Читать книгу Исповедь чародейки - Морвейн Ветер - Страница 8

Многожёнство в Аустрайхе запрещено уже много-много лет. Как такового его и не было никогда, потому как девять кораблей, причалившие к островам и давшие начало девяти туатам, различались по своему укладу так сильно, что не раз шли друг на друга войной.

Однако со временем все они заимствовали друг у друга традиции и законы, так что к тому времени, когда император Кадеирн объединил Острова, никого и нигде уже не удивлял обычай брать наложницу в дополнение к жене, если последняя не могла выносить детей – как принято это было в юго-восточном туате. Правда, довольно быстро северо-западный туат добавил к этому обычаю своё виденье – теперь и знатная дама могла позволить себе парочку наложников. Мораль империи крепла и снова слабела, принимая то одну форму, то другую. Законы не всегда следовали за ней.

В те дни, когда я попала в дом Ночного Ворона, гаремы не были чем-то обычным – ни для женщин, ни для мужчин. И в то же время разговоров о том, как проводят досуг за высокими заборами, защищёнными магическими куполами, самые влиятельные лица Аустрайха, было немало. Даже до Академии доходили некоторые из них.

Потому я не была удивлена самим фактом того, что у принца Ворона несколько женщин. Куда сильнее меня поразило, что мне предстояло стать одной из них.

И в то же время недолгая радость от того, что он забирает меня в свой дом, стремительно тускнела. Я смотрела на всех этих девушек – ничего не знавших о магии, никогда не читавших книг – и понимала, что, несмотря на все свои познания и таланты, я не ровня им.

Так же и они смотрели на меня. С тенью высокомерного презрения. Как коллекционер смотрит на редкого жука.

В первый же день меня отправили в купальню, и почти что час я просидела, отпаривая кожу, которая Хасану показалась недостаточно нежной.

Затем меня уложили на живот на скользкую холодную скамью абсолютно обнажённой и намазали какой-то липким, но весьма приятно пахнущим густым сиропом. Через некоторое время, когда сироп застыл, его начали снимать – вместе с прилипшми к нему волосками. Это оказалось не самой приятной процедурой…

Мои волосы заново постригли, сделав чуть короче у лица, но Хасан всё равно не был удовлетворён. Он недовольно прицокивал языком, приподнимая то одну, то другую прядь, и наконец отдал наказ натирать их какими-то разноцветными жидкостями по утрам. Флакончики с этими таинственными эликсирами мне выдали тут же, и, едва оставшись в одиночестве, я открыла один из них и принюхалась.

Запах был мне незнаком, хотя большинство магических зелий я определяла с одного вдоха уже тогда.

Я надеялась, что остаток дня мне оставят, чтобы разобрать те немногие вещи, которые я смогла привести с собой – сменный плащ, сумку с травами и несколько книг – но сразу же после обеда, состоявшего почти из одних только овощей, ко мне привели галантерейщика.

В тканях я не понимала ничего, потому большую часть приобретений сделал за меня Хасан и тут же приказал слуге передать одной из наложниц, чтобы позанималась со мной.

Наконец последние приготовления были закончены, меня укутали в шелка и парчу, и снова в сопровождении Хасана я двинулась к селамлику.

На сей раз в покоях моего нового господина было множество людей. Сам он сидел в небольшом алькове, сооружённом из цветных покрывал.

Я невольно залюбовалась красотой его лица и чёрными завитками волос, обрамлявшими виски. Можно было подумать, что дело всего лишь в том, что я почти ещё не знала мужчин тогда – но нет, даже сейчас я с уверенностью могу сказать, что он – красивейший из мужчин. И даже годы спустя это лицо не давало мне покоя ни наяву, ни во сне.

Он щёлкнул пальцами, подзывая меня к себе – как щенка. Этот жест неприятно отозвался в груди. У меня ещё не было права злиться на него, но я не собиралась и позволять обращаться с собой так.

Я послушно подошла к господину и, поразмыслив, опустилась на колени.

– Встань, – позволил он мне и пальцем указал на место у себя за спиной.

Я переместилась туда и теперь оказалась у него за плечом.

Физэн поманил меня к себе, заставил наклониться и носом провёл по моей щеке, будто лаская.

От этого недолгого прикосновения мурашки стайками забегали у меня в животе. Я задышала тяжело и сквозь биение собственной крови в висках расслышала его голос:

– Меня хотят убить. Возможно, попытаются прямо сегодня.

– Кто, мой господин? – выдохнула я. В это мгновение мне казалось невозможным, что кто-то желает смерти этому прекрасному существу, от которого исходит запах орхидей и роз.

– Это маг. Но я не знаю ни кто он, ни кто его послал. В этом вопросе я полагаюсь на тебя.

Я кивнула, показывая, что поняла.

– Мне нужно будет расспросить вас… – я моргнула, силясь прогнать навождение, – расспросить обо всём, что вы знаете о нём.

– Потом, – он отвернулся от меня, и когда я лишилась возможности видеть его глаза, мне показалось, что солнце зашло за тучи. – Сегодня просто следи, чтобы никто не причинил мне вреда. И выполняй мои приказы. Пока это всё.

За весь вечер Физэн больше ни разу не обернулся ко мне. Он возлежал на подушках, пил медовое вино и ел, наблюдал за девушками, танцевавшими для него. А я стояла за его спиной, не смея моргнуть. С обеда у меня крошки не побывало во рту, но никто не предложил мне ни еды, ни сесть.

Я с трудом выдержала этот вечер полный дыма от кальянов, оглушающей музыки, звона монист и множества голосов, говоривших каждый о своём.

Никогда ещё я не видела такого количества людей за один раз. И никогда ещё не чувствовала себя так странно – лишней, неуместной. Диковинкой, которую поставили на полку, чтобы каждый проходящий мог с любопытством смотреть на неё.

Я так устала, что к окончанию вечера не хотела даже есть. Добравшись наконец в сопровождении всё того же Хасана до своих покоев, я, не снимая праздничных одежд, рухнула в постель.

Но покоя мне не нашлось и во сне.

Снова я видела сон. Снова оглушительно звенела музыка, кружились в танце драгоценные юбки – совсем не такие, как наяву.

– Отпусти меня! – взмолилась я, когда меня подхватил за талию тот, чьё лицо я никак не могла ни запомнить, ни разглядеть.

– Ты веришь мне?

– Да… – мне было всё равно.

– Ты должна сделать так, чтобы и он поверил тебе.

Я кивала, соглашаясь с ним во всём. Волны музыки уносили нас, у меня кружилась голова.

– Чего бы ты хотела, Гвендолин? – спросил он, замедляя эту безумную круговерть.

– Спать… – устало сказала я.

– Ты получишь больше, раз цена твоего доверия столь невысока.

Он наконец отпустил меня, я вынырнула из хаоса этой безумной иллюзии и оказалась одна – в благословенной темноте и тишине.

Лёгкий ветерок шуршал за окнами, вздымая невесомые занавески, и где-то в отдалении тихонько звенели струи фонтана.

«Кто он такой?» – думала я. Впервые близость моего безымянного спутника показалась мне кошмаром, но, вспоминая прошлые свои сны и пытаясь собрать воедино всё, что было связано с человеком без лица, я понимала, что знаю его очень, очень давно. Возможно, ещё в детстве один из первых голосов, заговоривших со мной, принадлежал ему.

И мне всегда хотелось увидеть его. Во сне в его глазах отражались огоньки свечей, мне нравилось на него смотреть. Но, просыпаясь, я никогда не помнила его лица.

«Чего он хочет?» – это был ещё один вопрос, на который я никак не могла угадать ответ.

«Он сказал, что я должна заслужить доверие Ворона…». В те мгновения я не догадывалась зачем. И не опасалась того, что может произойти потом.

Я закрыла глаза и произнесла.

– Я хочу видеть тебя наяву. Вот чего я хочу. Хочу запомнить твоё лицо.

Он никогда не откликался, если я звала его – по крайней мере, тогда. Но на сей раз мне показалось, что я услышала негромкий смех, и бархатистый голос ответил:

– Хорошо.

Наутро, открыв глаза, я обнаружила, что напротив кровати стоит незнакомая мне девушка, укутанная, как и другие обитательницы дома Ворона, во множество лёгких покрывал. Ветер из окна раздувал её юбки, и девушка ощутимо мёрзла, но и не думала никуда отходить. У гостьи были чёрные волосы, собранные в косы и стлавшиеся по плечам, и такие же чёрные, сверкающие небольшие глазки.

– Ты кто? – прямо спросила я.

– Моё имя Дейдре, госпожа, – девушка низко поклонилась. – Почтеннейший Хасан распорядился ожидать здесь, пока вы не изволите использовать или отпустить меня.

– Ты будешь мне прислуживать? – наконец догадалась я. Это было интересно. Никогда до тех пор у меня не было слуг. Зато я видела, как младшие девочки в Академии порой прислуживали старшим. Меня миновала эта роль, так что ни командовать, ни подчиняться я тогда ещё не умела.

– Да, госпожа.

– Мм… – мечтательно произнесла я, – и что я могу тебе приказать?

– Хотите ванну или завтрак? Можете приказать, что из еды приготовить для вас, или распорядиться, чтобы я привела поставщика…

– Могу я приказать тебе проводить меня в город? – тут же решила проверить границы дозволенного я.

– Разумеется, нет! – Дейдре испуганно отступила назад, так что юбки её снова колыхнулись на ветру. – В город можно выйти только с особого распоряжения его высочества, госпожа. В вашем же случае… – она огляделась по сторонам, как будто нас могли подслушивать. Впрочем, наверняка могли. – Вы же чародейка! – шёпотом сказала она.

Что я могла сказать? Меня освободили из Круга, который не мог покинуть ни один маг… разумеется, только для того, чтобы заключить в новую тюрьму. Даже у рабыни в гареме было больше возможностей обрести свободу, чем у меня. И если до сих пор я не воспринимала свою участь как ограничение, то теперь поняла очень отчётливо, что для них всех я буду «чародейкой». Это слово будут произносить шёпотом, как имя самого Владыки демонов.

– Тогда принеси мне поесть! – распорядилась я резко. Мгновенная злость охватила меня. – И ванну. И всё остальное. Ну же, быстрей!

Глубоко поклонившись, Дейдре бросилась исполнять.