Читать книгу Туз червей - Морган Монкомбл - Страница 11

Сегодня я массажистка.

Если бы я знала, к чему меня обяжет соглашение на предложение Левия, я бы подумала дважды. Или, по крайней мере, попробовала бы обсудить вопрос зарплаты. Потому что прилагаемые усилия стоят больших денег, чем я получаю сейчас.

Едва сдерживаясь, чтобы не скривиться, я прячу свое отвращение, делая массаж одному из игроков за столом Левия. Сам он не обращает на меня внимания, хотя я уверена, что он злорадствует при мысли о моем дискомфорте. Из-за жары оставаться в моем коротком парике просто невыносимо тяжело.

– Левее, – говорит мужчина, которому я делаю массаж, и я слишком поздно понимаю, что он обращается ко мне. – Это твой первый раз, что ли?

Я с ледяным выражением лица сжимаю зубы. Уверена, он слышал этот вопрос уже множество раз, но по другим поводам…

– Как частенько говорили твои бывшие… – бормочу я себе под нос, надавливая на его плечи.

– Что?

Я улыбаюсь и балаболю по-итальянски, чтобы он подумал, что я не понимаю его слов, и он быстро отвлекается на что-то еще. Левий все так же невозмутим, но я успеваю заметить, как вздрагивает его щека – доказательство того, что он меня слушает.

Придурок.

«Он разрушил мою жизнь». Я со вчерашнего дня снова и снова об этом думаю. Я знала, что это было не просто соперничество двух игроков, но и не думала, что Тито зайдет настолько далеко. Если упомянутый Иаков был отцом Левия, то очевидно, что эти мужчины знали друг друга, а то и приятельствовали. Что могло произойти такого, что Левий пошел на такие крайности?

Я попробовала расколоть его в машине, но он больше не сказал мне ни слова. Он сводил меня на ужин в шикарный ресторан, но весь вечер молчал. Я узнала парочку игроков, мужчин и женщин, которые пришли сюда со своими партнерами и смотрели на меня жалостливым взглядом. Как будто я была будущей женой мужа, которому была совершенно безразлична.

По какой-то необъяснимой причине это раздражало меня сильнее нужного. Вот почему я решила, что настала моя очередь вступить в игру. Раз уж у меня есть жених, неважно, фальшивый он или нет, быть такого не может, чтобы он не был от меня без ума.

Никогда еще мужчина не приглашал меня на ужин, чтобы затем весь вечер игнорировать. В Италии так не поступают. И Левий Иванович станет исключением лишь на исключительно короткое время.

Сегодня на нем снова винтажные солнцезащитные очки. Он не сводит глаз со своих сидящих за тем же столом соперников, но я чувствую, что его внимание сосредоточено в другом месте. Еще утром я сразу же приметила в комнате Тито. Томас тоже здесь, хоть его и менее заметно. Напряженная атмосфера одновременно и вызывает у меня восторг, и заставляет нервничать. И тем не менее ни разу эти двое мужчин друг с другом не пересекались.

Весь обеденный перерыв я тренирую Левия в нашем общем номере. Вместе с нами сидит и Томас. Он ничего не говорит, но внимательно наблюдает и слушает, жуя свой салат. Не понимаю, почему Левий не против его присутствия: ведь Томас, друг он или нет, все равно остается его соперником. Но пускай.

– Могу я задать тебе вопрос? – вдруг спрашивает у меня Левий.

Меня настораживает его любопытный взгляд, но я все же киваю. Он наклоняет голову набок, пока я тасую карты.

– Если тебе так нужны деньги, то почему бы не поучаствовать в турнире?

Томас тоже на меня смотрит, показывая, что также задается этим вопросом. В этом и правда нет никакого смысла. Я могла бы зарегистрироваться и попытаться выиграть главный приз.

Единственная проблема в том, что я в себя не верю. Мне и так тяжело весь день напролет наматывать круги вокруг столов, не играя. При виде фишек мои руки трясутся сильнее, чем мне бы того хотелось. Если бы я приняла участие… я бы точно снова подсела.

Но я не могу сказать ему об этом и потому вру:

– Слишком муторно.

Кажется, его это не убеждает. Пусть лучше он считает меня капризной лентяйкой, нежели слабачкой. Он пристально смотрит на меня и говорит:

– Роза, у тебя настоящий дар. Я долгие годы, дни напролет пахал как проклятый, чтобы достичь такого уровня. Но ты… твоя способность дана тебе с рождения. В том, что ты ею не пользуешься, нет никакого смысла.

Нет, это не так. Я ждала, что однажды он задаст мне этот вопрос, но у меня нет готового ответа. Поэтому я пожимаю плечами и делаю то, что у меня получается лучше всего, – меняю тему разговора.

– Ты разве не чувствуешь угрозу?

Это его удивляет.

– Угрозу со стороны чего?

– Со стороны моего таланта.

Его это, кажется, забавляет, чего я совсем не ожидала. Томас раздраженно трясет головой, игнорируя наш разговор.

– И почему же я должен чувствовать угрозу?

– Потому что я лучше тебя. Многие воспользовались бы этим, чтобы подавить мои способности… но не ты.

Я не собиралась этим с ним делиться. Оно само как-то вырвалось. Увидев Левия впервые, я подумала, что он из тех мужчин, которых я презираю: богатых и высокомерных, жаждущих власти и обладающих непомерным эго.

Однако с ним все иначе. Он попросил моей помощи. Признал свои слабости. Он никогда не пытается меня подчинить или доказать, что он лучше. Я не привыкла к такому поведению. Это выбивает меня из колеи, и я не понимаю, как мне реагировать в ответ.

Его глаза изучают меня – дольше, чем мне бы хотелось, и в конце концов он говорит:

– Только трусы пытаются подавить тех, кто лучше их, вместо того чтобы чему-то научиться у этих людей. Я знаю, что не смогу всегда быть лучше всех. И когда это подтверждается, уж лучше я стану учиться и прикладывать все силы, чтобы таковым стать. Признать это не значит проявить слабость.

Я не знаю, что на это ответить. Мой первый вопрос был лишь эгоцентричной шуткой, призванной отвлечь его, но от его честного ответа по коже бегут мурашки. Хотела бы я, чтобы так думали все…

Похоже, я ошибалась на его счет. Совсем чуть-чуть. Разумеется, это не означает, что теперь он мне нравится.

– Думая, что тебе нечему учиться у других, ты лишь проиграешь, – добавляет он, изящно поднимаясь на ноги. – Я был бы рад посоревноваться с тобой в этом турнире. Очень жаль.

Когда он исчезает в кухне, относя наши тарелки, я вдруг осознаю, что испытываю разочарование, закравшееся в мое сердце.

И правда: очень жаль.

* * *

На этой неделе у Левия два выходных. Первый из них мы проводим, запершись в номере с включенным на полную кондиционером. Он начинает понимать, как применять на практике то, чему я его учу, пусть даже он по-прежнему слишком много думает, что приводит его к ошибкам, присущим новичкам.

Пока я заставляю гостиную своими свежеприобретенными холстами и собственной живописью, которую повсюду таскаю за собой, Левий проводит вечера за разбором игровых привычек своих оппонентов. Он анализирует стиль их игры, то, как кто блефует, и соответствующим образом адаптирует к этому собственную игру. Должна признать, это впечатляет. Пусть он и говорит, что родился без этого таланта, все же он невероятно изобретателен. Но самое главное: он чертовски хитер.

Левий из тех игроков, увидеть которых за своим столом хотели бы только мазохисты. У него лузово-агрессивный стиль игры: он постоянно рискует и часто повышает ставки, словно сумасшедший – и таким бы он и был, будь он любителем. Но его опыт превращает его в опасного соперника. Всякую ситуацию он держит под контролем, движется в нужном ритме на каждой стадии хода и с легкостью может запутать своих оппонентов, их самих читая как открытую книгу.

Мне уже довелось увидеть, как люди держатся от него подальше, словно от чумного, и в этом они правы.

Как-то раз вечером я возвращаюсь из сауны – да, в этом отеле есть своя сауна, – планируя предложить ему поужинать в городе. Из его комнаты доносится включенный на полную катушку хеви-метал. Он что, устроил вечеринку без меня?

– Что происходит? – спрашиваю я у Томаса, который сидит на кухне и в одиночестве ест.

Тот ведет себя так, будто меня не существует. Я не сдаюсь, поскольку терпеть не могу, когда меня игнорируют, но он делает вид, будто слышит какие-то голоса, но саму меня не видит. Я показываю ему средний палец и начинаю издеваться, делая вид, что меня тошнит:

– Очень смешно, Крис. Почти так же смешно, как первый фильм про Тора.

Мне едва удается уклониться от метко брошенной им ложки. Ну и псих же этот парень. Я подхожу к комнате Левия и, заинтригованная, открываю дверь. Он в одиночестве сидит на полу напротив кровати, сосредоточившись на картах. Он не слышит, как я захожу, даже когда я во весь голос окликаю его по имени. Я выключаю музыку, и это наконец привлекает его внимание.

Он удивленно распахивает глаза, замечая перед собой мои ноги, и снимает с головы наушники.

– О, ты тут.

– Это что за хрень? – спрашиваю я, чувствуя, как горят барабанные перепонки. – И прежде чем ты ответишь, я хочу, чтобы ты знал: я не могу выйти замуж за фаната Мэрилина Мэнсона, даже если это не по-настоящему.

Он наверняка думает, что я шучу, но я предельно серьезна.

– Если честно, я предпочитаю оперу. Моя мама просто обожает Сергея Прокофьева. Знаешь о нем?

Я отрицательно качаю головой, удивляясь его внезапному откровению. Его ностальгический взгляд застает меня врасплох, а сам Левий в это время слабо улыбается и бормочет:

– Это русский композитор и дирижер. В тридцатых годах двадцатого века он сочинил балет по пьесе «Ромео и Джульетта». Всегда хотел сводить на него маму.

– Так почему не сделаешь этого?

Он так долго молчит, что я решаю сменить тему:

– Я думала, тебе не нравится искусство.

Левий пожимает плечами.

– Мне больше нравится то, что можно услышать, чем то, что можно увидеть.

– Понятно. Но зачем ты включил на полную музыку и одновременно надел наушники?

Он с довольным видом улыбается.

– Это мои шумоподавляющие наушники. И они как раз помогают мне не слышать этой музыки. Чтобы я мог сконцентрироваться.

Я несколько растерянно хмурюсь. Как-то это все абсурдно и сюрреалистично.

– Знаешь, с таким же успехом ты можешь и… ну, выключить музыку. Ты что, хочешь, чтобы нас возненавидели соседи?

Он снова спокойно улыбается, и в этот самый момент в моей голове что-то щелкает.

– Ааааа!..

Ну как же ему идет быть ублюдком! Должно быть, Тито по ту сторону стены просто с ума сходит от этого шума. Если он намеревался лечь пораньше, чтобы завтра быть в форме, – что ж, не срослось.

– Как думаешь, почему я выбрал эту комнату? – поднимаясь, спрашивает Левий, одетый в одну только футболку и пижамные штаны.

– Значит, твой план заключается в том, чтобы, не давая ему спать, негативно повлиять на его способности? Как коварно, – говорю я, улыбаясь. – Мне нравится.

– Более того: он будет думать, что я всю ночь развлекался. Это заставит его потерять бдительность…

Как и факт нашей помолвки, полагаю.

– А ты тем временем вечера напролет изо всех сил тренируешься, – дополняю я, покачивая головой. – Хитро, хотя и не слишком-то порядочно для человека, напрочь отказывающегося жульничать.

– Это не жульничество. Всего лишь небольшая манипуляция. И мне совершенно не жаль продажных воров вроде него.

«Продажных воров»? Мне хочется спросить, о чем он говорит, потому что, очевидно, я не улавливаю связи, но по его взгляду становится понятно, что сегодня он не собирается ничего мне рассказывать. Вот почему вместо этого я говорю:

– Тебе лучше переодеться.

– Зачем?

– На нашей двери висела записка. Судя по всему, Ли Мей устраивает вечеринку у себя в номере и мы на нее приглашены.

Он кривится, вновь концентрируясь на картах.

– Ya luchshe sdohnu. Это как-нибудь без меня.

– Ну-ка цыц, отказы не принимаются! Мне необходимо человеческое общество, и быть не может, что я заявлюсь туда без своего жениха.

С этими словами я захлопываю дверь. На самом деле у него нет выбора. Я приехала в Лас-Вегас за тем, чтобы веселиться, а не за тем, чтобы проводить вечера, в одиночестве сидя в своей комнате.

Когда часом позже Левий присоединяется ко мне в вестибюле, на нем надеты черные брюки и белая рубашка с небрежно закатанными до середины предплечья рукавами. Его волосы еще не высохли после душа, и от этого он кажется еще более обаятельным. Хоть он и возмущается, но все же, как видно, слушает меня.

Когда Томас спрашивает, куда мы идем, Левий говорит ему переодеться и позднее зайти за нами к Ли Мей. Он даже не дает ему времени отказаться, и это вызывает у меня гортанный зловещий смешок.

– Кстати, мы ведь не согласовали историю нашей безумной любви, – напоминаю я, пока мы идем по коридору.

– Мне больше нравится импровизировать.

– Хотя бы расскажи мне о русских женщинах, – настаиваю я, смотря прямо перед собой. – Я знаю, что в разных культурах понятие брака отличается. Мне просто нужно молча соглашаться со всем, что ты говоришь, или я все же могу проявлять характер?

Он долгое время молчит. Мы заходим в лифт, и он прислоняется к зеркалу, поднимая на меня взгляд пронзительных глаз.

– В России брак очень важен. Как правило, женщины рано выходят замуж и делают это с целью создать семью. Хоть ситуация и начинает потихоньку меняться, русское общество по-прежнему очень патриархально. Женщины занимаются готовкой, уборкой и воспитанием детей, в то время как мужчина работает и зарабатывает деньги.

Я насмешливо вскидываю бровь, глядя на него из другого конца лифта, и выдаю:

– Ну прямо-таки 1950-й.

– Может, ты и права… Но мы воспринимаем это иначе, – спокойно добавляет он. – Ты не вправе судить о моей культуре, не зная и не понимая ее.

Я замолкаю. Он прав, и именно поэтому я прошу его объяснить мне больше. Как будто бы подбирая правильные слова, он говорит:

– Вы не хотите, чтобы вас окружали вниманием и заботой, потому что отказываетесь, чтобы вас считали более слабым полом. Бывает и так, что вы воспринимаете эту заботу как неосознанный способ вас подчинить.

– А это не так?

– Не стану говорить за всех остальных, но в моем случае – нет, не так. Просто меня воспитали джентльменом; «главой семьи».

Я насмешливо улыбаюсь. Его это, кажется, веселит.

– Это всего лишь слово.

– Слова тоже важны, Левий. Именно они пересекают века и творят историю, и именно они определяют общество.

Он смотрит на меня, ничего не говоря, и в конце концов кивает.

– Ты права. Моя ошибка.

– Твой отец тоже таким был?

– Не совсем, – отвечает он, отводя взгляд и погружаясь в воспоминания. – Всегда уважать женщин меня научила именно мама. Все те жесты, что вы видите в негативном свете, на самом деле рождаются из благого намерения. Мы платим в ресторане, потому что нам это нравится, потому что мы хотим о вас позаботиться. Мы носим тяжести не потому, что считаем, будто вы не способны донести их самостоятельно, а потому, что хотим уберечь вас от нагрузки. И хоть я и знаю, что мой образ мышления кому-то покажется устаревшим, я все равно не понимаю, что с ним не так.

Я в растерянности молчу. Мне хочется сказать ему, что нет ничего плохого в том, чтобы заботиться о любимом человеке, до тех пор, пока эта забота не переходит в навязывание ему какой-то нежеланной роли, но я все равно молчу.

Он продолжает:

– В России распространено особое отношение к так называемому прекрасному полу. Им уступают место в общественном транспорте, придерживают двери, пропуская вперед, подают руку, помогая выйти из машины. Но подобная вежливость не считается нападкой на независимость женщины или дискредитацией ее деловых навыков. В то время как человек, пристально разглядывающий незнакомых девушек в общественных местах и свистящий им в спину, вызывает огромное порицание. Именно потому, что вас, женщин, любят и уважают.

В каком-то смысле я понимаю, о чем он говорит. Времена изменились. Осуждение существовавших раньше проблем привело к тому, чтобы нравы изменились, но, к сожалению, некоторым людям захотелось максимально ускорить этот процесс и зайти как можно дальше, и в итоге они свалили все в одну кучу.

Лично мне нравятся джентльмены. Я не считаю, что это оскорбляет мою женскую силу или способность зарабатывать деньги. Думаю, мы созданы друг для друга!

– Что, если мы поступим по-своему? – предлагает Левий, когда двери лифта наконец-то открываются, и жестом руки пропускает меня вперед. – Не заморачиваясь о пустяках.

– Я не против.

Когда мы идем рядом друг с другом, его рука машинально находит мою обнаженную поясницу. Я скорее умру, чем признаю это, но впервые с самого приезда в Лас-Вегас я чувствую себя… менее одиноко.

Вечно переезжать – значит, со всем разбираться самостоятельно, никогда не заводить долгосрочных друзей, просыпаться и засыпать в одиночестве. Но впервые за долгое время я каждый день провожу с одними и теми же людьми. Мы видимся по утрам, вместе едим, вместе возвращаемся… И в какой-то мере я чувствую тоску. Мне этого не хватает – быть частью чего-то, частью какой-то группы, пусть даже такой шаткой.

– Должен предупредить, – говорит Левий, стуча в дверь, – Ли Мей – дама несколько особенная. Но что-то мне подсказывает, что вы друг другу понравитесь.

Виновница торжества не заставляет себя ждать и открывает нам дверь. На ней крошечное платье цвета зеленого яблока и прозрачные туфли на высоких каблуках. Разглядывая стоящего рядом Левия, я понимаю, что она искренне ему нравится. Как только он ее видит, его лицо расслабляется, как будто он сбрасывает маску. Как странно.

– Ну наконец-то вы пришли! Только вас я и ждала. Заходите.

Ее номер похож на наш, и потому я свободно в нем ориентируюсь. Я думала, что встреча будет более интимной, но, судя по всему, она пригласила весь этаж. Но при этом на всех остальных она совершенно не обращает внимания.

Она проводит нас на кухню и предлагает напитки, перекрикивая музыку:

– Наконец-то я познакомилась с будущей госпожой Иванович! Очень приятно, я Ли Мей Цянь. Заграбастав себе парня вроде него, ты буквально сорвала куш.

Я улыбаюсь со всей искренностью, на которую способна, и шучу:

– Я бы сказала, что это ему со мной повезло, но, полагаю, зависит от того, у кого спрашивать.

В ответ на это она смеется и говорит, что я права. Не знаю почему, но Левий не ошибся: она уже мне нравится. Ее аура меня успокаивает. Мой фальшивый жених открывает рот, чтобы что-то сказать, но кто-то легонько похлопывает его по плечу.

Он удивленно оборачивается и натыкается на человека ниже его на голову. Он явно не выше ста семидесяти сантиметров ростом, как и я.

– Э, здравствуйте… – робко говорит он, глядя на него влюбленными глазами. – Вау, это так круто! Можно ваш автограф? Нет, лучше фото! Ребята из рыболовного круга ни за что мне не поверят. Будет даже круче, чем фотка с Рокко Сиффреди.

Он фанатично хихикает и достает из рюкзака огроменный фотоаппарат. Мы молча за этим наблюдаем. Левия, судя по всему, несколько возмущает его появление – или, быть может, фамильярность, с которой этот парень обращается к нему. Это жутко веселит.

– Позвольте представиться: меня зовут Лаки, я Водолей с асцендентом во Льве, и я обожаю проводить уютные вечера за просмотром «Бриджит Джонс».

– Спасибо, но нас не интересует твое описание в Тиндере, – говорит Ли Мей.

Я с интересом рассматриваю его, начиная с расстегнутой гавайской рубашки, надетой поверх белой майки, и заканчивая тонкой золотой цепочкой. Не считая его спорного чувства стиля и того, как он говорит, он – красивый молодой человек. У него черная блестящая кожа без малейшего изъяна и кудрявые, очень коротко постриженные волосы. А глаза просто невероятно сверкают.

– Привет, Ли Мей, – говорит он, взмахивая рукой и одаряя упомянутую яркой улыбкой. – Пообещай мне один танец, хорошо?

Она с отвращением хмурится.

– Чувак, мы не на выпускном.

В этот момент появляется Томас и что-то шепчет Левию на ухо. Мой фальшивый жених молча кивает и холодно смотрит на Лаки.

– Я не фотографируюсь.

– А. Ладно. Все равно спасибо, – улыбается тот, явно чувствуя себя неловко.

– А вот он – вполне! – говорю я, энергично хватая Томаса за плечи. – Та-дам! Перед вами официальный шведский двойник Криса Хемсворта!

Я игнорирую и Левия, отчаянно пытающегося не улыбнуться, и Томаса, который выглядит так, будто собирается прикончить меня вилкой. Лаки, судя по всему, со всей искренностью верит в сказанное мной, потому что широко распахивает рот, а затем прикрывает его ладонью, будто сдерживая крик.

– Бог ты мой… Это правда вы?

Я киваю, и в уголках его глаз вдруг появляются слезы. Тоже это заметив, Ли Мей неверяще подходит ближе и говорит:

– Погоди, ты что, реально плачешь?

– Я очень эмоциональный, – восклицает он, беря Томаса за руку. – О, в жизни вы не такой мускулистый. И ростом поменьше.

На сей раз Левий не выдерживает и издает тихий смешок.

– Буду откровенен: иногда, когда я засыпаю, я думаю о вас и Кристен Стюарт, – говорит Лаки, пожимая ему руку. – Иногда к вам присоединяется Натали Портман. А иногда участие принимаю и я сам – день на день не приходится.

–  [15].

Ли Мей, кажется, происходящее несколько выбивает из колеи. Она просит его рассказывать о своих сексуальных фантазиях где-нибудь в другом месте, но тот вдруг меняется в лице, словно оскорбляясь.

– Что ты там себе понапридумывала? В моих фантазиях мы в одинаковых пижамах всю ночь напролет смотрим фильмы и заедаем их попкорном. Это очень мило.

Тишина. Лицо прежде забавлявшегося Левия вдруг становится полно жалости.

– Честно говоря, даже не знаю, что хуже, – скривившись, говорю я.

– Да уж, какой-то резкий скачок от «мерзко» к «невероятно грустно», – соглашается Ли Мей, похлопывая Лаки по плечу.

Я говорю побыстрее сфотографироваться, и именно это он и делает, позируя рядом со злобно глядящим на меня Томасом. Он выглядит так, словно на седьмом небе от счастья, и я чувствую небольшой укол совести из-за того, что солгала ему, что, впрочем, не мешает мне, помахав ему рукой, сказать:

– Не забудь выложить фотку в интернете с хештегом #therealchris и обязательно поддержи его новый фильм!

Лаки улыбается, как будто не желая уходить, но Ли Мей снисходительно машет ему рукой, словно говоря: «Кыш!» – и приглашает нас присесть на высокие стулья, стоящие вокруг центрального кухонного островка.

Сев рядом со мной, Левий шепчет мне на ухо:

– Ты просто гений. Но на твоем месте я был бы поосторожнее…

– Думаешь, сегодня мне стоит запереть на ночь дверь?

– Да, так будет лучше.

– А если я скажу ему, что сожалею? Он меня не помилует?

– Ни единого шанса, – говорит он, глядя на разъяренного Томаса. – Его диссоциальное расстройство личности ему не позволит. Поздравляю: теперь он по-настоящему тебя ненавидит.

Я широко распахиваю рот. Он говорит это в шутливой манере, но я понимаю, что он не шутит. Это все объясняет! Поэтому я обещаю себе впредь меньше издеваться над Томасом, пусть даже это и будет трудно.

Ли Мей садится напротив и начинает засыпать нас вопросами.

– Ну так как вы познакомились?

Левий не отвечает. Я молча призываю его на помощь, но он лишь коварно улыбается.

– Тебе эта история дается гораздо лучше, чем мне, lyubimaya.

Что за подлец. Что ж, раз уж он хочет играть грязно…

Я прижимаюсь к нему, нарочито интимно проводя ладонью по его бедру. Он и бровью не ведет, и это вызывает у меня уважение.

– Левий владеет ночным клубом в России, – как ни в чем не бывало говорю я. – Я была одной из его новых стриптизерш.

Томас давится своим напитком, а с лица Ли Мей исчезает улыбка. Моих импровизационных навыков оказывается достаточно для того, чтобы Левий оторвал взгляд от телефона. Он заинтригованно на меня смотрит, но я, игнорируя его, продолжаю:

– В общем, так я и получила работу! Разумеется, поначалу речь шла исключительно о сексе. Но после того как этот молодой человек меня обрюхатил, я сказала, что пришло время взять на себя ответственность. Отсюда и предстоящая свадьба.

В глубине души я наслаждаюсь, видя их ошеломленные лица. В стороне, за Ли Мей, я замечаю маленькую головку Лаки, который, обхватив руками стакан с кока-колой и медленно ее потягивая, благоговейно слушает, о чем мы говорим.

– Ого, ребенок? – восторгается он. – А где же кольцо? Неужели ты продолжаешь пить алкоголь? Как здорово! Вы уже выбрали крестного? Если что, я сво…

– Ты еще здесь? – ворчит Ли Мей, от удивления вздрагивая.

Левий по-прежнему ничего мне не говорит. Он не влезает в разговор, будто ему совершенно наплевать на свою репутацию. Когда я крепче сжимаю его бедро, он вдруг замирает и делает глубокий вдох.

– Знаю, пока еще незаметно, – говорю я, поглаживая свой живот. – У нас будет девочка, и мы планируем назвать ее Карлоттой.

На этот раз Левий тихонько усмехается. Он ставит на стол свой стакан, опускает взгляд на мою руку и загадочно мне улыбается.

– Да уж, такая невероятная у нас жизнь.

Я пожимаю плечами, сдерживая желание опустить взгляд на его непристойный рот.

– Это да. Даже верится с трудом.

Он пристально и с интересом смотрит на меня, накрывая мою руку своей. В ответ я лишь спокойно улыбаюсь, наслаждаясь своей маленькой игрой. Кто сказал, что я не могу немного повеселиться? Я обещала быть его фальшивой невестой, а не идеально себя вести.

Наконец он очень медленно убирает мою руку со своего бедра. Лаки спрашивает, продолжаю ли я танцевать стриптиз и во время беременности, и этот вопрос злит Ли Мей. Пользуясь заминкой, Левий наклоняется и холодно шепчет мне на ухо:

– Что за игру ты затеяла?

– Не понимаю, о чем ты, – говорю я, словно воплощение невинности.

Я сдерживаю дрожь, что пробегает по моей спине, когда его горячее дыхание касается моей шеи:

– Ну, допустим, о твоей руке у меня на бедре.

– А что, тебе не нравится?

Не знаю, что на меня нашло. Правда в том, что мне скучно и меня ужасно влечет к Левию. Мы оба взрослые и оба не против. Что плохого в небольшом флирте?

Мой фальшивый жених довольно долго не шевелится, а затем отклоняется назад и улыбается мне. Сначала я думаю, что он собирается меня поцеловать, прямо у всех на глазах, но мое тело в унижении застывает, когда он легко касается губами моего виска и говорит:

– Прости, lyubimaya. Но ты не в моем вкусе.