Читать книгу Кавказская Швейцария. Chechnya - Муслим Мурдалов - Страница 8

«Поездка в Чечню, к верховьям Аргуна, в Ичкерию и через Хасав-Юрт вверх по Тереку до Моздока»

(Из письма Д.-чл. Н. К. Зейдлица к Правителю Дел). Владикавказ 3 августа 1873 г.) Известия Кавказского Отдела Императорского Русского Географического Общества. Том II. 1873 г. №4.

28-го июня я из Владикавказа отправился через Назрановское укрепление и лежащие по Сунже казачьи станицы в город Грозный. Пути этому в ближайшем будущем предстоит играть весьма важную роль в торговых сношениях внутренних губерний России с Закавказьем и дальним востоком, так как подробное ознакомление с Терскою областью не может не привести к заключению, что по этому направлению, а не по Тереку, из станицы Прохладной суждено пройти железной дороге из Ростова к Петровску на Каспийском море. Осуществляется ли желание владикавказцев о принятии их города за исходную точку этого, стоящего на очереди пути, или – что гораздо вероятнее – отделится ли дорога при деревне Зильги, в 25 верстах под Владикавказом, от строящейся Ростовской железной дороги; – во всяком случае этот путь, перешед из долины Камбилеевки (системы реки Терека) в долину Сунжи около Назрановского укрепления, придержится течению этой последней реки более или менее близко до станицы Умахан-юрт, где ворота между последними отрогами Кабардинского гребня и Качкалыковским хребтом открывают ему просторный доступ в Кумыкской плоскости и низовьям Каспийского моря. Правда, что заложенные с начала 50-х до 60-х годов большие станицы на Сунже, несмотря на их громадный надел плодородной землею, не менее отсталы в земледелии и промышленности, как и вековые защитники Терека: гребенцы, Кизлярские и Волжские казаки, и что от всех этих полу-ратников и полу-землепашцев движение по железной дороге не получит никакого значительного увеличения. За то природа наделила эту местность с одной стороны целым рядом обильнейших минеральных источников, с другой стороны одарила плоскость Чечни богатейшею почвою, на которой смышлёные и трудолюбивые Чеченцы уже в десятний период своей мирной жизни сделали невероятные в столь короткое время успехи в земледелии, торговле и промышленности. Если уже один взгляд на роскошную Сунженскую долину вселяет в вас надежды на будущность этой полосы, то дорога по Тереку производит совершенно иное впечатление. Здесь от прохладной до Шелкозаводской – в прямом пути к Каспийскому морю большие казачьи станицы, в расстоянии 15—20 верст друг от друга, нанизаны по берегам многоводной, удобно служащей к орошению реки; но с обоих сторон от этой узкой полосы тянутся малонаселенные и малоспособные к населению местности: справа от Терека уступы первого северного Кабардинского гребня, а слева – ногайские и калмыкские степи.

За этим кратким уклонением от настоящей цели вашего письма, – уклонением, вызванным животрепещущим интересом минуты и местности, – вернемся к предмету нашего повествования, к городу Грозному. Городом он назван 3 года тому назад по случаю административного образования Терской области и назначения его местопребыванием окружного управления. В настоящее время он содержит 5800 жителей об. п., в том числе 1600 горских евреев. С переименованием крепости Грозной, заложенной в 1818 г. для прекращения набегов со стороны хищных Чеченцев, уничтожена и главная ее достопримечательность, дорогая для каждого кавказца: с прошедшего года уже нет землянки ее основателя, А. П. Ермолова. Она стояла в саду казенного помещения начальника округа и снята по поводу неимения суммы в 70 р. за ремонт.

Из грозного и 2-го июля отправился в Горячеводск и, переночевав в станице Умхан- юрт, на следующее утро посетил Брагунские минеральные воды. Как тут, так и там в обеих группах, отстоящих верстах в 20 друг от друга огромные массы почти кипящей (более 70 градусов Реомюра) воды выходят из последних восточных отрогов Кабардинского гребня и, образовав живописные водопады и болота горячей влаги, значительными ручьями спускаются к близлежащему Тереку. Горячеводск обязан первым своим устройством Кабардинского пехотного полка. Построенный им тогда дом и в настоящее время служить пристанищем для приезжающих сюда на лечение офицеров, или чиновников, и поступил в ведение находящегося здесь во время летнего сезона госпитального отделения. В Горячеводске мне удалось познакомиться с полк. А. П. Ипполитовым, начальником Аргунского округа, столь тщательно им исследованного и описанного в «Сборник сведений о Кавказских горцах». Брагунские минеральные воды, принадлежащие Кумыкскосму князю Таймазову, известны были уже при Петре Великом, пославшем сюда в 1717 г. академика Шобера для их исследования в настоящее время посещаются туземцами из Кабарды, Чечни и с Кумыкской плоскости.

Из станицы Умахан-юрт, заложенной в апреле 1860 г. на роскошной по плодородию местности, при слиянии реке Белой (Хулхулау) с Сунжею, я после посещении Брагунских источников, в то же утро 3-го июня промчался на славной земской тройке через Чечню к укр. Воздвиженскому. Как богата эта местность славными воспоминаниями из истории русского казачества и войска! Здесь на горе Гудермес-этом мысе отброшенного к з.-с-з. отрога ичкерийских лесистых гор, называемого Качкалыковским хребтом, за несколько столетий до кровавых боев, прославивших имена кн. Барятинского, барона Николай, кн. Мирского и предводительствуем ими храбрых куринцев, -здесь никогда стояла крепостца гребенского атамана Бельского до выступления его в числе последних Русских за реку Терек. По нем река Хулхулау и ныне в нижнем ее течении называется Белою. Теперь-на полянах, покрытых пшеницею, кукурузную и табаков, к разведению которого Чеченцы весьма пристрастились, встречаем, то казачку с ребенком на высоко-нагруженной золотистыми снопами повозке, запряжённой порою волов; то в тени дуба, или ветвистого ореха застаем отдыхающих Ногайцев, перевозящих провиант в укрепление Эрсеной и Ведено; то, наконец, идем мимо усердно работающих под палящим солнцем Чеченок. За башнею Гертме, еще не совсем оставленной, ожидал меня в ауле Цацин-юрт весьма предупредительный прием пристава 5-го участка Грозненского округа, А. Е. Дикова, сопутствовавшего мне и до аула Герменчик, местопребывание пристава 6-го участка, подполковника Девлет-мурза Мустафина. Почтенный и умный Чеченец не отпустил меня без угощения, весьма вкусно и опрятного составленного из туземных блюд с калмыцким чаем в виде десерта, при чем опытный правитель народа повел беседу о своих сельско-хозяйственных трудах и не скрыл от нас своих попыток к понижению между его соотечественниками обычной платы за калым от, чего нельзя не ожидать уменьшения случаев насильственного увозца девицс сопровождении их поранениями и смертоубийством и сообщил нам о состоявшемся по его инициативе приговоре о добровольном сложении оружие в управляемых им деревнях.

На оживлённом базаре аула Шали ожидали меня верховые лошади, на которых я между далеко раскинутыми аулами Атаги переправился отчасти по устроенному для проезда государя Императора мосту, отчасти же в брод через вновь образовавшиеся широкие и быстрые рукава Аргуна на левый берег этой реки, где лежит построенное в 1844 г. весьма важное некогда укрепление Воздвиженское.

На следующее утро наемная солдатская повозка привезла меня часа в два через тесное Аргунское ущелье, которое открыто для нас с июля 1858 г. подвигами генерала Евдокимова и его войск, в укрепление Шатоевское. Оно 9-го августа упомянутого года заложено на месте бывшего аула Гакко. Около Шатоевского укрепления делювиальные наносы из щебня, или мелкого хряща, играющие весьма важную роль по всему Аргунскому ущелью до Воздвиженска и ниже его, принимают колоссальные размеры. Береговой уступ Аргуна, на котором лежит Шатоевское укрепление, на несколько сот фут высоты весь составлен из этой формации, что весьма ясно видно в крутом обрыве над рекою.

Пробыв два дня в доме управлявшего Аргунским округом майора А. Д. Лохвицкого, я 6-го июля отправился через Аргун на гору Тумсой-лам, простирающуюся верст на 10 в з. -сев. зап. направления в виду Шатоевского укрепления, между левым берегом Аргуна близь укрепления Башни-кале до верховьев р. Мартан. Едва успел я доехать до западной высшей точки этого хребта, как приближающаяся темнота ночная и гроза принудили меня под самою вершиною Гаудыш-дука, на высоте по крайней мере 6000 футов над уровнем моря остановиться около стоявших здесь своей барантой Чеченских пастухов, у которых не было ни палатки, ни шалаша (как это всегда водится у закавказских пастухов), а только огонь, едва не потухающий от дождя, лившего при порывистом ветре. В этой «матта» или овчарне, мы провели весьма неприятную ночь и пустились утром, также под дождем, в дальнейший путь к деревне Пешхой- на вершинах речки Мартан. Из этой деревушки, состоявшей из нескольких чеченских саклей, пристроенных к древним каменным башням, мы 8 июня поднялись на перевал высотою 1800 футов над уровнем моря. Лежащей близь горы Эрзен-корт и ведущий к верховьям рч. Геги, или Гихи, как произносят ее название местные жители. В деревне Хайбах, приютившейся на высоте 4200 футов над уровнем моря., под высокими скалами желтого известняка, уцелела от разрушения Шамилем за непослушание жителей еще одна остроконечная, весьма красивая башня. Впрочем многие из этих изящных остатков далекой старины разрушены и Русскими при усмирении нагорных Чеченцев. Башнями, отчасти широкими 4-угольными, служившими и ныне служащими жильем, отчасти высокими на подобие минаретов (хотя они ничего не имеют общего с магометанством), – этими, вытесанными из камня, весьма прочными и красивыми строениями наполнены все деревни в высших нагорных частях Аргунского округа. Некоторые из них я набросал карандашом и надеюсь представить эти очерки в образовавшееся, на днях Кавказское Археологическое Общество. Аргунский округ заслуживал-бы того, чтобы сюда послать фотографа для снимки его достопримечательностей.

Из дер. Хайбах 8 июля через перевал в 6000 футов высоты я переправился в другую котловину, притоков речки Гехи. С прекрасным покосов этой горы, состоявшей из шифера, – покосов, украшенных цветами Gladiolus, Bethonicagrandifloraи блохомора (Pyrethrumcarneum), – открывается вид на озеро Галанчочь и на правильный конус горы Мезир-корта с развалами церкви, или другого рода строения, описанного со всеми относящимися до него предания А. П. Ипполитовым. Здесь, говорят туземцы, когда-то жили Фрэнги, европейцы, просвещали окрестный народ. Остававшийся с ними в ладу, пока какие-то со стороны иноземцев неблаговидные поступки не вызвали их изгнания на запад, откуда они пришли. п

Из котловины средних истоков речки Гехи (с восточными мы познакомились днем раньше в дер. Хайбах, а западные с лежащими при них деревнями Ялхорой и др. остались в стороне, к границе Владикавказского округа), в которой и лежит озеро Галанчочь на высоте примерно 4000 футов, мы на следующее утро, переночевав у наиба, подпор. Бача-Саралиева, вместе с любезным хозяином нашим, перевалились на высоте 6250 футовк деревням Кей, лежащим уже на притоке Чанты Аргуна.

Из дер. Кей замечательной своею крепостью с высокою башнею, лежащею, примерно, на высоте 4800 футов над уровнем моря, я полагал в тот же самый день спуститься по берегу речки Кей до Чанти-Аргуна и, следуя его течению, достичь к вечеру укреплению Евдокимовского. Но оказалась, что Чанти-аргун, как это часто бывает в летнее половодье, испортил дорогу, почему я принужден был сделать большой и трудный объездов по отрогам водораздельного хребта между речками: Гехи, Рошня и Мартан с одной и левыми притоками Чанти-Аргуна с другой стороны. Таким образом, то подымаясь на перевалы южных контрфорсов гор Каиби-корт и Эрзен-корт с высоты 6200 футов над уровнем моря то спускаясь с них в ущелье по славным покосам и лесочкам лиственных дерев, при постоянных подъемах и спусках, к вечеру достигли дер. Боцли, а на другой день, 10 июля, продолжая таким же образом наш живописный путь через дер: Эзехой, Ам-кале, Тусхорой, Батурги и Басхой, прибыли в укрепления Евдокимовское, лежащее на дне ущелья при слиянии рр. Чанти-Аргун и Чанти-ахк.

12 июля я оставил гостеприимный дом здешнего пристава, артиллерии капитана Н. А. Флейшера, с намерением подняться в Хильдехеройском обществе до последней деревушки Лому (Ломерхой), а за тем перевалиться при горе Тебулос-мта (называемой Башлам у нагорных Чеченцев) на Перекительскую Алазань и обратно в Аргунский округ, к верховьям Шаро-Аргуна. Туман, поднявшийся на ночь с 12 на 13 июля, помещал исполнению моего намерения ознакомиться с перевалами, ведущими из Хильдехеройского и Шароевского обществ в Тионетское приставство. Он окутал на трое суток густою пеленою все вершины до высоты 5000 футов над уровнем моря, и не мало помещал нам на следующие дни по круговому пути, предпринятому нами по менее высоким местам, через Хильдехеройское, Харочоевское и Чантинское общества в Шароевское и далее в Чаберлой. Побеседовав на ночлеге в башне деревушки Лому (6800 футов над уровнем моря) с назначенным мне от капитана Флейшера проводников по альпийским тропам, рьяным охотником за турами и дикими козлами (Steinbock) и некогда, в военное время, весьма смелым врагом нагорных Чеченцев, которых он убил не малое число, прибегнув под покровительство соседних Тушин, я 13 июля возвратился обратился обратно вниз по реч. Хильдехерой, или Перой- арка (горная речка здесь называется «арка», вместо обыкновенного чеченского термина «ахкъ»). Весьма круто спускаются здесь горы шиферной формации к речке, кипящей в страшной глубине под дорогою, оживленною многими деревушками с жилыми каменными башнями отчасти древней постройки, отчасти вновь сложенным из старого материала. Приблизившись таким образом на значительное расстояние от укрепления Евдокимовского, лежащего под нами (2600 футов над уровнем моря) на дне глубокой долины Чанти-Аргуна мы на высоте 6500 футов над уровнем моря, перевалились в Харачоевское общество, где остановились на ночлег в деревне Hauha (Гаугэ?).

Рано утром 14 июля мы начали наше странствование по покрытому роскошную зеленью лесов, полей и лугов ущелью реч. Хачерой-ахк, населенному деревушками соименного общества. Нам предстоял трудный и утомительный путь в туман и дождь по горному хребту, возвышающемуся больше 7000» между истоками речек Хачерой-ахк и притоками Шаро-Аргуна. Среди бела-дня мы блуждали по болотам и топям, перерезанным балками с обильными родниками и любовались подчас лесочками высоких берез (дакк), рябин (data) и клена, да своеобразным ковром рододендрона с опавшими белыми и красными цветами. Наконец мы уже выбрались из этого «края впечатления» – «доркун иестэ» его назвали Чеченцы – и благополучно спустились в дер. Шекара (– рой), лежащую на высоте 5250», довольно далеко и высоко над ущельем верхнего Шаро-Аргуна, в котором виднеются хвойные леса. Следуя вниз по этой реке, мы через час прибыли из дер. Шара (Шарой), состоящую из нескольких отделений из каменных башен, в которых живут чеченцы Шароевского общества, в противоположность Харачоевцам, обитающих в низких саклях из дерева, плетенок, или сырцового кирпича, как у плоскостных чеченцев, – что, по всему вероятию, доказывает позднейшее заселение этой местности. Спустившись за дер. Шара (Шарой) на дно к самому ложу реки Шаро-Аргуна, мы в продолжении 2-х часов следовали по нем через дер. Химой, живописно лежащую в теснине на самом дне его, пока не добрались через известковые утесы и густые леса до деревушки Кирэ, приютившейся в глухом ущелье, на самой границе Дагестанской области.

Не стану описывать моего ночлега в деревушке Кирэ и похищение невесты, приютившейся в том самом доме, в котором и мы остановились, также как и свадебного кортежа ее в деревню Бути, в которой издали наш скромный поезд приняли-было за жданную невесту; не стану описывать и лесных дебрей под этою деревнею, куда князь Чавчавадзе из Ботлиха (местопребывание начальника Андийского округа) нередко приезжает охотиться за медведями; -скажу только о том, что коснувшись, можно сказать, одною ногою Дагестанской области, я уже должен был из дер. Бути (замечательной и тем, что она единственная в Дагестане деревня, населенная Чеченцами), вскарабкался но весьма крутому подъему на плоскогорье Чаберлоя, в деревню Буни, где живет наиб, или что-то в роде пристава из Чеченцев. На ночлег я отправился в дер. Хой (5500 футов над уровнем моря), замечательною своими каменным постройками в числе которых одна высокая четырехугольная башня. Вообще весь Чаберлой изобилует древностями, в числе которых меня особенно поразил неподалеку от дер. Хой стоящий на поле, у самой дороги, каменный крест с разбою.

Из дер. Хой, в которой приятно поражает старательная обработка полей, более или менее замечательная впрочем по всему Чабарлоевскому обществу, я на следующее утро направился к озеру Эзен-ам, на берегу которого при выстроенной для царского проезда палатке, остановился немного в лагере Апшеронских рот, занимающихся здесь исправлением весьма важной в военном отношении дороги из Ведено в Дагестан, Жительских ароб вы на ней никогда ни одной не увидите. Озеро Эзен-ам, названное так по-чеченски по Эзенойской фамилии, тогда как тавлинцы прозывают его Ракхтлак, или Раштлак, из чего наши карты сделали Ретло, лежит на высоте 6130 футов по геодезическому измерению, что почти соответствует высоте озеро Гокчи. Через час от берегов озера Эзен-ам, славящегося изобилием форели, я поднялся на Керкетский перевал, на котором надпись гласит, что его абсолютно высота 7377 футов, в тумане, скрывавшем от меня красоты здешнего ущелья, по убийственной однообразием своих зигзагов, искусственной дороге вниз до деревне Харачой (З320 футов по геодез. изм.) и далее до Ведено-всего 35 верст.

В укреплении. Ведено, штаб-квартире Куринского Е. И. В. Вел. Князь Павла Александровича полка и местопребывании Веденского окружного управления, я пробыл 2 дня, пользуясь весьма полезными для моих целей сообщениями князь Н. Б. Эристова, глубокого вникшего в быт и потребности управляемых им Ичкеринцев, а также местного участкового пристава, капитана И. М. Попова, прожившего несколько месяцев в ичкеринской деревне с целью изучения чеченского языка, – лица хорошо известного на Кавказе своими прекрасными этнографическими работами, помещавшимися в «Терских Ведомостях» и «Сборнике сведений о кавказских Горцах». Здесь я также встретил Н. С. Семенова, секретаря окружного управления, заявившего начальника я между прочим нашел свидания, не только о числе браков, заключенных по деревням порознь, но и о бывших в то же время разводах, – весьма важном статистическом моменте, до сих пор ускользавшем от официальной регистрации в других частях своеобразного мусульманского мира в нашем крае.

19-го июля из Ведено я отправился через деревню Белгатой. Мимо достопамятного Дарго, в столь же известный Беной. Благодаря князе Н. Б. Эристову, снабдившему меня сведущим провожатым, я успел ознокомиться на этом пути со всеми этими местностями и приобрести в прекрасной деревне Беной маленькое понятие о нравах, обычаях и характере Ичкеринцев.

Выехав на другой день из Беноя, я на пути следования через деревни: Даттых, Чечели, Зандак до укрепления Кишень имел еще более сподручного проводника в лице сына повешенного за восстание Беноевцев Байсангура, молодого человека, научившегося во время ссылки своей в Вятке хорошо по-русски. На пути по полям, лесочкам и лугам Ичкерии, в продолжении всего этого дня 20-го июня, перед изумленными моими взорами развернуты были прелестные холмы Ичкерии, Салатавия с белыми стенами крепости Буртунай, сохранившиеся под Андийским хребтом лесные дебри, а под конец открывалась Кумыцкая плоскость с многочисленными оплодотворяющими ее реками и канавами: Аксай, Яман-су, Акташ и дальним извилистым течением Терека. В укреплении Кишень я застал хасав-юртовского окружного начальника, майора С. Д. Юзбашева, год тому назад раненого на пути по этой именно местности, одновременно с убийством полковника П. С. Петухова. От глаз внимательного наблюдателя народа и его нравов, даже в быстрый проезд, не ускользает, что Зандахоацы и Ауховцы в настоящую минуту не в пользу свою отличаются от прочих Чеченцев. Выражается ли в их неблагонадежности и фанатизме влияние близкого соседства с Дагестаном, или, что вероятнее, существуют тому другие причины-не берусь решить. Несомненно только то, что прочие Чеченцы хорошо поняли, как тавлинцы их эксплуатировали и питались их соком и кровью во время и под предводительством Шамиля и ясно заметно, насколько во взаимной неприязни и ненависти этих народ.

Через громадные аулы: Кишень-Аух, Банай-аул и Ярыксу-Аух я к вечеру прибыл в Хасав-юрт, все следуя течению речки Ярык-су, на берегу которой, недалеко от административного центра Кумыкской плоскости, красуется прекрасный сад и огород Н. А. Нарышкина, деятельно занимающегося введением в том краю рациональных приемов земледелия и садоводства.

Пробыв один день в Хасав-юрте, я 22 июля направился через Кумыкскую плоскость к Шолкозоводской станице на Тереке. Проливной дождь в одну ночь до того испортил при слободе Хасав-юрте переправу через речку Ярык-су, что отличная тройка не без опасности и с большою потерею времени успела вывезти на другой берег почтовую телегу и весьма легкую мою поклажу. Вообще все 30-верстное расстояние до Терека доказывало, в каком плачевном состоянии должна быть в осеннее и зимние время эта грунтовая дорога, служащая сообщением внутренних губернии России и Закавказье с Прикаспийским краем. Два ливня-весьма редкое явление в Прикаспийской низменности в это время года – покрыли дорогу от Шелкозаводской до Моздока такою массою воды, что она местами по нескольку часов стояла большими лужами на степи. Переночевав в Калиновской станице я 23-июля к обеду поспел в город Моздок, с достопримечательностями которого я успел познакомиться при предупредительном содействии тамошнего полицеймейстера П. Д. Ницыка.

К сожалению, густой туман лишил меня на следующее утро, 24 июля, того прекрасного вида, который по дороге из Моздока во Владикавказ открывается с Кабардинского гребня на первый из этих городов с его лесистыми окрестностями по правую сторону широко раскинувшегося Терека.

Заключая на этот раз заметку о настоящей моей поездке по Терской области, не могу не упомянуть несколькими словами о том приятном впечатлении, которое на меня произвели Чечня и Чеченцы. Чеченцы, в которым еще 10 лет тому назад принимались-бы слово римского писателя: «nonarvorumcultu, sedraptuetlatrocinisvitamsustentabant (не возделыванием полей, а грабежам и разбоем поддерживали свою жизнь), – Чеченцы, которые еще столь недавно пылали воинственным огнем и дышали ненавистью к Русским и их просвещению, народ, не знавший до умиротворения края никаких подробностей, кроме утоление своего голода, – этот самый народ в настоящее время выстроил себе уютные и опрятные дома, возделывает кукурузу, ячмень, пшеницу, овес, табак, приступил даже к разведению виноградных садов и маренников. Приезжего в аул Русского все почетные встречают пожатием руки, уезжающего нередко провожает почтенная хозяйка, желая ему счастливый дороги, и весьма рада, если вы ей в присутствии ваших провожатых попадите руку в знак благодарности за радушный прием. Чеченки вообщее не закрывают себе лица и не кутаются, как это делают закавказские Тагарки. В деревни Беной мне даже случилось присутствовать на свадьбе, на который мужчины сидели или стояли с одной стороны, а с другой женщины, к которым подходили молодые парни, вызывая то одну то другую женщину, или девицу, на лезгинку. Лица коротко знакомые схарактерам народа не без основания сравнивают Чеченцев с Французскими, или Поляками, как по любезным чертам их характера, так и по недостаткам. Чеченцы трудолюбивы, восприимчивы и способны, но легкомысленны и легковерны. В свободное от полевых работ время года они готовы прислушиваться к бредням какого-нибудь фанатика-муллы, взывающего о переселении в Турцию, или смущающего их вестями о предстоящем рекрутском наборе. Нет сомнения, что с проведением железной дороги и большим упрочением благосостояние народа подобные явления потеряют свое значение и силу. Тогда повторение смут и восстаний, подобных тем, которые затеяны были Атабаем, Уммою и Байсангуром, наконец повторение драм, подобных прошлогодней, жертвою которой пал полковник Петухов, перейдет в область невозможного.

Перейдя в Галаевское и Джехарское ущелье.

(Из письма Действительного члена Академия Наук К. Зейдлица к Правителю Дел).

26 Августа я отправился из Владикавказа в Сунженскую станицу, местопребывание пристава 23-го участка Владикавказского округа. Дорога моя шла у подошвы лесистых предгорий к в.-с.-в., через казачьи хутора на речке Камбилевке, находящиеся, по геодезическому определению, в 1825 футов над уровнем моря. В Сунженской станице, имеющей около 2 ½ тысяч жителей лежащей, как и соседняя Аки-юртовская, на верховьях р. Сунжи, примкнул ко мне молодой г. Бушек, прибывший сюда из управляемой его отцом Камбилеевской фермы.

Снабженные капитаном Дм. Ив. Лоханиным проводником и казачьими лошадьми мы в полдень направились к ю. через ущелье речки Камбилеевки, на Тарскую станицу. Это военное поселение в 1 ½ тысяч душ заняло обширную котловину, орошенную бесчисленными притоками речки Камбилеевки. До покорения края эта лесная трущоба занята была Ингушами, выселенными отсюда для обеспечения окрестностей Владикавказа от воровства и грабежей. Множество-каменных башен, разбросанных по всей долине, до сих пор свидетельствуют о прежних обитателях этой местности, мало пригодной дляхлебопашество по причине постоянных дождей. Казаки пашут под Владикавказом и промышляют вывозом леса на Владикавказский базар.

Из Тарской станицы дорога наша повернула на в.-ю.-в., поднимаясь по трассированному полковник Д. С. Морозовым пути на гору Сунже-корт, примерно 4000 футов над уровнем моря оставив за собою покрытые мелкою, но весьма сочною и питательною травою покосы, на которых только теперь Ингуши и Галгаевцы собирали зимние запасы для своих кутанов, мы спустились верст 6 или 7 через прекрасный буковый лес к деревушке Эрши или Ирш, лежащей на дне глубокого ущелья р. Ассы.

Отсюда нами на следующей день вверх по реке в продолжение часа пришлось 8 раз переправляться взад и вперед через Ассу по мостам весьма первобытного устройства длинною в 3—5 сажень. Начатая полк. Морозовым дорога из Владикавказа через Тарскую, на встречу Джераховской дороге барона Вревского в Галгай – это весьма полезное предприятия прервано здесь на горе в ожидании отпуска пороха и суммы в несколько сот рублей для взрыва незначительной скалы, преграждающей дальнейшее следование по-над ущельем. На днях строители Ростово-владикавказской железной дороги, исследовав ущелья Ассы, вызывались на свой счет проложить понем дорогу для вызова из Галгая обильно растущего в нем хвойного леса.

Деревня Ирш, или Эрши, состоит из плохих хат, выстроенных на самом берегу Ассы Галгаевцами деревня Хамхи для пастьбы скота, заготовление сена и возделывания кукурузы, так как сам Галгай весьма беден хозяйственными угодьями.

То спускаясь, то подымаясь по узкой тропе, мы следовали вверх по Ассек через прекрасные лиственные леса, в которых, кроме трех видов рода Gentiana с синими цветами, попадалась и Parnassiapalustris, занесенная из нагорных болот, где она находит климат более соответствующий северной ее родине- лугам Скандинавского полуострова и северных губерний России. Наконец, верст через 5 или 6 весьма затруднительного пути, мы вступили в щель между хребтами Колой и Гэ-лам, через которую прорывается бушуя река Асса. На крутых известковых скалах висят здесь уже сосны, которых далее в Галае встречаете уже целые рощи и даже пространные леса. Со вступлением через эти исполинские ворота в область Галгая с первого шага заметна разительная перемена в климате местности чрезмерная сырость предгорий исчезает: поля нередко страдают от засухи и сильных ветров. Между тем дно ущелья Ассы и неуступающего ей в значении первого ее притока Тхаба-чочь лежат здесь на уровне по крайней мере3 ½ тыс. фут над морем; к тому же местность, как к ю., так и к сев., возвышается до весьма значительных высот отчасти (но только в южной цепи) покрытых вечными снегами. Аномалия эта-в климатическом отношении, – о которой мы уже упомянули в нашем очерке Осетии, объясняется тем, что влага Каспийского моря, приносимая северо-восточными ветрами, по большей части осождается на северном склоне второстепенного известкового хребта/, касаясь за тем одних вершин высших гор шиферной формации. Вследствие редкости дождей в продольной долине Галгая и Джераха, на дне ее господствует, не смотря на возвышенное ее положение и высоту окаймляющих ее гор, степной характер растительности: здесь встречаются колючие кустики Astragalus (Tragacantha), StaticeuHelichrusum. Круто приподнятые к северу известковые пласты только кое-где обросли сосною, которая против деревни Хамхи, на правом берегу Ассы, образует довольно пространную рощу, как-бы искусственно разведенную разведенною и тщательно сохраненную. За-то горный хребет, ограничивающий котловину Галгая и Джераха с южной стороны, весь покрыт лесами6 внизу-лиственными (березою, буком), выше же хвойными, над которыми по верховьям притоков Ассы и Макал-дона, или Арм-хи, в некоторых ущельях висят массы снегов, весьма похожие на настоящие ледники.

Продольная долина Галгая и Джераха, простирающаяся от границы Аргунского округа (или котловины реки Аргуна) до ущелья реки Терека слишком на 40 верст по прямому направлению с востока на запад, разделена, примерно, под меридианом 62⁰ 30 футов в. д. на две половины, отличающиеся, как в этнографическом, так и в гидрографическом, так и в гидрографическом отношении. Восточная ее половина, орошенная Ассою с ее притоками, населена Галгаевцами; западная же, из которой Макал-дон (так называют его Осетины, а сами Джераховцы – Арм-хи) уносит все воды в реку Терек, составляет достояние джераховского племена. Как те, как и другие принадлежит к Чеченскому народу; последние до того подверглись влиянию соседних Осетин, что все они говорят, кроме своего родного языка, и на иноплеменном, Осетинском. Деревни их имеют двойное, кистинское и осетинское название. Родственная связь нередка между Джераховцами и Осетинами. Границу двух народностей составляет здесь река Терек, а ведь известно, что реки мало разъединяют народы.

Характер здешних построек весьма похож на осетинскую архитектуру, с которою сходствует тем более, чем дальше мы подвигаемся на запад. Это наблюдения невольно порождает мысль, что выработавшийся в Осетии стиль, о котором мы будем подробно говорить в последствии в другом месте, распространился с запада на восток по продельным долинам, простирающимся к северу от Кавказа между шиферным к известковым хребтами, на восток через Аргунскую котловину до самого Дагестана, сделавшись таким образом общим достоянием осетинских и чеченских горцев.

Галгай и Джерах еще богаче древними каменными постройками и памятниками некогда господствовавшего здесь христианства, чем соседние общества Аргунского округа. Весь народ помещается в четырехугольных каменных башнях в два три яруса, времени постройки которых никто не помнить. В каждой деревне по нескольку высоких, узких башен, которых я нигде не видал в Осетии, за-то нередко встречал в Аргунском округе, особенно в западных его частях, в обществах Акко и Терехо. В каждой деревне Галгая и Джераха вы замечаете много «кеш», т. е. усыпальницы, совершено схожих с осетинскими «заппадз» и нередко подобно осетинским постройкам этого рода сгруппированных в особую деревушку, поодаль отведенную для отживших поколений. Немало в Галгае и Джерахе и настоящих христианских храмов. Развалины церкви (Алби-ерды) я видел на левом берегу Ассы против деревни Таргим замечательной по своим высоким башням, своим многочисленным «кешам». Церковь близь деревне Хайрых, известная Тхаба-ерды, выстроена из материала разрушенного древнего грузинского храма, вероятно, времен царицы Тамары, из которого для нее позаимствовали не только карнизами из резного камня, но и целыми барельефами с хорошо сохраненными фигурами людей, ангелов и изображением прежде стоявшего здесь храма, даже остатками грузинских надписей. Настоящая церковь находится и при дер. Гадеборш-юрт на водораздельным хребте между Ассою и Макал-доном (или между Галгаем и Джерахом). Менее сохранили характер христианских богослужебных построек те три места поклонения народа, которые находятся близь вершины горы Мат-хох («горы Матери», т. е. Божьей – на языке осетинском). Эти постройки, не смотря на их название, на оказываемый им почет и положение их на вершине горы, ненаправленные даже на восток и не имеют алтар, почему они, вероятно, сооружены не христианским храмы, в том нет никого сомнения. Христианство в Джерахе и Галгае поддерживалось грузинскими царями и народом: здесь находятся еще церковные книги на древнем грузинском языке; в начале настоящего столетия здешние горцы получали от Грузин подарки шелковыми и другими материями. Мало-по-малу вымирают последние старики, соблюдавшие христианские посты. В пятидесятых годах в деревнях Галгая существовали еще целые стада свиней, ныне еще видны отведенные им отдельно хлева. Мусульманство год от году более распространяется под влиянием плоскостной Чечни и вместе с тем оставляется поколение местам, связанным с воспоминанием о христианстве. Для исследования христианских древностей, которое не нашло-бы здесь никого препятствия со стороны жителей, на стал в настоящее время последний час. Раскопки в Тхаба-ерды и других подобных святынях, к которым народ совершенно охладел, дали-бы археологу весьма замечательные результаты.