Читать книгу Господство Меча - Морган Райс - Страница 9

Гвендолин ехала в задней части повозки по сельской дороге, возглавляя группу людей, которые медленно двигались на запад, подальше от королевского двора. Гвендолин была довольна эвакуацией, которая до сих пор проходила упорядоченно, и прогрессом, которого достигли ее люди. Ей было ненавистно покидать свой город, но она радовалась, по крайней мере, тому, что им удалось отъехать на достаточное расстояние, чтобы ее народ оказался в безопасности на пути к ее конечной миссии – перейти Западное Пересечение Каньона, сесть на корабли на берегах Тартувиана и пересечь огромное море, чтобы добраться до Верхних Островов. Она знала, что это единственный способ уберечь ее народ.

Тысячи людей шли вокруг нее пешком, еще тысячи толкались в повозках. Стук лошадиных копыт, движение повозок и людей оглушали Гвен. Она затерялась в монотонности путешествия, прижимая к груди Гувейна, покачивая его. Рядом с ней сидели Штеффен и Иллепра, сопровождающие ее весь путь.

Гвендолин смотрела на дорогу перед собой и пыталась представить себя где угодно, но только не здесь. Она так усердно работала над восстановлением своего королевства, а теперь находится здесь, спасаясь бегством. Гвен осуществляла свой план массовой эвакуации из-за вторжения МакКлаудов, но, что самое главное, из-за всех древних пророчеств, намеков Аргона, своих снов и предчувствий надвигающейся гибели. Гвендолин спрашивала себя, что если она ошибается. Что, если все это лишь сон, просто ночные тревоги? Что, если все в Кольце будет в порядке? Что, если это лишнее и в эвакуации нет потребности? В конце концов, она могла эвакуировать свой народ в другой город в Кольце – например, в Силезию. Ей не нужно было заставлять их пересекать море.

До тех пор, пока она не предвидела полное и окончательное разрушение Кольца. Но, судя по тому, что Гвен читала и чувствовала, разрушение было неизбежным. Она утешала себя тем, что эвакуация – единственный способ.

Когда Гвен смотрела на горизонт, ей хотелось, чтобы Тор был здесь, рядом с ней. Она подняла голову и всмотрелась в небеса, спрашивая себя, где он сейчас находится. Нашел ли он Землю Друидов? Нашел ли он свою мать? Вернется ли он к ней?

Поженятся ли они когда-нибудь?

Гвен заглянула в глаза Гувейна и увидела, что на нее смотрит Тор. Она увидела серые глаза Тора и крепче прижала к себе сына. Девушка пыталась не думать о жертве, которую она принесла в Преисподней. Сбудется ли все это? Может ли судьба оказаться такой жестокой?

«Миледи?»

Гвен вздрогнула от звука голоса. Обернувшись, она увидела Штеффена, который указывал вверх на небо. Она заметила, что все люди вокруг нее остановились, и вдруг остановилась ее собственная повозка. Гвен была озадачена тем, почему извозчик прервал путь без ее приказа.

Гвен проследила за пальцем Штеффена и была поражена, увидев три выстреливших высоко в воздух стрелы – зажженные, они поднялись вверх и затем нырнули вниз, падая на землю подобно звездам. Девушка была потрясена: три зажженные стрелы могли означать только одно – это был знак МакГилов. Когти соколов, используемые для того, чтобы подать сигнал о победе. Этот знак использовал ее отец и его отец до него, знак, предназначенный только для МакГилов. Ошибки быть не могло – это означало, что МакГилы одержали победу, что они отвоевали королевский двор.

Гвен не понимала, как это возможно. Когда они покидали город, надежды на победу не было, не говоря уже о том, чтобы остаться в живых. Ее драгоценный город подвергся атаке со стороны МакКлаудов и защищать его было некому.

Гвен заметила, что вдали на горизонте поднимают флаг – все выше и выше. Она прищурилась и снова убедилась в том, что все верно – это флаг МакГилов. Это могло означать только то, что сейчас королевский двор снова оказался в руках МакГилов.

С одной стороны, Гвен ликовала и хотела вернуться навсегда. С другой стороны, посмотрев на дорогу, по которой они ехали, она вспомнила предсказания Аргона, свитки, которые прочитала, свои собственные предчувствия. В глубине души Гвен чувствовала, что ее людей по-прежнему нужно эвакуировать. Возможно, МакГилы и вернули себе королевский двор, но это не означает, что Кольцо в безопасности. Гвендолин все еще была уверена в том, что надвигается нечто ужасное, что она должна увезти свой народ в безопасное место.

«Кажется, мы победили», – сказал Штеффен.

«Это повод, чтобы отпраздновать!» – воскликнул Абертоль, приближаясь к ее повозке.

«Королевский двор снова наш!» – крикнул какой-то простолюдин.

Среди ее людей поднялись одобрительные восклицания.

«Мы должны немедленно вернуться!» – крикнул другой простолюдин.

Люди снова одобрительно закричали. Но Гвен категорически покачала головой. Она поднялась и повернулась лицом к своим людям, и глаза всех присутствующих устремились на нее.

«Мы не вернемся назад!» – крикнула Гвен своим людям. – «Мы начали эвакуацию и должны придерживаться своего плана. Я знаю, что на Кольцо надвигается великая опасность. Я должна увезти вас в безопасное место, пока у нас еще есть время, пока еще есть шанс».

Ее народ выразил недовольство, и вперед вышли несколько простолюдинов, которые указали на горизонт.

«Я не знаю, как насчет остальных», – крикнул один из них. – «Но королевский двор – мой дом! Это все, что я знаю и люблю! Я не поплыву через море на какой-то чужой остров, в то время как мой дом в безопасности в руках МакГилов! Я возвращаюсь в королевский двор!»

Люди одобрительно заголосили и, когда он ушел, повернув назад, сотни людей последовали за ним, развернув свои повозки, направившись обратно в королевский двор.

«Миледи, мне их остановить?» – запаниковав, спросил Штеффен, преданный ей до конца.

«Вы слышите голос народа, миледи», – сказал Абертоль, подойдя к ней. – «Вы поступите глупо, отказав им. Кроме того, Вы не можете. Это их дом. Это все, что они знают. Не сражайтесь со своим собственным народом. Не увозите их без веской причины».

«Но у меня есть веская причина», – возразила Гвен. – «Я знаю, что надвигается разрушение».

Абертоль покачал головой.

«Но они этого не знают», – ответил он. – «Я в Вас не сомневаюсь. Но королевы планируют наперед, в то время как народ поступает согласно инстинктам. А королева могущественна только тогда, когда ей это позволяют народные массы».

Гвен стояла, сгорая от разочарования, глядя на то, как люди бросают вызов ее приказу, возвращаясь в королевский двор. Впервые они так открыто восстают против нее, открыто ей не повинуются. Это чувство ей не понравилось. Было ли это знамением грядущего? Неужели дни ее правления сочтены?

«Миледи, должен ли я приказать солдатам, чтобы они остановили их?» – спросил Штеффен.

Гвен казалось, что он был единственным преданным ей человеком. Часть ее хотела ответить положительно.

Но, глядя на то, как они уходят, Гвен понимала, что это было бы бесполезно.

«Нет», – тихо ответила она надломленным голосом. Ей казалось, будто это ее ребенок только что повернулся к ней спиной. Наибольшую боль ей причиняло осознание того, что их действия навредят им, а она ничего не может сделать для того, чтобы остановить их. – «Я не могу предотвратить судьбу, которая ждет их».

* * *

Подавленная Гвендолин следовала за своим народом, который возвращался в королевский двор, проезжая через задние ворота города. Она уже слышала отдаленные радостные крики празднования, происходящего на другой стороне. Ее люди ликовали, танцуя и радостно восклицая, бросая в воздух шапки, когда они входили через ворота, возвращаясь во двор города, который они знали и любили, города, который они называли домом. Все бросились поздравлять Легион, Кендрика и Серебро, одержавших победу.

У Гвендолин засосало под ложечкой, ее разрывали противоречивые чувства. С одной стороны, разумеется, она тоже была рада вернуться сюда, рада, что они сразили МакКлаудов, рада видеть, что Кендрик и остальные находятся в безопасности. Она испытывала гордость, видя, что по всему двору разбросаны мертвые тела МакКлаудов. Гвен была счастлива, увидев, что ее брату Годфри удалось выжить. Он сидел в стороне, залечивая рану, опустив голову на руку.

В то же самое время Гвендолин не покидало глубокое ощущение дурного предзнаменования, уверенность в том, что на них надвигается ужасная беда и что лучше бы ее люди покинули город, пока не поздно.

Но ее люди упивались победой. Они не прислушаются к голосу разума вместе с тысячами других в растянувшемся городе, который она так хорошо знала. Когда они въехали в город, Гвен с облегчением увидела, что, по крайней мере, МакКлауды были мертвы, что они не успели нанести ощутимый ущерб всему ее тщательному восстановлению.

«Гвендолин!»

Обернувшись, девушка увидела Кендрика, который, спешившись, бросился вперед и обнял сестру. Она ответила на его объятия – его броня была твердой и холодной – и передала Гувейна стоявшей рядом Иллепре.

«Брат мой», – сказала Гвен, глядя на Кендрика, чьи глаза светились победой. – «Я горжусь тобой. Ты сделал нечто большее, чем удержал наш город. Ты уничтожил нападающих. Ты и твое Серебро. Ты олицетворяешь наш кодекс чести. Отец гордился бы тобой».

Кендрик улыбнулся, склонив голову.

«Благодарю тебя за твои слова, сестра. Я бы не позволил твоему городу, нашему городу, городу отца быть уничтоженным этими варварами. Я был не один. Тебе следует знать, что наш брат Годфри оказал первое сопротивление. Он и небольшая группа солдат, а также Легион помогли удержать противника».

Обернувшись, Гвен увидела Годфри, который направился к ним с многострадальной улыбкой на губах, прижав одну руку к голове, на которой засохла кровь.

«Сегодня ты стал мужчиной, брат мой», – искренне сказала Гвен, приобняв его за плечо. – «Отец гордился бы тобой».

Годфри застенчиво улыбнулся.

«Я просто хотел предупредить тебя».

Гвен улыбнулась.

«Ты сделал намного больше».

Вместе с ним подошли Элден, О’Коннор, Конвен и десятки членов Легиона.

«Миледи», – сказал Элден. – «Наши люди доблестно сражались сегодня. Мне грустно это говорить, но мы многих потеряли».

Гвен посмотрела мимо него и увидела мертвые тела по всему королевскому двору: тысячи МакКлаудов, но вместе с тем и десятки новобранцев Легиона. Даже несколько членов Серебра были мертвы. Это принесло ей болезненные воспоминания о тех временах, когда на ее город было совершено нападение в последний раз. Гвен было больно на это смотреть.

Она повернулась и увидела десятки пленников из числа МакКлаудов. Они все еще были живы, опустив головы, со связанными за спинами руками.

«Кто это?» – спросила Гвен.

«Генералы МакКлауд», – ответил Кендрик. – «Мы схватили их живыми. Это все, что осталось от их армии. Что ты прикажешь с ними сделать?»

Гвен медленно окинула их взглядом, глядя им прямо в глаза. Каждый генерал смотрел на нее гордо и вызывающе. Их лица были грубыми – типичные МакКлауды, которые никогда не раскаиваются.

Гвен вздохнула. Было время, когда она думала, что мир – это ответ на все, что если она будет достаточно доброй и щедрой по отношению к своим соседям, если проявит достаточно хорошее отношение, то они будут добры по отношению к ней и к ее людям.

Но чем дольше она правила, тем больше видела, что другие видят в попытках мира только признаки слабости, нечто, чем можно воспользоваться. Все ее усилия заключить перемирие привели к следующему – к внезапному нападению. Особенно в День Паломничества, в самый священный день в году.

Гвендолин чувствовала, что становится жестче. Она уже не была так наивна, как раньше, и утратила прежнюю веру в людей. Гвен все больше и больше верила в одну вещь – в господство меча.

Когда Кендрик и остальные воины посмотрели на нее, Гвендолин повысила голос:

«Убей их всех», – сказала она.

Глаза присутствующих широко распахнулись от удивления и уважения. Очевидно, они не ожидали этого от королевы, которая всегда стремилась к миру.

«Я правильно услышал тебя, миледи?» – переспросил Кендрик с потрясением в голосе.

Гвендолин кивнула.

«Да», – ответила она. – «Когда ты закончишь, соберите их тела и унесите из нашего города».

Гвендолин развернулась и ушла прочь через двор королевского двора. Она услышала позади себя крики МакКлаудов. Не в силах бороться с собой, девушка дрогнула.

Гвен шла по городу, усеянному мертвому телами и вместе с тем радостными криками, музыкой и танцами. Тысячи людей возвращались в свои дома, наполняя город, словно ничего не произошло. Когда она наблюдала за ними, ее сердце переполнял страх.

«Город снова наш», – сказал Кендрик, подойдя к ней.

Гвендолин покачала головой.

«Не надолго».

Брат удивленно посмотрел на нее.

«Что ты имеешь в виду?»

Гвен остановилась и повернулась к нему.

«Я видела пророчества», – ответила она. – «Древние свитки. Я говорила с Аргоном. Я видела сон. На нас надвигается атака. Мы совершили ошибку, вернувшись сюда. Мы должны немедленно всех эвакуировать».

Кендрик посмотрел на нее, его лицо стало мертвенно-бледным. Гвен вздохнула, глядя на свой народ.

«Но мои люди не послушают».

Кендрик покачал головой.

«Что если ты ошибаешься?» – спросил он. – «Что если ты слишком всматриваешься в пророчества? У нас лучшая боевая армия в мире. Никто не сможет добраться до наших ворот. МакКлауды мертвы, и в Кольце у нас больше нет никаких врагов. Щит поднят и силен. Кроме того, у нас есть Ралибар, где бы он ни находился. Тебе нечего опасаться. Нам нечего опасаться».

Гвендолин покачала головой.

«Это именно тот момент, когда мы должны бояться больше всего», – ответила она.

Кендрик вздохнул.

«Миледи, это всего лишь было случайное нападение», – сказал он. – «Они поразили нас в День Паломничества. Мы больше никогда не оставим королевский двор незащищенным. Этот город является крепостью. Он выстоял тысячи лет. На нас некому нападать».

«Ты ошибаешься», – возразила Гвен.

«Что ж, даже если и так, ты видишь, что люди не уйдут. Сестра моя», – сказал Кендрик, его голос был мягким и умоляющим. – «Я люблю тебя. Но я скажу как твой командир, как командир Серебра. Если ты попытаешься эвакуировать людей силой, сделаешь то, чего они делать не хотят, то начнется восстание. Они не видят той опасности, которую видишь ты. Если честно, я и сам ее не вижу».

Гвендолин посмотрела на свой народ, понимая, что Кендрик прав. Они не послушают ее. Даже родной брат ей не поверил.

Это разбило Гвен сердце.

* * *

Гвендолин стояла в одиночестве на верхних парапетах своего замка, крепко сжимая в руках Гувейна и глядя на закат. В небе низко висели два солнца. Она слышала внизу приглушенные крики и празднования своего народа – все готовились к большому ночному пиру. Вдали девушка видела потрясающие виды земель, окружающих королевский двор, королевство на своей вершине. Повсюду царило лето, виднелись бесконечные поля зелени, фруктовых садов, пышная щедрая земля. Земля была удовлетворена, восстановленная после большой трагедии, и Гвен видела, что мир сам по себе пребывает в состоянии умиротворения.

Гвендолин нахмурилась, спрашивая себя, какого рода тьма может нагрянуть сюда. Может быть, тьма, которую она представляла, уже пришла в виде МакКлаудов. Может быть, Кендрик и остальные уже ее предотвратили. Возможно, Кендрик прав. Может быть, ее подозрительность возросла после того, как она стала Королевой, как увидела слишком много горя. Может быть, она, как сказал Кендрик, смотрит слишком глубоко.

В конце концов, эвакуировать людей из их домов, повести их через Каньон на корабли, на непостоянные Верхние Острова – кардинальный шаг, предназначенный для времен величайшей беды. Что, если Гвен так и поступит, а в Кольце не произойдет никакой трагедии? Она прославится как Королева, которая паникует без видимых на то причин.

Гвендолин вздохнула, прижимая к себе Гувейна, который заерзал у нее на руках. Она спрашивала себя, не теряет ли она рассудок. Гвен подняла голову и всмотрелась в небеса в поисках Тора. Она молилась и надеялась на то, что увидит, по крайней мере, Ралибара, где ни он ни был. Но дракон тоже не вернулся.

Гвен смотрела на пустое небо, снова чувствуя себя разочарованной. Она опять должна полагаться только на себя. Даже народ, который всегда поддерживал ее, который всегда считал ее кем-то вроде божества, теперь, казалось, утратил к ней доверие. Отец никогда не готовил ее к этому. Какой Королевой она будет без поддержки своих людей? Бессильной.

Гвен отчаянно хотела обратиться к кому-то за утешением, за ответами. Но Тор ушел, а мать умерла. Казалось, что все, кого она знала и любила, покинули ее. Гвен казалось, что она стоит на распутье, поскольку она никогда не чувствовала себя такой растерянной.

Гвен закрыла глаза и попросила Бога помочь ей. Она собрала всю свою волю, чтобы призвать его. Гвен никогда не была одной из тех, кто много молится, но ее вера была сильна, и девушка была уверена в том, что он существует.

«Пожалуйста, Господи, я сбита с толку. Покажи мне, как наилучшим образом защитить мой народ. Покажи мне, как защитить Гувейна. Покажи мне, как быть великим правителем».

«Молитвы – могущественная вещь», – раздался голос.

Гвен тут же развернулась, почувствовав облегчение, когда услышала этот голос. В нескольких метрах от нее находился Аргон. На нем была белая мантия с капюшоном, в руках он держал свой жезл. Друид смотрел не на нее, а на горизонт.

«Аргон, мне нужны ответы. Пожалуйста. Помоги мне».

«Мы всегда нуждаемся в ответах», – ответил он. – «Но они не всегда приходят. Мы должны прожить свою жизнь. Будущее не может всегда открываться для нас».

«Но о нем можно намекнуть», – сказала Гвендолин. – «Все пророчества, о которых я читала, все свитки, история Кольца по-прежнему указывают на огромную надвигающуюся тьму. Ты должен рассказать мне. Это случится?»

Аргон повернулся и посмотрел на Гвен, в его глазах горел огонь, они были темнее, чем обычно, и пугали ее. Девушка никогда еще не видела их такими.

«Да», – ответил он.

Определенность его ответа напугала ее больше всего. Аргон всегда говорил загадками.

Гвен вздрогнула внутри.

«Она придет сюда, в королевский двор?»

«Да», – ответил Аргон.

Страх Гвен усилился. Кроме того, она убедилась в том, что все это время была права.

«Кольцо будет разрушено?» – спросила Гвен.

Аргон посмотрел на нее и медленно кивнул.

«Есть несколько вещей, которые я могу рассказать тебе», – произнес он. – «Если хочешь, это будет одна из них».

Гвен долго и усердно думала. Она знала, что мудрость Аргона дорогого стоит. Тем не менее, было кое-что, что ей действительно нужно знать.

«Расскажи мне», – попросила она.

Аргон сделал глубокий вдох, после чего отвернулся и всмотрелся в горизонт. Казалось, прошла вечность.

«Кольцо будет разрушено. Все, что ты знаешь и любишь, будет стерто с лица земли. От места, на котором ты сейчас стоишь, ничего не останется, кроме углей и пепла. Все Кольцо станет пеплом. Твой народ погибнет. Надвигается тьма. Эта тьма будет величайшей во всей нашей истории».

Гвендолин почувствовала, как все у нее задрожало внутри от этих слов, ощутила, как глубокий тембр его голоса воззвал к самой ее душе. Гвен знала, что каждое сказанное Аргоном слово – правда.

«Мои люди этого не видят», – сказала она дрожащим голосом.

Аргон пожал плечами.

«Ты – Королева. Иногда нужно применять силу не только против врагов, но и против своего народа. Поступай, как знаешь. Не стоит всегда искать одобрения своих людей. Одобрение – вещь иллюзорная. Иногда тот факт, что твой народ ненавидит тебя больше всего, означает, что ты делаешь то, что будет лучше для него. Твой отец был благословлен мирным царствованием. Но тебе, Гвендолин, предстоит большее испытание – ты переживешь правление меча».

Когда Аргон повернулся, чтобы уйти, Гвендолин вышла вперед и протянула к нему руку.

«Аргон», – позвала она.

Друид остановился, но не стал оборачиваться.

«Скажи мне только одну вещь. Я умоляю тебя. Увижу ли я когда-нибудь Тора снова?»

Аргон медлил, повисла долгая, напряженная тишина. Это было зловещее молчание, Гвен казалось, что ее сердце разбивается на осколки. Девушка надеялась и молилась о том, чтобы он ответил ей еще на один вопрос.

«Да», – ответил Аргон.

Сердце Гвен бешено колотилось, она жаждала еще ответов.

«Может ли ты рассказать мне еще кое-что?»

Аргон обернулся и посмотрел на нее с грустью в глазах.

«Помни о выборе, который ты сделала. Не каждой любви суждено длиться вечно».

Высоко над головой Гвен услышала крик сокола и удивленно посмотрела на небо.

Когда она вновь повернулась к Аргону, его уже не было.

Гвен крепко прижала в себе Гувейна и смотрела на свое королевство в последний раз, желая запомнить его таким, как сейчас – живым, дышащим – пока оно не превратилось в пепел. Гвен со страхом спрашивала себя, какая великая опасность может скрываться за этим фасадом красоты. Ее бросило в дрожь. Гвендолин без сомнений знала, что опасность придет к ним очень скоро.