Читать книгу Страсти по Ангелине. Повесть о потерянной любви - Модест Майский - Страница 10

После этого Ангела встала со скамейки, оставила детей одних и отправилась к начальнику лагеря.

В его маленьком уютном кабинете, обставленном мягкой мебелью, который находился на втором этаже административного корпуса, было не так душно, как на улице, благодаря открытым окну и дверям, из-за чего создавался сквозняк, и работающему вентилятору.

Начальник лагеря – мужчина средних лет с умными глазами и приятным лицом встретил её ласково. Он сказал Ангеле, что уезжает по делам на пару дней и оставляет её за него, потому что назначить в данный момент больше некого. А ещё, что он очень надеется на то, что она без него сможет справиться, и что во время его вынужденного отсутствия неприятностей и происшествий в лагере не произойдёт.

Вскоре Ангела вышла из кабинета начальника на улицу. Она чувствовала себя усталой от жары. Ей хотелось немного отдохнуть, почитать интересную книгу, а может даже поспать часок, тем более что наступил тихий час, и дети находились в помещениях.

Вернувшись в свою комнату, Ангела включила маленький старый вентилятор, с наслаждением легла на кровать и открыла художественную книгу. Прочитав несколько страниц, она почувствовала, что её клонит в сон.

Тогда она отложила книгу на тумбочку и повернулась на бок… Разбудил её тихий стук. Ангела подумала, что стучат за стеной, но стук повторился, и она поняла, что стучали в дверь.

– Войдите, – негромко сказала девушка, повернулась на другой бок и приподняла от подушки голову. Вошёл Гена.

– Ты спишь? – удивился он. – Такая жара на улице, как ты спать можешь?

– Мне не жарко.

Гена подошёл ближе и сел на кровать к Ангеле.

– А я песню для тебя новую написал, сначала слова показать тебе хотел, а потом спою и сыграю, – сказал он, глядя ей в глаза и протягивая листок со словами. – Но если ты хочешь спать, я могу уйти.

– Лучше сам прочти. – Ангела легла на спину. – Я слушаю.

Парень развернул сложенный лист бумаги и стал сбивчиво читать.

– Ну как? – спросил он, когда прочёл всё, что было на листке.

– Не знаю, по-моему, слова хорошие, надо с музыкой их послушать.

– Может ещё нужно что-нибудь добавить? Как ты считаешь?

– Не знаю.

Гена наклонился и поцеловал девушку в губы. Ангела горячо ответила ему на его поцелуй, обняла его рукой за шею.

– Ой, не помешаю, – неожиданно окликнула их Рита. Она в растерянности застыла с открытой дверью на пороге, не решаясь войти в комнату.

Ангела села на кровати.

– Нет, что ты.

– Скучно что-то, давайте маг послушаем, – предложила Рита, пройдя в комнату.

– Включи, он там, за кроватью. Только хорошее что-нибудь.

Рита наклонилась и достала магнитофон (это был Юрин магнитофон, который он отдал Ангеле ещё во время её дня рождения, когда они были в гостях у её сестры Люды), всунула вилку в розетку, положила магнитофон на кровать, нажала клавишу воспроизведения и села рядом.

– Опять «яблоки на снегу», перемотай, Ритка.

Эта песня в то время была популярной.

– Слушай, Ген, может ты за гитарой сходил бы. Попели бы немного.

– А будете? Может, Ангелка, тебя лучше поучить играть на гитаре?

– Раз говорю, значит, будем. Правда, Ангела? – Рита посмотрела на подругу.

– Мне что-то не хочется, – сказала Ангела. Она потянулась к стоящей возле кровати тумбочке и взяла расчёску.

– Ну вот, видишь, она не хочет, – отметил Гена, обнимая Ангелу за плечи и прижимая её к себе.

– Ты сам споёшь что-нибудь, например, эту… «любить так любить, гулять так гулять»…

Ангела отстранилась от него и встала с кровати.

– Гена, точно, притащи. Песня классная, сказала она с мольбой, глядя в его голубые глаза.

Уговаривать себя парень не стал.

– Хорошо, – сказал он. – Вам разве в чём откажешь. Правильно говорят, что хочет женщина, того хочет сам Бог.

Он встал и быстро вышел из комнаты.

– Ангела, я тебе письмо принесла, – сказала Рита, как только закрылась за ним дверь. – От Юры. Не хотела при Гене говорить и отдавать.

Рита протянула Дине толстый конверт. Та посмотрела на обратный адрес, и разорвала угол конверта.

– Что здесь такого, он всё знает, – сказала она, садясь опять на свою кровать, и углубляясь в чтение письма. – Можно было и при нём отдать.

– Всё равно, как-то… Конверт такой толстый. Что он тебе только пишет? – поинтересовалась Рита.

– Да так, разное, – уклонилась от ответа Ангела.

– Смотри, Ангелка, доиграешься, бросит он тебя.

– Фу, важность мне тоже, другого парня найдём.

Ангела оторвалась от письма и многозначительно посмотрела на подругу.

– Что нам стоит дом построить, первый раз что ли…

– Тебе он уже не нравится? Такой мальчик.., – со вздохом произнесла Рита.

– Не знаю. – Ангела углубилась в чтение. Не дочитав до середины, она отбросила листок в сторону.

– Вот надоел. Ноет и ноет. Забодал уже своей свадьбой и встречей. Пишет, что сюда приедет. Не знаю, что и делать.

Она задумалась.

– Решай что-нибудь. Если Гена нравится, то оставайся с ним, напиши Юре об этом, а то приедет сюда, чёрт его знает что будет, – посоветовала Рита.

Ангела потянулась за письмом, взяла его и сказала, поворачиваясь к Рите:

– Мне плевать. Встречусь, наверное, с ним у сестры. Отдам ему его магнитофон, чтобы не зависеть, а потом видно будет.

– Сколько ты с Юрой уже?

– Да больше года.

– Не жалко?

Ангела пожала плечами.

– Не знаю, Рита. Я ещё ничего не решила. Потом решу, – сказала она.

Девушки помолчали.

Ангеле Гена нравился. Он был таким внимательным и заботливым, во всём ей помогал, всё для неё делал, о чём бы она его не попросила. Никогда не отказывался присмотреть за детьми.

Когда она впервые увидела молодого человека на территории лагеря рядом с их руководителем, её будто пронзила молния, настолько парень был хорош.

А Юра? А что Юра? Он был где-то там, далеко от неё. А Гена находился рядом, причём в последнее время всегда…

Внезапно открылась дверь, и Гена с классической гитарой в руках вошёл в комнату.

– В плавнях шорох, и легавая застыла чутко, – тронул он рукой мягко струны с самого порога.

– Ай да выстрел, только повезло опять не мне, – в два голоса подхватили песню девушки.

– Вечереет, и за озером гоняют утки. Разжирели, утка осенью в большой цене…

В три голоса громко запели они, посылая в жаркий июльский день через открытое окно песню. Всё громче и громче, с вдохновением, весело и отчётливо раздавались её слова, доносящиеся до столовой, касались слуха занимающихся приготовлением ужина поваров, и готовящегося куда-то уезжать начальника пионерского лагеря.