Читать книгу Добрые люди. Роман - Мубарак Раби - Страница 3

Эп… Эпв… Эпи… Карточки быстро и нетерпеливо мелькали в руках… Наконец, он остановился и глубоко вздохнул: вот он, Эпиктет1, и стал переписывать на отдельный листок шифр и название книги. Ему все никак не удавалось найти в каталоге это имя, эту книгу, еще минуту назад казалось, что все студенты сразу после лекции бросятся заказывать ее в библиотеке. Как только профессор закончил лекцию, Касем сразу устремился туда, а за спиной у самого уха ему слышалось чье-то дыхание и топот бегущих ног, норовящих обогнать его, и уже перебирая карточки, он ощущал чьи-то огненные взгляды, обжигающие ему шею, пальцы, уши.

Наконец, он оглянулся, словно желая объявить друзьям о победе, о том, что ему удалось разыскать книгу, этот бесценный раритет, а в ушах у него уже звучал бравурный марш: «Всего только один экземпляр, и мне, мне удалось найти его!» Но никто этого не слышал, никого, кроме него, здесь не было, даже библиотекаря. Тишина. На полке, где студенты обычно оставляли портфели перед тем, как войти в читальный зал, он увидел всего один портфель, судя по всему, какой-то студентки или одной из служащих библиотеки.

Касем направился в читальный зал и, войдя в него, тут же устремился к библиотекарю, который на другом конце зала разговаривал с кем-то сидящим за столом. Касем подошел к нему и протянул библиотечное требование, тот выразительно взглянул на часы, и только теперь Касем заметил, что было уже десять минут первого. Библиотекарь недовольно проворчал: «Уже нет времени». На лице Касема отразилось глубокое разочарование, и он в смущении опустил руку:

– Простите, совсем забыл об этом.

– Ничего. – смягчился библиотекарь, видя смущение Касема, – давайте сюда ваш заказ, пока эта девушка еще тут посидит, поработает несколько минут.

Он поднялся по стремянке, а Касем проводил его нетерпеливым взглядом. Как великолепен был сегодня профессор на лекции, Касему показалось, что тот никогда еще не был так красноречив и не вкладывал столько смысла в свои слова, никогда еще его лекции не были такими глубокими по содержанию. Касем не знал точно, что больше всего взволновало его, но отголоски этих мыслей были близки ему, они проникали в самое сердце, словно все это он уже знал раньше и сам пережил это. Интересно, было ли это и на самом деле верным или только отражало единство характеров и мыслей… А может быть, знание передается генетической памятью, как считают некоторые? Он не знал точно. Но образ философа, который постиг тайну, приподнял с нее завесу, не отступив перед «чащей и ночным путешествием», всецело завладел им.

Этот покой, умиротворение, безмятежная ясность, – все это находило в нем отклик, он и сам не мог определить, с каких пор этот спокойный и уверенный голос отвечая тому, что творилось в его душе, и не случайно. Казалось, что весь мир жаждет этого покоя и безмятежности, воспевает и хочет обрести их… Однако он нашел это только в эпохе философа-стоика, так как превзойти его? Да, конечно, человек – это неразгаданная тайна. И куда он идет теперь? Действительно, это очень сложная проблема… Он услышал звук шагов по металлическим ступенькам, показался библиотекарь, державший в руках книгу. Касем взял книгу и быстро заглянул в конец, листая потрепанные широкие листы, а когда, наконец, оторвал взгляд от книги, опасаясь налететь на скамейку, его глаза встретились с глазами какой-то девушки, которую он до сих пор не замечал, она была здесь одна, но Касем стоял совсем рядом с ней, когда передавал библиотекарю заказ на книгу. А до этого библиотекарь разговаривал о ней. Что-то неясное мелькнуло в памяти. Он заметил, что она смотрела на него или точнее взглянула, когда он с библиотекарем стоял рядом с ней, но не обратил на нее особого внимания. Он схватил в руки книгу и был целиком поглощен только ею, ничего не замечая вокруг. Ему показалось, что эта девушка уже давно и упорно смотрит на него, улыбаясь о какой-то укоризной. Наконец, рассмеявшись и обнажив в улыбке ровные и белые как жемчуг зубы, она произнесла:

– Ты очень изменился, Си2 Касем.

Он ответил смущенно:

– Как, неужели это ты? Прости, я тебя не видел. То есть я был очень занят. Как поживаешь?

– Ничего, – ответила она, складывая бумаги и собираясь уходить. – А тебя, кажется, совсем проглотили книги.

– Скорее, я сам их глотаю.

Они оба рассмеялись, вышли из библиотеки и пошли по коридорам факультета. Он прибавил уже серьезно:

– На самом-то деле, чтение всех этих книг мне дается с большим трудом. Я все еще страдаю от того, что слабо знаю иностранные языки. Мне не так везет, как тебе.

– Как мне? – вздохнула она.

Касему показалось, что Хания погрустнела. Она была смуглой, высокой, стройной, на ней был ослепительно белый плащ, который еще более подчеркивал ее элегантность, она шла спокойно и уверенно, но во всей ее внешности не было ничего веселого, кроме длинных густых волос, рассыпанных по плечам.

Он сказал ей, меняя тему разговора:

– Давай не будем говорить об этом. А как дела на работе?

– Ничего. Идут потихоньку.

– Конечно. С тобой всегда все шло нормально, – тут же откликнулся он, улыбнувшись.

Она обернулась с улыбкой, в которой сквозил упрек за его неожиданный комплимент, и он поспешно прибавил:

– Я совершенно не собирался говорить комплиментов, клянусь тебе. Если бы ты меня знала получше, то убедилась бы, что я совсем не мастер на комплименты.

– Возможно, – она сжала губы. – Я вспоминаю, что ты поступил в университет через несколько дней после того, как я приняла руководство школой. Я помню, что директор, которая была до меня, очень сдержанно отзывалась о тебе, когда передавала мне дела. Кажется, она оказала, что ты очень упрямый или что-то в этом роде.

Он ответил ей уже у самой двери факультета:

– Может, по мнению некоторых, я и был таким, даже сам о себе так иногда думал… И все же есть здесь кое-что такое, что я не приемлю в поведении некоторых людей. Возьми, к примеру, ту самую директоршу, которую ты сменила. Она была. доброй, воспитанной, но временами творила что-то невообразимое, особенно по отношению к учительницам, с мужчинами-учителями она была намного добрее, а это не к лицу руководителю учреждения, как бы хорош он не был. К тому же очень часто она говорила про себя, что в жизни ее интересуют только журналы мод и прочие издания подобного рода… А это, я считаю, главный порок для того, кто руководит образовательным учреждением. Здесь руководство и управление заключается прежде всего в воспитательной работе, и она требует от руководителя прочного запаса знаний и общей культуры, которую не могут дать только журналы мод или кино.

– Верно, – согласилась с ним Хания.

А он продолжал оправдываться за свой неожиданный комплимент:

– Так что ты видишь, что я отнюдь не делал тебе комплиментов, ты по-настоящему образована и тянешься к книгам, даже пускаешься в путь и преодолеваешь расстояния ради них.

Она прервала его с легкой улыбкой:

– Очень логично, господин Касем,

Она умышленно назвала его «господином», чтобы придать своим словам излюбленный ироничный оттенок, и прибавила, стараясь сменить тему разговора:

– Ну что же, поговорим теперь о тебе. Когда тебе на несколько дней поручили руководство школой, я узнала, что ты прирожденный педагог, и тебя очень любят ученики, поэтому, когда ты подал заявление об университетской стипендии, я сначала

хотела возражать, чтобы сохранить тебя для школы, и все же я не сделала этого, особенно потому, что надеялась, что и мне когда-нибудь предоставится возможность пойти учиться в университет.

Он ответил, шутливо прокомментировав ее слова:

– А, может быть, ты просто поняла, что мое поступление в университет для тебя лучший способ отделаться от такого упрямца, как я.

Хания от души рассмеялась:

– В любом случае у тебя не было времени проявить свое упрямство по отношению ко мне, В школе ты провел всего лишь неделю или две под моим руководством.

Она хотела еще что-то прибавить, но он спросил ее:

– А что нового в школе?

– Ничего нового, – ответила она. слегка пожав плечами. – Если не считать небольшого садика, который устроили для того, чтобы отделить класс мальчиков от класса девочек.

– Странно, что тебя меньше стало интересовать руководство школой.

Она ответила ему с откровенной грустью:

– Ах, если бы не особые обстоятельства, то я вообще не стала работать и только бы училась, уже прошло три года, как ты ушел из школы. И, на самом деле, многое изменилось. Там уже больше не чувствуется той семейной обстановки, которая царила среди учителей, ничего от этого не осталось… Кажется, что каждый в одиночку преследует какую-то свою цель и движется в своем направлении.

Казалось, и Касему было жаль этого:

– И в самом деле странно, – сказал он. – Я все еще вспоминай те прекрасные праздники, которые мы постоянно устраивали вместе у кого-нибудь дома или в школе, когда не было уроков… Как весело было… А какие праздники устраивали в конце учебного года. Странно, что все изменилось…

– Все-все теперь иначе, как будто каждый из нас – одинокий остров, мне теперь очень часто трудно бывает собрать всех вместе.

Она медленно спустилась по ступенькам, удаляясь от больших железных ворот факультета. Он спросил:

– А как сейчас у тебя настроение?

– Никак, – ответила она равнодушно. – Пытаюсь занять себя тем, что заочно учусь на, факультете. Каждый вторник приезжаю в столицу, какое-то время провожу в библиотеке, хожу на лекции… Одалживаю конспекты у студентов, чтобы прочесть то, что пропустила… Но все это только для того, чтобы чем-то занять себя. А на серьезную учебу или на какие-то успехи я уже и не надеюсь.

– А я и не думал, что такие как ты могут поддаваться отчаянию.

Она ответила, устремив взгляд в небо, сливающееся с морем у горизонта, чтобы скрыть свое волнение:

– Отчаяние, надежда, – все это для меня не имеет смысла. Но когда она снова взглянула на него, на ее лице он ясно различил следы глубокой печали, которую она пыталась скрыть. Она ничуть не изменилась о тех пор, как они познакомились: красивая, держится с достоинством, серьезная, как говорят, профессия накладывает свой отпечаток. И все же легкая грусть не покидает ее.

Она оказала, опять бросив быстрый взгляд в сторону горизонта:

– Может быть, я тебя задерживаю.

– Нет, что ты, – ответил он, прижимая к груди большой том. – Это такая замечательная встреча… Мы ведь старые друзья. Я хотел бы пригласить тебя к нам на обед… Но то, что готовит моя мама, и мне не слишком по вкусу, не говоря уже о том, что это слишком просто для тебя.

Она искренне улыбнулась, но он все же успел заметить, как след печали промелькнул на ее лице, или это ему только показалось. Сверкнули в улыбке ее жемчужные зубы, и она сказала, все еще пытаясь справиться с улыбкой:

– Не волнуйся по этому поводу. Ты теперь заправский студент. И если ты не против, то я приглашаю тебя к своему столу в любом приличном ресторане, который попадется на пути.

И добавила, прежде чем он успел найти слова для ответа:

– Не говори, пожалуйста, что я «слишком великодушна к тебе». Я еще, может быть, буду эксплуатировать тебя для какой-нибудь работы.

Он еще сильнее прижал к себе книгу, словно это предложение застало его врасплох. Он не принял всерьез ее приглашение. Отказаться? Но какой смысл? И он ответил:

– У меня никаких возражений! Абсолютно никаких… Только…

Но она опередила его:

– Ну что же, тогда пойдем.

Он сел рядом с ней в машину, все еще продолжая прижимать книгу к груди. Какое-то время они молчали, машина неслась к центру города, и Касем не переставал удивляться, с каким мастерством Хания водит машину, глядя, как ее руки ловко поворачивают руль.

– Ты прекрасный водитель, – пробормотал он и добавил. – Но говорят, что с женщинами аварии случаются в два раза чаще.

Остановившись перед красным сигналом светофора, она ответила ему, улыбаясь:

– Чего только о нас не говорят!

А потом внезапно спросила:

– А с кем ты здесь живешь?

– С мамой и младшим братом, он учится в средней школе. Очень маленькая семья.

Они вошли в ресторан. Место было красивое и спокойное над скалистым берегом. Отсюда открывался вид на море в месте впадения реки Буракрак3. у подножия скал с грохотом разбивались волны, но сюда доносился лишь слабый рокот из-за огромных закрытых окон ресторана. До самого горизонта простиралась безоблачная голубизна, в которую закрадывались белыми точками морские птицы, летящие во все стороны. А еще дальше виднелись очертания города Сале4 на другом берегу реки и темный песок речного берега, вздымаемый белыми птицами, лежащими на нем.

Хания спросила Касема, когда они устроились за столиком:

– Как тебе живется здесь?

– В Рабате трудно, – ответил он. – И жить здесь совсем неудобно. Но все же я привык. Сначала было гораздо хуже. Я очень страдал от одиночества, а теперь я привык и даже полюбил его…

Он немного помолчал, а потом спросил:

– А ты привыкла к этим еженедельным поездкам в столицу?

– Я только пытаюсь занять себя чем-нибудь, как я уже тебе сказала, я не стремлюсь к успеху… Мой муж не может перевести свой бизнес в столицу, а для меня и административная работа, и подготовка к урокам довольно утомительны… Все это не дает мне всерьез заняться университетскими делами.

Он не раз уже думал об этом и был готов задать этот вопрос, подбирая лишь слова, когда она прибавила:

– Кстати, я тебе сказала, что прошу твоей помощи и надеюсь, что тебе это не составит труда.

Он ответил, словно очнувшись от ее слов:

— Конечно, с радостью.

– Я хочу, если ты, конечно, можешь, – продолжала она, – чтобы на этой неделе ты посидел вместо меня на нескольких лекциях. На одной или двух, я считаю их очень важными. Не думаю, что тебе придется терять время, потому что это лекции по философии. По-моему, я тебя убедила. Ну как, согласен?

Последние слова она произнесла с заметной радостью, а он ответил:

– Идет, считай, что ты меня уговорила, но, может быть, я еще мог бы чем-нибудь тебе помочь?

Она поблагодарила его, а потом, взглянув на часы, сказала:

– Я должна быть на уроке ровно в два.

Он очистил апельсин, а она опять устремила взгляд к горизонту, и он невольно залюбовался ей: «третий десяток пьянит как вино». Она сказала ему:

– Посмотри, правда красивое место?

– Красивей, чем я себе представлял. Я и не думал, что в столице есть такие тихие и красивые уголки.

– Не надо думать об этом городе хуже, чем он есть на самом деле, – улыбнулась она.

– С сегодняшнего дня я буду смотреть на жизнь с большим оптимизмом

После ресторана она подвезла его на машине, он вышел на полпути к университету, куда она направлялась, и быстрым шагом пошел к дому, который находился в западной части города.