Читать книгу Наука о сне. Кто познает тайну сна – познает тайну мозга! - Мишель Жуве - Страница 7

Локализация в организме (а не только в мозге) структур, ответственных за бодрствование – и, во вторую очередь, за «сознание», – не была легким делом. Это долгая история длиной почти в двадцать веков, которую интересно проследить. Любопытно, что об этом догадался гений, занимающий особое место в истории – он нашел орган, который управляет одновременно и бодрствованием, и сознанием. Это Гиппократ из Коса, родившийся в 460 году до н. э., когда в Афинах к власти пришел Перикл. Легенда гласит, что Гиппократ был потомком Геркулеса (со стороны матери) и Асклепия (с отцовской стороны). После себя Гиппократ оставил множество книг, одна из самых известных называется «Священная болезнь». В этой книге, посвященной эпилепсии, Гиппократ демонстрирует одновременно острую наблюдательность и критический ум. Он признает, что мозговое нарушение может вызывать паралич противоположной стороны тела и указывает, что эпилепсия не является «священной болезнью» – присвоение ей божественного происхождения есть лишь игнорирование человеческого! – поскольку эта болезнь имеет естественные причины.

Далеко опередив свое время, Гиппократ первым указал, что «мозг – самый мощный орган человека, черпающий свою силу из вдыхаемого воздуха (…) Глаза, уши, язык, руки и ноги управляются мозгом. Следовательно, я утверждаю, что бодрствующий мозг выполняет нашу волю. Некоторые все еще полагают, что сердце – тот орган, которым мы думаем, ощущаем удовольствием, боль или тревогу – но это заблуждение».

Признаем же первенство и мощь великого Гиппократа, потому что если заменить в предыдущей фразе слово «воздух» на слово «кислород», то останется только восхищаться его гениальностью – тем более, что намного позже Аристотель (384–322 гг. до н. э.) все еще считал, что именно сердце – вместилище разума, а мозг нужен лишь для охлаждения крови[7]. Вспомним также, что понадобилась еще тысяча лет, чтобы Везалий (1514–1564) определил роль сердца в кровообращении, а мозга – в действии и мышлении.

Наконец, отдадим должное гению Гиппократа, изобретшему метод измерения температуры тела, поднимающейся при плеврите: «Его легкое заполнено гноем, и дыхание учащено. Теперь надо пропитать легкую льняную ткань тонко размолотой красной землей Эритрейской, размоченной в теплой воде, затем обернуть эту ткань вокруг грудной клетки, и то место, которое высохнет первым, надо прижечь или надрезать как можно ближе к диафрагме, но не задевая ее».

Через 2500 лет японские врачи воспроизвели то, что они назвали «гиппократова термография» с использованием земли Киото, и получили картину, похожую на инфракрасную термограмму.

Попытаемся поставить себя на место наших предков, живших две тысячи лет назад, чтобы оценить те трудности, с которыми они сталкивались, пытаясь установить взаимосвязи и функции органов нашего тела.

Долгие годы вскрытие человеческого тела по религиозным причинам было запрещено, поэтому анатомия человека представлялась копией анатомии крупного рогатого скота или свиньи.

А поскольку головной мозг не умели фиксировать формалином, то после извлечения из черепной коробки на очень мягкой его поверхности извилины разглаживались. При этом становилось невозможным отделить серое вещество от белого. Только желудочки мозга были хорошо видны. До Леонардо да Винчи (1489) их изображали соединенными с глазными яблоками и ушами (Рис. 1).

Рис. 1. – Леонардо да Винчи (живший в переходную эпоху между Средневековьем и Возрождением) сделал любопытный рисунок сангиной. Это череп в горизонтальном разрезе, вид сверху. Представлены три желудочка, соединенные между собой, но принятая в то время вентрикулярная концепция вынуждает этого замечательного исследователя и гениального рисовальщика изобразить несуществующую связь между глазами и первым желудочком посредством оптических нервов. Он нарисовал также две полоски, соединяющие с этим желудочком уши.

Кроме того, у крупного рогатого скота сосуды основания черепа сильно отличаются от человеческих. Поэтому на протяжении более десяти веков изображали (как у быка) сетчатое сплетение, или rete mirabile («чудесную сеть») в основании мозга[8].

Шишковидую железу также выделяли и приписывали ей важную роль, как находящейся в самом центре мозга. Декарт даже приписал ей способность к механическим отклонениям.

Сердце, которое сохранялось при извлечении из организма намного лучше, чем мозг, и из которого выходили крупные сосуды (аорта, полая вена) естественно, рассматривалось как управляющий орган («монарх»). Было ясно, что именно сердечные толчки ответственны за те многочисленные пульсации, которые можно прощупать на уровне периферических артерий.

Судя по древней китайской рукописи, опубликованной Мишелем Бёмом (1650), роль «монарха», выполняемая сердцем, принималась и на Дальнем Востоке. Любопытно, что, наблюдая полужидкий, сырой мозг, китайские ученые ввели понятие «студенистого океана», включив в него тестикулы, спинной и головной мозг (Рис. 2).

Именно в этом океане циркулирует сперма, священная жидкость, которую надо уметь сохранять путем прерванного полового акта. Отсюда пошло поверье: тот, кто сможет за одну ночь лишить невинности без семяизвержения десять девственниц, тому суждена очень долгая жизнь – до десяти тысяч лет.

Концепция первостепенной роли, которую играет сердце, очень долгое время преобладала и в японской цивилизации. Так, японцы не принимали критерии смерти головного мозга, разработанные мной в 1959 году, а именно: полное отсутствие корковой и подкорковой электрической активности, сочетающееся с прекращением кровоснабжения мозга, несмотря на сохранность сердечного ритма. Для японцев критерием смерти до 1969 года все еще оставалось прекращение самих сердечных сокращений.

Но вернемся на Запад. Особое место надо уделить Клавдию Галену (ок. 129–200 гг). До эпохи Возрождения Гален считался «непререкаемым авторитетом». Все его положения принимались на веру. Галену мы обязаны понятием двойной регуляции – бодрствования и «духа» со стороны сердца и головного мозга (Рис. 3 и 4).

Эта восходящая и нисходящая схема уже могла бы привести к скрытой идее рефлекса. Но понадобилось еще двенадцать веков, чтобы Декарт и Уиллис (Виллизий) поняли, наконец, что находится в организме вместо Е.

Галеновская схоластика вполне современно объединила роль мозга и эмоций (посредством симпатической и парасимпатической регуляции сердечнососудистой системы) выражением «дух». Эта теория опередила теорию Декарта, которая через двенадцать веков стала играть главную роль в понимании мозга.

Рис. 2. «Студенистый океан» (по рисунку, опубликованному Мишелем Бёмом (1612–1659), предоставленному Голландской ост-индской компанией и скопированному с древнего китайского манускрипта).

1 – Комплекс тестикул, спинного и головного мозга – «студенистый океан». II – сердце и крупные сосуды, «монарх» всего тела. III – поджелудочная железа. IV – легкие. V – (белым пунктиром) – почки и мочевыводящие пути.

Рис. 3. Жизненные и животные духи по Клавдию Галену.

А – сердце, содержащее «жизненные духи». В – духи поступают в мозг и, проходя через «чудесную сеть» (rete mirabile), очищаются, превращаясь в «животные духи». C-D – животные духи достигают четвертого желудочка и проникают внутрь Е – полого нерва, по которому и поступают к F – мышцам.

Рис. 4. По Эпимату, с изменениями (1496)

Все органы чувств: слух (колокол), зрение (улитка), обоняние (цветок), вкус (язык) и болевая чувствительность (пунктир) проецируются в первый желудочек, чтобы сформировать общую чувствительность (sensus communis). Это иллюстрирует учение Галена, в соответствие с которым и сердце, и мозг одновременно управляют движениями «духа».

На самом деле, по Галену, кровеносная система, начинающаяся от сердца, содержит некие «жизненные духи» (по аналогии с ароматом вина). Проходя чудесную сеть, эти духи становятся «анимальными, животными духами» (от слова anima, что также означает «душа»). Последние достигают четвертого желудочка, чтобы затем спуститься по черепным нервам и обеспечить мышечные сокращения. Гален также считал, что существует проход между третьим желудочком, турецким седлом (местонахождением гипофиза) и носоглоткой, что объясняет выделение мозговой жидкости при насморке (Рис. 5). Оставим за Галеном приоритет открытия черепных двигательных нервов, исходящих из мозжечка.

Рис. 5. Четыре гумора Гиппократа (по Роджеру Бэкону, 1214–1294)

Связь между четырьмя гуморами Гиппократа, которые проистекают из желудочков и их выделений через отверстия в черепе: кровь (через рот), мокрота (через нос), ушная сера (или желтая желчь) через уши и слезы через глаза.

Идеи Галена были развиты Декартом, различавшим механизмы бодрствования и сна. Он писал: «Бодрствование зависит от обилия животных духов, проникающих в полости мозга и раздувающих мозговые ткани, растягивая нервы, подобно тому, как сильный ветер надувает паруса корабля и натягивает снасти. Такой механизм может легко реагировать на животные духи. Но если эти духи не обладают нужной силой, то механизм переключается на сон и сновидения». Для Декарта вместилищем животных духов является шишковидная железа; сенсорные восприятия (мысли) также находятся в шишковидной железе, которая, таким образом, является «собеседницей души». Таким образом, Декарт описывает механизм – предшественник рефлексов (Рис. 6).