Читать книгу Книга-ботокс. Истории, которые омолаживают лучше косметических процедур - Моника Биттль - Страница 4

Годом с самым высоким процентом рождаемости был 1964-й. Забавно, что это поколение не получило собственного интересного названия, как, например, поколение 68-го года, поколение «мэйби» или поколение Y. Нас же лишь пренебрежительно обзывают «бэби-бумерами». Как будто еще недостаточной пошлостью было то, что нас в основном называли Мониками, Андреасами, Сабинами, Штефанами, Сузаннами, Михаэлями или Петрами, так и название нашего поколения тоже имеет отношение к массовости. Имена, тонущие в толпе. С чем же связывают людей, рожденных в 68-м? С революцией, прорывом, изменением мира. Тогда кто же мы? Мы – эпигоны[4].

Только рекламщики, увидев в нас целевую группу, придумали на первый взгляд милые прозвища, которые на деле оказались не особо лестными ярлыками. Знаете, что они о нас говорят? Вот отрывок из одного документа, имеющего отношение к туристическому бизнесу:

«В особенности это подходит людям в возрасте за пятьдесят, так называемым бест-эйджерам, которых также называют поколением 50 плюс, людьми серебряного, третьего или среднего возраста, или же основными потребителями. Важно, что бест-эйджеры – это не пожилые люди! Часто они чувствуют себя на десять лет моложе своего фактического возраста. Эти люди находятся в середине жизни, они активны и открыты для нового. Часто они обеими ногами устойчиво стоят на трудовом поприще или же только недавно вышли на пенсию. Их интересы разнообразны. Высокий приоритет имеют темы приключений, фитнеса и здоровья. Бест-эйджеры никогда не были более подтянутыми и жизнерадостными, чем сегодня».

Меня просто коробит от одного только выражения «основные потребители». Это же надо до такого додуматься! Из всего моего выпускного курса лишь один студент (насколько я помню) не был против использования ядерной энергии, американского империализма и «террора потребления». Верхом шика считалось изучение редких предметов, а студентов, выбравших своим предметом организацию производства, считали продажными. Как вообще можно захотеть делать карьеру? Экономику тоже недолюбливали, но и мою лучшую подругу, которая связалась с банкиром, едва ли чаще приглашали на празднества (так это тогда называлось). Быть может, нас создал мир американских мультсериалов для детей? Когда мы были детьми, по выходным показывали «Дактари»[5] и «Бонанца»[6], и нередко приходилось со скандалом выбирать между детской программой и спортивными передачами. Быть может, на наше развитие оказала влияние наша самостоятельность? Потому что никогда в жизни ни моей матери, ни остальным родителям не приходило в голову делать с нами домашнее задание или участвовать в нашем учебном процессе. Несмотря на это, именно в нашем поколении во многих семьях появились первые женщины с высшим образованием. На фоне беззаботного обучения то, что должно было стать профессией, казалось второстепенным.

С возрастом, отношение к жизни, как и отношение к конфетам, меняет свою эмоциональную окраску.

В 25 лет считалось обывательским подходом задумываться о работе, создании семьи или строительстве своего дома. Родители просили подумать о будущем, а мы, наоборот, считали, что, возможно, у нас и не будет никакого будущего, если продолжится вымирание лесов, разрастание озоновой дыры и перенаселение. Несмотря на это, нас не страшила угроза апокалипсиса. Мы путешествовали по Италии, где узнали, что нельзя путать пасту с яичной лапшой, как готовить ее до состояния аль денте и что жуткие немецкие спагетти едят вилкой и ложкой. Также мы открыли эспрессо, который не сравнить с немецкой жижей. Кроме того, мы импортировали итальянское чувство стиля и тосканское вино.

Вымирание лесов не наступило, озоновая дыра затянулась, преобразование энергетики позволило отключить атомные электростанции, а первые магазинчики, занимавшиеся продажей экологически чистых продуктов, превратились в сетевые супермаркеты. Некоторые все же построили успешную карьеру, другие создали семьи, и многие из них построили собственные дома. Своим детям мы рассказываем об удивительных временах, когда не было ни Интернета, ни мобильных телефонов. Каким, собственно, образом нам удалось со всем этим разобраться? И как мы вообще смогли выжить, если во времена нашего детства в каждой жилой комнате было полно дыма, а предупредительные указатели еще не были изобретены? Я еще помню лекарства своей бабушки, к которым не прилагались инструкции.

Теперь же мы должны стать бест-эйджерами или еще какой-то там ерундой?! Нет, мы заслужили лучшее название. Я назову нас просто «поколение аль денте», потому что мы не только тверды на зуб, но еще и вполне аппетитны. Мы не позволили себе развариться и размякнуть.