Оглавление
Мишель Фуко. Осторожно: безумие! О карательной психиатрии и обычных людях
От эксперимента Розенхана к антипсихиатрии
Мишель Фуко. Безумие и общество. Лекция, прочитанная 29 сентября 1970 года во Франко-Японском институте в Киото
Мишель Фуко. Психическая болезнь и личность
Введение
Глава 1. Психическая медицина и органическая медицина
Глава 2. Психологические измерения болезни
Глава 3. Условия болезни
Заключение
Мишель Фуко. Ненормальные
Глава 1. Психиатрические экспертизы в уголовной практике. Лекция от 8 января 1975 г
Глава 2. Безумие и преступление. Лекция от 15 января 1975 г
Глава 3. Три фигуры, из которых складывается область аномалии: человеческий монстр, исправимый индивид, ребенок-мастурбатор. Лекция от 22 января 1975 г
Глава 4. Моральный монстр. Лекция от 29 января 1975 г
Глава 5. В стране людоедов. Лекция от 5 февраля 1975 г
Глава 6. Инстинкт как объяснительная решетка незаинтересованного и ненаказуемого преступления. Лекция от 12 февраля 1975 г
Глава 7. Поле аномалии пронизано проблемой сексуальности. Лекция от 19 февраля 1975 г
Глава 8. Новая процедура дознания: дисквалификация тела как плоти и кульпабилизация тела плотью. Лекция от 26 февраля 1975 г
Глава 9. Проблема мастурбации между христианским дискурсом плоти и сексуальной психопатологией. Лекция от 5 марта 1975 г
Глава 10. Что делает приемлемой для буржуазной семьи психоаналитическую теорию инцеста? (Опасность исходит от желания ребенка) Лекция от 12 марта 1975 г
Глава 11. Смешанная фигура: монстр, мастурбатор и не поддающийся нормативной системе воспитания. Лекция от 19 марта 1975 г
Мишель Фуко. Ответы философа. Беседа с К. Божунга и Р. Лобо
Отрывок из книги
В 1973-м году в США тридцатичетырехлетний доктор психологии Дэвид Розенхан собрал своих друзей и предложил им пойти на отчаянную авантюру – стать пациентами психиатрической клиники. Нужно сказать, что Розенхан был крайне разносторонне развитым человеком. Прежде чем увлечься психологией он успел получить степени по истории искусств и по экономике. В аспирантуру по психологии он попал, будучи уже взрослым человеком со своими взглядами на жизнь. Оказалось, что психологическое сообщество не готово к тому, чтобы к ним «лезли со своим уставом». Работая в психиатрической больнице, Дэвид раз за разом сталкивался с одной и той же картиной: врач смотрел историю болезни, а затем механически назначал человеку препараты. Часто на прием попадали подростки, которых привели сюда родители за плохое поведение, жены, слишком надоевшие мужьям, а также старики, наотрез отказывавшиеся отправляться умирать в дом престарелых. Часто такие пациенты не демонстрировали никаких симптомов заболевания, но врач все равно назначал весьма опасные препараты и нехотя давал направление на психотерапию (которую обычно не покрывала страховка пациентов). Все это сильно раздражало Дэвида, пока наконец это раздражение не переросло в спор с коллегой, который был абсолютно убежден, что психиатрия – это наука, а, следовательно, если и не все пациенты имеют верный диагноз, то уж девяноста процентов верных диагнозов точно есть.
Это было время психологических экспериментов. Чуть ли не каждый день публиковали статьи с описанием очередного эксперимента в Пало-Альто. Открывались психологические лагеря, Милгрэм уже стал гуру психологии благодаря своему исследованию на подчинение, когда людей просили нажимать на кнопку, чтобы бить другого человека за стенкой током. Зимбардо уже прославился благодаря своей «тюрьме», а Тимоти Лири, пичкавший студентов психоделиками, уже успел сбежать из страны. Впрочем, во всех случаях, речь шла о студентах. Когда Розенхан только заикнулся о том, чтобы провести свой эксперимент, руководство только покрутило пальцем у виска и попросила психолога больше не заикаться о подобном.
.....
Сразу же можно отметить, что утраченные функции и функции акцентированные принадлежат к разным уровням: утрачиваются комплексная координация, сознание с его интенциональной открытостью, совокупностью пространственно-временных ориентации, – именно волевое усилие поддерживает и упорядочивает автоматизмы. Сохраненные и акцентированные действия, наоборот, сегментарны и просты; это отдельные элементы, которые высвобождаются абсолютно противоречиво. Сложный синтез диалога заменяется фрагментарным монологом; синтаксис, посредством которого конституируется смысл, разрушается и существует лишь посредством вербальных элементов, откуда выскальзывают двусмысленные, полиморфные и нестойкие смыслы; пространственно-временная связность, которая упорядочивается в «здесь и теперь», раздроблена и представлена лишь как хаос последовательных и обособленных островков. Позитивные симптомы противоположны отрицательным, как простое сложному. И как устойчивое неустойчивому.
Пространственно-временные синтезы, интерсубъективное поведение, сознательные интенциональности постоянно компрометируются такими столь же частыми феноменами, как бездействие, столь же пространными, как внушение, столь же привычными, как сон. Реакции, акцентированные болезнью, обладают той психологической прочностью, которой нет у утраченных структур. Патологический процесс усиливает наиболее стойкие феномены и уничтожает лишь наиболее неустойчивые.
.....
