиться не стоило. Кира хотела между делом, в процессе беседы, узнать у него подробности ночного вызова его сотрудников на Пищекомбинат.

Она открыла дверь в кабинет, Ткаченко любезно пригласил её проходить.

– Пришла Вас поблагодарить, – присела Кира на ближайший стул за общим столом.

– Это что-то новое в нашей практике, – легонько рассмеялся Николай Сергеевич, – Обычно ко мне с жалобами или доносы приносят.

– Нет, кляузы писать я не стану, – прищурила глаза Кира, – Вы моей москвичке шубу нашли и вернули. Сегодня улетела, – выставила она из сумочки на стол бутылку коллекционного коньяка.

– Ну, это лишнее. Шубу просто так вернули. Без нашего участия, – начал рассматривать странную бутылку Ткаченко.

– Без милиции ничего не возвращают, – со значением произнесла Кира и в виде дополнения спросила, – Ваши, кстати, вчера ночью к нам на комбинат приезжали. Чем там всё закончилось?

– А ничем, – вернул бутылку на стол Ткаченко, пояснив что у него язва, и врач запретил ему пить крепкий алкоголь.

– По вчерашнему звонку я оперативника позову. Он Вам расскажет.

Николай Сергеевич нажал кнопку селекторной связи. С той стороны ответили.

– Володя, зайди ко мне, – коротко произнес Ткаченко в микрофон селектора, отключил связь и повернулся к Кире.

– Раз Вы уже приехали, познакомьтесь с нашим опером. Его из Краснодара перевели. Рестораны, столовые, бары теперь по его части будут. Надеюсь, вы сработаетесь. Толковый парень.

В кабинет вошел оперативник Володя, остановился у стола. На вид ему было лет двадцать пять. Три звездочки на его погонах соответствовали званию старшего лейтенанта, что вполне подходило его возрасту.

– Познакомься, – учтиво показал на именитую посетительницу Ткаченко, – Кира Юрьевна, начальница нашего Общепита. Шубу ты её московской знакомой искал. Хозяйка спасибо тебе передала.

Ткаченко взял со стола коньяк и вручил оперативнику. Тот принял бутылку и с интересом начал рассматривать на ней этикетку.

– «Спасибо» на словах достаточно. Ничего другого не положено. Коньяк дорогой. Я этикетки собираю. У этого редкая.

Володя хотел вернуть бутылку на стол, но Ткаченко его остановил.

– Вот и отлично. Значит, будет тебе этикетка. В виде поощрения от начальства. Так допускается.

Старший лейтенант на секунду замялся, азарт коллекционера пересилил другие доводы, и он оставил бутылку себе.

– А что за вызов был ночью на комбинат питания? Хозяйка интересуется, – простецки спросил оперативника Ткаченко.

– Шутница звонила. Сообщение я принимал. По голосу не молодая, и слова на украинский манер коверкала – говор такой особенный.

– Украинский говор? – уточнила у милиционера Кира.

– Да. Видимо, специально изменила голос. Сообщила про труп в холодильнике. Так их там штук пять было, но все хрюшки. Розыгрыш. Мы ложный вызов в протокол записали.

Сделав доклад, оперативник распрямился в ожидании дальнейших указаний. Но их не последовало. Ткаченко рукой показал ему, что он свободен. Володя покинул кабинет.

– Вы, наверное, хотите узнать и по Икорному делу? – открыто посмотрел Кире в глаза Ткаченко.

Она пожала плечами, что фактически означало не безразличие, а как раз наоборот – особую заинтересованность.

– Так вот. Там есть неплохие изменения, как теперь стало модно говорить – положительные тенденции, – простучал какую-то мелодию пальцами по столу Ткаченко, – Нам это дело будут передавать. Не сразу, выждут с месяцок, и отдадут. Сами они его не тянут. А пока ждите наш ОБХСС с проверкой. Плановый. У прокурора на подписи Постановление.

– Спасибо, – коротко поблагодарила главного милиционера Кира.

– Мне-то за что? – улыбнулся Ткаченко, – Прессовать ваших сотрудников будем. А Вы – спасибо.

– Как говорится, «за одного битого двух не битых дают», – напомнила Кира известную поговорку, но произнесла её не Ткаченко, а, скорее, самой себе.

– Ничего за них, за этих битых, не дают. Увольняют их. Вы там, Кира Юрьевна, посмотрите, много заявлений на ваших – обсчитывают, водку в графинах разбавляют. Посмотрите.

– Это я отрегулирую. Проверку когда ждать?

– Дня два-три и начнем, – соединил пальцы в замок Ткаченко.

Кира встала, и они улыбнулись друг другу вместо стандартных слов прощания.

Такой способ завершения беседы подразумевает, что всё сказанное надо сохранить в тайне.

Кира вышла из здания УВД. Здесь её встретило яркое солнце и синее небо, она полной грудью вдохнула весеннего воздуха. После мрачного кабинета, а в милицейских кабинетах всегда такая атмосфера, независимо от их освещения и интерьера, перемена жизни по разные стороны от их дверей ощущается особенно сильно.

Поджидавший начальницу Славик дремал за рулем служебной Волги. Она открыла пассажирскую дверь машины, он встрепенулся.

– Где бы нам пообедать? – поразмыслила Кира, – А давай-ка заедем в наш Комбинат питания, и пусть только попробуют нас плохо покормить, – иронично заметила она.

– Они не посмеют, – с готовностью поддержал ее Слава, завел машину и выехал на дорогу.

На Пищекомбинат Кира ни за что бы не поехала обедать, но ей хотелось самой убедиться, что там всё спокойно, и никто не обсуждает необычных происшествий.

Туда они вошли через столовую общего пользования. Кира задала пару вопросов дежурному раздевалки, потом прошла в обеденный зал. Там по талонам обслуживали строителей, и, в отличие от предыдущего дня, зал был заполнен.

Рабочая на раздаче при появлении начальницы приосанилась, а кассир встала. Им Кира тоже задала пару повседневных вопросов: о заполняемости зала в утренние часы и дневной выручке. Работницы отвечали бойко и четко.

Желание обедать на Пищекомбинате у Киры улетучилось с первой минуты посещения столовой. Кухонные запахи не возбуждали аппетит. Минут на пять Кира зашла к директрисе комбината, сказала, что заехала к ней по дороге.

Обедали Кира и Славик в кафе возле работы и не в общем зале, а в отдельной комнате. Еду им принесли свежайшую. Её готовили отдельно для себя сотрудники кафе.

Кира посмотрела на часы. До окончания рабочего дня оставалось пятнадцать минут. По четвергам в это время к ней с отчетом приходил Ашот. Она позвонила секретарю – Ашот уже прибыл и ждал начальницу. Кира оставила Славика, им как раз принесли десерт, и прошла пару кварталов до работы пешком.

Она поднялась в приемную, отпустила секретаря, и они с Ашотом зашли в её кабинет. Кира заперла дверь. О вчерашнем происшествии ни он, ни она даже не обмолвились. Будто ничего и не было. Сели друг напротив друга за её столом. Ашот достал из портфеля пачки денег.

– Уменьшилось. Четыре триста, – положил он деньги на стол.

– Это не главное, – отодвинула пачки в сторону Кира, – Есть другая проблема. Знаешь, кто на комбинате на украинском балакает? Она милицию вызывала.

– Уборщица? – удивился Ашот, – Так откуда она узнала?

– Откуда? – язвительно произнесла Кира, – Мясо воровала из холодильника. Контроль нулевой. А тебе плевать.

– Мое дело – деньги с точек, – покривился Ашот, – Стало меньше, так это твое решение. Я понимаю.

– Наверное, не понимаешь, – спокойно резюмировала Кира, – Уборщицу на увольнение. Тем более, она воровка. Знаешь, как сделать?

– Ну, да. Организуем, – пожал плечами Ашот.

– Вот и организуй. А уменьшение денег тебя не касается. Пятьсот отсюда твои, – показала на пачки денег Кира, – и пятьсот жене Тиграна отвези. Ей нужно.

От того как, начальница распределила недельный доход, Ашот опешил.

– Что значит, «ей нужно»?! – нервно поднял он ладони, – Всем нужно. Я и свои отдам Тиграну. Дала бы ей тысячу. Муж в тюрьме.

– Вот и отдай. Ты это что? – поставила на место подчиненного Кира, – В тюрьме он из-за тебя. Вы же с ним нажиться хотели у меня за спиной. Икорку взялись продать. Так ведь?

Упрек в нечестности кавказца задел за живое. Ашот насупился, опустил глаза в пол.

– Вах-вах-вах… Кира Юрьевна, – начал он раскачиваться на стуле, – Умная женщина, а простой вещи не понимаешь. Я только икру вынес, и сразу гебешники. Я тебя спас. Тигран нас спас. И где он сейчас? Ты в Москву летала, что решила? Ничего не говоришь.

Киру спектакль обиженного кавказца не впечатлил, она убрала деньги в ящик, оставив на столе две пачки по пятьсот рублей.

– В Москве поумнее нас. А тебя с Тиграном в особенности. Там никто в «печку» лезть не будет. А ты, мало того, что икру контрабандную взял, так еще и гебешник убитый на тебя с потолка свалился. Как это? Тебе еще и спасибо?

– Ладно, согласен, – подвинул к себе пачки купюр Ашот, – А гебешника я с концами убрал. Всё, нет его. Съели.

– Что съели? Кто съел? – нахмурилась Кира.

– Люди скушали. Мы его на фарш прокрутили. На котлеты пошел, – угрюмо отчитался Ашот.

От такого сообщения Кира побледнела. Час назад она проходила через зал столовой Пищекомбината и видела, как рабочие-строители, ничего не подозревавшие о «рецептуре» котлет от Ашота, спокойно накалывали их вилками.

Кира едва сдержала спазм тошноты. Ашот же рассказал обо всем без эмоций и в некотором смысле даже похвалился, как он всё устроил. Сейчас его интересовал лишь вопрос распределения левых доходов.