Читать книгу Другая Элис - Мишель Харрисон - Страница 4

Элис Сильвер никогда раньше не встречала убийц, но в тот день это случилось.

Дороти Граймс прошла мимо окон любимой кофейни Элис.

Элис сидела за самым маленьким столиком, нервно проглядывая открытую тетрадь, лежавшую на столе рядом с чашкой. Кофе остыл, потому что Элис забыла его выпить.

Она переворачивала страницы. Слова плыли перед глазами, слова, написанные ею недели, месяцы назад и тысячу раз перечитанные. Элис уже не понимала, есть ли в них теперь смысл.

Она устала. У нее болела голова, болела шея, даже глаза болели. Раздраженная, она вернулась к началу тетради. Текста здесь было не так много: в основном таблицы и схемы, и еще вырезки из журналов и газет – фотографии, заметки. Одна статья, какое-то время назад отклеившаяся, выскользнула на стол. Элис взяла ее и бегло взглянула на заголовок, который знала наизусть:

«МОЛОДОЙ УБИЙЦА ПРИГОВОРЕН К ПОЖИЗНЕННОМУ ЗАКЛЮЧЕНИЮ»

Статье было больше двух лет, но Элис помнила все подробности. Они глубоко потрясли ее, как и каждого в стране. Нелегко забыть о том, что кто-то ее возраста – всего-навсего шестнадцатилетний – мог убить пятерых такими ужасными способами. К тому же характер преступлений запутывал расследование. Большинство убийц каждый раз действуют по схожему сценарию. Здесь все было иначе. Одна жертва задушена, другая забита до смерти дубинкой, третья зарезана, четвертая утоплена, пятая погибла в пожаре – в подожженном доме.

На обороте газетной вырезки сохранилась часть заметки о девочке-подростке, награжденной в конкурсе за свой дневник, который она вела в течение года. Элис вспомнила, как держала вырезку на свету, позволяя тексту на другой стороне тонкой бумаги просвечивать. Как слова из двух разных статей слились в «дневник убийств».

Дневник убийств.

Так ей и пришло в голову соединить обе статьи и ввести в историю, над которой она работала, шокирующего персонажа: девушку-убийцу, описывающую как вымысел свои преступления на бумаге.

Элис поежилась. Иногда удачные идеи возникали случайно – как эта. Кое-что поменять тут и там, новое имя, немного отличающиеся способы убийства. Придумать все это было удивительно легко. Элис не в первый раз спросила себя: нет ли в ней самой затаенного зла, ведь получается придумывать такие ужасные вещи; но все же пришла к выводу, что книжные злодеи всегда плод чьего-то воображения. И, в сущности, какой толк от злодеев, если они не страшные?

Элис отложила вырезку, закрыла глаза и потерла виски. Слова проплывали в темноте под ее веками. Даже так от них было не избавиться. Они окружили ее, заточили в свою тюрьму, откуда освободить могли только другие слова, еще больше слов. Правильных. Проблема была в том, что она их не находила. Она зашла в тупик и понятия не имела, как закончить историю. И теперь ее тревожило, что произойдет, если этого не сделать. Не только из-за того, что пропадет впустую ее труд, но из-за того, что может случиться с ней самой.

Уже несколько месяцев Элис уговаривала себя, что происходившее в прошлый раз не было реальным. Ей все померещилось, виной тому недосыпание, стресс. Но, что бы там ни было, в последние дни все началось снова. Чьи-то тени, какое-то движение, едва уловимое краем глаза. Шаги за ее спиной на пустой улице. Шепот.

Она боялась.

Mедленно выдохнув, она открыла глаза. Кофейня находилась в книжном магазине, на втором этаже. Чаще всего Элис писала дома, но сегодня подумала, что смена обстановки даст словам возможность потечь свободно. Не вышло. Скорее наоборот, ее окружало столько чужих историй – и все завершенные, что это походило на пытку. Книги вокруг не вдохновляли, напротив, чудилось, что они смеются над ней. Элис повернулась к окну и придвинулась к нему еще ближе. Она смотрела на людей, идущих внизу по улице и не подозревающих, что за ними наблюдают. Острый зимний холодок проникал сквозь стекло и пощипывал ей лицо.

А потом Элис охватил озноб: она заметила худощавую фигуру, остановившуюся у витрины магазина через дорогу.

Этого не может быть, этого не может быть, этого не может быть…

Слова бились в голове Элис под тошнотворные удары отчаянно прыгающего сердца. Она вскочила, даже не осознавая, что делает, и нечаянно толкнула стол. Нетронутый кофе выплеснулся из чашки, забрызгав тетрадь и газетную вырезку. Она прижала ладони к стеклу, не замечая, как кофе стекает со стола, капает на пол и на ее ботинки.

Элис схватила тетрадь и отшатнулась от окна. Газетная вырезка упала на пол, но она не обратила внимания ни на нее, ни на удивленные взгляды других посетителей.

– Только не это, – прошептала она, слова застревали в горле, – пожалуйста, только не это!

Но все равно нужно было убедиться. Спотыкаясь, Элис выбралась из кофейни и кинулась к лестнице. Несколько мгновений, и она уже выбежала из книжного магазина. Ее прерывистое дыхание облачками пара растворялось в морозном воздухе.

Девушка исчезла. Элис оглядывалась по сторонам. Неужели привиделось? Может быть, она задремала? Ведь она уже так давно не спала нормально…

Вот же. Вот мелькнула спина, скрываясь за углом. Элис устремилась вслед. Ее колотило от холодного ветра так, что зубы стучали. Только сейчас она спохватилась, что оставила пальто в кофейне, но вернуться за ним – значит упустить ту, кого ищет. Элис догнала девушку и, поравнявшись с ней, взглянула в лицо.

Ветер унес тихий вскрик, который сорвался с губ Элис.

Это была она.

Она изменила внешность после того, как покинула больницу. Тусклых каштановых волос, висевших дряблыми крысиными хвостиками, больше не было, как не было и неказистого больничного халатика, в котором она выглядела юной и беспомощной. Для всех она стала почти неузнаваема… только не для Элис.

Элис оступилась, столкнувшись с каким-то прохожим, но, потрясенная и охваченная ужасом, совсем не отреагировала на брошенную в ее сторону резкость. Она не раз читала в книгах, как у человека стынет кровь в жилах, но сейчас ощутила это на себе: тепло ушло из коченеющих ног и ледяной холод прокатился волной по телу.

«Что она делает здесь? – подумала Элис. – Она знает? Она уже ищет меня?»

И, будто бы Элис притягивала ее, как магнит, девушка повернулась и пристально посмотрела на нее. На ее лице отразилось любопытство, но никакого намека на то, что она знает, какая между ними связь. Хотя, когда Элис застыла на месте, что-то блеснуло в глазах девушки.

Что-то недоброе. И настороженность.

«Она видит, что я боюсь ее, – подумала Элис. – И ей это нравится».

Дороти Граймс медленно двинулась к ней. Губы ее изогнулись в легкой улыбке. Улыбка стала шире, когда Элис, сама того не заметив, попятилась – и наконец уперлась в стену.

Дороти остановилась – слишком близко. Так близко, что Элис ощущала ее дыхание. От этого ее замутило.

– Мы встречались? – спросила Дороти. Ее голос звучал мягко, но ничего доброго в нем не было. Такой мягкой может быть подушка, которая душит тебя.

– Н-нет… не лично… – едва слышно ответила Элис.

– Но ты знаешь, кто я, не так ли?

– Да, – прошептала Элис. – Я знаю, кто ты.

– И тебе известно, что я сделала.

От нахлынувшей дурноты Элис пошатнулась и с трудом удержалась на ногах, пытаясь прогнать проносящиеся в голове жуткие видения. Дороти, чиркающая спичкой, сжимающая чье-то горло, соскребающая со щек чужую запекшуюся кровь. Да, Элис точно знала, на что она способна.

– Ты читала обо мне в новостях? – Дороти понизила голос. – Обо всех нехороших вещах, которые я совершала?

Элис слабо покачала головой:

– Не совсем так.

– Тогда откуда ты меня знаешь?

– Я знаю… я знаю о тебе все, – прошептала Элис.

Дороти закатила глаза:

– О нет, и ты туда же. Скольких докторов, несущих этот вздор, мне приходилось слушать! «Мы знаем все о тебе, Дороти, – передразнила она. – Ты, должно быть, пережила какую-то травму, Дороти. Мы хотим, чтобы ты вела дневник снов, Дороти, Дороти, Дороти». – Она явно заводилась, ее глаза стекленели. – Повторяют мое имя снова и снова, чтобы заставить меня думать, что они мне друзья.

– Я знаю, – сказала Элис.

– О, знаешь, правда? – Глаза Дороти блеснули.

– Я же сказала. Я знаю о тебе все. – Элис прислонилась к стене, колени дрожали. Хотелось убежать, но она будто увязла в одном из тех снов, где любое движение превращается в замедленный кадр. – Как… как ты попала сюда?

Дороти рассмеялась.

– Ну, раз ты не знаешь этого, ты знаешь обо мне не все, так ведь? – процедила она. – Я следила кое за кем. Кое-кто взял мою вещь, и я хочу ее вернуть.

– Рамблбрук, – пробормотала Элис.

Улыбка исчезла с лица Дороти.

– Откуда ты знаешь? – Она наклонилась к самому лицу Элис. – Тебе лучше начать говорить.

И Элис объяснила.

Несколько секунд Дороти пристально смотрела на нее, а затем разразилась смехом.

– О, это хорошо, – поаплодировала она. – Браво! Даже я не смогла бы такое придумать, а ведь мои сюжеты весьма… закручены. – Все еще усмехаясь, она покачала головой: – Ты действительно в это веришь, правда?

– Нет… Я знаю это.

Дороти тихо присвистнула:

– И еще говорят, что я сумасшедшая. Девочка, ты спятила. У тебя просто кукушка поехала! – Она удовлетворенно хмыкнула: – Можно не беспокоиться, что ты кому-нибудь обо мне расскажешь. Никто не поверит такой чокнутой.

Ее лицо придвинулось еще ближе, и тут Элис очнулась, как будто с нее спал морок. Она размахнулась и тетрадью ударила Дороти по щеке.

– Прочь от меня! Держись подальше!.. Возвращайся откуда пришла! – пронзительно, с отчаянием выкрикнула она. И ударила снова, но не попала, потому что Дороти увернулась. Тетрадь вылетела у Элис из рук и глухо шлепнулась на тротуар.

Она бросилась к тетради одновременно с хихикающей Дороти. Дороти успела первой, и ее взгляд впился в открытые страницы. Преодолевая панику, задыхаясь, Элис выхватила тетрадь.

И без единого слова ринулась прочь, чуть не столкнувшись с черной кошкой, когда сворачивала в переулок. Дыхание прерывалось рыданиями, сжимающими горло, но Элис мчалась дальше. Ее не оставляло чувство, что Дороти Граймс все еще следит за ней, однако, обернувшись, она заметила только нескольких удивленно глядевших прохожих.

Так и не останавливаясь, Элис бежала и бежала, пока не влетела домой, не захлопнула за собой входную дверь и не заперла ее. В зеркале, висевшем в прихожей, она увидела свое отражение: спутанные волосы прилипли к щекам, мокрым от соплей и слез. Мертвенно-серое лицо. Но хуже всего – глаза, дикие, затравленные. Безумные. Неудивительно, после того, с чем она сейчас столкнулась.

– Это невозможно, это не… – жаловалась она пустому дому. Ее дрожащий голос нарушал тишину, как неподходящий кусочек пазла нарушает всю картину.

Она опустилась на пол и съежилась, прислонившись к двери. Дороти Граймс сумасшедшая – Элис знала это лучше, чем кто бы то ни было. Но тогда что это говорит о ней самой?

Может, Дороти права?

Может, Элис еще безумнее, чем она?