Читать книгу Созданы для любви - Моника Маккарти - Страница 5

Мария с сожалением отложила вышивку. Третий неправильный стежок за прошедшие десять минут – это уже слишком. От беспокойства дрожали руки, так что надо было немного отвлечься. «Не размять ли ноги?» – подумала Мария. И, невзирая на поздний час, отправилась на прогулку.

Поездка домой после стольких лет разлуки очень ее растрогала. Хотя ее семья давно покинула этот мир, в Шотландии Мария встретила леди Кристину, сестру покойного графа Атолла, ставшую ныне супругой Маккензи, и даже самого Роберта Брюса. И внезапно ожили все воспоминания, которые она столько лет держала взаперти. Все это время она не хотела думать о Шотландии как о доме, приучая себя к мысли, что должна жить в Англии.

Но после всего лишь одной недели, проведенной в Шотландии, Мария почувствовала, что оборона, которую она держала все эти годы, стремительно разрушается. Впрочем, хуже всего было то, что ее миссия провалилась – переговоры о перемирии «зацепились» за проблему королевского сана Брюса. Роберт отказывался подписывать документ, в котором не закреплялся его суверенитет, а Эдуард не хотел признавать такой суверенитет. И разве мог голос одной женщины изменить все это?

Как Мария и ожидала, Роберт с сочувствием относился к положению ее сына и уж точно не хотел отдавать его земли англичанам. Однако он не хотел признавать Дэвида новым графом Атоллом, пока тот не присягнет на верность ему, Роберту. Надо ли говорить, что это было невозможно, пока Дэвид жил при дворе Эдуарда? Ситуация казалась безвыходной.

Кроме того, Мария подозревала, что Роберт Брюс, хоть и пригласил ее, едва ли будет до конца с нею откровенен – особенно после того, как она призналась, что Эдуард хотел сделать из нее шпионку.

Во время беседы с Марией король Брюс вдруг внимательно посмотрел на нее, а потом рассмеялся. На ее недоуменный взгляд он ответил, что голос у нее – в точности как у сестры.

Изабель, не иначе!

Роберт Брюс влюбился в ее сестру за смелость и независимость суждений, когда ему было не больше восемнадцати. Увы, ее сестра очень рано умерла, всего через несколько лет после родов. Мария понимала, что за последние несколько лет сильно изменилась, и, возможно, лишь голос у нее и остался прежним.

Леди Кристина также была наслышана о предполагаемой гибели Джанет и скорбела вместе с Марией.

И было бы несправедливо утверждать, что посланцы мира совсем ничего не достигли. Их маленьким успехом стало перемирие, объявленное до ноября.

До Марии давно уже доносились звуки веселья. По крутой лестнице она быстро спустилась вниз, где сразу оказалась среди других дам и нескольких мужчин – людей Эдуарда, которые, как она подозревала, были приставлены следить за ней.

Казалось, шотландцы нагорья могли плясать до рассвета. «Впрочем, они еще и не начинали по-настоящему веселиться, – с усмешкой подумала Мария. Она на мгновение замерла. – А что, если и мне сейчас…»

Но Мария тут же одернула себя. Она ведь решила, что не даст втянуть себя в это безумие! Однако же…

Чем больше Мария старалась сдержать непонятно откуда взявшийся порыв, тем сильнее он становился – волнение охватывало ее и тянуло туда, где разгоралось веселье. Боже, как давно она не веселилась! Мария вдруг подумала, что почти забыла, каково это – находиться в толпе веселых людей. Но все, что происходило здесь, невольно заставляло ее вспомнить многое, казалось бы, безнадежно забытое.

У нее оставалась еще одна неделя. Они должны были покинуть веселую Шотландию в конце Игр горцев, а потом – все та же тусклая жизнь в Англии.

Отовсюду, вторгаясь в ее грустные мысли, звучали голоса, музыка, смех… Звуки жизни.

«Нет!» – решительно сказала она себе, отказавшись от этой идеи. Ведь более всего ей сейчас хотелось тишины, умиротворения, одиночества… Но как оказалось, найти все это в замке, где проходили Игры горцев, было практически невозможно.

Мария вышла в коридор, прошла через барбакан и по окаймленному стенами проходу прошла к воротам. Как зачарованная смотрела она на залитое лунным светом небо, чувствуя умиротворение. Здесь, в Хайленде, даже звезды были иными – они казались ближе и светили ярче. Как рассказывала ей мама, так было потому, что эта земля находилась ближе к небесам. И Мария тогда верила ей. А в Англии звезды…

Ох, чем дольше она будет сравнивать «здесь» и «там», тем труднее будет возвращаться «туда».

«Никогда не смотри на то, что не можешь иметь».

Мария уже собралась пройти между конюшнями, когда услышала странный звук, похожий на стон. Она осмотрелась, но никого не заметила. Мария собралась уходить, но тот же стон снова остановил ее. На сей раз стон был громче, и казалось…

Неужели лошади в беде?

Мария заглянула в конюшню с запахами сена и животных, но в тусклом свете факелов, закрепленных на столбах при входе, не увидела ничего необычного. Странным казалось лишь то, что здесь не было человека, чтобы следить за животными. Между тем лошади стояли в своих загонах и…

Звук повторился, и Мария на мгновение замерла. А потом ноги словно сами понесли ее в сторону звуков, доносившихся из самого дальнего загона. Такие стоны не могло издавать животное, а только…

Мария почувствовала, как екнуло ее сердце, и лишь потом пришел ответ.

Человек!

Она внезапно остановилась – словно налетела на стену. И, ошеломленная увиденным, затаила дыхание. Мария поняла, что оказалась в самом логове греха: мускулистый и ладно скроенный мужчина, утонув коленями в сене, держал за бедра женщину, стоявшую перед ним, причем незнакомка то и дело покачивалась, ладонями упираясь в пол.

«Мужчина! – мысленно воскликнула удивленная Мария. – Неужели он причиняет ей боль?! А впрочем…»

Хотя Мария видела их сбоку, ей казалось, что женщина вовсе не страдала. Да и стоны, которые она издавала, едва ли можно было назвать стонами страдания – скорее в них звучало удовлетворение. Да, она явно получала удовольствие – огромное удовольствие.

Мария чувствовала, что должна немедленно уйти, но ноги отказывались ей повиноваться, и она, пораженная происходящим, таращилась на женщину. Эта женщина была ей незнакома, и выглядела она лет на девятнадцать-двадцать, причем была очень хороша собой. Ее длинные светлые волосы были распущены и мягкими волнами ниспадали на плечи. Незнакомка имела шикарную фигуру – широкие бедра, узкую талию и полные груди. Она не была раздета, однако ее платье свободно болталось на талии.

– О да! – раздался еще один крик незнакомки. – Боже, это волшебно! Ты великолепен!

Она выгибала спину, с нетерпением подаваясь бедрами навстречу движениям мужчины. Мужчина же совершал движения даже с некоторой ленцой. В какой-то момент он наклонился и стал ласкать груди женщины. И тотчас же конюшня снова наполнилась безумными криками и стонами.

Мария чувствовала, что не может отвести взгляда от рук мужчины. Руки его были дочерна загорелыми, что особенно подчеркивало молочную белизну кожи женщины. Причем руки эти казались невероятно сильными, как, впрочем, и все остальное у незнакомца. Мария вдруг вспомнила покойного мужа… Граф Атолл был человеком очень сильным, но этот незнакомец вполне мог бы посоперничать с ним. Грудь его была словно выкована кузнецом. И ни одной унции жира – лишь горные хребты мускулатуры, которые сходились к узким изящным бедрам. Канаты мускулов вздувались и на животе, а мощные руки-тараны ритмично двигались с каждым колебанием его бедер.

Мария вдруг подумала, что такое тело может быть лишь у того, кто участвовал во многих сражениях. Совершенство его тела, возможно, приблизило бы его к красоте греческих богов, если бы не многочисленные шрамы. Да-да, если бы не шрамы, он показался бы ей ожившей статуей…

И тут незнакомец вдруг пробормотал:

– Тебе понравилось, да?

Марию ошеломил этот голос, исполненный чувственности и распаливший в ней неведомый ей прежде жар.

– Чего же ты хочешь? – продолжал незнакомец, и Марии показалось, что теперь он обращался именно к ней.

Она хотела всмотреться в его лицо, однако не смогла отвести взгляда от его рук – он катал между пальцев сосок незнакомки, мягко сжимая его. Марию поразила ловкость этих больших и, как ей казалось, толстых пальцев. И она вдруг почувствовала, как отяжелели под платьем ее груди, как напряглись и впились в толстую шерсть соски.

А незнакомка меж тем совершенно утратила дар речи; она закрыла глаза, и из ее приоткрытых губ вырывались хриплые стоны. У Марии внезапно ожили старые и, как ей казалось, давно похороненные воспоминания. Она вдруг вспомнила, как, пятнадцатилетней девочкой, была смущена одной сценой, которая, впрочем, к восемнадцати годам вошла и в ее жизнь. И теперь эти же чувства возвратились к ней, – но еще более острые, чем тогда, в юности.

«Это страсть», – подумала Мария. И она вдруг поняла, что ужасно завидовала этой женщине.

– Не останавливайся… – прохрипела незнакомка. Она хотела сказать что-то еще, но тут руки воина начали скользить по ее телу, лаская всеми возможными способами, и она снова застонала.

Марии же казалось, что этот удивительный мужчина словно дразнил красотку, каждым своим прикосновением как бы подливая масла в огонь ее желания.

И тут Мария вдруг поняла, чего добивался этот столь суровый на вид воин.

«Боже мой, он заботится о ней, заботится о ее удовлетворении!» – мысленно воскликнула Мария, ошеломленная этим своим открытием.

Временами Марии казалось, что незнакомая ей красотка страдает, но на самом деле та была на седьмом небе от счастья.

Наконец мужчина провел ладонью между ногами женщины, и Мария, увидев, куда проникли его пальцы, едва не задохнулась – словно это ее он трогал там. Она отошла к самой двери, чувствуя себя ужасно неловко. А в конюшне вдруг стало слишком душно и тесно.

Мария поняла, что не может вдохнуть в предвкушении того, что будет дальше.

И тут мужчина наклонился и, прижавшись к женщине, поцеловал ее в затылок. Подобное Мария видела только у лошадей.

Да он и был жеребцом! Дорогим, холеным, источающим дикую энергию – как молодые кони, когда с них снимают узду. Да-да, этот воин даже внешне чем-то походил на породистого жеребца. И у него были темные волнистые волосы – гораздо длиннее, чем у большинства шотландских воинов.

Что же, бесспорно, этот мужчина был очень привлекателен, однако то, что он сейчас творил… О, это было просто божественно! Мария чувствовала, что не может отвести от него глаз. Что же чувствовала та красотка – об этом можно было только гадать. А у Марии от этого зрелища вся кожа пылала, соски набухли, а груди налились тяжестью. Оставалось только жалеть, что она, Мария, стоит рядом, а не…

Ей вдруг показалось, что незнакомка сжалась от боли, однако спустя мгновение та разразилась криками удовольствия. И очевидно, все закончилось, поскольку женщина без сил опустилась на сено (а если бы не могучие руки воина, – то упала бы ничком).

Мария же как зачарованная смотрела в лицо незнакомца, которое теперь было обращено к ней. При этом она чувствовала себя так, словно ее застали за чем-то постыдным. Но этот воин… Ах, он был не просто красив – он был прекрасен! Да-да, перед ней был красивейший из мужчин! На Марию смотрели глубоко посаженные глаза, потрясающие в своей синеве и казавшиеся как бы чужими в обрамлении гривы темных волос. Не сочетались они и с чувственными губами, а также с немного скошенным, словно его когда-то ломали, носом. Этот нос придавал мужественному воину свирепый вид. Ни одна из этих деталей не была красива по отдельности, но вместе они создавали непередаваемо красивый мужской образ.

Мария даже не попыталась подавить мечтательный вздох. «Да, вместе они невероятны, – подумала она, наслаждаясь видом этого прекрасного воина. – Вот как должно выглядеть лицо настоящего сердцееда».

Незнакомец же пристально смотрел на Марию, и в его взгляде было что-то такое, отчего у нее перехватывало дыхание.

Присущие любому воину обостренные чувства сообщили Кеннету о присутствии женщины еще задолго до того, как он услышал ее прерывистые вздохи. Он бы не протянул долго на той войне, если бы не умел чувствовать на себе чей-либо заинтересованный взгляд. Да-да, именно заинтересованный, чем бы этот интерес ни был вызван. Такой взгляд всегда нестерпимо жег его изнутри. Было бы легче, если бы она присоединилась к нему, против чего Кеннет совершенно не возражал.

Едва ли было бы удивительным найти в переполненном замке двоих, предающихся в укромном месте любовным утехам. Однако Кеннету показалось странным, что можно вот так стоять и смотреть на них. Он-то ожидал, что случайная свидетельница любовного акта сбежит в смущении, но казалось, что ее ноги словно приросли к полу.

И как ни странно, Кеннет не хотел спугнуть незнакомку и потому избегал прямого взгляда. Впрочем, едва ли они бы встретились с ней взглядами – он прекрасно видел, что она неотрывно смотрела в лицо его женщины.

Выбор на этот вечер леди Мойры казался Кеннету не самым плохим. Выбери он супругу какого-нибудь важного лорда – неприятности были бы ему обеспечены. Со стороны же овдовевшей леди Мойры, входившей в свиту Елизаветы Линдсей, он не ждал никаких проблем. Леди Мойра была молода, привлекательна, любила плотские удовольствия и была лишена глупых предрассудков. Прекрасное сочетание!

Кроме того, Кеннету уже не хотелось тратить на дам много сил. Прежде такие развлечения позволяли ему неплохо развеяться, сейчас же все это порядком приелось. Возможно, рассуждал Кеннет, это было связано с задачей, которую он поставил перед собой, а может быть… и с чем-то другим. Впрочем, сейчас встряска была ему просто необходима, и эта странная зрительница оказалась очень даже кстати.

Если бы Кеннета попросили описать невольную зрительницу, он бы сказал, что это призрак, бесцветное существо, скрытое под унылой бесформенной одеждой. По возрасту же – не стара, в бабушки ему не годилась. И уж точно не монашенка. Личико же с тонкими чертами было почти наполовину скрыто новомодными очками, морщин на лице видно не было, а кольца на пальцах и брошка на платье указывали на ее высокое положение в обществе. Возможно, как и леди Мойра, она входила в свиту какой-нибудь благородной дамы.

Впрочем, в первый момент Кеннету показалось, что он уже где-то видел ее. Но тогда почему же не мог вспомнить, где именно?

Немного поразмыслив, Кеннет списал свою забывчивость на неприметную внешность незнакомки. Да-да, удивительно неприметную, хотя при этом было что-то воистину прекрасное в тонких чертах ее лица, словно мерцавшем в свете факелов.

Кеннет сожалел, что не сумел разглядеть ее глаза получше – он успел лишь разглядеть светло-коричневые арочные брови; а ее волосы были скрыты капюшоном. И почему-то ему вдруг подумалось, что у нее должны быть белокурые волосы.

Но почему же эта странная женщина не убежала? И почему он сам делал вид, что не замечает ее? Может, хотел удивить ее, сорвать с нее покрывало чопорности, сделать так, чтобы она надолго его запомнила?

А незнакомка, казалось, была очарована леди Мойрой – словно никогда ничего подобного не видела. Впрочем, Кеннета это не удивляло. Он знал, что смотреть иногда даже интереснее, чем участвовать.

Удивительным, однако же, казалось то, что невольная зрительница возбуждала и самого Кеннета. Он мог бы поклясться, что слышал, как участилось дыхание незнакомки – и это возбуждало еще сильнее.

Но неужели она оказалась здесь случайно? Впрочем, какое это имело значение, ведь главное…

Хм… главное, пожалуй, в том, что она по-настоящему переживала, эта невольная зрительница. Поэтому он и закончил с Мойрой столь быстро. Да, он видел, как возбуждена незнакомка, и потому решительными движениями и поглаживаниями подвел свою партнершу к скорому финалу. А потом он увидел… О Боже, он увидел, что в незнакомке засела тоска…

Проклятие! Кеннет не ожидал, что это произведет на него такое впечатление. Однако то чувственное возбуждение, которое он наблюдал на лице незнакомки, показалось ему самым эротичным из всего, что он когда-либо видел.

Кто бы мог подумать, что за такой унылой внешностью может прятаться страсть распутницы. Очевидно, эта женщина даже не подозревала, как ее присутствие возбуждало его, Кеннета. Но он хотел, чтобы она знала это, хотел, чтобы она смотрела на него, не отводя взгляда. И она посмотрела!

Вначале просьба леди Мойры снять рубашку немного разозлила Кеннета. Не хотел он чувствовать себя подобно жеребцу на рыночной площади. Но теперь он даже был рад, что снял рубашку. Он читал на лице странной незнакомки искреннее восхищение и чувствовал, как ее взгляд дюйм за дюймом ощупывал его обнаженное тело.

Не было сомнений, что невольная зрительница хотела его. Но удивительнее всего казалось то, что он захотел ее. Впрочем, едва ли эта женщина могла подумать об этом.

Их взгляды несколько раз встречались, и потому Кеннет с такой уверенностью мог сделать вывод о мыслях незнакомки. Он хорошо запомнил взгляд этих широко раскрытых глаз, которые из-за линз казались еще больше.

Кеннет чувствовал, как бешено колотится его сердце, и он знал, что едва ли долго сумеет сохранять самообладание. Незаметно для себя он ускорил темп, каждая мышца его тела горела от нетерпения, – и вот рот незнакомки открылся от удивления, а с губ ее сорвался вздох – самый эротичный звук, который Кеннет когда-либо слышал. С глухим стоном он вышел из Мойры.

Он мог поклясться, что в этот миг слышал, как бешено колотится сердце незнакомки, как шелестит ее неровное дыхание. Ну почему же она не подходит?! Кеннет живо представил себе, насколько возбуждена сейчас эта леди.

Но тут момент волшебства внезапно прервался.

– Это было восхитительно, – сказала Мойра. – Слухи не врут, своим длинным мечом вы творите чудеса не только на поле боя.

Кеннет почувствовал приступ раздражения. «Ну почему у них на уме только размер?» – подумал он.

Несколько мгновений леди Мойра лежала без сил в стогу сена, затем изящно перевернулась на спину. Едва Кеннет отвел от нее взгляд, как увидел, что незнакомка бежит из конюшни – словно сам дьявол кусал ее за пятки.

Как же ему хотелось удержать ее!

Тут леди Мойра села и с беспокойством в голосе спросила:

– Вы слышали?..

Кеннет покачал головой и потянулся за своей рубашкой.

– Это одна из лошадей, – ответил он. – Одевайтесь. Скоро сюда придут люди.

Но леди продолжала лепетать разные глупости и болтала бы еще долго, если бы не настойчивая помощь Кеннета с ее волосами и платьем.

Наконец Мойра покинула конюшню, но другая женщина никак не выходила из мыслей Кеннета. «Кто же она? И какого черта меня это так тревожит?» – спрашивал он себя.

Подобное случилось у Кеннета впервые в жизни, и он не понимал, что же, собственно, произошло. Обычно ему не нравились чопорные дамы, и то, что он испытывал сейчас, настойчиво требовало объяснения.

Так что же все-таки произошло? Во-первых, он не заставлял эту даму стоять в конюшне и смотреть на него во все глаза. Более того, он рассчитывал, что она сразу же убежит, и уж точно не думал, что и он, и она получат такое наслаждение. А во-вторых…

Чего скрывать, эта незнакомка очень его заинтриговала. Но сейчас перед ним стояла совсем другая задача – попасть в секретный отряд Брюса. И никакая женщина не могла отвлечь его от этого.