Читать книгу Исповедь Самбервилля - МК. Милтон - Страница 2

Свинцовое небо сгущалось над городом, прижимало его к земле, а в воздухе царило напряженное молчание. Безлюдные улицы прочесывал ветер, который гремел вывесками. Идеально.

Даже погода соответствовала пожеланиям своего хозяина. Он толкнул дверь в бар и вошел в него. Несколько столов были заняты развеселыми завсегдатаями. Он не слышал, что они говорили, только видел, как широко открывались их рты, как звучал каркающий и хрипловатый смех. Они стучали деревянными кружками, темный эль выливался через их края и растекался липкой лужей по глянцевой столешнице.

Мерзкое зрелище. Просто кучка насекомых, которым позволено почувствовать радость в собственном террариуме.

– Мистер Самбер, рады приветствовать.

Он вернул сжатые пальцы в спокойное положение, улыбнулся и снял пальто.

– Как идут дела, Джес? – задал вопрос Самбер.

Униформа, которая состояла из клетчатой рубашки в виде топа и короткой плиссированной юбки, гармонировала со смуглым, поджарым телом. Вьющиеся волосы угольного цвета были собраны в высокий хвост. А длинные ноги украшали сапожки со шпорами. Высокие скулы были обильно присыпаны румянами, толстая черная подводка подчеркивала азиатские корни, которые обычно тяжело скрыть.

– Все хорошо, мистер Самбер, посетителей становится все больше.

Можно подумать он не знал.

Не догадывался откуда берутся все эти люди, населяющие то, что принадлежит ему.

– Я не об этом, Джес.

– Что ты будешь пить? – спросила она, и Самбер увидел, как дрожат ее руки.

– Я выпью рюмку абсента, после того как ты ответишь на мой вопрос.

Он не отводил взгляд от своей собеседницы. Ему нравилось ковыряться внутри таких душ, нравилось извлекать наружу то, о чем они предпочитали забыть. Ты жив пока испытываешь боль. После того, как все становится безопасным – ты мёртв. Мёртв и неуязвим.

Джес была одной из первых, кто поселился в городке, который существовал исключительно на бумагах. На пустынном холме возвышалось только острие пик церкви, и множественные леса, где не покладая рук трудились строители. Муж Джес был одним из них. Она находилась на улице, когда услышала знакомый крик, оборванный грохотом строительного шума. Джес замерла, словно её парализовало. Она поняла, что произошло. Ей не нужно было смотреть, чтобы знать, в чем дело.

Шумиха была поднята жуткая, но длилась она недолго. Приехал шериф, констатировал несчастный случай и увез бедолагу в морг. Работа закипела вновь, рабочие перебирались по балкам как муравьи, и каждый из них не был застрахован от того, что его не собьют оттуда пальцем ради забавы.

Но дело было совсем не в этом. За эти несколько лет, Джес не завязала новых отношений. Он никогда не встречал ее в компании мужчин. Несколько раз он плелся за ней до самого дома, но так и не смог увидеть ничего интересного.

– У меня все по-старому, мистер Самбер.

Она поставила перед ним рюмку, которую поспешила наполнить изумрудной жидкостью.

– Я смотрю на молодую и красивую женщину, а вижу перед собой труп. Джес, ты не должна приносить себя в жертву отношениям, которые унес с собой в могилу твой муж. Его крест принадлежит только ему, отрекись от траура. Я уверяю, он не нужен тебе.

Его рука в черной перчатке накрыла ее ладонь, и он тут же уловил страх.

Все боялись господина мэра. Его считали чокнутым, который решил поиграть во власть и закон и собрал вокруг себя кучку изгоев и одиночек. Это было сродни той библейской истории о падшем ангеле, о котором по воскресеньям в церкви рассказывал святой отец.

Ангел пал и собрал вокруг себя себе подобных. Отвергнутых и нищих. Слабых духом, предателей и изменников.

– Это не больно? – спросила она.

Она смотрела на черные линии, которые переплетались то ли в рисунки, то ли в слова. Расстояние между перчаткой и рукавом было совсем немного и рассмотреть татуировку не удавалось. Самбер обнажил свои белые зубы в улыбке и наклонился ближе, чтобы его слова как можно сильнее отпечатались в ее памяти.

– Найти хорошего мастера, это почти то же самое, что и найти хорошего любовника, – он пристально смотрел в глаза Джес, нарочно выбирая столь пошлое и грязное сравнение, – когда игла касается кожи, ты получаешь моральный экстаз от каждого прикосновения. Легкая примесь боли еще никогда не портила хороший секс.

Джес кажется совсем перестала дышать. Вокруг них замерло, будто господину мэру была дана не только власть в этом паршивом городе, но и над временем.

– Я ещё не готова, – почти шепотом ответила Джес и избавила свои дрожащие пальцы от его прикосновений.

Он скользнул по ней взглядом, и одним глотком опустошил стопку с ядовито—зеленой жидкостью.

Было в его движениях что-то такое, неподвластное каждому, отрывистое и резкое. Оно подтверждало, что вся жизнь состоит из вспышек.

Первая сигарета, первая неудачная компания, первый разрыв, первый обжигающий глотку глоток в полном одиночестве. Вспышка за вспышкой, шаг за шагом. Жизнь состоит из событий, а события в жизни Джес закончились с последней горстью земли, упавшей на крышку гроба. Она добровольно легла рядом с ним и слушала, как в крышку забивали гвозди.

– На выходных в городе пройдет фестиваль «сбежавших невест», ты же придёшь? Организаторы обещают веселье…

– Я работаю в выходные…

– Тебя подменят, – нетерпеливо оборвал ее речь Самбер.

Джес нервно выдохнула. Никто в этом городе не смел противоречить мэру. Это был негласный закон. Немое правило, гарантирующее безоблачное будущее.

Прошлогодний фестиваль был интересным. Девушки города наряжались в винтажные свадебные наряды и привносили в их свою изюминку. Кто-то нещадно разрывал подол, кто-то разливал на кружевную ткань яркие алые краски. Участницы фестиваля собирались у импровизированных алтарей, которые были украшены всякой немыслимой атрибутикой, и давали задания потенциальным женихам. К концу вечера, зрители выбирали самую лучшую пару. Считалось, что победившая девушка в течении года выйдет замуж. Старинное поверье ещё ни разу не давало сбой.

– Я приду, – покорно кивнула Джес.

– Славно.

Он подхватил свое пальто, и бросил грозный взгляд на шумных посетителей. – Не избегай тревожной кнопки, если что-то пойдёт не так. Ты здесь слишком выделяешься.

– Да, мистер Самбер.

Джес схватила в руки пустую стопку, стараясь занять себя.

Мэр никогда не обращал на нее внимания. Если на одну чашу весов закинуть все чувства, которые можно было испытывать к нему, а на другую бросить весь тот страх что он вселял, то вторая чаша нещадно перевешивала.

Мистер Самбер не проявлял жалость. Не знал сострадания. Его никогда не видели с животными или детьми. Человек, который построил здесь все, являлся самой странной загадкой этого города.

***

Утро субботнего дня, на удивление выдалось не настолько туманным, как хотелось бы. Джес многое бы отдала за то, чтобы хлынул непроходимый дождь и фестиваль отложили. Но этого не случилось. Асфальт был сухим, а на небе не было и намека на грозовую тучу.

Девушка открыла громоздкий старый шкаф. Многие вещи давно просились на помойку за своей ненадобностью, но рука на подобное кощунство не поднималась. Джес хранила в каждом клочке ткани память. В каждом пустом пузырьке воспоминания.

Так она пахла, когда он сделал ей предложение. Стоило только поднести к носу флакон, и она тут же перемещалась в небольшую беседку. Вокруг цвела сирень и пели птицы…

Девушка убрала флакон, тем самым прогоняя от себя сладкие воспоминания, которые помимо её воли были пропитаны тонким и обволакивающим сладким запахом смерти. Это было похоже на насмешку, на плевок в душу, чёрный юмор. Они молодые и счастливые приехали в новый город всего несколько лет назад. А сейчас её пальцы хватались за пустоту, а его одинокая могила украшала погост кладбища, где он был единственным обитателем.

За окном в предпраздничной суматохе носились жители. Джес всех знала в лицо. В маленьком городе трудно оставаться незамеченным, и трудно не слышать, как за твоей спиной шепчутся.

Она скрутила длинные угольно-черные волосы в жгут. Должно было получиться что-то вроде свадебной причёски, по крайней мере так обещало просмотренное накануне видео. Джес не претендовала на победу. Ей просто хотелось на несколько часов создать иллюзию радости, а потом незаметно исчезнуть.

Мимо окна проехала белая машина, безвкусно украшенная шарами и яркими флажками. Из люка высунул голову парень, расплескивая на сухой асфальт шампанское.

Джес закрыла штору и вернулась к зеркалу. Она продолжала с усилием вставлять в густые волосы невидимки.

Иногда ты умираешь раньше своего тела, такое случается. И совсем не важно, сколько твой скелет будет выполнять ежедневные запрограммированные функции. Ходить на работу, принимать пищу, использовать душ, – это не значит жить. Джес знала об этом не понаслышке.

***

Тяжелые черные ботинки грубо ступали по яркому конфетти и впечатывали их в пожелтевшую траву. Раньше он никогда не приходил на начало фестиваля. Люди были трезвыми и приятно встревоженными. А это было скучно и не интересно. Но сегодня особый случай. Сегодня, ему самому захотелось принять во всем этом участие.

Хотелось попробовать что-то новое. Самбер знал, что участие в этом глупом конкурсе вряд ли даст эмоциональную разрядку.

Закоренелого наркомана трудно удивить сухой ромашкой, опытного любовника не заденешь невинным прикосновением, а его не трогало ничего из того, что было в рамках приличия и закона.

Затащить в постель любую из девиц города? Пресно.

Заказать у аптекаря запрещенные препараты и употребить. Вряд ли у него потребуют рецепт. Но это все было не то.

Хотелось не просто грешить, а нарушать заповеди. Одну за одной. Ставить напротив каждой жирную галочку.

Самбер знал, их слишком мало, и понимал, что и это однажды наскучит. Что тогда станет следующей ступенью, позволяющей выбросить из его головы скуку?

Загадывать будущее тоже утомительно. Пусть это будет сюрпризом, которому он удивится, или всего лишь изобразит удивление.

Множество украшенных алтарей, установленных вдоль дороги, куча молодых девушек во всем белом. В этом месте практически не было стариков и больных. Мэр не хотел, чтобы здесь умирали. И только чертов строитель испортил его статистику.

Он шел вдоль шоссе, щурился от яркого солнца. Светлые волосы, были аккуратно уложены. Белоснежный воротник окручивал тугой петлей кровавый галстук. Если бы он снял пальто, на мощных руках, которые обтянула белоснежная ткань, можно было заметить черные узоры на коже. Именно из-за этого Самбер ненавидел белое, но спорить с обычаями не стал.

Праздничная суматоха охватила каждого, въелась в подкорку, абстрагировала от реальности. Особенно падки на торжество оказались девушки. Их пышные юбки хрустели от каждого неосторожного движения. Поблескивающие на солнце украшения, раздражали сетчатку. Если мужская половина видела в этом возможность выиграть приз в виде ночного увлечения, то женская часть…

Самбер не смог сдержать ухмылку. Женщины… Сколько примитивности таилось в них. Наверное, поэтому они живут дольше мужчин, которые склонны к авантюрам. Какого мужика осчастливишь красивой одеждой и кольцом, которое подразумевает под собой пожизненную верность?

Самбер вертел в кармане зажигалку, ее металлические бока остужали кожу. Веселая музыка отдавалась эхом на городской площади, рекой лились бесплатные напитки. Время от времени, взрывались хлопушки с разноцветным конфетти.

Самые смелые «женихи», уже подходили к алтарям «невест», которые с капризным видом излагали свои задания.

Самбер таил надежду увидеть что-то новенькое, но одернул себя сразу после того, как увидел спины отжимающихся парней. После, до его слуха донеслись унизительные попытки цитирования Шекспира, ещё несколько человек устроили спарринг. Нелепый фарс.

К сожалению, женщины не эволюционировали. До их крохотного мозга не доходило, что созданный образ идеального самца, никогда не будет соответствовать действительности.

Если смешать дерьмо и золото воедино, не получится золотого дерьма. Дерьмовое золото – это максимум, который может из этого выйти.

Сильный добытчик, с тяжелым взглядом, от которого сквозит сексом и опасностью, ступает по шлейфу падших к его ногам женщин, склоняет колено перед той единственной, и читает взахлеб Шекспира? Серьезно?

Самбер качнул головой. Неужели кто-то действительно верит в то, что это возможно?

Между чёрным и белым есть только один полутон – серый. Маленький отрезок, когда мужчина может поиграть в ожидаемый образ. Все остальные оттенки, ничто иное как очередные женские выдумки.

Резко стало скучно и неприятно. Так себя чувствует владелец театра, во время премьеры с отвратительными актёрами на сцене. Сюжет хорош, освещение что надо, каждый персонаж из кожи вон лезет, а все равно хочется выйти из пустого зала и громко хлопнуть дверью. Но где-то глубоко внутри тлела надежда, что сейчас выйдет главная героиня, и все спасет. Мэр ещё раз посмотрел на невест. Внезапно закралось желание самому поучаствовать во всем этом. Возможно, изнутри все выглядит не так безвкусно. А возможно, именно он сможет поднять планку и показать всем, как нужно развлекаться. Как правильно декламировать чертовы стихи, как играть роль влюбленного, как хватать женщину в объятия, чтобы дух выбивало даже у присутствующих.

Он в первый раз задумался о том, что ни одна из барышень этого города до сих пор не просочилась абсолютно нагой в его дом, и не предложила ему себя. Почему?

Мистер Самбер озадаченно нахмурился. Разве он плохой приз?

Он крепче сжал стальную зажигалку и решил дать волю своему запертому зверю. Сегодня зверь был голоден, и зверь хотел на охоту.

Самбер протиснулся сквозь толпу, когда в его поле зрения попала Джес.

Пришла. Но на самом деле, маниакальное желание наказать ее в случае ослушания, было не слабым.

Хотя покорность его тоже устроила. Если хочется наказать, то причину всегда можно найти, ведь так?

– Здесь Смерть себе воздвигла трон, здесь город, призрачный, как сон, – прошептал он, подкрадываясь к алтарю.

Черные туфли мягко ступали по красной дорожке, а зрачки расширились, наблюдая за желаемым объектом.

За самым сладким десертом, которым он сегодня вдоволь налакомится.

О чем она думает, когда тупит взор и перебирает скудные рюши на своём подоле? Хотелось влезть в голову, намотать на палец липкие, как мед мысли. В двадцать первом веке видеть женщин в средневековых нарядах завораживающее зрелище.

Канувшая в небыль эпоха, оставила только невзрачный отголосок. Истязания, пытки, конный галоп… Крепкая сбруя, преобразовалась в хлипкие хлысты и портупеи. А эти чокеры, на тонких женских шеях… В изменчивой человеческой натуре осталось желание кому-то принадлежать.

Так устроен мир – кто-то правит, а кто-то почитает и приклоняется.

Милая, сладкая, Джес…

В глазах растерянность, полная отрешенность и ощущение непричастности к празднику… Сколько она ещё продержится?

Самбер уверенно продолжил надвигаться в сторону девушки. Он прикидывал, какое развитие событий его больше устроит. Люди вокруг них превратились в шумную декорацию, и потеряли резкость.

Около десятка последних шагов разделяло его до объекта чаяний, когда лакированный ботинок замер над упавшей к его ногам алой розе.

– Цветок прекрасный подари,

Женись на мне, или умри…

Нога тяжело опустилась на упругий свежий бутон и оставила под подошвой нежные лепестки. Мэр снял очки, чтобы встретиться глазами с той, кому принадлежали эти строки.

Его серые, почти стальные глаза, выиграли короткую схватку. Девушка опустила взгляд к полу и сделала реверанс. Ее светлые длинные волосы струились волнистыми змеями по обнаженным плечам. Высокая грудь была приподнята тугим корсетом. Ее лицо не было разукрашено косметикой, а бледная кожа приковывала к себе взгляд. Она была похожа на мертвую невесту из готического мультфильма. И похоже, она сама еще не понимала куда попала.

– Ты испортил мой цветок, мистер…

Конечно, она не знала кто перед ней стоит.

– Во время торжества, жених выбирает невесту, не наоборот, – проговорил Самбер.

Его холодный взгляд, как и тон, выражали неприкрытое призрение.

–Ты не производишь впечатление человека, который следует правилам.

Она с любопытством рассматривала его. Наивно и пытливо. Но Самбер знал как никто другой, что внешность бывает обманчива. Он умел делать больно и смотреть нежным взглядом.

– Меня зовут Амели, ты уничтожил мою розу, и теперь обязан составить мне пару.

Мэр усмехнулся. Виновница его злости все так же с вызовом смотрела в его лицо. Не отводила глаз. Не боялась?

Известный факт: опустить глаза, значит признать преклонение перед противником. Отвести взгляд – значило проиграть. А здесь явно никто не хотел проигрывать.

– Я уже занят, – мистер Самбер моргнул и грубо оттолкнул от себя девушку.

Она выиграла зрительную атаку. Но он и не хотел с ней играть.

Он искоренял из своего города таких женщин. Они возвращали его в далекое прошлое. Но в данном случае, разве не это было его целью? Милой Амели ещё рано было знать об этом.

Прежняя жизнь, которая состояла из людей и машин, из шикарных женщин, крепких напитков и легких наркотиков, ему быстро наскучила. Все это было своего рода тетрисом на маленьком экране. Самбер не мог ровно сложить кубики, и когда шкала заполнилась, он не стал начинать новый уровень. Но Самбервилль был иным. Самбервилль был совершенным. Он сотворил его больше чем за семь дней, но город получился идеальным. Богу стоило поучиться у таких умелых скульпторов, как мистер Самбер.

Привлекательная, но совершенно неинтересная блондинка осталась позади, когда его взгляд снова сфокусировался на Джес.

– Я выбираю тебя.

Джес невольно вздрогнула, когда услышала его голос. Он видел, как ее пальцы ещё сильнее вцепились в тяжёлое платье.

– Какое задание ты придумаешь для меня?

Ответом была тишина. Джес смотрела на его лицо, на губы, на выточенные, словно из камня скулы, мужественный подбородок и слегка нахмуренные брови.

И ей хотелось провалиться сквозь землю, черт возьми. Но по всей видимости, черт и собирался этим заняться, пока ожидал её ответа.

– Мистер Самбер, я не…

– Кайл.

От бархатного голоса запершило в горле. С такой интонацией ласкают шею ножом, убаюкивая напоследок.

– Ты можешь звать меня Кайл, – он коснулся ее онемевших пальцев, – так что насчёт задания?

– Я не думала, что ты подойдешь ко мне, я не готовилась…

Джес было неуютно. От изучающего взгляда, от горячих пальцев, от старого платья.

Она не могла понять, почему он выбрал ее? Неужели её вид настолько жалок, что даже сам господин мэр сжалился?

– Я же не зря пригласил тебя сюда, я думал, ты догадаешься…

– Мистер Самбер…

– Кайл.

На повторное исправление Джес качнула головой, будто не верила в происходящее.

– Прости, это была глупая идея, меня здесь не должно быть.

Джес засуетилась, но крепкие пальцы не отпускали ее руку.

– Моим заданием будет возможность заставить тебя думать, что твое место именно здесь, – твердо произнес он.

Джес боялась словить на себе взгляд кого-то из жителей, потому что мэр мало на кого обращал внимание, мало с кем общался. Этот случай вне сомнений вызовет кучу сплетен и станет поводом обсуждений.

– Наплевать на то, что думают они, – Самбер кивнул головой, в сторону толпы.

Но как он…? Как он узнал, о чем она думает? Неужели она настолько читаема? Неужели настолько растеряла женственность, похоронила ее в могиле мужа? Или же, мистер Самбер, само исчадия ада?

– Я вижу, как ты смотришь на них. С опаской, – пояснил он, – боишься лишнего взгляда, сплетен. Джес, мы с тобой давно не дети, и имеем право делать то, чего нам на самом деле хочется. Ты пришла сюда не потому, что хотела этого, а потому что так сказал тебе я.

– Я не могла отказать.

– Я ценю твою покорность. Но мне бы было приятней, если бы ты исполняла свои желания, а не мои. Чего тебе хочется сейчас?

Холодный стальной взгляд неотрывно следил за ней, и она не могла понять его посыл. Это не было похоже на жалость, но не было похоже на мужскую заинтересованность.

О боже. Джес одернула себя. Какая заинтересованность? Разве может он, иметь влечение к такой, как она? Разве вообще кто-нибудь может увлечься серой тенью, без всякого намека на жизнь? Джес чувствовала себя приведением, а мистера Самбера мощным медиумом, который заметил ее оболочку и призвал.

– Чего тебе хочется? – эхом снова отозвалось в ушах.

– Уйти. Я хочу отсюда уйти.

Если Самбер призвал ее душу, то пора сматывать удочки.

– Пойдем.

Мэр сильнее сжал руку Джес, настойчиво пробираясь сквозь толпу.

– Зачем? – она позволила себе задать вопрос после того, как они вышли на пустынную улицу.

Она и правда не понимала зачем он это делает. Господин мэр не был падок на поблажки. Не был падок и на женщин.

– Ты особенная. Я люблю особенных, – ответил он, – я хочу, чтобы ты научилась хоть немного получать от жизни кайф.

– Я хотела уехать из города, —решила признаться Джес.

Иногда ей казалось, что если она уедет отсюда, то ее отпустит. Отпустит боль и отчаяние.

– Почему же не уехала? – поинтересовался он.

– Я…, – она поежилась, потому что его холодная рука доставляла дискомфорт.

Они так долго держались за руки, но он так и не заразился ее теплом.

– Я не хочу оставлять его здесь. Одного. Его могила порастет травой и затеряется. Я не могу себе этого позволить.

– Джес, – Самбер резко остановился, – трупы не умеют любить. Не умеют жалеть. Все, что у тебя осталось от него – оно здесь, – он коснулся пальцем ее виска, – ты можешь увезти воспоминания с собой куда угодно. Но это пустой разговор, потому что я тебя никуда не отпущу. Ты нужна нашему городу.

– Вместо меня наливать пиво может кто угодно, – улыбнулась она, – я люблю Самбервилль и ненавижу одновременно.

– Я бы пошутил в ответ, но боюсь, что мой юмор покажется тебе немного висельным.

Джес поджала губы, потому что не знала, как реагировать. Она шла по пустому городу за руку с мужчиной и говорила о своем бывшем, если ему вообще подходило это слово. Джес не принимала решения расстаться с ним, не делал такого выбора и он. Но какое другое слово можно подобрать к человеку, с которым оборвалось будущее?

– Иногда мне кажется, что я вижу его.

Она не понимала зачем рассказывает это, но хотелось высказаться, пусть даже после этого её примут за сумасшедшую, отвернутся, и снова надолго лишат соблазна болтать лишнее.

– Я вижу его в нашем баре, вижу на автобусной остановке, когда возвращаюсь домой, вижу в очереди магазина, на обратной стороне улицы…

Джес замолчала. Ее спутник тоже молчал, и внимательно слушал. Никакой насмешки не отобразилось на безупречном сосредоточенном лице.

– Мне кажется, что он вернулся, – продолжила она, – что все, что произошло просто ошибка, и теперь он здесь и ждет меня…

– А дальше?

– Я подхожу к нему, и он исчезает, – договорила Джес, а глаза стало щипать от наворачивающихся слез.

– Я понимаю, о чем ты говоришь, Джес, – произнес Самбер.

Она растерянно посмотрела на Кайла, когда он стал напротив нее.

– Гештальты нужно своевременно закрывать, только это может дать гарантию психическому здоровью.

Джес растерянно посмотрела на своего спутника, который стоял так близко, что она отчетливо слышала запах его парфюма. Потрескивающие огоньки в его глазах гипнотизировали, не позволяли отвлекаться на что-то другое. Брали под контроль тело, задавая только им известное направление. Джес чувствовала себя куклой с часовым механизмом, и ей очень хотелось, чтобы пальцы, которые поглаживали ее кожу, завели ключ.

– Я попробую объяснить проще. Возьмём в пример твою работу. Ты обращала внимание на то, как прекрасно помнишь открытые заказы, и в один миг забываешь о них, когда закрываешь?

Джес неуверенно кивнула, но не понимала, к чему он клонит.

– По такому же принципу работают наши потребности или инстинкты. Когда мы чувствуем жажду, то начинаем искать воду. Выпиваем её, забываем о жажде, завершая процесс. Незавершенные процессы мы помним лучше, необходимо все своевременно доводить до логического конца. Открытые гештальты помимо твоей воли, будут возвращать тебя в прошлое, заставляя «переиграть» все. Сознание будет играть с тобой в игры, рисовать образы, которых не существует. И все это по одной простой причине – ты не отпустила. Не закрыла дверь туда, куда должна была. Поверь, я знаю, о чем говорю, это легко и сложно одновременно.

– Но я осознала, – совсем тихо произнесла Джес. Она начинала мучиться от напряжения, которое возникло от такого близкого контакта. Ей хотелось, чтобы он либо прижал её к себе, либо оттолкнул. Ей хотелось понимать, чего он хочет.

Самбер еще раз внимательно посмотрел на нее, и опустил их руки, продолжая путь.

– Невозможно осознанно ждать встречи с человеком, который мертв, – сухо проговорил он.

Он опять спрятался за очками, тем самым скрывая свои эмоции.

– Мы давали Богу клятву всегда быть вместе.

– Читала заранее заготовленную клятву, клала руку на библию? – Самбер не сдержал распирающий его легкие смех.

– Я не вижу в этом ничего смешного. Или ты не веришь в Бога?

– Я признаю только тихуанскую библию, Джес. В ней хотя-бы есть смысл.

– Но вы ведь тоже венчались!

Джес не смогла удержать язык за зубами, и внутренне сжалась, когда поняла, что только что сказала. Какой черт вообще дернул её за язык? Повисшее молчание было тяжелее плотного тумана.

Она не знала о достоверности этой истории наверняка, не факт, что это вообще было. Города имеют тенденцию выстраивать свою собственную историю, обзаводиться мифами, красивыми легендами, или пугающими мистическими историями. Это придает городу жизнь, обволакивает его необходимым шармом. Но не даёт никакого права спрашивать об этом в лоб у одного из персонажей той самой истории.

Те, кто строили Самбервилль, любили пошептаться о том, что, когда на прежнем процветающем месте были равнины и горы строительного материала, вечером приехал черный джип. Машина остановилась у единственного существующего, но требующего срочной реставрации здания городской церкви.

И вышел из машины никто иной, как мистер Самбер, и не один! Вторая дверь распахнулась, и на захламленную землю ступила нога девушки в подвенечном платье.

– Да у нас даже электричества еще не было, – бормотал подвыпивший завсегдатай бара, который подпер рукой голову.

–А в церкви столько свечей зажгли, что мы первым делом подумали пожар что—ли…

Джес тогда тоже не смогла сдержать любопытства. Оставила натертый до блеска стакан, и придвинулась ближе.

– Я говорю тебе, Самбер это был, – грубо пресёк возникший скептицизм мужчина. – И баба его, красивая, платье белоснежное, длинное. И священник их встретил. Обвенчал, и уехали они.

Рассказчик бросил мутный взгляд в пустую кружку, и разочарованно вздохнул.

– Ну а дальше что было? – не выдержала молоденькая девушка, случайно примкнувшая к беседе.

– А что дальше? Город достроили, а наш мэр и без жены, и без кольца. Куда она исчезла – один Бог знает.

– Тьфу ты, – выругался другой мужчина, ожидающий более интересной развязки. – Да разбежались и нечего тут выдумывать.

– Может и так, – не стал спорить он, – только бабы болтают, не убил ли он невесту свою?

Разочарованная толпа, поспешила снова рассредоточится обратно по своим столикам, а Джес не могла полностью сосредоточиться на своей работе. Вся история казалась ей до ужаса странной.

И сейчас с насмешкой над священным писанием, Самбер сам выволок этот вопрос наружу. Воспоминания уже успели притупиться, а тишина не кончалась.

Джес уже собралась извиниться, но Кайл заговорил.

– Никакие клятвы не помогут задержать здесь человека, если он должен умереть.

– Прими мои… – Джес словно обдало ледяной водой, когда смысл сказанного проник в её сознание.

– Не принимаю, потому что не верю в сочувствие. Не верю в библию, священников и Бога. В нательные кресты, идолов и молитвы. Я надеюсь, ты согласишься с тем, что на это имеет право Демиург. Видишь это кольцо?

Взгляд Джес скользнул на их переплетенные руки, которые приподнял Самбер.

Его средний палец украшал массивный серебристый перстень. Толстые линии переплетались между собой, создавали подобие узлов и замыкались в центре вокруг большого чёрного камня. Идеально гладкого и ровного.

– Это подарок, – продолжил Кайл. – Тот, кто мне его подарил, считал, что обсидиан, олицетворяет опаленные крылья ангела, который спасал людей, падающих в Преисподнюю. В его мире было место для подобных историй, в моем же мире, такого места нет, но это не мешает мне носить его, понимаешь?

Угольные глаза мужчины снова оказались без очков, и внимательный взгляд нежно скользнул по лицу девушки.

– Именно поэтому я могу входить в любую церковь, говорить, что пожелаю, и чувствовать себя прекрасно. Это всего лишь камень, а это —, – Кайл указал рукой в сторону протыкающего небо шпиля, – всего лишь здание, в котором неприятно пахнет воском.

– Вы не верите в Бога, в силу святой воды, но охотно и с воодушевлением рассказываете о нечисти. В нее вы верите?

– Джес, Бог если и есть, то он – нерадивая мать, которая отказалась от своих детей, скинув в мусорный бак. В этой помойке и живет человечество. А Бог? Возможно, он творит где-то что-то более возвышенное и идеальное. Возможно, мы – это его ошибка. Блин, который комом. Он открестился от нас, и ему нет никакого дела к нам. А демоны, если ты об этом, – Самбер вскользь улыбнулся, – они внутри каждого. Это наша начинка. В них я верю, потому что я их чувствую.

– Монсеньор говорит, что наша душа…

– Поменьше ходи и слушай сказки этого шута. Хотя нет. Я не хочу, чтобы ты теряла веру и все такое. Просто не принимай все так близко к сердцу. Душа – этот тот самый демон, который диктует тебе, что делать. И ты знаешь…

Он остановился и Джес поняла, что они пришли. Мистер мэр говорил, и его было интересно слушать. Как что-то страшно запредельное, неизведанное, но ужасно интересное.

– Мой демон магнитом тянет меня к тебе.

Он коснулся рукой ее щеки, и она почувствовала вселенский холод. Разве так должно быть? Где нежность, ласка и прочее?

– Мне пора, – она растерянно посмотрела на свою дверь, за которой ей поскорее хотелось спрятаться от пытливого взгляда, который загнал ее в угол.

Сперва умело и ловко загнал, а после, смертельно прижал. Причем, она не понимала, какой он несет посыл.

– Я хочу, чтобы ты проснулась, Джес. Очнулась от долгого сна.

– Если бы все было так просто.

– Хватит придумывать себе несуществующие болезни и притворяться мечтой психиатра. Спящая красавица внутри тебя может никогда не дождаться принца в обтягивающих лосинах. А если он и появится, то не станет целовать твои румяные щеки, чтобы добиться пробуждения. Джес, он возьмет тебя, пока ты находишься в этом состоянии, и сделает это самыми изощренными способами. Проснись сейчас и этого не случится, я обещаю.

– И у моей сказки будет хороший конец? – она сделала шаг назад, когда Самбер наклонился в ее сторону. Очень близко и очень опасно.

– Однозначно.

Он выпрямился и стал выше на целую голову.

–Спасибо за прогулку. До свидания.

Джес аккуратно освободила свою руку из его ладоней.

Дверь была в нескольких шагах, но она не уходила. И они оба знали почему: она ждала. Ждала позволения. Он должен был позволить ей уйти.

– Спокойной ночи, Спящая Красавица.

Мэр снисходительно кивнул и ноги Джес наконец-то смогли отнести ее в укрытие. Хотя, разве можно было где-то от него спрятаться?

Джес была уверена, что Самбер имел ключи от всех дверей в этом городе.

Еще одна городская байка, которая ходила среди любителей выпить лишнего. Когда кондиция была успешно достигнута, эта тема всегда обретала новые подробности.

И доверчивая Джес охотно в них верила.

Так или иначе, мистер Самбер занял ее мысли на вечер, и как она не одергивала себя, выгнать его из головы не получалось. Внимание всегда приятно, а внимание такого мужчины, приятно втройне.

Между походом в душ и глажкой белья, она пару раз задумывалась о том, нравится ли он ей. И ответ был положительным. Даже проскользнула досада из-за того, что она так и не позволила ему поцеловать себя.

Едва слышный стук в дверь неосознанно вызвал настоящий озноб.

Позднее время – не самое удачное для визитов. Да и кто мог к ней прийти? Тот самый случай, когда от стука в дверь кровь стынет в венах. Потому что ты никого не ждешь… У нее не было ни друзей, ни подруг, ни…

«Мистер Самбер» – тут же отозвался внутренний голос и стало еще больше не по себе.

Не испытывая свою глупую интуицию, которая всегда с треском проваливала все задания, Джес все-таки пошла к двери.

– Привет, – молодой парень, которого она часто видела у себя в баре, стоял на ее пороге.

Она всегда удивлялась: зачем городу нужен доставщик цветов? У него никогда не было работы, и он просиживал рабочие штаны в баре поглядывая футбол и поедая горячие бургеры.

За что мэр платил ему, было не понятно никому. Доставка в Самбервилле была бесполезным и не востребованным делом.

– Это тебе.

В ее руки попал огромный букет цветов и это заставило удивиться еще больше. Они были странными. Не похожие ни на один знакомый ей цветок, бледно-фиолетовые, а мелкие соцветия, хаотично рассыпались по стеблю.

– Что это? – с полным недоумением спросила она.

Джес не понимала зачем он их принес. Они никогда толком не общались, она даже не знала, как его зовут.

– Нет, это не от меня, – поспешил успокоить ее доставщик, – это от мэра. Только я тебе ничего не говорил, а то мало ли.

Он вручил обескураженной Джес цветы и спустя секунду, добавил:

– Я бы на твоем месте, их выкинул. Они воняют.

Он поплелся прочь от ее дома, на ходу одевая наушники. А она так и осталась стоять, с колючим букетом в руках.

все это было похоже на насмешку. Чем больше она рассматривала цветы, тем меньше они ей нравились.

Джес захлопнула дверь и бросила букет на столик. Из него выпал конверт. Возможно, внутри она найдет все ответы, которые разом атаковали на ночь ее голову.

«Милая Джес, я уверен, что ты и не ждала розы. Розы любят дамы с дурным вкусом. Я предлагаю тебе что-то более дикое и необычное. Тебе понравится их запах, стоит только привыкнуть. Я сорвал их в своем саду и надеюсь, что не зря. Поставь их у себя в спальне, и я уверен, твои сны будут сладкими. Кайл».

Голос мэра, низкий и хрипловатый стоял у нее в голове, и Джес казалось, что он совсем рядом и шепчет на ухо свое послание.

Довольно. Это начинало пугать. Что-то маниакальное появилось в ее желаниях, когда она вспоминала Самбера.

Кайл… Кто в городе звал его по имени? Джес общалась со многими людьми, но иначе как «мэр» и «Самбер», его никто не величал. А ей он позволил. Приблизился на один шаг.

Она пошла на противность и оставила букет на кухне. Совсем не обязательно выполнять приказ тогда, когда никто не узнает выполнен ли он.

Джес захлопнула дверь в спальню и легла под толстое одеяло. Сумасшедший день подошел к концу и грех было не выспаться хорошенько.

Но сон почему-то не шел. Пару раз перевернувшись с одного бока на другой, она не выдержала и босыми ногами ступила на холодный пол.

Цветы все так же одиноко лежали на столе. Джес набрала в вазу воду и исполнила просьбу мэра.

Идиотская теория о том, что Самбер действительно может прийти и проверить выполнила ли она написанные им слова, прочно засела в голове.

Исполнила. Что он там обещал? Сладкие сны?

Джес зевнула и сон действительно стал подступать. Вот уж правда, сумасшедший день и мэр…

Джес погрузилась в сон и еще раз подумала о нем. В сотый раз.

Что-то холодное настойчиво касалось ее тела, пока она пыталась разлепить свинцовые веки. По ощущению, с тех пор как она уснула, прошло не больше часа.

– Тихо, спящая красавица, – шепотом произнес знакомый голос, и Джес с ужасом поняла, кому он принадлежит.

Кайл, мистер Самбер, господин мэр – все-таки имел ключ от ее дома. Эта мысль пронзила ее мозг, как и та, что его пальцы трогают ее. Запредельно настойчиво он изучал ее тело, и не обращал внимания на ее протесты.

– Любишь спать без нижнего белья?

Джес хотела прекратить все, хотела даже закричать, но не могла. Сладкий плен повязал ей руки, закрыл глаза, зашил рот, и только стон срывался с ее губ. Сколько лет ее не касался мужчина? Сколько лет она отрицала всякую потребность в этом? И что теперь?

– Ты хочешь меня, Джес? – его пальцы опустились ниже, и она прогнулась от его касаний.

Она еще не оправилась полностью ото сна, не могла прийти в себя, не могла оттолкнуть и прогнать. Не могла или не хотела? Это разные вещи. Совершенно разные.

– Я же намекал, что так и будет, – холодные пальцы блуждали по разгоряченному телу и Джес была уверена, что он был доволен производимым эффектом.

Ночной гость, делал свое дело и совершенно не подчинялся протестам, которые выдвигало ее тело.

– Я касаюсь тебя, но ты не отвечаешь мне. В чем дело?

Джес слышала в голосе некую растерянность или злость. Осуждение или отвращение. Ей и самой стало не по себе от того, насколько она очерствела и снаружи, и внутри. Будто камень, который даже вода не в силах сточить. Стало страшно, что он уйдет. Не хотелось этого допускать.

Джес обмякла под его ласками и откинула голову назад. Это было приятно. Старые ощущения стали потихоньку прокрадываться в нее, а Самбер неплохо справлялся с ролью грязного искусителя.

Свет пробивающейся в окно луны осыпал тело серебристыми бликами, оторвал его от земли и унес за пределы Вселенной.

Такие способности не приобретаются, этому учатся, оттачивают навык, вырисовывают на теле схемы чувствительных зон, коротких дорожек к экстазу.

Мощному

до потери сознания, до истощающего обморока, когда разрушается прежний шаткий контроль, и выключает разум, когда становится слишком.

Слишком грубо.

Слишком точно.

Слишком так как надо, безошибочно и верно.

– Я хочу, чтобы ты вспомнила…

Джес резко открыла глаза, сердце в её груди билось с такой силой, что разгоняемая кровь шумела в ушах и отбивалась тошнотворным пульсом в горле. Она поджала ноги и осмотрелась по сторонам. Тело неприятно обволокло липким страхом.

Вчерашнее платье валялось на полу, сбившаяся у ног простынь зияла прорехами. Стало жутко. Память казалась шершавой, изъеденной кратерами и провалами.

Может он ещё здесь? Где-то в доме, который перестал быть безопасным? Что проделывал с её телом, когда мозг отключился? Как вообще можно было позволить подобное, да и спрашивал ли её кто-то?

Джес осторожно встала с кровати, взяла свой халат. Открыла дверь крохотной спальни и прислушалась к дыханию дома.

На кухне мерно капал кран, жужжал старенький холодильник, тикали часы в темной прихожей.

«Давно пора было заменить там лампочку», – отругала себя Джес.

Из приоткрытого окна доносились детские голоса, звенел велосипедный звонок.

Больше ничего лишнего. Никаких звуков. Джес сделала очередной шаг к входной двери и проверила замок.

Заперто.

Но какое это теперь имеет значение, если для того, кто уже пробрался к ней, это не преграда? Собрать все вещи и уехать? Имеющихся денег должно хватить, чтобы устроиться где-то на первое время. Ощущение того, что скрыться здесь больше не удастся, мерзко щекотало нервы.

Она предала мужа, предала их любовь, опорочила все слова, которые посвящала ему, когда он ещё мог слышать. Джес чувствовала себя дешёвкой, второсортным сырьем, двуличной тварью падкой на соблазн.

Хотелось отмыться изнутри, прополоскать пришедшую в негодность душу. Злость, которая расцветала внутри, перетянула ситуацию на себя. Спутала мысли и заставила посмотреть на ситуацию под другим углом.

Было ли бегство выходом? Джес не была уверена в том, что найдет в себе силы оставить своего мужа в одиночестве.

Воздух шумно вышел из легких, когда она опустилась на прохладный пол. Стальная клеть не выдержала шквала эмоций и с лязгающим звуком, рухнула вниз. Здесь было все: боль утраты, разрушенная любовь, неразделённые чувства, отвращение к самой себе, уныние, похоть, страсть, разочарование, боль и ненависть.

Джес закричала, выпуская наружу то, что так долго сидело внутри. Стало легче.

Вернулась давно утраченная решимость, которая придавала сил.

Она зашла в спальню, и открыла ящик комода. Первые попавшиеся под руку вещи и уверенность были ее набором на сегодняшний день. Она уже знала куда направится.

***

Особняк мистера Самбера находился в самом конце города, но виден был абсолютно с любой точки, благодаря местному ландшафту.

Утренние туманы скрывали его от посторонних глаз, и только в ясную погоду сквозь густую растительность, можно было рассмотреть очертания дома, в котором жил мэр.

Джес ещё никогда не видела его так близко. Она вообще не помнила, когда последний раз видела что-то кроме запрограммированного маршрута: бар-супермаркет-дом. Здание возвышалось над ней, а масштабы поражали, захватывая дух. Абсолютная симметричность, превращала особняк во что-то нереальное. Хотелось искать изъяны, взгляд сам блуждал в поисках любой неточности в постройке. По шероховатым стенам цвета мокрого асфальта, по арочным окнам, которые напоминали раскрытые львиные пасти, по выставленным колонам, кованному забору, состоящему из тонких острых прутьев.

Ворота находились в центре, сквозь них просматривался и главный вход. Стык в стык. Идеальная среда для обитания перфекциониста.

На изящных литых воротах располагался вполне себе современный звонок, куда и потянулся палец Джес. Раздался приглушенный треск из динамика, мигнула красной лампой небольшая камера. Она чувствовала, что на нее смотрят, решают, оценивают стоит ли впускать.

Когда дверь почти беззвучно отворилась, Джес потерла вспотевшие ладони о светлые джинсы, и напряженно принялась кусать губу. Она нерешительно ступила на чужую территорию. Страх, который присутствовал до этого, усилился.

Она ступала по черной тротуарной плитке, считала квадратики и пыталась успокоиться. Окинула взглядом огромный фонтан с высокой чашей, оценила роскошный сад. Недалеко виднелся живописный пруд и несколько беседок. Это здание можно было назвать замком, а возможно это и был замок, Джес никогда особо не разбиралась в архитектуре.

Щелчок замка, заставил ее вздрогнуть и обернуться на звук. Сразу появилось ощущение, что она проникла сюда незаконно и её совсем скоро будет ждать расплата.

Из дома вышел мэр. Неспешно он приближался к Джес. Что-то выбивалось, выскакивало из привычного ряда, он выглядел… иначе.

На мистере Самбере не было привычного чёрного костюма, его светлые волосы не были идеально уложены. Взгляд Джес не столкнулся с носками налакированных туфель.

Влажная голубая майка липла к высеченному, как из мрамора торсу. Она повторяла рельеф каждого мускула, подчеркивала фактуру. Черные спортивные штаны прятали мощные ноги, и кое-что еще, о чем Джес не хотела думать, но не могла ничего с собой поделать.

– Я занимался в зале и не ждал гостей, – он заговорил первым.

Джес встретилась с ним взглядом и лучше бы этого не делала.

Вся ее решимость предательски поджала хвост, забиваясь в темный угол, а на ее место неожиданно пришла беззащитность.

Джес чувствовала опасность и окончательно убедилась в том, что прийти сюда было ошибкой.

Кайл рассматривал ее, тёмные глаза блуждали по лицу, пару раз скользнули по телу, и во взгляде появилось нетерпение.

И тут Джес взорвалась. Возмущение от того, что он ведет себя так надменно наполнило ее силой.

– Не нужно так на меня смотреть! – выкрикнула она.

– Как так, Джес?

– То, что произошло вчера не дает тебе право так меня смотреть!

– Что произошло вчера?

Что-то разозлило малышку, а в этом образе она нравилась ему ещё больше.

– Это противоречит закону! Нельзя среди ночи пробираться в чужие дома!

Джес понимала, что несет откровенную чушь, но произнести вслух то, что возмущало её больше всего, она просто не могла, потому что только сейчас поняла всю нелепость своих обвинений.

«Мистер Самбер, не врывайтесь больше ночью в мой дом, потому что всякий раз, когда вы окажетесь в моей постели, я не смогу вам отказать?».

– Ты обвиняешь меня в том, чего я не делал.

Это распалило Джес еще больше. То, что произошло между ними, имело для нее огромное значение. А для него, – нет. Это задевало. Гораздо больше, чем его выходка. Она прикрыла глаза от подступившей обиды. Может быть, она не первая и далеко не последняя, к кому он вот так врывается без приглашения. Маньяк. Чертов извращенец. Она всегда находила мэра странным, нутро шептало держаться подальше и вот во что это вылилось.

– Я прислал тебе вчера цветы. Это является поводом для столь раннего и не особо приятного визита?

– При чем здесь цветы?! – вскрикнула она, не в силах произнести ту самую причину вслух.

Да и зачем это говорить? Он и сам прекрасно знает, зачем она здесь. Или станет отнекиваться? Приплетет лунатизм? Что он придумает в свое оправдание, если его вообще можно было придумать?

– Послушай, Джес. У меня нет привычки посещать горожан после захода солнца. Я не имею ключей от ваших домов, хватит слушать ерунду, которую несут в баре. И тем более, хватит в нее верить, – он подошел запредельно близко, и вся ее решительность окончательно испарилась.

– Ты знаешь про ключи?

– Я знаю все, что обо мне болтают.

– Но… Почему ты не опровергнешь эти слухи и грязные сплетни?

– Зачем? Уважение и страх, довольно неплохой тандем, – пожал плечами Самбер, – я люблю интересные истории. И когда вокруг моей персоны создаются весьма недурные рассказы, то мне это даже нравится. Я словно книжный герой хоррора неизвестного писателя с богатой фантазией. Проникаю в чужие дома, страдаю бессонницей и раздвоением личности. Список очень длинный, уверен, ты знаешь его не хуже меня. Но ты ведь пришла не за этим.

Кайл развернулся в сторону дома, и Джес остолбенела, от такого поворота событий.

– Я не хочу, чтобы это еще раз повторилось. Это было ошибкой, – крикнула она ему в спину, – я против, когда кто-то пользуется мной. Даже если это ты.

Самбер на секунду остановился, а после, развернулся снова в ее сторону. Встретился с ней глазами. На сей раз, малышка была очень отважной и даже не опустила вниз свои длинные ресницы.

– То есть, я не просто пришел к тебе ночью и открыл входную дверь своим ключом, но и переспал с тобой?

Лицо Самбера было очень серьезным. Вся прежняя лень и безмятежность исчезли, а черты заострились. Он был похож на хищника перед решающим прыжком. Сейчас он либо сожрет свою жертву, либо промахнется, не рассчитав силу.

– Не совсем…

Расстояние, которое было между ними, стало стремительно сокращаться. Несколько шагов и мистер Самбер снова близко. Так близко, что она чувствовала его горячее дыхание.

– Не совсем? Джес, расскажи подробности, мне не терпится, – он прикоснулся руками к ее плечам, все-такими же ледяными и цепкими.

– Какие подробности, ты издеваешься?

Она попыталась избавиться от его рук, но он крепко держал ее. Впечатывал свои худые пальцы в ее нежную кожу.

Удовольствие пронеслось по его телу, когда он почувствовал, что ей больно.

То, чего так давно хотелось. То, что он видел, когда фантазировал, то, что не отпускало.

– Мы – это наши желания. Они владеют нами и руководят. Ты видела меня ночью, и возможно даже чувствовала, но я не приходил к тебе, Джес. Не все истории, которые ты слышала обо мне— сказки. Посмотри.

Он отцепил свои пальцы от ее плеч, перемещая их на запястья. Хватая их сильнее чем сталь. Грубые наручники из ледяной кожи.

– У тебя нет следов на теле. А я привык помечать своих женщин. Осознанно или нет – неважно. Я не отвечу, потому что сам не знаю, почему это происходит.

Его голос отдавался эхом и Джес, не слышала слов. От того что произошедшее было сном, кидало то в жар, то в холод, то в полный шок, то в безумный стыд. Хотелось провалиться сквозь землю, бежать без оглядки, уехать из города, потому что она больше не сможет жить с этим позором. Пришла и обвинила мэра, в том, что он ею воспользовался. Продемонстрировала ему свою женскую неудовлетворенность, обозвала извращенцем. У нее не оставалось никаких сомнений в том, что это действительно был яркий, красочный сон. Патологически нездоровый пугающий, на грани реальности. О боже…

– Я не приходил вчера, потому что никогда не совершаю опрометчивых поступков, – Самбер разжал руки и отпустил ее, – а теперь иди. Скоро служба. Тебе лучше не пропускать ее. Монсеньор очень ладно рассказывает о грехах. Когда сознание все более и более наполняется картинами сладострастия, грязными, жгучими и соблазнительными – это греховное пристрастие, Джес.

Неожиданно, полученная информация пробудила в голове единственное желание – провалиться сквозь землю. Сможет ли она хоть ещё раз попасться на глаза мэру?

Исключено.

Стыд сковал каждую клеточку тела, его пытливый взгляд все сильнее подогревал котёл, в который она сама же себя и засунула.

Мистер Самбер что-то говорил об исповеди?

Джес не нашла в себе силы попрощаться, и развернулась к выходу. Она уже видела перед собой ворота в обрамлении тонких прутьев, а ее рука вцепилась в ручку. Пара шагов к свободе.

Ей даже удалось вдохнуть полной грудью воздух, когда на ее пути снова возникло препятствие. Она не удержалась и затравленно обернулась на хозяина дома.

На его пороге стояла шикарная девушка, которой Джес не годилась в подметки. Как она вообще могла представить, что он соизволил наведаться к ней?

Она опустила глаза, и протиснулась между девушкой и входом.

Джес медленно ступала по пустынной улице в сторону храма. Опавшие листья давно засохли и хрустели под подошвой. Справиться со своим страхом, ей так и не удалось. Она не смогла прийти на исповедь тогда, когда была вероятность встретиться с кем-то еще кроме монсеньора.

Ей казалось, что все начнут тыкать в нее пальцем и перешептываться, а вслед будут доноситься слова об измене и предательстве.

Людям в этом городе было скучно, и обсудить кого-то, было весьма милым делом. Джес знала это не понаслышке.

Не только женщины, но и мужчины распускали слухи. Охотно сплетничали и промывали кости соседям за очередной кружкой пенного. Джес никогда не участвовала в этом.

Но сейчас она нуждалась в исповеди. Новый грех висел камнем на шее и тащил ее ко дну. Ей казалось, что еще немного и она захлебнется. Захлебнется своими чувствами, которые прорвали прочную плотину, и снесли на своём пути все рамки приличия.

Кованная высокая изгородь с острыми пиками протяжно заскрипела, когда она вошла во двор церкви. Пустота и тишина успокаивали Джес. Значит, все разошлись. Еще одно интересное дельце: после того, как служба заканчивалась и каждый искренне раскаявшись покидал порог святого здания, неведомая сила подмывала вновь нагрешить. Очищение длилось несколько минут, а у стойки бара, в котором работала Джес, наступала стадия запустения. Грубые словечки, алкоголь, непристойные предложения и злость – лились из ртов рекой, наполняя чернотой душу.

Джес ощутила приятную прохладу, когда ее пальцы опустились в чашу с агиасмой. Вот уж действительно не зря говорят, что вода, которая прошла освящение, имеет особую силу. Страх и волнение отступили, а на смену им пришла легкость.

Джес вошла в храм полная решимости. И если раньше слова для исповеди не складывались в предложения, то сейчас все было по-другому.

Только одинокая фигура, которая сидела на одной из дальних скамеек, заставила ее замедлить шаг. Черные волосы были заплетены в аккуратные толстые косы, хрупкая спина немного сутулилась и не касалась спинки скамьи. Было не понятно: молится ли незнакомка?

Из любопытства Джес заглянула в ее бледное лицо, хотя прекрасно знала, что в храме неприлично разглядывать. Но она видела эту девушку впервые, и это заставило поддаться очередному соблазну.

Глаза незнакомки были то ли закрыты, то ли опущены вниз. Круглый вырез на черном платье открывал вид на ключицы, которые сильно выделялись на мертвенно-бледной коже.

– Джес, – голос монсеньора заставил ее прекратить наблюдение.

Одновременно встрепенулась и неизвестная гостья. Ее поистине черные глаза, словно две огромные черные дыры, с испугом уставились на Джес, а потом на священника. На нем она слегка задержала взгляд, а после снова опустила угольные ресницы.

– Я пришла исповедаться, – неохотно произнесла Джес, – идите первая, я подожду, – обратилась она к хрупкой незнакомке.

Не хотелось это делать при свидетелях.

– Что? Нет, – девушка отчаянно замотала головой, и ее косички пришли в движение, – извините, я просто задумалась, я…

Она поднялась со скамьи и Джес смогла полностью оценить ее.

Ее черное платье не было траурным, и скорее всего, оно не видело ни одних похорон. Свободный крой слегка прикрывал коленки, и Джес показалось, что это, наверное, единственное приличное платье в котором можно было прийти в храм. Такие не продавали в этом городе. Такие в Самбервилле не носили.

Джес проводила девушку взглядом, оценила ее длинные ровные ноги, когда она зашагала к выходу, словно по подиуму.

«Идеальная кандидатура в жены мистера Самбера», – пришла в голову мысль и ударила уколом ревности в самое сердце.

– Тебя не было на службе, что-то случилось? – поинтересовался монсеньор.

– Кто это? – кивнула в сторону выхода Джес.

Странная незнакомка не шла из головы.

– Я не знаю, – пожал плечами святой отец, – она пришла сюда, когда все уже разошлись. Я не решился к ней подойти, мне кажется она хотела побыть наедине с Богом. Без посредников.

– Очень странно что есть люди, которые приезжают сюда по своей воле, – ухмыльнулась Джес, но тут же поймала на себе осуждающий взгляд, – прошу прощения.

– Не место делает нас, мы вселяем в него душу, – Кристиан взял ее руку в свою ладонь, – это могло случиться где угодно. Не город отнял у тебя его. Так было угодно Богу.

– Богу угодно наблюдать за моими мучениями. Чтобы я проклинала все, что меня окружает. Каждый камень под ногами.

– Ты должна отпустить его. Я уверен, он хочет, чтобы ты была счастлива здесь. Он ждет пока ты проживешь долгую, счастливую жизнь, и в глубокой старости покинешь свое тело. А там, вы будете вместе.

– Так может не стоит ждать? Может все ускорить?

– Что ты такое говоришь? – взгляд молодого монсеньора стал серьезным, – ты сама знаешь, что самоубийство – страшный грех, которому нет прощения. Бог вдохнул в тебя жизнь – это самое дорогое что у тебя есть. Ты обязана переступать через все испытания, преодолевать их и идти дальше. До победного конца. Пока Господь сам не позовет тебя к себе.

– Я согрешила. Вы знаете, что я носила траур, не только внешне, но и сердцем. Оно затянулось в черные шелка, обливаясь слезами. Я молилась о том, чтобы ему там было хорошо. Ставила свечи каждую неделю и заказывала мессу.

– Джес, мне не в чем тебя упрекнуть, кроме того, что твой траур затянулся. Ты должна жить дальше. Заполни свое сердце иными чувствами.

– Об этом я и хотела поговорить. Мне нужно покаяться. Мой грех ужасен, святой отец.

Джес опустила взгляд. Стыд подступил комом к горлу и не давал высказаться.

– Я изменила ему, – шепотом произнесла она, и слезы потоком хлынули из глаз, – я предатель. Мне нет прощения. Наложите на меня епитимий, прошу.

– Джес, послушай меня.

Монсеньор приобнял ее и тут же пожалел о том, что начал исповедь не в стенах конфессионала. Там все было по-другому. Там, он чувствовал себя отцом церкви и слугой Господа.

А здесь, он ощущал себя простым смертным, которому не чужды ни чужая скорбь, ни раскаянье.

– Твоя жизнь продолжается, ты молодая девушка, у которой есть желания. Как и у всех людей на земле. Скажи мне, ты встретила того, с кем готова быть до конца своих дней?

– Я не смогла справиться со своей похотью. Она завладела мною, а я не смогла воспротивиться. Мне так стыдно.

Джес громко всхлипнула и ее возглас раздался эхом по храму.

– Мы с тобой беседовали неделю назад. Все было иначе, – монсеньор воспроизвел в памяти их прошлый разговор.

Тогда он говорил с Джес, которая наложила на себя пожизненную печать вдовы. Ее мысли были только о работе и об усопшем муже. Ему было жаль девушку, и каждый раз он пытался вселить в нее веру в будущее. В светлое, счастливое будущее.

– Он вдохнул в меня что-то неизвестное. Я не знаю этих чувств. Но я понимаю, что это неправильно. Так нельзя. Я боюсь его с невероятной силой, но и хочу его не меньше. Он заполнил все свободное пространство вокруг меня, вселился в мысли, и кажется, я влюбилась.

– Любовь – прекрасное чувство. И отнюдь не является грехом, Джес, – улыбнулся монсеньор, – я рад, что скорбь отступила. Этот мужчина, он знает о твоих чувствах?

– Нет. Я никогда не смогу произнести это вслух. Он… Он…

– Откройся ему. Если ты выговоришься, тебе станет легче. Сколько ты будешь давить в себе то, чем должен быть наполнен человек до остатка? Твое признание не грех, и не нужно говорить об этом, как о чем-то постыдном.

– Наверное, вы правы, – Джес вытерла слезы, – я расскажу мистеру Самберу о своих чувствах, потому что не смогу иначе.

– Что? При чем здесь господин мэр?

– Вчера он имел неосторожность проявить ко мне жалость, или Бог знает, что еще. И я поняла, как давно он мне нравится. Я всегда открещивалась от этого, считала полным абсурдом, выталкивала подобные мысли из своей головы. Но вчера произошло непоправимое. Старые часы долго стояли и показывали одно и то же время. Время смерти моего мужа. А вчера, они пошли. Мистер Самбер опытный часовщик, настоящий мастер, снова привел их в ход.

– Джес, подожди, ты…, – монсеньор потер пальцами переносицу, пытаясь угомонить свое повышенное сердцебиение, – ты же знаешь мэра. Знаешь, что его душа далека от Бога. И что…

– Он построил этот город, собрал здесь самых несчастных и одиноких. Никому не было до нас дела. Кроме него. Он воздвиг этот храм, пусть и не верил в Бога. Он дал всем работу. Так можно ли говорить, правильно ли говорить о том, что его душа хуже моей или чьей-либо еще?

Он единственный, кто обратил на меня внимание. Хотел помочь. Это было искренне. Это было так, как он умеет.

– Послушай, – святой отец сжал ее плечи в попытке вывести из гипноза, в который ее ввел Самбер, – ты ничего не знаешь о нем. Мы ничего не знаем о нем. И никогда не узнаем его истинных помыслов.

– Он ходит к вам. Посещает исповеди. Вы что-то знаете?

– Знаю, Джес. Поэтому умоляю, держись от него подальше.

Монсеньор отпустил ее и попытался привести дыхание в норму. Он и так сказал много лишнего. Он не должен был. Но сейчас, таинство отошло на второй план, потому что страх за Джес был сильнее.

– Я не понимаю вас.

Ей хотелось выяснить, что он имел в виду, но святой отец уже закончил требу, оставляя много недосказанного.

– Иди с Богом, Джес.

Исповедь Самбера давила на его плечи, душила горло, выкалывала глаза и вырывала язык по самое окончание.