Читать книгу Школа пыток - Моник Ти - Страница 8

Михаил лениво потянулся к каталке и притянул её чуть ближе к себе. Начал доставать ещё одну коробку, и тогда у Лены началась настоящая истерика.

– Нет, что Вы ещё задумали? Что ещё? Не надо… не надо…

Она попой начала отползать от него, но с кушетки не вставала. Вскоре он открыл коробочку, а внутри оказались круглые пластыри. Круг, диаметром приблизительно 5 см. И Лена точно знала, что это тоже чесоточный пластырь. Наподобие того, что Аркадий приклеил на её подмышки. Они у неё тоже чесались всё сильнее и сильнее, но сейчас ей было не до подмышек. У неё чертовски ныли пальцы и на руках, и на ногах, а промежность и счесалась и пощипывала.

– Пластырь для твоей пяточки, – игриво сказал Михаил. И, не глядя на неё, вытащил из коробки два пластыря.

– Прошу, не надо меня мучить… я ведь уже наказана, наказана, – плакала Лена и смотрела на его руки.

– И даже не вздумай убегать, я всё равно их наклею. Но перед этим…

Он внезапно замолчал, а потом из открытой баночки, которая стояла на каталке, вытащил маленький шарик. Металлический, меньше чем горошина, и наклеил его на середину пластыря.

– Это, чтобы ты похрамывала, – ухмыльнулся Михаил. – Прищепки будут мешать тебе нормально ходить, и ты захочешь ходить на пяточках. Теперь не сможешь!

– Нет, пожалуйста, – запищала Лена. Михаил пригнулся, схватил её за щиколотку и начал поднимать её левую ногу.

– Ты хотела сказать, пожалуйста, наклей его? Если будешь сопротивляться, я могу сделать тебе специальный укол, чтобы тебе было ещё больнее, – пригрозил Михаил. – Так что не рыпайся.

И Лена сразу же расслабилась, а Михаил приложил пластырь шариком к её пятке.

– Вот и замечательно, а теперь давай следующую ножку.

Она облокотилась на обе руки, а он приподнял её правую ногу и уложил на свои колени. И тоже наклеил пластырь с шариком.

– Сейчас надену на тебя специальный носочек, а потом пойдёшь.

– Носочек? – переспросила Лена, а сама смотрела вниз, на свои измученные ножки. А Михаил тем временем ещё из какой-то коробки вытащил якобы носок. Он был полностью резиновый, а по размеру казался маленьким. Но Лена понимала, почему. Это как трусики. Маленькие, потому что резиновые и тянутся. А потом, когда их надеваешь, они плотно обтягивают.

Михаил взял ножницы и начал отрезать кончик носка.

– Мы же не хотим прятать твои прелестные пальчики с прищепками, – с ухмылкой сказал Михаил. Он обрезал оба носочка, а потом принялся надевать их на её ножки.

– Эхе… эхе… – хныкала Лена.

– Это для того, чтобы твой пластырь случайно не выпал, – объяснил Михаил, хихикнул и подметил: – но мы-то ведь знаем, что случайностей не бывает! Чесаться будешь так, что вместе с кожей захочешь его содрать. А ещё этот шарик… м… сколько болезненного удовольствия тебе доставит.

В этот момент большим пальцем он начал давить по шарику, и Лене стало очень-очень больно.

– А… а… – закричала Лена, а Михаил только ухмыльнулся и сказал:

– Привыкай, ты теперь это будешь чувствовать постоянно. Каждый раз, когда встаёшь и прогуливаешься.

– Можно я уже пойду? Можно? – истерично взмолилась Лена. Так не хотела слушать его насмешки.

– Конечно, можно! Теперь уже точно можно!

Он явно был доволен проделанной работой. Грубовато спустил её ноги на пол, а потом встал и подобрал её обувь, которая лежала на полу рядом с его кушеткой.

– А это я пока уберу в шкаф, в ближайшие дни они тебе не понадобятся.

Лена всё ещё сидела на кушетке и смотрела на свои ноги, до жути боялась встать. Прикладывалась пятками на пол, но встать боялась. Понимала, что будет больно.

– Вставай, – вскрикнул Михаил. – Или тебе надо помочь?

– Нет-нет, я сама, – испуганно произнесла Лена и понимала, что медлить нельзя, иначе он ещё сильнее разозлится. А Михаил взял в руки ремешок и угрожающе хлопнул себя по ладони.

– Могу придать тебе ускорения. Кажется, твои щёчки уже не такие красные.

– Нет, не надо, – заволновалась Лена. – Я встаю, встаю… я ухожу…

– Вот и замечательно, вставай.

Он пошевелил пальчиками, и от испуга Лена торопливо начала вставать. Сразу же вскрикнула:

– А…

Её так пошатнуло от боли, что она еле-еле удержалась на ногах и одним коленом приложилась на кушетку.

– Терпи, – жестоко сказал Михаил. – Здесь все терпят.

Лена хныкала и тяжело дышала, но взяла себя в руки и постаралась полноценно встать. Понимала, что если сейчас же не уйдёт, он продолжит её мучить. И вдруг внезапно в эту секунду раздался звонок. Лена вздрогнула и закричала:

– А…

Михаил усмехнулся.

– Это всего лишь звонок и, кажется, ты должна поторопиться. Если не усядешься за свою парту ко второму звонку, пеняй на себя! После урока я тебя опять поведу наказывать.

– Нет, пожалуйста, не надо… не надо, – слезливо сказала Лена. Она сделала первый шаг, стараясь не наступать на пяток, но это было так сложно. Когда она не наступала на пятки, сильнее прикладывалась пальчиками к полу, а ведь на всех её пальчиках эти ужасные прищепки с иголочками.

– А… а… – со стоном покрикивала Лена, и, похрамывая, вышла к двери. Михаил неожиданно тоже зашагал к выходу.

– Пойду встречать класс. Нужно быть хорошим учителем, нельзя опаздывать на урок!

Второй звонок звонил всегда через 5 минут после первого. Она понимала, что у неё есть время добраться до своей парты. Будет нелепо, если на это у неё не хватит аж 5-ти минут. Но шагать ей было страшно и больно, а его насмешки унижали её ещё сильнее.

Когда Лена покинула пыточную, весь класс уже был на месте. Они шустро забежали и сели на свои места, а она шла, похрамывая. Почти все обернулись и посмотрели на неё. Смотрели на её розовые щёчки и жалели её. Потом посмотрели на её пальцы рук, и пальцы ног. Пожалели ещё сильнее. А их взгляды обижали её, унижали.

Ей было ужасно стыдно. Она всегда славилась самой послушной ученицей и её редко наказывали, а этот Михаил только появился в школе и сразу пристал к ней. Пристал и наказывает, и наказывает. Лена не понимала, почему?

Вскоре урок начался, и Михаил принялся рассказывать очередную весёлую историю. Конечно, они все были про несправедливые наказания, и всё же он рассказывал их весело, и всем было интересно его слушать.

Михаил вёл урок и периодически поглядывал на неё хитрыми глазами, с лёгкой улыбкой. В такие моменты Лена всегда отводила взгляд. Руки держала под партой у себя на коленях. Периодически прикладывала ладони к пальцам с прищепками, будто бы надеялась, что это как-то облегчит её участь. Её пальцы чесались и болели одновременно, тоже самое происходило и с её промежностью, с языком и горлом. Ей казалось, что всё её тело кусают тысячи маленьких червяков. Ползают по ней, а она ничего не может с этим поделать. Не может даже попытаться почесать эти места. Почти постоянно она гладила себя то тут, то там. Перетирала между собой колени, шевелила плечами и головой.

В один из моментов Михаил подошёл к ней и грубовато спросил:

– Это что ещё такое?

Лена откинула голову назад и посмотрела ему в глаза. У них принято вставать, когда учитель к ним обращается. Она понимала, что ей будет больно, ведь на её пятках шарики. Лена нахмурилась, но всё равно попыталась встать.

– Не вставай, – сказал Михаил и снова спросил: – это что ещё такое?

Он дёрнул подбородком и посмотрел на неё злобно, угрожающе. В этот момент Лена подумала, что зря не смотрела ему в глаза, когда он улыбался. Он будто бы обиделся и подошёл к ней, а теперь хочет непонятно чего.

– Я не знаю, о чём Вы, – взволнованно ответила Лена.

– Ты не знаешь, как надо сидеть в школе? Руки на парту, – закричал Михаил. И Лена сразу же положила руки на парту. Пыталась уложить их перед собой так, как учат детей в школе на первом классе, друг на дружку и перед собой.

– Здесь руки кладут не так, – строго сказал Михаил.

Парты в этом классе были одиночные, и он уложил её руку прямо у края парты.

– Ваши ручки должны лежать всегда вот так вот. Должны быть наготове, если вдруг учитель захочет подойти и высечь вас указкой за плохое поведение или плохой ответ. Он всегда должен иметь возможность сделать это без промедления.

Лена поначалу этого не заметила, но на его правой руке была указка. Неожиданно он замахнулся ею и ударил её по пальцам. Удивительно, что не зацепил прищепку.

– А-а-а… – воздержанно вскрикнула Лена. Михаил сразу же схватил её за волосы и заставил откинуть голову назад.

– А кричать нельзя, – сказал Михаил. – У вас, что, тут нет предмета воздержанности? Никто не знает правил поведения?

Все остальные девчонки сразу же уложили руки так, как Лена. Испуганно смотрели на школьную доску.

– Я наведу порядок в этой школе, – сказал Михаил, а потом вернулся на своё место, встал возле доски и продолжил вести урок. Лена удивилась тому, что он ударил её указкой всего лишь один раз, а ведь всё могло быть гораздо хуже. Но после этого она уже не осмелилась опустить руки под парту. Сидела и смотрела на свои пальцы, зажатые прищепками. И они у неё так болели, постоянно ныли и чесались. И она с ужасом задавалась вопросом, когда он позволит ей снять с пальцев эти прищепки? Позволит ли сделать это сегодня? А вдруг заставит спать с этими прищепками? Тогда она точно не уснёт… хотя, и без прищепок не уснёт.

Чем дольше она сидела, тем сильнее у неё чесалось тело. Она ничем особо не занималась, только мирно сидела и только слушала его, и поэтому вынужденно прислушивалась к своим ощущениям. Сильнее всего её беспокоила промежность, пощипывала и чесалась одновременно, и это были ужасные ощущения. Она ёрзала попой вперёд-назад, пытаясь хоть немножечко почесать себя. Когда она ёрзала, её клитор тёрся об резиновые трусики, которые он на неё надел. Но толку от этого не было, ведь её клитор тёрся об марлечку, смоченную чесоточной жижей.

Она понимала, что такими движениями только усугубит своё положение, но всё равно продолжала ёрзать. Это давало ей ощущение, что она чешет себя, и ей казалось, что ненадолго ей как будто становится лучше. Но это было заблуждение. Ей, наоборот, становилось хуже. Чем дольше она тёрлась, тем сильнее у неё там всё чесалось.