Читать книгу 365. Сказки антарктических писателей - Модест Казус - Страница 18

Это невыносимо! Ещё одна бессонная ночь, и я звоню санитарам. Пусть приезжают, фиксируют мои конечности смирительной рубахой, вкалывают галоперидол и глумятся, катая мою спелёнутую тушку по больничным коридорам, аки шар для боулинга. А ведь прошёл уже год с того дня, как помер мой сосед. Помер вскоре после того, как я разбил градусник и закапал ртуть ему в тапки.

Он снимал комнату на втором этаже, в конце коридора, откуда уходил каждое утро. Никто не знал, куда он уходил, где бывал, кем работал, да и работал ли вообще. Тем не менее, каждое утро он спускался по лестнице со второго этажа, растопырив пальцы на руках и ногах, и говорил препротивно:

– Здравствуйте!

Был одинок и нелюдим. Никому не нравился, ни с кем не заводил разговор первым, на вопросы отвечал односложно и скучно до такой степени, что спрашивать мы даже не пытались. Так и жили. Каждый со своими заботами, мыслями, переживаниями.

А потом я закапал ртуть в соседские тапки.

Хорошо помню, как холодным осенним вечером сосед ворвался в дом, наполняя прихожую ноябрьским ветром и плохо скрываемым намерением устроить акт бытового каннибализма. Потом зачем-то рухнул на колени и принялся нюхать паркет. Наверное, искал следы своего убийцы. Тогда-то я и скинул ему на голову дедушкин токарный станок. Сосед моментально успокоился, прилёг, дёрнулся миоклонически и больше не поднялся.

Полицейские допрашивали нас долго и с пристрастием, но жильцы, благодарные за избавление от неприятного соседа, меня не выдали. Осколки градусника я давным-давно скормил паукам-стеклоедам, а никаких других улик против меня не существовало. Разве что тапки, но на них, к счастью, внимание не обратили.

Радость моя была недолгой. Стали беспокоить сны о тумане, из которого возникал жидкий африканец, чтобы истязать пытками мою нечистую совесть. Гуляя вечером в приморском парке, я чувствовал, как нечто злое скользит вслед за мной меж тополиных ветвей. Слышал, как падали капли в бетонной трубе. Видел, как птицы выписывали в сумеречном небе очертания уробороса. Жёлтые листья принимали облик чудовищ, которые припадали на лапы, готовясь к прыжку. Я спешил вернуться домой, но и там происходило странное: лампа под абажуром краснела, словно забрызганная кровью, чистые листы на столе напоминали египетский пергамент, а узоры на обоях оживали и змеились.

А сейчас, когда стрелка часов пересекла четвёрку на циферблате, в ночном, словно покрытом чёрной краской, окне возникло страшное щупальце и присосалось к стеклу с обратной стороны.

Всё! Это невыносимо. Позвоню-ка, санитарам. Если смогу поймать сбежавший на кухню телефон.