Читать книгу Город из стекла - Мия Велизарова - Страница 4

У клиентки была забавная привычка наматывать локоны на палец. Судя по всему, девушка отчаянно пыталась от нее избавиться, раз вплела в волосы множество звенящих колечек. В ходе разговора один из витков так прочно накрутился на палец, что пришлось звать на подмогу Тоню.

– Не дергайте, сидите смирно, я сейчас! —Пока девчонки ахали и пытались распутать темно-русый гордиев узел, Ден заценил припаркованную напротив офиса иномарку.

– Ваша?

Девушка не сразу поняла. Потом, спохватившись, испуганно замотала головой. Колечки смешно звякнули, рассыпавшись по плечам.

– Нет, что вы. Это парня. Он мне совсем недавно предложение сделал. И вот сегодня… подвез.

И подарил колечко, чуть не стоившее невесте прически. Судя по блеску, уж точно не с фианитами. Тоня смотрит с укоризной, явно не одобряя ход его мыслей. А что поделаешь? Здесь у них не вечеринка медиумов, а бизнес. Иван Иваныч в последнее время изменил своей привычке, то и дело горестно вздыхая над клавиатурой.

– Что, опять? – не сдержался парень, когда, оформив рассрочку и тихонько всплакнув у Антонины на плече, клиентка ушла. – Да ты в курсе, сколько одна эта машина стоит? Пусть сразу все платит!

– Тихо! – прикрикнула со своего места Адель. – Тебя это вообще-то не касается.

Зато его очень коснется растущий долг за квартиру. Пару месяцев он уже пропустил, нужно было купить Жаку новую клетку, побольше, иначе пернатый прохиндей орал и грозился устроить мини-апокалипсис. Сама хозяйка заходила пару раз, пока его не было – и нарвалась на парочку не вполне цензурных голосовых сообщений, которые попугай с удовольствием пересказал ей раз пять, для верности. В общем, судя по ее тону, деньги нужны были в самое ближайшее время, вся сумма полностью.

– У нее папа в больнице, – нахмурила брови Тоня, и Ден прикрылся папкой, в очередной раз заподозрил, что у нее в очках встроенный лазер. – А у парня она стесняется просить.

– Ну да, зато наедине они вряд ли стесняются… – буркнул парень, уворачиваясь от пущенного в него скоросшивателя.

Чего греха таить, цены в контракте действительно значились такие – закачаешься. И как-то до обидного нелогично соотносились с зарплатой. На вопрос, куда все уходит, Адель как-то дала ему выписку с расходами на техобслуживание, от которой Ден даже присвистнул. И еще больше зауважал Вьена: тот прямо как в том анекдоте, ковырялся в дорогущей аппаратуре, где каждая схема стоила как колесо от мерседеса. Впрочем, может, его нарочно держали в счастливом неведении, как того ювелира из анекдота.

– Ты совсем в последнее время зарвался, знаешь? – не унималась Тоня всю дорогу. Чего-чего, а воспитывать она любила.

– Что мне, уже и сказать ничего нельзя?

– Я не о том, Денис! – напарница заступила ему дорогу, встретившись взглядом с Грустным Гансом. —Тьфу, сними ты уже эту лошадь!

– Ни за что, он единственный, кого не раздражает мой сарказм, – Ден любовно погладил медальон: конский череп из серебра на массивной цепи. Вот это, что называется, стоящий аксессуар. Не то, что у некоторых: плюши, брюлики, кисточки…

– Бурчишь целыми днями как старик, только и ждешь свою зарплату. Давай вместе сходим куда-нибудь, что ли?

Понятно, очередная попытка захватить его мысли. И хотя официально Тоня считалась совершеннолетней, то ли из-за своих нелепых нарядов, то ли еще по какой причине, она упорно казалась Дену капризным подростком-переростком. Так что, несмотря на все ее выпады, разглядеть в ней женщину он при всем желании не мог.

Улучив момент, Денис подхватил один из пушистых помпончиков, украшавших Тонину прическу, и помахал им выходящей из палаты Насте.

– Пойдем, тусовщица, вон нас уже встречают.

– Только не сболтни лишнего, – прошипела напарница, и, кажется, даже попыталась двинуть его локтем в бок или что-то такое. Без особого, впрочем, эффекта, поскольку в тот день на Тоне был свитер оверсайз крупной вязки.

За все время работы, они ко многому привыкли. В том числе к специфическому больничному запаху и не самому цветущему виду клиентов. Но сегодня Денис и сам немного оторопел, когда вошел в палату. При виде исхудавшего, одна кожа да кости, бледного старика, лишь отдаленно похожего на приложенное к портфолио фото, в памяти невольно всплывали страшного вида картинки из энциклопедии, раздел истории Египта. Мерное гудение аппарата ИВЛ6 перекрывало тяжелое всхрапывающее дыхание.

– Сама привыкнуть никак не могу, – заметив его реакцию, вздохнула Настя. – Он всегда такой веселый был, активный. Дома не сидел: скучно. Вечно какие-то встречи проводил, семинары. А теперь вот…

Виен деловито прошел мимо, с нерушимым лицом принимаясь за работу, и скоро тело Петра Алексеевича скрылось за подмигивающим неводом разноцветных проводов. Ден сжал прохладную жилистую ладонь в своей. Пульс еле прощупывался.

– Ну что, начинаем, Вень?

– Сейчас.

Напарник сегодня как-то особенно долго настраивал свою бесценную технику. Они с Тоней уже успели попить водички, поспорить насчет траектории солнца и несколько раз переставить стулья, чтобы не светило в глаза, а сигнал все не появлялся.

– Что-то случилось? – подошла к ним Настя. По глазам было видно: боится. Тут и медиумом не надо быть, чтобы прочитать ее мысли: связалась с шарлатанами, отдала им последние деньги, лучше бы на платье свадебное потратила и маникюр…

– Друг, чего там? Сломалась, что ли? – Веня вместо ответа вытащил из нагрудного кармана отвертку и принялся ковыряться в корпусе. При виде вываленных на пол кишок проводов даже Дену стало как-то не по себе. По всему выходило, плакала его зарплата… Положим, отложенных денег хватит еще на пару упаковок доширака; Жак вторую неделю скорбно хрустел кормом и научился умильно тереться о его щеку, выпрашивая вкусняшки. А во сколько обойдется им ремонт этой чудо-машины?

– Погуляйте пока, не стойте над душой, – очень по-русски попросил айтишник. – Не хочет машина при вас работать.

– Может, перегрелась? – предложила Настя. – Много у вас таких вызовов?

– Последняя неделя была особенно загруженной, – покачал головой Ден, а про себя подумал: да вообще-то всего третий за месяц, бог ты мой…

– Как же неприятно стареть, – Тоня зябко дернула плечами, когда они вдвоем вышли под пасмурное небо и пошлепали по лужам в сторону ближайшего сквера. – Вот бы наши родители… снова становились младенцами. Эффект Бенджамина Баттона, как в кино. Ден, что скажешь?

– Согласен, – рассеянно ответил парень. – Как в кино. В жизни такое увидеть – врагу не пожелаешь.

***

Адель примчалась через полчаса, вся в красных пятнах и с выписанным штрафом за превышение скорости. Побагровела еще сильнее, увидев их, мирно воркующих на лавочке под каштаном, словно влюбленная парочка. Выяснилось, что Тоня некорректно описала ситуацию, будто бы Ден остался внутри, а аппарат очень невовремя сломался.

Денис даже прослезился немного.

– Не знал, что вы меня так цените.

– А то как же, вы для меня как дети, – сладко пропела начальница, и сверкнула глазами так, что и без слов было понятно: сейчас бы ка-ак обоих ремнем вдоль спины, да не один раз!

– Я вообще не понимаю, зачем нам вся эта возня с аппаратурой. Можно же своими силами…

Разговор этот он начинал далеко не в первый раз, и сам втихую по крупицам собирал информацию. Пока выходило, что бесконтактный выход в нереальность очень даже возможен. Вон даже в фильме «Бегство от сна» Деннис Куэйд сначала покорно давал себя опутывать разными датчиками, а потом разошелся до того, что начал сквозь стены проходить, мысленно.

Но сейчас Адель, похоже, слишком была озадачена причиной поломки, чтобы с ним спорить. Наскоро переговорив с Виеном, она несколько раз прошлась по палате, чуть растопырив пальцы. Ден обменялся взглядом с Тоней и закатил глаза. Сейчас снова скажет, что недобрый знак.

– Плохой знак, очень, – начальница нахмурилась, сердито глядя на их ухмыляющиеся физиономии. – А вам, я смотрю, очень весело? Может, погодим с зарплатой недельки две-три?

– Не надо! – одновременно вырвалось у обоих. Тоня, как нарочно, на днях нагрубила отцу и потому временно лишилась денежного содержания А Ден не понаслышке знал, сколько стоят ее прикиды, косметика и прочий анимешный мерч, без которых Тоня жизни своей не чаяла.

– Может, запчасти какие нужны? Вы только скажите.

– Дело не в машине, – Адель щелкнула замочком «дипломата» и в сотый раз пробежала глазами по справке. Каждый клиент, вне зависимости от длительности сна, сначала должен был пройти через руки врачей, и лишь потом – если эскулапы оказывались бессильны, – переходил к ним. Все официально, никакой самодеятельности.

А почему? Потому что очень уж многие впадали в нехороший, тяжелый сон, наглотавшись пригоршни таблеток.

– Мне кажется, они что-то темнят, – пробормотала она, направившись в кафе на первом этаже, где Настя сидела со своим молодым человеком. Сейчас будет пытать. Неспроста вчера Адель эту справку чуть не под микроскопом рассматривала, только на язык не пробовала.

– Значит, сегодня не будет сеанса? – Тоня с жалостью посмотрела на старика. – А… а вдруг он нас не дождется?

Ден пожал плечами. Бывает и такое. Тут, как говорится, надо учиться врачебной черствости. Они ведь тоже не боги, в конце концов.

Начальница вернулась минут через десять, мрачнее тучи. С ней в палату влетела расстроенная клиентка. Увидела по-прежнему копошащегося в углу Веню и совсем расстроилась.

– Как же так? – Дену даже стало ее немного жаль. Слишком растерянное у девушки было лицо, как у ребенка. – Неужели ничего нельзя сделать?

– Вы не волнуйтесь. В случае чего, деньги мы вам вернем в полном объеме, – с кислой улыбкой заверила ее Адель, и напряжение в воздухе немного разрядилось. Но все же Дену так и казалось, что злосчастная справка того и гляди подернется огоньком и превратится в пепел.

– Да не в деньгах дело… Я хочу его вернуть. Вернуть, понимаете? Он не должен быть таким. И не мог он руки на себя наложить, он бы меня никогда так не оставил…

Заплакав, Настя выбежала в коридор. В палате на некоторое время повисла неловкая тишина, прерываемая лишь возней Виена.

– Ну так что, отменяем на сегодня?

Адель тяжело вздохнула и по привычке потянулась в карман за карамелькой.

– Тоня, можешь идти домой. – устало вздохнула она. —Если починим, на задание выйдем мы с Денисом.

Задние. Как партизаны, честное слово. Только… насчет последнего, не ослышался ли он?

За все время, проведенное в их конторе, Ден ни разу не видел, чтобы начальница сама принимала участие в сеансах. А уж когда дело попахивало суицидальным душком— тем более, чуть ли не фимиамом окуривала помещение после таких клиентов.

И теперь сама Адель отправится с ним на прогулку?

Хорошенькое получится свиданьице, блин.

Однако же, спорить с Адель при ее весомости было как-то… неразумно. Да и вообще зря он внял увещеваниям Иван Иваныча больше времени уделять классике. Теперь, стоило начальнице нахмурить брови, Мамушка Маргарет Митчелл так и вставала перед глазами, вооружившись, для полной адаптации образа, традиционной русской скалкой.

Щелк!

Стоило принять решение, и машина заработала…

Все переглянулись – Настя так и вовсе помучнела и тихонько присела в сторонке на краешек стула. В воздухе ощутимо запахло мистикой.

– Тоня, иди домой, что стоишь? – повторила Адель, и голос у нее такой, прямо: беги, девочка, беги. Сейчас сюда ввалится ватага монстров. Мы их задержим, насколько сможем, а ты живи…

Что видят во сне те, кто всей душой возненавидел саму жизнь? Даже отбросив религиозную подоплеку, лезть в пекло чужих страстей Денису ой как не хотелось. Но перед глазами сама собой возникла грустная фигура Иван Иваныча, тискающая в руках квартальный отчет.

А дома ждал мандаринку соскучившийся Жак.

Что поделать, работа у нас такая…

– Ну что, – нарочито весело спросил он, – тогда, может, начнем?

На душе у него драли диван не меньше дюжины нахальных котов, а в животе все переворачивалось – давно позабытое ощущение перед кабинетом дантиста.

– Успеть бы до полуночи, – подлила масла в огонь начальница, и как-то уж подозрительно быстро принялась перебирать блестящие бусины на браслете.

– А что, – аккуратно осведомился Ден, – в аду тоже часы приема?

– Лишнего не болтай, – отрезала Адель. И без разговоров надела ему на шею замшевый мешочек. Внутри почти наверняка был ладан, освященное масло или святая вода. В иной ситуации было бы круто ощутить себя Константином, вступившим в схватку с Бальтазаром, но только не перед реальной операцией.

– Страхи могут материализоваться, не забыл?

Да уж, спасибо, не думай о белом медведе. Право, для дочери священника у Адель порой были прямо-таки садистские наклонности.

На сей раз Ден даже не почувствовал обычного головокружения. Вернее, голову начало вести задолго до начала сеанса. Гранитный пол под ногами непривычно пружинил: умная материя, зараза, мигом считала его страх, как старательно он ни утрамбовывал его в застенки подсознания. В голову лезла всякая чушь, вроде огненных щупальцев с присосками, как в дешевом фильме ужасов. А вдруг сейчас переступят порог – а там бездна, заполненная криками душ?

Там плач и скрежет зубов…

– Заходим?

Целый ряд дверей, выбирай любую. И нужная, как всегда, нашлась по чистому наитию. Более светлая, чем другие, или пахло от нее как-то по-особому что ли…

Серой? Ден с тревогой принюхался. И совсем уж малодушно закрыл глаза, когда из дверного проема на них обрушились потоки янтарного света.

– Ну, что там? – словно издалека до него донесся изумленный возглас Адель. Пора бы наконец и взглянуть, а то с закрытыми глазами может унести невесть куда. Осторожно, Ден приоткрыл один глаз, потом, уже не таясь, второй.

Хоббит в норке.

Нет, ну правда, именно так ощутил бы себя любой, впервые оказавшись под исчерченными ветвистыми кореньями сводом. Все пространство, куда ни глянь, было занято книжными полками. Горизонтальные, вертикальные, наискосок по диагонали, а кое-где даже виднелись полукружья и спирали, до отказа заполненные бумажными сокровищами. На земле это книгохранилище имело бы все шансы попасть в книгу рекордов. Почище, чем библиотека чудовища, чахнувшего над алой розой. Или, скорее, пещера Алладина, благо каждый корешок переливался щедрым золотым тиснением, под которым с трудом, но все же угадывался цвет обложки. Кое-где книжные ряды образовывали четкую радугу, но в основном радовали глаз свободным разнотравьем.

– О, а вот и посетители!

Навстречу им из-за стола поднялся мужчина – вылитый Петр Алексеевич на фото, только значительно помолодевший и совсем не похожий на те высохшие останки, которые они видели в палате.

Даже рубашка та же самая, серо-голубая ковбойка, и плюшевые тапки, надетые на ярко-оранжевые носки.

– Давненько никто не заходил. Позвольте ваш читательский билет? – шутливо спросил клиент. Похоже, на сей раз интуиция подвела Адель: чистилищем тут и не пахло, из чего следовало, что в кому Петр Алексеевич впал совершенно непреднамеренно и в данный момент находился в своей желанной писательской нирване. Заваленный рукописями стол простирался на метров на десять в длину. А между стопками книг Ден с удивлением заметил пушистое изваяние кота.

– Вот, – виновато махнул рукой их клиент, – за мной увязался. Говорил ему, говорил: тебе со мной нельзя, у тебя еще восемь жизней не израсходованы. А он, упрямец, убежит – и снова ко мне.

Морда у кота даже издали поражал своим высокомерием, пышная шерсть лоснилась серебром, волосок к волоску. Хвост роскошным боа свисал со стола, и кончик то и дело нервно подергивался при виде непрошенных гостей.

– Суровый, Васька. Он и раньше чужих не любил. Да вы проходите, чувствуйте себя как дома.

На столе уже закипал чайник, удивительным образом обходившийся без плитки, облитые медовым золотом чашки звенели и казались совсем прозрачными на просвет, ровно как и тягучее варенье из крыжовника.

Ничего себе, обслуживание по высшему классу, – подумал про себя Ден, и поймал на себе предостерегающий взгляд Адель. Да-да, не есть, не пить, отпечатков по возможности тоже не оставлять. Не то, чтобы память сразу отшибет, как в той сказке, и останешься навсегда в этой идиллии. Лишние ощущения могут испортить эфир, вызвать помехи. И не забывать, ради чего они сюда, собственно, пришли.

– Как там Настенька?

– Скучает, очень… – начал было парень, но Петр Алексеевич внезапно стукнул чашкой о блюдце и по-молодому подскочил к приставной лестнице на колесиках.

– Нет, вы когда-нибудь видели такое? – закричал он уже откуда-то из-под потолка. – Полное собрание Анакреонта! Все пять томов!

Жаль, сеть не ловит, – помянул Википедию Ден. Оставалось лишь вежливо улыбаться и восхищаться вместе с оживленным писателем.

– А еще вот что…

Раскрыв наугад папирус, клиент процитировал:

И вино разбавлено водой,

Чтобы песнь за чашей оставалась стройной.

– Каково? Понимаю! Все понимаю, будто в голове переводчик встроенный! Эх, при жизни бы так, я бы…

Старик жестом заправского фокусника достал из-за нагромождения книг тарелку печенья. Ден в очередной раз подивился реалистичности мира грез. От запаха слюнки потекли. Рассыпчатое, так рука и тянется.

– Вот, угощайтесь. Мое любимое, ореховое. Каждую неделю свежее приносят, словно из печки.

– Приносят? – насторожился Ден, обменявшись с по-прежнему молчавшей Адель взглядом. – Хотите сказать, вас еще и навещают?

– А как же! Меня тут регулярно проверяют, спрашивают, не надо ли чего. Я ведь в первое время растерялся совсем. Думал: что, неужели в рай попал? Ан нет, сказали, все еще впереди. А здесь так, небольшая остановка. Вот жду еще, чтобы мне с дочкой дали переговорить, хоть ненадолго.

– Она все надеется, что вы проснетесь, – наконец подала голос Адель. И все грела о чашку руки, словно продрогла до костей. – Переживает очень.

– Еще бы, она и раньше… ну, когда я простудой болел или сердце пошаливало, не знала, куда кинуться. Такой шум поднимала, из ничего. Замуж-то она собирается?

– А как же. За счастливого обладателя серебристого скайвелла. Знаете такого?

Старик озадаченно пожевал, нахмурив лоб.

– Вроде не припомню. Может, Сережка Бобрынский. Он за ней со школьной скамьи ухаживает. Ничего, парень неплохой. Только разговаривает… как из подворотни вылез, честное слово. Ну ничего, Настенька его перевоспитает. Она у нас начитанная, вся в меня!

Сколько уже длилось их чаепитие? Часы по-прежнему были на руке, только вот стрелки казались размытыми, не разберешь. Время здесь имело иной ход. Не пора ли домой?

Кот, потянувшись и показав ярко-алый язык, мягко спрыгнул со стола и принялся тереться о брюки хозяина.

– Честно говоря, сам не ожидал сюда попасть, – Петр Алексеевич принялся гладить изогнутую коромыслом спину, а кот замурчал еще громче, приподнимаясь на задние лапы и подставляя лобастую голову, почесать. – Я здесь как Повелитель Страниц. А там у меня Паркинсон, начальная стадия. Зачем дочке со мной мучиться?

– Ну вы и… решили уйти, по-тихому, не прощаясь? – аккуратно вставил Ден. Кот при этих словах сел египетской скульптурой, и уставился на парня желтыми немигающими глазищами.

– Было такое, – помрачнел клиент, отхлебывая из чашки. – Друг у меня… тезка мой, кстати, тоже Петром зовут. Его и попросил… ну, посодействовать, он же врач. Да, наверное, перенервничал, вот сердце-то и прихватило. Не успел грех на душу взять. Может, и к счастью…

Кот все продолжал пялиться, отчего Дену стало откровенно не по себе. В голове все поплыло, того и гляди выбросит назад. Оно и верно, засиделись они здесь.

В некоторых случаях к клиенту приставляется страж, – вспомнились инструкции Адель. – Не обязательно человек. Главное, чтобы между ними двумя было полное доверие друг к другу.

В тонком мире свои правила. И в этой библиотеке в их услугах не нуждались, явно читалось в янтарных блюдцах с немигающим вертикальным зрачком. Уже то, что им позволили встретиться, было огромным исключением, и дальше испытывать терпение хозяев было бы уже чересчур.

Страшнее кошки зверя нет…

– Я тут подумал, – спохватился старик, и принялся лихорадочно шарить в карманах. Кот, словно пытаясь его успокоить, снова принялся тереться о штанины. И то ли зрение совсем затуманилось, то ли еще что, вот только ноги Петра Алексеевича на глазах стали блекнуть, будто их кто-то стер невидимым ластиком.

– Не передадите дочке письмо? Долго сочинял, знаете ли, чтобы не испугать. Если сам ее не увижу, пусть хоть не плачет там из-за меня.

Ден потянулся было за листком, но рука прошла сквозь бумагу, как через воздух. Судорожно вздохнув, он так и не решился взглянуть старику в лицо.

Не жилец.

– Понимаю, – грустно протянул тот. – Вот ведь… пока сидел тут, все спрашивал: а когда, ну когда же… А теперь и уходить почему-то не хочется… И все равно, если не сложно, утешьте девочку. У меня все хорошо, так ей и передайте!

Последние слова старика потонули в вязком крыжовенном желе, и полки с книгами мягко качнулись и поплыли куда-то вверх. Понемногу туман начал рассеиваться, и сквозь него проступили белые матовые панели, подмигнул серый экран телевизора на треугольнике кронштейна, сдержанной зеленью растрепались перья хлорофитума.

– Вот черт… – на новой футболке расплылось алое пятнышко, еще одно капнуло на стерильно-хлорный выцветший линолеум.

Адель сначала довольно-таки ощутимо шлепнула его по губам, и лишь потом вложила в одну руку стакан, а в другую бумажную салфетку. У нее самой белые рожки из носа смешно выделялись на смуглой коже.

– Ты как? – обеспокоенное лицо Тони казалось немного чужим, будто не виделись лет десять. Когда они виделись в последний раз, неужели только вчера?

– Который час… – не спросил, промямлил Ден. И тут же заметил тикающий циферблат на стене прямо перед собой. Половина пятого утра, ничего себе.

– Я уж думала, вы не выберетесь! – сердито зашипела Тоня, помогая ему выйти в коридор. Краем глаза парень успел зацепить подпрыгивающую линию на мониторе. Петр Алексеевич продолжал спать.

– Еще водички хочешь?

– Лучше что-нибудь покрепче, – пошутил Денис, едва удержавшись на раздутом кожаном диване. Вот бы лечь, вытянуть руки-ноги. А еще лучше, оказаться в лежаке на каком-нибудь тропическом пляже. Возвращаться к тому, что они с Адель только что пережили, не хотелось от слова совсем.

– Ну вы даете. Столько часов там. Не Адель ли сама говорила, что можно час, максимум два, не больше?

– Насте заходила?

На всякий случай он проверил карманы. Записки там, конечно же, не оказалось. Надо бы записать последние слова Петра Алексеевича, пока не забыл.

– Она домой за чем-то поехала, а что?

– Телефон ее есть? Позвони, скажи ей, что есть новости.

На разговоре он настоял сам, хотя Адель норовила отправить его под строгим Тониным конвоем домой, отсыпаться. Но как-то невразумительными, на его взгляд, прозвучали бы слова послания, озвученные мерным отработанным голосом заправского психолога. Словно прогноз астролога на неделю: ваш отец жив-здоров и передает вам наилучшие пожелания…

А тут Настя поверила сразу. И расплакалась, как ему показалось, с облегчением.

– Спасибо вам, – сквозь всхлипывания пыталась улыбнуться она. Жалкая, конечно, попытка. Не выдержав, Денис обнял ее за вздрагивающие плечи, позволив залить слезами и без того испорченную футболку. – Спасибо. Знаете, как-то сразу полегчало…

А улыбка у нее красивая. И еще маленькое родимое пятнышко на шее – знак богатого духовного мира. Настя его стеснялась и постоянно прикрывала то волосами, то шелковым шарфиком, но он все равно заметил.

Деньги Адель все-таки вернула: а как же, пункт 12.7 о частично несостоявшемся контакте. Вот если бы старик соблаговолил хоть на минуту открыть глаза, или у них на руках была собственноручно написанное им письмо, тогда другое дело. Настя, к слову, была ужасно против.

Пока женщины спорили, Денис между тем обратил внимание на ярко-красную переноску, из которой выглядывала знакомая усатая морда.

– Вы и Ваську принесли?

– Откуда вы зна… – кажется, теперь у нее развеялись последние сомнения на их счет. Хотя иной скептик мог бы возразить, что Денис случайно угадал нужную кличку.

Кот, прежде сидевший смирно, принялся царапаться и мяукать, стоило тронуть молнию. Потом наскоро прилизал встопорщенный мех – и запрыгнул на койку, расположившись под боком у хозяина.

– И как вас только с ним пропустили?

– Взятку дала, – отшутилась Настя. – Как вы позвонили, я разу подумала… Пусть попрощаются, мало ли что.

***

Петр Алексеевич все-таки ушел в тот день. Мирно, без лишней суеты – только пронзительно запищал монитор, где все линии вытянулись в одну сплошную. На их счастье, к Насте к тому времени уже успел подъехать жених, так что подставлять плечо было без надобности.

– Ты-то хоть не плачь, а то весь день сплошные рыдания.

– Жалко, – протянула Тоня. – Ой, а где же котик?

Васьки и правда нигде не было видно, хотя до этого даже стараниями медсестры невозможно было согнать его с места. Кот прижимал уши, совсем по-тигриному рычал и норовил наддать когтистой лапой – Ден мысленно порадовался, что они с Адель успели вовремя убраться с его территории подобру-поздорову.

На этом их полномочия заканчивались, можно было разъезжаться по домам. Но уже перед самым уходом что-то заставило Дениса обернуться – и увидеть их, вдвоем. Человек и кот, как в той песне, неспешно брели по залитому солнцем больничному коридору. Петр Алексеевич остановился и помахал рукой. Спасибо! беззвучно прошептали его губы. А Васька обернулся и призывно мяукнул: мол, не отставай.

– С таким провожатым точно не заблудится, – Адель украдкой промокнула глаза платком. По словам Тони, такой сентиментальной она становилась после шоколадных батончиков. Надо бы, что ли, зайти в супермаркет, купить килограмма два, про запас.

– Да вот, забыл вам отдать, – парень снял с шеи замшевый шнурок, но начальница покачала головой.

– Оставь, еще понадобится. Держи под подушкой, чтобы кошмары не снились.

Он хотел было рассказать ей о странном призраке девочки – той словно бы понравилось его дразнить, и она появилась еще как минимум раза четыре, – но в этот момент из палаты вышла заплаканная Настя.

– Ну вот и все… – она пошатнулась, и Дену пришлось ее поддержать. Главное, чтобы жених не увидел и не возревновал.

– Сочувствую, – буркнул парень. Успокаивать он особо не умел, это к Тоне больше тянулись поплакаться. – Может, помощь какая нужна?

– Ах нет, что вы… я же не одна, мы справимся, – попыталась улыбнуться девушка. Сам не зная, почему, Денис вдруг почувствовал укол ревности.

– Кстати, ваш отец очень обеспокоен вашим выбором, – вдруг вырвалось у него. Адель, отошедшая было в сторону, удивленно обернулась и предостерегающе подняла бровь. Но Дениса уже понесло:

– Петр Алексеевич прямо-таки нелестно о вашем женихе отзывался. Говорит, неотесанный, матерится. Так что вы на досуге подумайте, может, не стоит…

– Да ведь я… он… – Настя отшатнулась от него, как от зачумленного. – Псих!

– Ну, этого старик не говорил, хотя кто знает… – пробормотал Денис, глядя ей вслед.

Думал, полегчает. Но на душе стало совсем скверно.