Читать книгу Приключения Арсена Люпена - Морис Леблан, Морис Леблан, André de Maricourt - Страница 11

Восьмого декабря прошлого года господин Жербуа, учитель математики версальского лицея, среди хлама в лавке у старьевщика откопал маленький секретер красного дерева, который понравился ему обилием своих ящичков.

«Это именно то, что мне нужно, прекрасный подарок Сюзанне на день рождения», – подумал он.

И, стремясь в меру своих скромных средств доставить удовольствие дочери, он, поторговавшись, выложил шестьдесят пять франков.

Когда он давал свой адрес, молодой человек весьма элегантной наружности, уже некоторое время рывшийся в мебельном хламе, заметил секретер и спросил:

– Сколько?

– Продано, – ответил торговец.

– О!.. вероятно, вот этому господину?

Господин Жербуа поклонился и, почувствовав себя еще более счастливым, оттого что купленная вещь приглянулась ближнему, вышел из лавки.

Однако не успел он сделать и десяти шагов, как молодой человек догнал его и, держа шляпу на отлете, безупречно вежливым тоном спросил:

– Бесконечно виноват… но позволю себе задать вам бестактный вопрос… Вы искали именно этот секретер?

– Нет. Я хотел по случаю купить весы для кое-каких опытов по физике.

– Стало быть, он вам не очень дорог?

– Да нет, дорог, и кончено с этим.

– Потому что он старинный, быть может?

– Потому что он удобный.

– В таком случае не согласитесь ли вы обменять его на столь же удобный, но в лучшем состоянии?

– Этот в приличном состоянии, и менять его мне кажется бессмысленным.

– И все же…

Господин Жербуа был человеком раздражительным и нрава довольно мрачного. И потому он сухо ответил:

– Очень прошу вас, не надо настаивать.

Незнакомец забежал вперед:

– Не знаю, сколько вы заплатили, но предлагаю двойную цену.

– Нет.

– Тройную?

– Да прекратим же, – вскричал учитель, выведенный из себя, – это моя собственность, и она не продается.

Молодой человек пристально посмотрел на него – такой взгляд господину Жербуа вряд ли удалось бы забыть – и, ни слова не говоря, развернулся на каблуках и удалился.

Часом позже секретер принесли в домик на шоссе Вирофлэ, где жил учитель. Он позвал дочь.

– Это для тебя, Сюзанна, если, конечно, он тебе подходит.

Сюзанна была девушка красивая, экспансивная и счастливая. Она бросилась отцу на шею и так радостно поцеловала его, словно он сделал ей королевский подарок.

В тот же вечер, поставив секретер у себя в комнате, она вместе с Гортензией, горничной, протерла пыль в ящичках и разложила по ним свои бумажки, коробочки с письменными принадлежностями, всю свою переписку, коллекцию почтовых открыток, а также несколько тайных подарков своего кузена Филиппа, которые она бережно хранила.

Наутро, в половине восьмого, господин Жербуа отправился в лицей. В десять Сюзанна, как обычно, ждала его у выхода: он очень обрадовался, когда за воротами увидел ее стройную фигуру и детскую улыбку на устах.

Они вместе вернулись домой.

– Так тебе правится секретер?

– Настоящее чудо! Мы с Гортензией отчистили медные украшения. Ну прямо золото!

– Значит, ты довольна?

– Довольна ли я! Да я просто не знаю, как до сих пор без него обходилась!

Они прошли через палисад. Господин Жербуа предложил:

– Может, пойдем посмотрим на него до завтрака?

– О! Это прекрасная мысль.

Она поднялась первой, но, оказавшись на пороге своей комнаты, испуганно закричала.

– Что там такое? – пробормотал господин Жербуа.

И вслед за дочерью вошел в комнату. СЕКРЕТЕРА НА МЕСТЕ НЕ БЫЛО.

…Следователя поразила восхитительная простота, с которой все было проделано. Когда Сюзанны не было дома, а горничная отправилась за покупками, посыльный с бляхой на груди – соседи видели его – остановил свою повозку у ворот и два раза позвонил. Соседи, не знавшие, что горничная ушла, ничего не заподозрили, мнимый посыльный в полном спокойствии сделал свое дело.

И кстати: ни один шкаф не был поцарапан, ни одни стенные часы не задеты. Больше того, полный золотых монет кошелек Сюзанны, который лежал на мраморной столешнице секретера, нашелся на соседнем столе; так что цель кражи была совершенно ясна, отчего становилась еще менее понятной, да и к чему, в конце концов, идти на такой огромный риск ради такой минимальной добычи?

Единственной зацепкой был рассказ учителя об инциденте, случившемся накануне.

– Этот молодой человек был страшно недоволен моим отказом, и у меня осталось совершенно четкое ощущение, что он покидал меня с угрозой.

Все это звучало весьма туманно. Допросили торговца. Он никогда раньше не видел ни одного, ни другого джентльмена. Что до секретера, так его он купил за сорок франков в Шеврёзе на распродаже вещей одного умершего господина и считал, что хорошо перепродал вещь, взяв ее настоящую цену. Дальнейшее расследование никаких результатов не дало.

Но господин Жербуа был убежден, что ему нанесли огромный ущерб. Должно быть, в одном из ящичков с двойным дном хранилось целое состояние; потому-то молодой человек, знавший о тайнике, и действовал с такой решимостью.

– Отец, бедный ты мой, ну что бы мы стали делать с этим богатством? – повторяла Сюзанна.

– Как то есть! С таким приданым ты могла бы претендовать на самые блестящие партии.

Сюзанна, которая претендовала исключительно на кузена Филиппа, а он представлял собой партию ничтожную, горько вздыхала. В маленьком версальском домике жизнь потекла своим чередом, менее веселая, менее беззаботная, омраченная сожалениями и разочарованиями.

Минуло два месяца. И вдруг одно за другим – самые серьезные события, целая череда совершенно неожиданно открывшихся возможностей и катастроф!..

Первого февраля, в половине шестого, господин Жербуа, вернувшись из лицея с газетой в руках, надел очки и сел ее читать. Политика его не интересовала, он перевернул страницу. Внимание его тут же привлекла заметка, которая называлась «Третий тираж лотереи Ассоциации прессы».

«Номер 514, серия 23, выиграл миллион…»

Он выронил газету. Стены перед глазами зашатались, сердце перестало биться. Номер 514, серия 23, был его номером! Он купил билет случайно, оказав услугу одному из своих друзей, потому что совершенно не верил в удачу судьбы; и вот – выиграл!

Он тут же достал свою записную книжку. Там был записан номер 514, серия 23, на отдельной страничке, для памяти. Но где сам билет?

Господин Жербуа пошел к себе в кабинет, чтобы взять коробочку с почтовыми конвертами, куда он положил драгоценный теперь билет, и на пороге застыл со сжавшимся сердцем – коробочки с конвертами там не было, и, к своему ужасу, он сразу вспомнил, что не видел ее уже довольно давно, не одну неделю! Много недель он не замечал ее перед собой, часами сидя за столом и проверяя домашние задания учеников!

В саду зашуршал гравий… Он позвал:

– Сюзанна! Сюзанна!

Она возвращалась с прогулки. Быстро поднялась наверх. Он пробормотал сдавленным голосом:

– Сюзанна… коробочка… коробочка с конвертами?..

– Какая?

– Ну та, из Лувра… которую я принес как-то в четверг… она была здесь, на этом конце стола.

– Но вспомни, отец… мы же вместе с тобой положили ее…

– Когда?

– В тот вечер… ну, знаешь, накануне того дня…

– Но куда?.. Отвечай же… ты меня убиваешь…

– Куда?.. В секретер.

– В секретер, который у нас украли?

– Да.

– В секретер, который украли! – в ужасе повторил он.

Затем, схватив Сюзанну за руку, еще тише он сказал:

– В коробочке был миллион, дочка…

– О, отец, отчего ты мне не сказал этого? – наивно прошептала она.

– Миллион! – снова заговорил он. – Это был билет, выигравший в лотерее прессы.

Огромность катастрофы раздавила их, они погрузились в долгое молчание, не в силах нарушить его.

Наконец Сюзанна проговорила:

– Но, отец, тебе все-таки должны выплатить деньги.

– Почему? Какие у нас доказательства?

– А нужны доказательства?

– Черт побери!

– И у тебя их нет?

– Да есть одно…

– Так в чем дело?

– Оно было в той же коробочке.

– В коробочке, которая исчезла?

– Да. И теперь кто-то другой получит деньги.

– Но это же отвратительно! И ты никак не можешь помешать этому?

– Откуда я знаю? Откуда я знаю? Этот человек, должно быть, очень силен! У него такие возможности!.. Вспомни-ка историю с секретером…

И вдруг он энергично встал, пристукнув каблуком:

– Так вот нет, нет, не получит он этого миллиона, не получит он его! Как это он его получит? В конце концов, насколько бы он ловок ни был, он ничего не сможет сделать. Стоит ему предъявить билет, как его тут же схватят! Ну-ну, мил человек, мы еще посмотрим, чья возьмет!

– У тебя есть идея, отец?

– Мы будем защищать свои права до конца, что бы ни произошло! И мы победим!.. Миллион мой: я его получу!

Несколькими минутами позже он отправлял в банк такую телеграмму:

УПРАВЛЯЮЩЕМУ ЗЕМЕЛЬНЫМИ КРЕДИТАМИ, БУЛЬВАР КАПУЦИНОК, ПАРИЖ. Я – ОБЛАДАТЕЛЬ БИЛЕТА НОМЕР 514, СЕРИЯ 23. НА ЗАКОННЫХ ОСНОВАНИЯХ ВОЗРАЖАЮ ПРОТИВ ВЫДАЧИ ДЕНЕГ ЛЮБОМУ ПОСТОРОННЕМУ ЛИЦУ… ЖЕРБУА.

Почти одновременно с этой телеграммой в Земельные кредиты поступила другая:

БИЛЕТ НОМЕР 514, СЕРИЯ 23, У МЕНЯ. АРСЕН ЛЮПЕН.

Всякий раз, когда я принимаюсь рассказывать об одном из бесчисленных приключений, из коих состоит жизнь Арсена Люпена, я испытываю настоящее смущение, настолько мне кажется, что самая простая из этих историй известна всем, кто будет меня читать. То есть нет ни одного поступка нашего «национального вора», как его очень мило именуют, о котором бы самым звонким образом не растрезвонили бы, нет ни одного подвига, который бы не был изучен со всех возможных сторон, ни одного действия, которое не было бы откомментировано с тем обилием подробностей, каким свойственно окружать героические поступки.

Кому, к примеру, не известна эта странная история Белокурой дамы? Забавные рассказы о ней репортеры публиковали, выделяя заголовки крупным шрифтом: «НОМЕР 514, СЕРИЯ 23…», «ПРЕСТУПЛЕНИЕ НА ПРОСПЕКТЕ АНРИ МАРТЕН!..», «ГОЛУБОЙ БРИЛЛИАНТ…». Какой шум вызвал приезд знаменитого английского детектива Херлока Шолмса! Какое возбуждение в массах производила каждая перипетия борьбы этих великих художников! А какой содом был на бульварах в тот день, когда газетчики вопили: «Арест Арсена Люпена!»

Меня извиняет то, что я сообщаю новые сведения: я сообщаю разгадку. Приключения эти окутаны туманом – я его рассеиваю. Воспроизвожу читаные и перечитанные заметки, переписываю старые интервью, но все это я привожу в соответствие, классифицирую и докапываюсь до истины. Мой помощник – Арсен Люпен, чья любезность по отношению ко мне неисчерпаема. При случае мне помогает и неподражаемый Вильсон, друг и конфидент Шолмса.

Все помнят, сколько смеху было, когда опубликовали обе телеграммы. Одно имя Арсена Люпена было залогом всего непредвиденного, обещало галерке массу развлечений. А галеркой был весь мир.

Изыскания, тут же проведенные Земельными кредитами, выявили, что билет номер 514, серия 23, был вручен через посредничество версальского отделения Лионского кредита майору артиллерии Бесси. Но майор погиб, упав с лошади. От друзей его узнали, что незадолго до кончины он передал билет одному из своих друзей.

– Этот его друг – я, – подтвердил господин Жербуа.

– Докажите, – потребовал управляющий Земельными кредитами.

– Доказать это? С легкостью. Человек двадцать подтвердят вам, что я давно дружил с майором и что мы встречались с ним в кафе на Оружейной площади. И вот там однажды, когда у него были денежные затруднения, я за двадцать франков и купил у него билет.

– У вас есть свидетели?

– Нет.

– В таком случае на чем основывается ваше требование?

– На расписке, которую он дал мне.

– Покажите ее.

– Но она была в украденном секретере!

– Найдите ее.

О расписке объявил Арсен Люпен. Заметочка, опубликованная в газете «Эко де Франс», которая имеет честь быть официальным органом Арсена Люпена (он, похоже, один из главных акционеров газеты), гласила, что он передал в руки мэтра Дэтинана, своего адвоката-консультанта, письмо майора Бесси, которое тот написал лично ему.

Последовал взрыв веселья: Арсен Люпен нанял адвоката, Арсен Люпен считается с общепринятыми правилами. Он доверился члену коллегии адвокатов!

Вся пресса ринулась к мэтру Дэтинану, влиятельному депутату-радикалу, человеку в высшей степени порядочному, известному к тому же острым, довольно скептическим умом и склонному к парадоксам.

Мэтр Дэтинан никогда не имел удовольствия встречаться с Арсеном Люпеном – о чем он живо сожалел, – но он действительно получил от него инструкции и был очень тронут и горд тем, что выбор Люпена остановился именно на нем. Он открыл только что заведенное досье и предъявил журналистам письмо майора. Оно подтверждало передачу билета, но в нем не упоминалось имя получателя. «Дорогой друг…» – значилось там, вот и все.

«„Дорогой друг“ – это я, – добавил Арсен Люпен в записочке, приложенной к письму майора, – и лучшее тому доказательство, что письмо это в моих руках».

Туча репортеров тут же налетела на господина Жербуа, а он лишь повторял:

– «Дорогой друг» – это я, и никто иной. Арсен Люпен украл письмо вместе с лотерейным билетом.

– Пусть он это докажет! – парировал Арсен Люпен.

– Но ведь это он украл секретер! – восклицал господин Жербуа в присутствии тех же журналистов.

– Пусть он это докажет! – опять парировал Арсен Люпен.

Что за прелестный и затейливый спектакль это был: публичная дуэль между двумя обладателями номера 514, серия 23, – беготня репортеров, хладнокровие Арсена Люпена и рядом – безумное отчаяние бедного господина Жербуа.

Несчастный, газеты были полны его жалобами. Он трогательно и простодушно делился своим невезением.

– Поймите, господа, ведь этот мерзавец крадет приданое у Сюзанны! Если бы речь шла обо мне, я бы наплевал, но ради Сюзанны… Только подумайте, миллион! Десять раз по сто тысяч франков! О! Я прекрасно знал, что секретер таил в себе сокровище!

Напрасно возражали ему, что его противник, унося секретер, никак не мог знать, что там был лотерейный билет, тем более предвидеть, что на этот билет выпадет такой огромный выигрыш; Жербуа только стенал:

– Да бросьте вы, знал он это!.. А иначе зачем бы ему понадобился этот жалкий секретер?

– По причинам нам неизвестным, но уж наверняка не для того, чтобы завладеть клочком бумаги, которому цена тогда была весьма скромная – двадцать франков.

– Цена – миллион! Он это знал!.. Он все знает!.. О, вы не представляете себе этого бандита! Он же не вас лишил миллиона, не вас!

Диалог мог бы длиться очень долго. Но на двадцатый день господин Жербуа получил от Арсена Люпена послание с надписью: «Конфиденциально». С нарастающим волнением он принялся читать:

Господин Жербуа, галерка веселится за наш с Вами счет. Не полагаете ли Вы, что настал момент быть серьезными? Я полон решимости.

Ситуация ясна: у меня есть билет, но нет права им воспользоваться, а у Вас есть право воспользоваться билетом, которого у Вас нет. Так что мы друг без друга не можем сделать ничего.

Однако Вы не согласитесь уступить мне ВАШЕ право, а я не отдам Вам МОЙ билет.

Что делать?

Я вижу только одно решение этой проблемы, давайте поделимся. Полмиллиона Вам, полмиллиона мне. Разве это не правильно? И это соломоново решение вполне утолит ту жажду справедливости, которую испытывает каждый из нас.

Решение разумное, но оно должно быть осуществлено немедленно. Это не то предложение, которое можно обсуждать в свое удовольствие, это – необходимость, и обстоятельства повелевают Вам подчиниться. Я даю Вам три дня на раздумья. Надеюсь и верю, что в пятницу утром среди маленьких объявлений в «Эко де Франс» я прочту обращение, адресованное г-ну Арс. Люп., где в завуалированной форме будет выражено Ваше безоговорочное и полное согласие на пакт, который я Вам предлагаю. В этом случае Вы немедленно получаете билет, а затем и миллион, в полной готовности отдать мне пятьсот тысяч франков тем способом, какой я Вам укажу позже.

В случае отказа я принял меры, чтобы все равно все вышло по-моему. Но Вам, кроме очень серьезных неприятностей, в случае Вашего упрямства придется выложить мне еще двадцать пять тысяч франков на дополнительные расходы.

С совершеннейшим к Вам почтением,

Арсен Люпен

Крайне раздраженный, господин Жербуа совершил колоссальную ошибку, показав письмо и позволив снять с него копию. Негодуя, он делал одну глупость за другой.

– Ничего он не получит! Ничего! – кричал Жербуа собравшимся репортерам. – Делить то, что принадлежит мне одному? Ни за что в жизни! Пусть порвет свой билет, если ему угодно!

– Но ведь пятьсот тысяч франков лучше, чем ничего.

– Не в этом суть, право на моей стороне, и я буду отстаивать его в суде!

– Вы возбудите дело против Арсена Люпена? Это же смешно.

– Нет, против Земельных кредитов. Они обязаны выдать мне мой миллион.

– Но вы ведь должны предъявить билет или, по крайней мере, доказательство, что вы приобрели его.

– Это доказательство существует, раз Арсен Люпен признал, что секретер украл он.

– Неужто суд удовлетворится словом Арсена Люпена?

– Не важно. Я буду добиваться своего.

Галерка неистовствовала. Заключались пари, одни ставили на Люпена, другие считали, что он будет наказан за свои угрозы. Все испытывали опасения, настолько неравны были силы противников. Один был изощрен в своих нападках, другой – растерян, как затравленное животное.

В пятницу все набросились на «Эко де Франс», жадно вчитываясь в маленькие объявления на пятой странице. Ни одна строчка для господина Арсена Люпена не предназначалась. На предписания Арсена Люпена господин Жербуа ответил молчанием. Война была объявлена.

Вечером из газет стало известно о похищении мадемуазель Жербуа.

Во всех, если так можно выразиться, спектаклях, которые устраивал Арсен Люпен, самое смешное – это комическая роль полиции. Все происходит помимо нее. Он говорит, он пишет, предупреждает, приказывает, угрожает, приводит свои угрозы в исполнение, и будто бы нет в природе ни шефа Сюрте, ни полицейских, ни комиссаров, словом, никого, способного разрушить его замыслы. Всех их словно нет и не было никогда. И все их усилия курам на смех.

А меж тем полиция из кожи вон лезет! Как только речь заходит об Арсене Люпене, вспыхивают, кипятятся, приходят в ярость все-все – от полицейского до шефа. Это враг, и враг, который плюет на вас, провоцирует, презирает вас или, хуже того, знать вас не желает.

Ну, что можно сделать с таким врагом? По свидетельству горничной, Сюзанна вышла из дома без двадцати минут десять. В пять минут одиннадцатого, выходя из лицея, отец не увидел ее на тротуаре, где она обычно ждала его. Стало быть, все произошло за время двадцатиминутной прогулки Сюзанны от дома до лицея.

Двое соседей утверждали, что она встретилась им в трехстах шагах от дома. Одна дама видела, как юная девушка, по описанию похожая на Сюзанну, шла по улице. А потом? Что было потом, не знал никто.

Искали повсюду, допрашивали служащих вокзалов, расспрашивали людей на выездах за городскую черту. Никто в тот день не заметил ничего, что могло бы иметь какое-то отношение к похищению девушки. Однако бакалейщик из Виль-д’Авре заявил, что он заправил маслом автомобиль с закрытым верхом, ехавший из Парижа. За рулем сидел шофер, а в машине была белокурая дама – поразительно белокурая, уточнил свидетель. Часом позже автомобиль возвращался из Версаля. Был затор, машине пришлось замедлить ход, и потому бакалейщик смог разглядеть рядом с уже примеченной им белокурой дамой другую, всю закутанную в шали и вуали. Никаких сомнений в том, что это была Сюзанна Жербуа, не оставалось.

Но тогда надо было предположить, что похищение состоялось среди бела дня, на дороге, где полно людей, да еще в самом центре города!

Каким образом? В каком месте? Ни крика не было слышно, ни чьих-нибудь подозрительных действий не замечено.

Бакалейщик сообщил приметы автомобиля: лимузин в 24 лошадиные силы, фирмы «Пежо», кузов темно-синий. На всякий случай навели справки у директрисы «Гранд гаража», мадам Боб-Вальтур, ставшей прямо-таки специалисткой по автомобильным похищениям. Выяснилось, что в пятницу утром она действительно сдала на один день лимузин марки «Пежо» белокурой даме, которой с тех пор так и не видела.

– А шофера?

– Это был некто по имени Эрнест, он только накануне устроился к нам на работу и был принят, поскольку пришел с блестящими рекомендациями.

– Он сейчас здесь?

– Нет, он возвратил автомобиль и с тех пор больше не появлялся.

– Можем ли мы отыскать его следы?

– Разумеется, следует обратиться к тем людям, которые его рекомендовали. Вот их имена.

Обратились к этим людям. Ни один из них назвавшегося Эрнестом не знал.

И вот так было все время: по какому бы следу ни двинулись, вместо того чтобы выбраться из потемок, опять в них оказывались, сталкиваясь со все новыми загадками.

У господина Жербуа не было никаких сил выдержать баталию, начавшуюся для него так чудовищно. Неутешный с тех самых пор, как исчезла дочь, мучимый угрызениями совести, он сдался.

В маленьком объявлении, бурно всеми обсуждавшемся, сообщалось о безоговорочной и полной капитуляции безо всякого подвоха.

Это была победа, война была закончена в четверо суток – четырежды двадцать четыре часа.

Двумя днями позже господин Жербуа шел через двор Земельных кредитов. Его провели к управляющему, и он протянул ему билет номер 514, серия 23. Управляющий вздрогнул:

– О! Так он, значит, у вас? Вам его вернули?

– Он потерялся, а теперь нашелся.

– Но ведь вы говорили… и даже собирались…

– Все это вранье и сплетни.

– Но в подтверждение нам нужен еще какой-нибудь документ.

– Расписки майора вам будет довольно?

– Разумеется.

– Вот она.

– Прекрасно. Оставьте билет и расписку. На все проверки нам даются две недели. Как только будет возможно вручить вам деньги, я приглашу вас. Я полагаю, сударь, что отныне в ваших же интересах ничего никому не говорить и завершить это дело в полнейшей тишине.

– Именно таковы мои намерения.

Господин Жербуа молчал, управляющий тоже. Но такие секреты, бывает, раскрываются, даже если никто и не пробалтывается: вдруг всем стало известно, что Арсен Люпен имел смелость послать господину Жербуа билет номер 514, серия 23! Новость была воспринята с изумлением, равным восхищению. Нет, решительно, это был великолепный игрок, выбросивший на стол такой важный козырь – драгоценный билет! И уж, конечно, решился он на это не без достаточных оснований, взамен карты, устанавливающей равновесие. Ну а вдруг девушка сбежит? Вдруг удастся отнять у него заложницу?

Полиция почувствовала слабое место у противника и удвоила свои усилия. Безоружный Арсен Люпен, сам лишивший себя защиты, запутавшийся в хитросплетениях собственных махинаций, не получающий ни одного подлого су из желанного миллиона… все насмешники разом окажутся в дураках.

Но для этого надо было найти Сюзанну. А она не находилась и, хуже того, не сбегала!

Ну и пусть, в одном он победил. Первый тур Арсен выиграл. Но ведь самое трудное впереди! У него мадемуазель Жербуа, мы это понимаем, и отдаст он ее только в обмен на пятьсот тысяч франков. Но где и как будет произведен обмен? Чтобы он состоялся, должно быть назначено свидание, а кто помешает господину Жербуа предупредить полицию и, таким образом, получить дочь, сохранив все деньги?

Обратились с вопросами к учителю. Страшно подавленный, он, не желая нарушать молчания, был непроницаем.

– Мне нечего сказать, я жду.

– А мадемуазель Жербуа?

– Поиски продолжаются.

– Но ведь Арсен Люпен написал вам письмо?

– Нет.

– Вы подтверждаете это?

– Нет.

– Значит, да. Какие он вам дал инструкции?

– Мне нечего сказать.

Стали допытываться, не скажет ли что-нибудь мэтр Дэтинан. То же молчание.

– Арсен Люпен – мой клиент, – отвечал он, подчеркивая весомость каждого сказанного им слова, – и вы должны понять, что я склонен по меньшей мере проявить сдержанность.

Публику раздражали все эти тайны. Разумеется, все планы вызревают не на виду. Арсен Люпен стягивает и растягивает свои сети, а полиция тем временем организует неусыпную слежку за господином Жербуа, не оставляя его без внимания ни днем ни ночью. Рассматривалось три возможных варианта развязки: арест, триумф и жалкая и смешная неудача.

Случилось так, что любопытство публики удовлетворено было лишь частично, и вот сейчас, на этих страницах, впервые будет открыта вся правда.

Во вторник, 12 марта, господин Жербуа получил обычное по виду письмо, в котором содержалось приглашение прийти в Земельные кредиты.

В четверг, в час дня, он сел на поезд, уходивший в Париж. А в два часа ему уже вручили тысячу купюр по тысяче франков.

Пока господин Жербуа дрожащими руками пересчитывал купюру за купюрой, ведь эти деньги – выкуп за Сюзанну, – двое сидели в машине, стоявшей в некотором отдалении от парадного входа. У одного из них седеющие волосы и выразительное лицо контрастировали с одеждой и повадками скромного клерка. Это был старший инспектор Ганимар, старина Ганимар, извечный враг Люпена. Ганимар говорил инспектору Фолянфану:

– Недолго нам осталось ждать… не пройдет и пяти минут, как мы увидим нашего дорогого… Все готово?

– Абсолютно все.

– Сколько нас?

– Восемь человек, двое на велосипедах.

– И я, которого можно считать за троих. Этого достаточно, но не слишком. Никоим образом нельзя упустить Жербуа… если упустим… пиши пропало: он встретится с Люпеном, они, конечно же, должны были где-то назначить свидание, обменяет мадемуазель на полмиллиона, и игра будет сыграна.

– Но почему же этот человечек не действует заодно с нами? Все было бы так просто. Приняв нас в свою игру, он сохранил бы весь свой миллион.

– Да, но он боится. Если он попробует посадить того в тюрьму, он не получит дочери.

– Кого того?

– Его.

Ганимар произнес это слово слегка боязливо и таким серьезным тоном, будто говорил о существе сверхъестественном, чьи коготки уже почти коснулись его.

– Это довольно забавно, – разумно заметил Фолянфан, – мы должны защищать этого человека против его воли.

– С Люпеном мир перевернулся, – вздохнул Ганимар.

Прошла минута.

– Внимание, – сказал он.

Выходил господин Жербуа. В конце бульвара Капуцинок он свернул на бульвары, пошел по левой стороне. Он медленно удалялся, шел мимо магазинов, рассматривая витрины.

– Слишком спокоен наш клиент, – сказал Ганимар. – Человек, в кармане которого лежит миллион, не может быть таким спокойным.

– Что он может сделать?

– О, ничего, по всей вероятности… Не важно, я все равно начеку. Люпен – это Люпен.

В ту же минуту господин Жербуа подошел к киоску, купил газету, взяв сдачу, перевернул страницу и на ходу, держа в вытянутых руках газету, принялся ее читать. Вдруг одним прыжком он подскочил к машине, стоявшей у тротуара, и сел в нее. Мотор был заведен, потому что автомобиль рванул в одну секунду, объехал площадь Мадлен и скрылся из виду.

– Черт побери! – вскричал Ганимар, – еще один трюк в его духе!

Он устремился вперед, за ним бросились остальные, все они бегали по площади Мадлен.

И вдруг Ганимар рассмеялся. В начале бульвара Мальзерба стоял тот самый автомобиль, что-то в нем испортилось, и господин Жербуа выходил из него.

– Быстро, Фолянфан… шофер… может, это тот самый Эрнест.

Фолянфан занялся шофером. Его звали Гастон, он был служащим Общества автомобилей и фиакров; его наняли десять минут назад, некий господин остановил его и попросил ждать с включенным мотором, пока не появится другой господин.

– А второй клиент, – спросил Фолянфан, – какой адрес он вам дал?

– Никакого адреса… «Бульвар Мальзерба… улица Мессины… чаевые в двойном размере…» Вот и все.

А тем временем, не теряя ни минуты, господин Жербуа сел в первую подъехавшую машину.

– Шофер, станция метро «Пляс-де-ля-Конкорд».

Учитель вышел из метро на площади Пале-Руаяль, подбежал к еще одному автомобилю и доехал до биржи. Второе путешествие на метро, затем улица Вилье и третий автомобиль.

– Шофер, улица Клаперон, двадцать пять.

Дом 25 по улице Клаперон отделяет от бульвара Батиньоль угловой дом. Господин Жербуа поднялся на второй этаж и позвонил. Ему открыл мужчина.

– Это ведь здесь живет мэтр Дэтинан?

– Он самый и есть. Господин Жербуа, без всякого сомнения?

– Именно.

– Я вас ждал. Извольте войти.

Когда господин Жербуа вошел в кабинет адвоката, на стенных часах было три часа, и он тут же сказал:

– Именно это время он мне и назначил. Его нет?

– Пока нет.

Господин Жербуа сел, отер рукой лоб, посмотрел на свои часы, словно не знал, сколько времени, и снова нетерпеливо заговорил:

– А он придет?

– Вы спрашиваете меня о том, господин Жербуа, – ответил ему адвокат, – что мне более всего на свете любопытно знать самому. Никогда в жизни я не испытывал подобного нетерпения. Во всяком случае, если он придет, он здорово рискует, вот уже две недели, как за домом ведется постоянное наблюдение… Мне не доверяют.

– А мне еще меньше. И я не могу ручаться, что полицейские, приставленные ко мне, потеряли мой след.

– Но в таком случае…

– Это случилось бы никак не по моей вине, – живо воскликнул учитель, – меня упрекнуть не в чем. Что я обещал? Во всем следовать его распоряжениям. Ну так я слепо выполнял его распоряжения: я получил деньги в час, им назначенный, и добирался до вас тем способом, который он мне предписал. Я в ответе за несчастье, случившееся с дочерью, и я честно сдержал свои обещания. Теперь очередь за ним.

И добавил так же нетерпеливо:

– Он ведь придет с моей дочерью, правда?

– Надеюсь.

– И все-таки… Скажите, вы его видели?

– Я? Да нет же! Просто он прислал мне письмо, в котором просил принять вас обоих, отослать слуг, не дожидаясь трех часов, и не пускать никого в свою квартиру от вашего прихода до его ухода. Если бы я не согласился на это предложение, он просил предупредить его двумя строчками в «Эко де Франс». Но я счастлив оказать услугу Арсену Люпену и на все согласен.

– Увы! И чем все это только кончится? – простонал господин Жербуа.

Он вынул деньги из кармана, разложил их на столе и поделил на две равные пачки. Они замолчали. Время от времени господин Жербуа прислушивался… Разве не звонили?

С каждой минутой тревога его росла, да и мэтр Дэтинан испытывал ощущения почти болезненные.

В какой-то момент адвокат потерял все свое хладнокровие. Он резко встал:

– Мы его не увидим… А как бы вы хотели?.. Это с его стороны было бы глупостью! Пусть он даже доверяет нам, мы – честные люди, неспособные на предательство. Но опасность подстерегает его не только здесь.

И тогда господин Жербуа, теряя последние силы и положа руки на купюры, прошептал:

– Бог мой, только бы он пришел, только бы он пришел! Я бы все это отдал, чтобы вернуть Сюзанну.

Дверь открылась.

– Хватит и половины, господин Жербуа.

На пороге стоял человек, молодой, элегантно одетый, в котором Жербуа сразу же узнал того, кто приставал к нему в лавке старьевщика в Версале. Он кинулся к нему.

– А Сюзанна? Где моя дочь?

Арсен Люпен тщательно закрыл за собой дверь и, спокойно снимая перчатки, сказал, обращаясь к адвокату:

– Дорогой мэтр, моя благодарность за ваше любезное согласие взять на себя защиту моих прав безгранична. Я этого никогда не забуду.

Мэтр Дэтинан пробормотал:

– Но вы же не звонили. Я не слышал, чтобы дверь…

– Звонки и двери должны работать так, чтобы их никогда не было слышно. Но ведь я здесь, и это – самое главное.

– А моя дочь! Сюзанна! Что вы с ней сделали? – повторил учитель.

– Господи боже, – сказал Люпен, – господин Жербуа, ну что вы так спешите! Успокойтесь, еще минута, и дочь ваша будет в ваших объятиях.

Он прошелся по комнате и затем, тоном властелина, раздающего награды, произнес:

– Поздравляю вас, господин Жербуа, вы весьма ловко проделали все сегодня. Если бы не эта нелепая поломка автомобиля, мы бы просто встретились на площади Этуаль и избавили бы мэтра Дэтинана от неудобств, связанных с нашим визитом… Ну да ладно! Видно, так надо было.

Он заметил две пачки банкнот на столе и воскликнул:

– О, это отлично! Миллион здесь… Не будем терять времени. Вы позволите?

– Но, – возразил мэтр Дэтинан, закрывая собой стол, – ведь мадемуазель Жербуа еще не появилась.

– Ну так и что же?

– Ну так разве присутствие ее не обязательно?

– Понимаю! Понимаю! Арсен Люпен внушает лишь относительное доверие. Он может присвоить полмиллиона и не отдать выкупа. Ах, дорогой мой мэтр, я – великий незнакомец! Раз судьба уготовила мне поступки довольно… необычного свойства, моя честь под подозрением… моя честь! Честь такого щепетильного и деликатного человека. Впрочем, дорогой мэтр, если вы чего-то опасаетесь, откройте окно и только крикните. Там, на улице, не меньше дюжины полицейских.

– Вы так полагаете?

Арсен Люпен приподнял штору:

– Я полагаю, что господин Жербуа неспособен сбить со следа Ганимара… Так что я вам говорил? Вот он, наш славный друг!

– Возможно ли это! – воскликнул учитель. – Я вас тем не менее уверяю…

– Что вы меня ни в чем не предали?.. Я и не сомневаюсь, но ребята довольно ловкие. Смотрите-ка, вон я вижу Фолянфана!.. И Греома!.. И Дьези!.. Все мои лучшие друзья, вот так-то!

Мэтр Дэтинан изумленно смотрел на него. Какое спокойствие! Люпен смеялся счастливым смехом, словно получал удовольствие от какой-то детской игры, будто угрозы для него никакой и не существовало.

Еще больше, чем вид полицейских, адвоката успокоила эта беззаботность. Он отошел от стола, где лежали банкноты.

Арсен Люпен взял в руки одну пачку, затем другую, отсчитал от каждой по двадцать пять банкнот и протянул мэтру Дэтинану образовавшиеся таким образом пятьдесят тысяч:

– Часть гонорара от господина Жербуа, дорогой мэтр, и часть от Арсена Люпена. Мы вполне обязаны вам этим.

– Вы мне ничего не должны, – ответствовал мэтр Дэтинан.

– Как? А сколько неприятностей мы вам причинили!

– А сколько удовольствия я получаю от этих неприятностей!

– Иными словами, дорогой мэтр, от Арсена Люпена вы ничего не примете. Вот что значит, – вздохнул он, – иметь дурную репутацию.

Он протянул пятьдесят тысяч учителю.

– Господин Жербуа, в честь нашей доброй встречи позвольте преподнести вам это: мой свадебный подарок мадемуазель Жербуа.

Господин Жербуа быстро взял деньги, но возразил:

– Моя дочь замуж не выходит.

– Она не выходит замуж, если вы отказываетесь дать ей свое согласие на брак. Но она сгорает от желания выйти замуж.

– Да что вы об этом знаете?

– Я знаю, что юные девушки часто мечтают, не спрашивая разрешения у своих папочек. К счастью, есть на свете добрые гении, которых зовут Арсенами Люпенами и которые в глубине секретеров обнаруживают сердечные тайны этих очаровательных особ.

– А больше вы там ничего не обнаружили? – поинтересовался мэтр Дэтинан. – Признаюсь, мне было бы очень любопытно знать, почему этот секретер так заинтересовал вас.

– Вещь эта имеет историческую ценность, дорогой мэтр. И хотя, вопреки тому, что считал господин Жербуа, в нем не было никаких сокровищ, кроме лотерейного билета – а об этом я не знал, – я очень хотел его иметь и давно искал. Этот секретер из тиса и красного дерева с резными капителями в форме акантовых листьев был найден в скромном маленьком домишке в Булони, где жила Мария Валевская[44], на одном из ящичков – надпись: «Наполеону I, Императору Франции, от его преданнейшего слуги Мансиона». И чуть пониже вырезано кончиком ножа: «Тебе, Мария». Потом Наполеон заказал копию этого секретера для императрицы Жозефины[45] – так что секретер, которым все восхищаются в Мальмезоне, всего лишь далеко не идеальная копия того, который теперь в моей коллекции.

– Увы, если бы я знал это тогда, в лавке старьевщика, с какой бы радостью я уступил бы его вам! – простонал учитель.

– И имели бы, кроме всего прочего, замечательное преимущество сохранить для себя одного билет номер пятьсот четырнадцать, серия двадцать три.

– Что не привело бы вас к похищению моей дочери, которую все это, должно быть, сильно потрясло.

– Все это… Что именно?

– Это похищение…

– Но, дорогой господин Жербуа, вы ошибаетесь. Мадемуазель Жербуа не была похищена.

– Моя дочь не была похищена?!

– Никоим образом. Когда говорят о похищении, подразумевается насилие. А она совершенно добровольно согласилась стать заложницей.

– Совершенно добровольно!.. – смущенно повторил господин Жербуа.

– И почти сама просила об этом! Еще бы! Какая юная особа, сообразительная к тому же, как мадемуазель Жербуа, и, больше того, в тайниках своего сердца вынашивающая тайную страсть, отказалась бы от возможности заработать себе приданое! Уверяю вас, очень несложно было дать ей понять, что другого способа победить ваше упрямство просто не существует.

Мэтр Дэтинан был в восторге от всего услышанного. Но возразил:

– Самое трудное, однако, было с ней договориться. Невозможно поверить, что она позволила вам даже подойти к ней с этим.

– О, мне – нет. Я даже не имею чести знать ее. Одна из моих приятельниц с удовольствием согласилась вести переговоры.

– Белокурая дама, которая была в автомобиле, без сомнения, – перебил его мэтр Дэтинан.

– Совершенно верно. В первом же разговоре возле лицея все решилось. С тех пор мадемуазель Жербуа и ее новая приятельница путешествовали: они побывали в Бельгии и Голландии, причем путешествие было очень приятным и весьма познавательным для юной девушки. Впрочем, она сама вам все объяснит…

В холле у входных дверей раздались звонки, три коротких, потом, после паузы, еще один и еще один.

– Это они, – сказал Люпен. – Дорогой мэтр, пожалуйста…

Адвокат поспешил к дверям.

Появились две молодые женщины. Одна из них бросилась в объятия господина Жербуа. Другая подошла к Люпену. Она была довольно высокого роста, с хорошей фигурой, и ее светлые волосы, яркие, светящиеся белокурые волосы, распадались на прямой пробор свободными волнистыми локонами. Одетая во все черное, с единственным украшением на шее – колье в пять ниток из гагата, – она производила впечатление изысканной элегантности.

Арсен Люпен сказал ей несколько слов; затем, приветственно поклонившись мадемуазель Жербуа, обратился к той:

– Прошу прощения, мадемуазель, за все мучения, но надеюсь, что вы не были слишком несчастны…

– Несчастна! Я была бы даже счастлива, если бы не бедный мой отец!

– Тогда все к лучшему. Поцелуйте его еще раз и воспользуйтесь случаем – он великолепно подходит для этого, – чтобы поговорить с ним о вашем кузене.

– О моем кузене… что это значит?.. Я не понимаю…

– Ну да, вы все прекрасно понимаете… Ваш кузен Филипп… тот молодой человек, чьи письма вы так бережно храните…

Сюзанна покраснела, смутилась и в конце концов, поступила так, как ей советовал Люпен, снова бросившись к отцу на шею.

Люпен смотрел на них обоих с нежностью.

«Какая награда за добрые дела! Трогательная картина! Счастлив отец! Счастлива дочь! И ты можешь сказать себе: это счастье – твоя работа, Люпен! Эти люди потом будут благословлять тебя… Твое имя благочестиво будут повторять внукам… О! Семья!.. Семья!..»

Он подошел к окну:

– Голубчик Ганимар все еще здесь?.. Как бы ему хотелось присутствовать при этой трогательной и очаровательной сцене!.. Но нет, его уже нет… Никого уже нет… ни его, ни всех остальных… Черт! Ситуация становится серьезной… Ничего удивительного, если они уже у черного хода… у консьержа, может быть, или даже на лестнице!

Господин Жербуа невольно рванулся с места. Теперь, когда дочь была ему возвращена, к нему вернулось чувство реальности. Арест противника означал для него получение полумиллиона. Инстинктивно он сделал шаг… Будто невзначай Люпен оказался на его пути.

– Куда вы, господин Жербуа? Защитить меня от них? Боже, как мило с вашей стороны! Но не беспокойтесь. К тому же они куда больше волнуются, чем я.

И, размышляя, он продолжал:

– Собственно говоря, что им известно? Что вы здесь, а может, и мадемуазель Жербуа тоже, они должны были видеть, как она появилась с неизвестной им дамой. Но я? Они уверены, что меня нет. Как бы я мог появиться в доме, который они утром тщательно обыскали от чердака до подвала? Нет, по всей вероятности, они ждут меня, чтобы перехватить на пути сюда… Бедняжки!.. Если только они не догадались, что неизвестная им дама послана мной, и подозревают, что ей поручено произвести обмен… В этом случае они готовятся арестовать ее, когда она будет уходить…

Раздался звонок в дверь.

Резким жестом Люпен остановил господина Жербуа и сухо, повелительно сказал ему:

– Стойте, Жербуа, подумайте о своей дочери и будьте благоразумны, если же нет… Что до вас, мэтр Дэтинан, то я рассчитываю на ваше слово.

Господина Жербуа словно пригвоздили к месту. Адвокат даже не пошевелился.

Без малейшей спешки Люпен взял шляпу. Она немного запылилась, и он краем рукава почистил ее.

– Дорогой мэтр, если я когда-нибудь понадоблюсь вам… Мои наилучшие пожелания, мадемуазель Сюзанна, и дружеский привет господину Филиппу.

Он вынул из кармана тяжелые часы с двойной золотой крышкой.

– Господин Жербуа, сейчас три часа сорок две минуты; в три сорок шесть я разрешаю вам покинуть гостиную… Ни минутой раньше чем в три сорок шесть, вы согласны?

– Но они же силой войдут, – не сдержавшись, сказал мэтр Дэтинан.

– Вы забываете о законах, дорогой мой мэтр! Никогда Ганимар не осмелится ворваться в жилище французского гражданина. Мы могли бы даже сыграть чудную партию в бридж. Но простите меня, вы трое, кажется, немного взволнованы, я не хотел бы злоупотреблять вашим терпением…

Он положил свои часы на стол, открыл дверь из гостиной и обратился к Белокурой даме:

– Вы готовы, дорогая?

Он пропустил ее вперед и, в последний раз вежливо поклонившись мадемуазель Жербуа, вышел и закрыл за собой дверь.

Из вестибюля послышался его громкий голос:

– Добрый день, Ганимар, как поживаете? Напомните обо мне мадам Ганимар… На днях я приглашу ее позавтракать со мной… До свидания, Ганимар.

Опять раздался звонок, резкий, сильный, потом снова, один за другим; послышался шум голосов за дверью.

– Три часа сорок пять, – прошептал господин Жербуа.

Через несколько секунд он решительно двинулся в вестибюль. Люпена и Белокурой дамы там не было.

– Отец!.. Не надо!.. Подожди!.. – закричала Сюзанна.

– Ждать? Ты с ума сошла! Джентльменский договор с этим негодяем… А полмиллиона?

Он отпер дверь.

Ганимар тут же влетел в вестибюль.

– Эта дама… где она? А Люпен?

– Он был здесь… Он здесь.

Ганимар издал победный клич:

– Мы его захватили… дом окружен.

Мэтр Дэтинан возразил:

– Но ведь есть же еще черный ход?

– Черный ход ведет во двор, и есть только один выход – через парадную дверь: ее охраняют десять человек.

– Но он не входил через парадную дверь… и не станет так выходить…

– А как он выйдет? – парировал Ганимар. – По воздуху?

Он отодвинул штору. Длинный коридор вел в кухню. Ганимар побежал туда и удостоверился, что дверь черного хода заперта на два оборота ключа.

Высунувшись из окна, он позвал одного из полицейских:

– Ну что, никого?

– Никого.

– Стало быть, они в квартире!.. Они спрятались в одной из комнат!.. Физически невозможно, чтобы они улизнули… О, малыш Люпен, ты посмеялся надо мной, но на этот раз – мой реванш.

В семь часов вечера господин Дюдуи, шеф Сюрте, удивленный тем, что до сих пор у него нет никаких новостей, сам явился на улицу Клаперон. Порасспросив полицейских, охранявших здание, он поднялся к мэтру Дэтинану, который провел его к себе в спальню. Там он увидел человека, точнее, две его ноги, шевелящиеся на ковре, тогда как торс того, кому они принадлежали, засел глубоко в камине.

– Ау!.. Ау!.. – вопил придушенный голос.

И еще более дальний голос, идущий откуда-то совсем сверху, ответил ему: «Ау! Ау!..»

Господин Дюдуи, смеясь, закричал:

– Что там такое, Ганимар, с чего это вы решили заделаться печным мастером?

Инспектор вытащил свое бренное тело из дымохода. Почерневшее лицо, одежда, перепачканная сажей, лихорадочно блестящие глаза – узнать Ганимара было невозможно.

– Я ищу его, – проворчал он.

– Кого?

– Арсена Люпена… Арсена Люпена и его приятельницу.

– Ах вот оно что! Но не воображаете же вы, что они прячутся в печных трубах?

Ганимар поднялся, положил на рукав начальника свою измазанную углем пятерню и глухо и гневно произнес:

– А где вам угодно, чтобы они были, шеф? Они же где-то здесь. Это такие же, как мы с вами, люди, из плоти и крови. Они же не улетучились вместе с дымом.

– Нет, конечно, но они все же улетучились.

– Каким образом? Как? Дом окружен! Несколько полицейских дежурят на крыше.

– А через соседний дом?

– С ним нет коммуникаций.

– А как насчет квартир на других этажах?

– Я знаю всех жильцов: они никого не видели… они даже не слышали никого.

– Вы совершенно уверены, что знаете их всех?

– Всех знаю. Консьерж за них ручается. Впрочем, я для контроля в каждой квартире оставил по полицейскому.

– Надо все-таки его взять.

– Вот и я говорю, шеф, вот и я о том же. Надо его взять, и так оно и будет, раз они здесь вдвоем, их не может здесь не быть. Будьте покойны, шеф, не сегодня вечером, так завтра они будут у меня в руках… Я здесь на ночь останусь! Останусь на ночь!..

Он и правда остался на эту ночь, и на следующую, и на третью. А когда целых три дня и три ночи истекли, он не только не обнаружил ни неуловимого Люпена, ни его не менее неуловимую спутницу, он даже не нашел ни малейшего следа, который позволил бы ему выстроить хоть какую-нибудь гипотезу.

Вот почему его мнение, составленное им в первый же час, оставалось неизменным.

«Раз нет никаких следов их бегства, значит они здесь!»

Быть может, где-то в глубине души он был менее убежден в этом. Но сознаваться не желал. Нет, тысячу раз нет, мужчина и женина не исчезают так, как злые духи в детских сказках. И, не теряя мужества, он продолжал поиски и расспросы, словно надеялся обнаружить их, спрятавшихся в каком-то непроницаемом убежище, скрытом в каменных стенах дома.