Читать книгу NUMERO - Мишель Альба - Страница 8

Мое состояние весьма близко напоминало состояние того, кто только что проплыл в свой последний путь.

Зазомбированная издевательским правдоподобием скончавшегося, я проследила за ритуальным эскортом, сопровождающим усопшего.

В голове загудел колокол.

Девушка бросила на меня взгляд исподлобья и, видимо, пожалев (что интересно выражало мое лицо на тот момент?), нерешительно спросила:

– Что ты ищешь?

Я оцепенела словно громом пораженная, нет, даже не пораженная, а уничтоженная.

– Кажется, уже ничего не ищу.

Осев на мостовую, я уткнулась в подаренные Марселиной тряпки и разрыдалась.

Девушка, поколебавшись, нерешительно приблизилась и, присев рядом, сочувственно проговорила:

– Я отведу тебя в госпиталь. Пойдем, – она несмело пригладила мои волосы, – здесь недалеко.

Так уговаривают маленького ребенка перестать капризничать. Осторожно потянув к себе юбку Марселины, спросила:

– Дай я посмотрю, что это у тебя здесь. Это твое? Пойдем-ка сначала ко мне, переоденешься. И кто это так посмеялся над тобой? Мало того, что в мужчину нарядили, так еще и на улицу выгнали. Негодяи! Хорошо хоть твое вернули.

Всхлипывая, я потерянно замотала головой:

– Нет, вы ошибаетесь. Так… какой сегодня год?

Девушка горестно вздохнула:

– Бедная ты, бедная. Вставай, пойдем, нельзя тебе оставаться в… этом.

– Бога ради, какой год? Или вы тоже забыли? – у меня, как ни странно, еще теплилась надежда на розыгрыш.

Но ее ответ только подтвердил сказанное раньше Марселиной.

Господи, какой Филипп?

Я пребывала словно во сне. Послушно поплелась за девушкой, безропотно подставляла ей руки, чтобы та сняла с меня блузку ("А это что за тряпка на груди? Зачем? Богохульники!“), без протеста согласилась сменить джинсы (“А повязка к чему здесь? „) на широкую, в сборку юбку.

– Ну, вот, совсем другое дело, – заключила довольная осмотром Кончита (она мимоходом представилась мне), – только… обувка. Не приведи Господи. Откуда она у тебя? Да уж, ладно. Другой нет. А это, – она брезгливо указала на мою, брошенную на пол, одежду, – надо сжечь или закопать. Ну, как? Тебе лучше? Мне нужно в госпиталь, я помогаю сестрам монахиням. Пойдешь со мной. Там за тобой присмотрят.

– Подождите. А… что это за город? Где я? – во рту вдруг стало сухо.

– Мадрид, – Кончита снова нахмурилась.

Испания. Неплохо. Меня подташнивало.

– Филипп… Габсбург? – что не нужно, помню.

– Не знаю, какой „бург“. Филипп Красивый.

Бог мой! Шестнадцатый век! В голове моментально сработало – Эль Греко. При чем здесь это? Нет, нет, очень даже при чем. Двадцать девятый год правления… это… приблизительно… тысяча пятьсот… мама дорогая!… восемьдесят… пятый год.

Сердце ухнуло вниз.

Так не бывает! Просто не бывает, и все тут. Чья-то насмешка? Или… может, в той жизни я бьюсь над созданием машины времени и добилась, наконец?

Как бы то ни было – попала как кур в ощип. В самое сердце Святой Инквизиции. Теперь понятно, почему у всех вызывали отрицательно-испуганную реакцию мои джинсы. Каким-то образом меня угораздило перескочить во времена Филиппа Второго, прославившегося как раз тем, что он запланировал за время своего правления почистить страну от ереси и привести ее в „божеский“ вид. И мужская одежда (а джинсы в первоисточнике это ну, никак, не женская деталь туалета) свидетельствовала о моей причастности к ереси. Более того, к ее самой извращенной разновидности – колдовству.

Но как же это случилось? Абсурд! Сумасшествие какое-то!

– Нет, одежду я возьму с собой, – мне не хотелось расставаться с крохами моего мира не смотря ни на какие политические и религиозные установки Филиппа Второго, – дайте что-нибудь, я заверну ее.

Кончита не стала спорить, но по ее сердитому взгляду я поняла, что она недовольна моим решением. Еще бы!

Я же руководствовалась лишь робкой надеждой на возвращение.

Домой.