Читать книгу Ведьма без лицензии - Мстислава Черная, Мстислава Чёрная - Страница 7
Глава 7
ОглавлениеНырнув за угол кондитерской, я огибаю здание и выхожу у Бирона за спиной. Я не тороплюсь, выжидаю, когда он уйдёт достаточно далеко, чтобы не попасться. Удачно, что вокзал на “моей” стороне.
Высоченная дверь, словно рассчитанная на великана, поддаётся с натугой. Я вхожу, оглядываюсь. Зал, как я и представляла, разделён надвое железной решёткой. По ту сторону перроны, пропускают на них строго по билетам. Для грузов есть ворота, для пассажиров вроде меня – калитка. Но сейчас проходы заперто наглухо, охраны нет.
На вокзале вообще никого, лишь за кассовой стойкой моя ровесница развлекает себя вышивкой. Я не спешу к ней подходить, продолжаю осматриваться. Я была права – спрятаться негде, зал как на ладони. Вдоль стены тянутся лакированные лавки. Из интересного – статуя. Каменный старик горбится на возвышении. Одной рукой он цепляется за сучковатый посох, другой рукой придерживает лямку съехавшего набок дорожного мешка. У ног старика лежит буханка хлеба, не каменного, а ржаного и очень даже свежего. Кто-то сделал покровителю странников подношение.
Осматривать больше нечего, и я подхожу к кассе, каждый шаг гулким эхом отражается от стен.
– Доброго дня, синьорина, – приветствует меня девушка, но пяльцы не откладывает, и из-за этого возникает сходство с Блином-флейтистом.
– Доброго. Я так и не нашла расписания.
– Расписания? – переспрашивает она, будто я требую у неё учебник по ядерной физике.
– Именно так, – киваю я.
Девушка на секунду задумывается:
– Но его все и так знают… В монастырь Скорби легче всего добираться из Карта, приходите завтра к полудню.
– Я тороплюсь и, возможно, поеду с пересадками. Какой рейс ближайший? В любую сторону.
– Через, – девушка нехотя поднимает взгляд на часы, – четыре с половиной часа. Но это до столицы, в обратную сторону. Синьорина, в конечном счёте вы напрасно потеряете время.
Хах, мне совершенно не нужен монастырь! Виновата недалёкость девушки или серость моего платья?
– До столицы какие-то остановки будут?
– Синьорина, да зачем вам это? Просто подождите, так будет быстрее всего. Остановки будут в Гебсе, в Ойохо, в Старом Му…
Названия я пропускаю мимо ушей.
– Один билет до столицы.
В романе говорилось, что междугородние поездки недороги, стоят примерно как два-три найма извоза, и лучше я переплачу за билет, чем оставлю подсказку, где меня искать.
– С вас три четверти глиота, синьорина.
Я выкладываю на стойку монету, взамен получаю билет и сдачу, отхожу в сторону.
На месте Бирона я бы обязательно наведалась на вокзал второй раз. Встреча неизбежна, а значит, пора принять меры. Я выхожу обратно под дождь. В успевших образоваться луах лопаются пузыри. По примете, непогода затянется. Я взмахом руки подзываю хмурого извозчика, кое-как прикрывающегося фанеркой. Дождь разогнал людей по домам, извозчик остался без клиентов, вымок, радоваться ему нечему.
В двух словах объяснив, куда мне нужно, я спешу забраться в коляску. Вода заливает сквозь прорехи в тенте, но хоть какая-то защита. Самое скверное, что в промокшем платье теперь особенно холодно. Я обнимаю себя за плечи и стараюсь не стучать зубами.
Поездка не занимает много времени. Длинный проспект виляет, пока не упирается в рыночную площадь, за которой извозчик делает поворот. В качестве ориентира я запоминаю бревенчатый трактир, на всю округу распространяющий соблазнительные ароматы.
Извозчик останавливается через три дома:
– Прибыли, синьорина.
Я спрыгиваю на мостовую. Извозчик кивком указывает на лавку поношенного платья, и мне хватает одного взгляда на облупленную, сто лет не крашенную дверь, чтобы понять – я не хочу заходить. До бегства в столицу мне порой приходилось донашивать мамины вещи, а один раз мама достала для меня из недр шкафа бабушкино коричневое пальто, превратившее меня в замызганную бочку. Начав самостоятельную жизнь, вещи себе я покупала исключительно новые, пусть и дешёвые рыночные. Однако в этом мире станок и конвейер ещё не изобрели, на рынке продают ткани, а за готовой одеждой либо в ателье иди, либо сам руки иголками коли. Сегодня я подчинюсь обстоятельствам и оденусь с чужого плеча, но я обещаю, клянусь, я поднимусь на вершину.
Я благодарю извозчика, предупреждаю, что ждать меня не нужно, и расстаюсь с четвертью глиота.
– Всего доброго, синьорина! – извозчик трогает.
Мне кажется, или дождь стал тише?
Я вхожу в полумрак забитой товаром лавки. Звякает потревоженный колокольчик, но никто не спешит мне навстречу. У дальних полок огненно-рыжая девочка лет десяти копается в плетёных корзинах с обувью, собирает разрозненные ботинки и сапоги в пары. На звук колокольчика девочка даже голову не поворачивает, сосредоточенно вяжет узел на шнурках. За узким прилавком не менее рыжая женщина щёлкает счётами и делает записи в пухлую тетрадь.
– Хей, для тебя здесь ничего нет, – заявляет она, не прерывая своего занятия
С – сервис.
Если бы не нужда, я бы пошла выгуливать кошелёк в другое место.
– То есть? – строго спрашиваю я.
Рыжая закатывает глаза:
– У меня нет ничего серого.
Вообще-то тёмная одежда на полках лежит, но я поняла, что женщина подразумевала – у неё нет традиционной одежды последователей Всеблагой Нексин.
Какой цвет мне будет к лицу? Ни освещения, ни зеркала…
– Сеньора, у вас есть что-нибудь благородное? И… может быть, яркое? Брусничные оттенок, глубокий розовый или насыщенный, но приглушённый изумруд? – я вспоминаю описания нарядов из романа.
Минимум одно платье должно быть настолько кричащим, чтобы на лице взгляды не задерживались.
– О?
– Я хочу одеться, как благополучная горожанка вольных взглядов, но держащаяся приличий.
– Однако.
Женщина откладывает счёты и выходит из-за прилавка.
– Два платья, туфли, зонтик, сумочка, – перечисляю я. – Хм, лёгкий плащ?
Я не хочу лишних трат, но хозяйку лавки надо заинтересовать, потому что сама я могу рыться в вещах до скончания века. Она же свой товар знает.
– Есть платье, его шили для одной столичной леди, но оно ветхое и линялое. Впрочем, вы легко исправите его краской и, допустим, свежей вышивкой.
– Не годится. Я переоденусь здесь.
– Ага…, – женщина прищуривается.
С минуту она размышляет и устремляется в угол, где одна на другой стоят громадные корзины. Выдернув вторую снизу и при этом ухитрившись не развалить “башню”, женщина достаёт свёрток плотной сочно-розовой ткани, и в её руках он превращается в платье с великолепным отложным воротником.
Я бы купила, но:
– И модницы за него не передрались?
– Платье в полном порядке.
– Я верю, – улыбаюсь я.
– Девушку бросил жених, и бедняжка с горя повесилась. Это было её помолвочное платье. История в нашем городе нашумевшая. Вы не местная, да? Я бы сама это платье не взяла. Зачем мне тряпка с мертвячки? Но сестра бедняжки принесла одежду в мешках… Оно чистое.
Какое совпадение, тоже помолвка…
– Она хоть не в нём повесилась?
– Н-нет.
Точно? Точно-точно?
Платье действительно чистое, ни пятен, ни дурного запаха.
– Вы правы, сеньора, вам эта тряпка ни к чему. В цене сделайте шаг навстречу, и я с радостью вас от неё избавлю.
– Хитрая какая.
В итоге я набираю полный саквояж вещей, и не только одежду, но и аксессуары, обувь. И становлюсь беднее на целых четыре глиота. Неоправданно дорого, с одной стороны, ведь я рассчитывала уложиться в полтора-два, но с другой стороны, я приобрела добротные вещи, в которых не стыдно выйти. Дешёвые тряпки женщина мне показала – лохмотья.
Я переодеваюсь прямо в лавке, стоптанные “родные” ботинки меняю на аккуратные полусапожки на железных подковках, затягиваю широкий атласный пояс, и от прежней Лейсан остаётся только причёска и неухоженное лицо. Ненадолго. Я беру карандаш и туго обматываю стержень розовой лентой, на конце завязываю пышный бант, больше подходящий первоклашке, чем леди, фиксирую бант ниткой и тоже самое проделываю со вторым карандашом, а затем избавляюсь от сеточкти. Собрать рыхлый пучок – минута, заколоть импровизированными палочками для волос – пара секунд. Девочка, выбравшаяся из своего угла, ошеломлённо моргает, глядя на моё чудесное преображение.
Эх, мне бы палетку декоративной косметики… Тогда преображение было бы полным.
Подмигнув малышке, я прощаюсь с её мамой, похоже, очень довольной нашей сделкой, и выхожу в сырую прохладу улицы. Дождь всё ещё лупит по мостовой. С палантином на плечах я больше не мёрзну. Я раскрываю над головой купол зонтика, крепче сжимаю ручку саквояжа. Цок-цок – надо же как подковки по брусчатке щёлкают. Я чувствую, как на моём лице расцветает улыбка.
Я иду в сторону рыночной площади. Сколько я провозилась в лавке? Думаю, значительно больше часа. Опоздать на рейс ни в коем случае нельзя, но пока немного времени в запасе ещё есть, и перед рынком я останавливаюсь в раздумьях. Взять в дорогу что-то перекусить будет весьма кстати, но откровенно говоря, я боюсь щипачей, хоть и спрятала купюры в разных интересных местах – в полусапожках, в кармашке панталон, под лифом. В розовом среди рыбных рядов я буду смотреться очень странно. Рынок небольшой, но незнакомый, обязательно забреду, куда не следует. Я обхожу рынок по дуге, с прихода покупаю у одной лоточницы кулёк пирожков с мясом, а у другой стакан сочной малины.
Опаздываю или во мне говорит паника?
Самое отвратительное, что спрашивать у прохожих, который час, бесполезно, ведь я не знаю, во сколько рейс, на билете проверила, не указано.
Когда я, задыхаясь от быстрой ходьбы, вхожу в здание вокзала, ворота и калитка всё ещё закрыты, но у калитки появился мужчина в военной форме. Некоторые скамейки заняты, желающих уехать на удивление мало. Я игнорирую обрушившееся на меня внимание и присаживаюсь на свободный край. Всё таки я слишком поторопилась. Но не уходить же…
К счастью, надолго ожидание не затягивается. Раздаётся гулкий удар, словно зазвонил невидимый колокол. Страж лениво тянется за связкой ключей на поясе.
В здание влетают Бирон с Фирсом.
Оглядев собравшихся, ни один, ни второй не задерживает на мне взгляд. Они ищут серую дурнушку, а тут розовая красотка с гигантскими бантами. Конечно, издали меня не узнать. Но они подходят к стражнику, что-то быстро объясняют, и стражник энергично кивает. Бирон и Фирс встают рядом с ним.
Стражник отпирает калитку.
Люди начинают подниматься. Проходить следует по одному. Исключение – путешествующие вместе.
Очередь тает как сосулька на майском солнцепёке. Я понимаю, что вот-вот окажусь с Бироном и Фирсом лицом к лицу, и хоть один из них меня точно опознает. Эх, следовало переодеться в мужчиной и раздобыть накладные усы. Но куда бы я прятала грудь?! Поздно, всё поздно…
Сердце проваливается куда-то в желудок, я делаю шаг вперёд – моя очередь, мы с Фирсом встречаемся взглядами точь-в-точь как несколько часов назад. Миг узнавания, и его глаза широко открываются.