Читать книгу Слова в дни памяти особо чтимых святых. Книга первая. Март, апрель, май - Митрополит Владимир (Иким) - Страница 4

В первой же строке Откровения мы сталкиваемся со слабостью и нищетой нашего языка. Здесь каждое слово требует подробного толкования. Сам глагол «творить» здесь означает невместимое нашим рассудком понятие «создать из ничего». Здесь земля – это не сырая почва и не планета, а то, что мы весьма неточно называем веществом или материей: материал для создания видимого мира. Изначальное небо вовсе не голубая околоземная атмосфера и не чернота межзвездных пространств, но – незримый духовный мир. Наконец, начало – это еще отнюдь не начало времен, скорее его можно уподобить некоему остановленному мгновению, замершему мигу на границе вечности и времени.

Мириады чистейших светоносных духов – вот небо начала. Эти создания не были обременены плотью и кровью, не нуждались в пище и питье, им не нужен был земной воздух. Они были призваны дышать любовью – воздухом вечного счастья. Но один из высших Ангелов, Денница-Люцифер, сказал «нет».

Была неумолимая логика в том, что пала именно совершеннейшая и прекраснейшая тварь Божия. Денница обратил внимание не на Всесовершенство Создателя, а на свои собственные достоинства, подменив любовь самолюбованием. Он оглядывался вокруг и не находил среди небесных светочей равного себе – так он породил в себе гордыню. Выше его ему казался только Бог. Люцифер задался вопросами: почему Господь – Он, а не я? почему к Нему, а не ко мне устремляется ангельский мир? Проникшись завистью ко Всевышнему, верховный херувим пожелал свергнуть и истребить своего Создателя, чтобы самому занять Его место. Все это: гордость, зависть, ненависть – было сгустком лишь одной мрачной мысли, рожденной им, и этой мысли было достаточно, чтобы Денница погас. Прекраснейший и светлейший из Ангелов, он внезапно превратился в беспросветно-мерзкого диавола-сатану. Люцифер померк не один: он заразил своим мраком треть светил – духов, которые также позавидовали если и не Богу, то светлейшим своим собратьям. Эти зараженные тоже угасли, сделались гнусными демонами. На это темное перерождение не было воли Божией – то была свободная воля Люцифера и его присных. Но для них уже не было места среди любящих Бога светоносных Ангелов: Пресветлое небо вытолкнуло из себя духов злобы. Падение диавола и его воинства положило начало всем бедствиям тварного мира. Бог зла не творил – зло породил сатана.

Извращенная фантазия подвигла некоторых писателей на лесть диаволу. По страницам литературных произведений разгуливают «симпатичные» Мефистофели и «справедливые» Воланды. У Мильтона, Байрона, Шелли, Лермонтова и других писателей дух злобы вызывает сочувствие, предстает в образе романтического бунтаря, таинственного революционера. Эта романтизация зла является ложью и великим соблазном для человеческих душ. Вдохновитель подобных произведений, диавол-человекоубийца (Ин. 8, 44), не имеет ничего общего со своими подсахаренными портретами.

И в суетном земном мире мы нередко видим, как какой-нибудь заместитель «подсиживает» своего начальника – всячески старается ему навредить, чтобы самому занять его кресло. Но такой лукавый подчиненный обычно запасается хотя бы самооправданием: я, мол, умнее своего руководителя и лучше его справлюсь с делом. А говоря о действиях лукавого духа, нужно понимать, против чего и Кого восстал Люцифер.

Денница задумал уничтожить не просто вышестоящего начальника, а своего Создателя, Того, Кто подарил ему жизнь, ум, красоту, счастье. Мятеж против отца, отцеубийство – это навязчивая идея языческих культов, каждый из которых имеет более или менее явные признаки сатанизма. Такой мотив мы видим у верховных кумиров – к примеру, у вавилонского Мардука или у Зевса древних эллинов (заметим, что эллинская античность и посейчас считается «гармонически прекрасной», и в ней – исток так называемого западноевропейского Возрождения). В наши дни сатанинская секта «Белое братство» пыталась внедрить в сердца молодых людей ненависть к их родителям. Так в культах земных поклонников диавола преломляется его мечта об убийстве Небесного Отца.

Надо понять, чему воспротивился Люцифер, когда сказал свое «нет» Божественной Любви. Созидание и доброта, свет и мудрость, милосердие и счастье – все это только у Бога и в Боге, без Которого невозможно никакое истинное благо. Всякое даяние доброе и всякий дар совершенный нисходит свыше, от Отца Светов (Иак. 1,17). Господь – Творец, диавол – изобретатель. Наперекор Вселюбящему Богу сатана изобрел ненависть, ложь, подлость, жестокость, насилие, мрак, гнусные похоти и грязные страсти. Вся боль, все страдания, все скорби мира имеют только одного автора – сатану. Чудовищнейшие преступления, изощреннейшие пытки, омерзительнейшие извращения, даже мысль о которых не вмещает нормальное человеческое сознание, – все это вышло из диавольских мастерских. Людоеды, маньяки, сладострастные палачи: представление о них – это только тень жуткого облика князя тьмы. Если собрать воедино все отвратительное и вызывающее в нас ужас – и этого не хватит для того, чтобы описать всезлобного духа.

Вот в этот немыслимый кошмар, а вовсе не в романтический плащ одет пресловутый «печальный демон, дух изгнанья». Вид олицетворенного зла, даже не самого диавола, а любого из его прислужников-бесов, настолько страшен, что этого не может вынести человек, не облеченный в броню святости. Вот почему злые силы часто являются обычно не в собственном облике, а в виде диковинных уродцев: к примеру, звероголовых богов у древних египтян, леших и домовых среди суеверных невежд или инопланетян с НЛО в наш повредившийся на технике век. Преподобный Серафим Саровский, обладавший духовной силой для прямого противоборства демонам, мог с содроганием сказать о них только одно: «Они гнусны».

Бог есть Даритель и Источник жизни. Диавол породил и несет с собою смерть. Духовная смерть несравненно страшнее умирания человеческих тел, при котором прах возвращается во прах, материя отдыхает до Судного дня. Но гибель, порожденная вселенским злом, – это вечно длящаяся пытка, нескончаемое погружение в глубины страдания. Сам диавол – самоубийца и вовлекает в самоубийство всех, кто покоряется ему. В представлениях земных безбожников-атеистов отразилась несбыточная мечта сатаны о небытии: его жажда погасить свое сознание, чтобы вместе с ним исчез весь мир. Это невозможно. Природа каждого существа имеет Божественное происхождение, она изначально добра и, даже искалечив в себе злом образ Божий, не способна уничтожить его, но обречена на нескончаемую тоску по Творцу. Зло – не сущность, а своевольно вызванная болезнь созданий Господних. Для падших духов и духовно погибших людей эта болезнь становится неизлечимой: они обрекли себя на вечное падение в бездну, где плач и скрежет зубов (Мф. 8,12). Бессмертие – лишь в любви к Господу Жизнодавцу, противление Богу – это безжизние, вековечная жуть геенны.

Небесный Отец желает дать Ангелам и людям как можно больше счастья – и каждый верный получает такое блаженство, какое только способен вместить. Цель отца лжи, сатаны, прямо противоположна: он жаждет причинить как можно больше страданий тем, кого ему удалось заманить в свои сети. Диавол – суперсадист, и «заслуги» перед ним его палачей-рабов вызывают во всезлобном духе еще большую ярость палачества. Пусть помнят об этом те, кто в этом мире служит греху, пусть знают, какую страшную «награду» готовит им свирепый хозяин. Наперекор Божию Царству добра и света диавол изобрел преисподнюю: пыточную мастерскую с неугасимым мрачным огнем и неусыпающим сверлящим червем, с разнообразнейшим арсеналом чудовищных зверств. Горе несчастным, попавшим туда, ибо для многих это – навеки.

Чего же добился Денница, воспротивившись Божественной Любви? Всещедрый Создатель ничего не жалеет для Своих созданий: каждый получает всю радость и славу, какую может принять. Люцифер обладал великолепнейшим сиянием, большего величия была не способна вместить его природа, но гордецу показалось мало. Завистник пожелал прыгнуть выше головы. Что ж, он стал первым в своем роде – воцарился в аду, на мрачной и смрадной свалке Вселенной. А былую славу Денницы давным-давно превзошел и малейший из Ангелов, сохранивших верность Всевышнему, ибо добрые духи непрерывно возрастают в сиянии Отчей Любви.

В Царстве Небесном светятся нежностью, пламенеют любовью, наполняются счастьем лучезарные сыны Божии. Каждый из них велик, мудр, прекрасен, могуч. Они сказали свое «да» Божественной Любви и приняты в объятия Всесовершенного Создателя. Ни один из верных Ангелов уже не может пасть: их выбор сделан в вечности – сроднившись с Небесным Отцом, они неколебимо утверждены в добре.

Земные суемудры часто вопрошают: как, дескать, Всеблагой Бог может обречь кого-то на страдания, тем более – на страдания вечные? Нет, не Господь обрекает аду Свои создания, а их собственная, обращенная во зло свободная воля. Но, мол, зачем дал им Бог свободу воли? Затем, что без этого творение мира становилось бы бессмысленным. Если бы Всевышний не творил ради того, чтобы не мучился сатана и прочие духовные самоубийцы, – не вызваны были бы к жизни мириады прекрасных и счастливейших сынов Света. Для жалких совопросников века сего гремит глас Всемогущего Творца: Где был ты, когда Я полагал основания земли? Скажи, если знаешь (Иов. 38,4). Будешь ли состязаться со Вседержителем? Кто предварил Меня, чтобы Мне воздавать ему? под всем небом все Мое (Иов. 41,3).

Светлый ангельский хор встречал начало времен не лукавыми вопросами, а восторгом умудренной любви. Господь творил видимую Вселенную при общем ликовании утренних звезд, когда все сыны Божии восклицали от радости (Иов. 38, 7).