Читать книгу Хроники государственной питейной политики в России XVII – первая половина XIX вв - Н. В. Пронина - Страница 13

В 1651 году прежде всего в социальных целях для искоренения пьянства и сохранения народного благочестия была введена государственная монополия на торговлю вином и другими алкогольными напитками[181]. Это решение было закреплено в Именном указе от 30 декабря 1651 года «О бытии во всех городах и в Государевых больших селах по одному кружечному двору», которым была отменена откупная система, запрещены частные кабаки и введена казенная торговля питием[182]. Позднее Именным указом от 9 сентября 1652 года «О недозволеннее Боярам и приказным людям содержать в вотчинах и по городам кабаки и кружечные дворы, и о содержании оных дворов только в городах» велено было ликвидировать все частные винокурни[183].

Эти изменения стали основой формирования новых правил государственного регулирования частного винокурения. Власти установили вето на общее частное производство вина, разрешив держать винокурни только тем, кто осуществлял его поставку казне: «и те все кабаки и поварни в поместьях и вотчинах свести, опричь тех поварен, на которых по указу Великого Государя сидять подрядные вина уговорщики»[184]. Винокурение дозволялось помещикам, вотчинникам и «всяких чинов людям»[185]. В подряды на поставку пития преимущественно вступали купцы.

Именным указом от 28 января 1716 года было определено, что винными подрядчиками могли быть «всяких чинов люди»[186]. Эта формулировка вызывала множество проблем и жалоб на Камер-Коллегию, чиновники которой пресекали винное производство тех, кто не отвечал сословным требованиям. 21 октября 1728 года с целью исправить эту путаницу издается новый Сентский указ, уточняющий перечень субъектов, которые могли производить вино. Это право было предоставлено помещикам, вотчинникам и подрядчикам, которые поставляют алкоголь на питейные дворы[187].

В исторических исследованиях нет единого мнения относительно сословных прав на винокурение, закрепленных в актах начала XVIII столетия[188]. Оценивая питейные нормы, принимаемые при Петре I, например, историк Н. Н. Фирсов в работе «Русское законодательство о хлебном вине в XVIII ст.» ошибочно отмечал, что в числе дворянских привилегий, которые были дарованы им в этот период, одной из основных являлось исключительное право на винокурение[189].

В 1754 году издается ряд указов, которые с 1755 года меняют сословные права на производство и поставку пития: винокурение становится исключительной привилегией дворянства[190]. Такое решение власти объясняли тем, что купцы должны заниматься своим основным делом «распространять коммерцию» и, получая от того доходы, платить в казну положенные пошлины, приумножая государственные прибыли. Кроме того, как указывал Н. Н. Фирсов: «Из ведомостей Камер-Коллегии было усмотрено: в год вина выкуривалось 3962471, считая в том числе 1723300 ведер с купеческих заводов, а «в подряд» в 1752 году было вместе сказанными 1762865 ведер, следовательно, излишку тогда получилось 2699606 ведер; таким образом, на основании прошлых цифр правительство пришло к убеждению о ненужности купеческих заводов»[191].

Положения правовых актов 1754 и 1755 годов также трактуются по-разному. Так, Н. Н. Фирсов указывал, что с 1755 года были установлены только винные откупа: «восторжествовал откуп, так как казенное управление винным делом было повсюду уничтожено»[192]. Другие авторы, наоборот, считают, что Указом от 19 сентября 1755 года была введена государственная винная монополия с сохранением откупного содержания продажи вина[193]. При этом, например, Терехов Н. В. В своем диссертационном исследовании полагает, что исключительное право дворян на винокурение было установлено только в 1762 году[194].

Однако потребность государства в вине была гораздо выше, чем могли обеспечить помещики. По данным Камер-Коллегии, в Москву и в иные города требовалось 2 000 000 ведер вина в год, при этом помещики доставили 1 534 832 ведра. Поэтому «доколь помещики и вотчинники винокуренные свои заводы размножат и вина, сколь куда надо, в подряд объявлять будут полное число», до этого времени право на поставку пития было сохранено за купцами в Архангелогородской, Оренбургской, Казанской и Воронежской губерниях[195]. Купцы, бывшие подрядчики, были обязаны продать или уничтожить заводы[196], а в случае нарушения установленного требования их винокурни подлежали конфискации, или тех, кто «такие купеческие заводы, под каким бы видом то ни было, иметь будут», следовало штрафовать на сумму, равную стоимости предприятий[197].

В 1756 году Сенат в целях проверки выполнения установленных требований предписал Камер-Коллегии подготовить и предоставить ведомости купеческих винокуренных заводов. Камер-Коллегия поручила это губернским и провинциальным канцеляриям, которые в большинстве своем поручение не исполнили и ведомости не прислали[198]. В действительности, большая часть винокурен так и не была передана помещикам и осталась в руках купцов, которые, оформляя предприятия на других лиц, оставались фактически их владельцами. Современный историк Ю. П. Голицын приводит в своем диссертационном исследовании такие примеры мошенничества купцов: «В 1758 году один из крупнейших винных откупщиков С. Яковлев заявил, что вологодский купец Желвунков «подложно» продал свой завод в дворцовом селе Фрязинове Вологодского уезда капитану Порошину. Камер-коллегия была очень заинтересована в раскрытии этой сделки, но, несмотря на ее неоднократные требования, С. Яковлев каких-либо конкретных доказательств или более подробных сведений не представил. В 1774 г. вяземский купец Барышников купил имение графа И. Салтыкова в Дорогобужском уезде на имя графа И. Г. Орлова. Из 1200 крестьян 200 человек должны были работать на винокуренном заводе, построенном Барышниковым в другом селе, и перевозить подрядное вино в г. Зубцов»[199].

Иркутские купцы жаловались императрице, что они не могут собрать питейные сборы в оговоренном размере, потому что некий господин Глебов, не являющийся помещиком, «в 1756 году истребовал себе во свою Иркутскую провинцию винные на тамошние кабаки поставки на десять лет, и о том с сибирским приказом заключил контракт» и стал поставлять вино по завышенным ценам[200].

Процесс ликвидации купеческого винокурения затянулся на долгие годы.

9 августа 1765 года был принят «Устав о винокурении», который стал фактически первым законодательным актом после Соборного Уложения 1649 года, содержащим свод норм, регулирующих оборот алкоголя. Правила, изложенные в Уставе, касались не только винокурения, но и регламентировали порядок перевозки и розничной продажи алкогольной продукции, определяли основные правовые начала надзора за алкогольной отраслью[201]. Уставом еще раз подтверждено исключительное право дворян на винокурение[202]. Чтобы не навредить питейной торговле, власти дозволяли вступать в подряд и разночинцам[203], но при условии, что дворяне откажутся заключать контракты с казной.

Некоторыми исследователями были неверно истолкованы положения Устава о винокурении 1765 года.

Так, В. Н. Латкин писал, что этим документом было подтверждено исключительное право дворян на винокурение, лишило их права на поставку пития[204]. В свою очередь, Вернадский Г. В. полагал, что Устав о винокурении 1765 года предоставил право на поставку вина купцам, закрепив при этом винокуренную привилегию за помещиками[205]. Есть и другое мнение. В монографии «Собриология об отрезвлении общества», о дворянских привилегиях, дарованных им Екатериной II, написано следующее: «Но самая главная награда – полностью отдала всю винную торговлю и производство в их руки»[206].

17 сентября 1781 года императрица Екатерина II утвердила новый «Устав о вине», положения которого вступили в силу с 1783 года[207]. Принятие акта, который объединил многие ранее существующие нормы и закрепил порядок оборота алкоголя в стране, было во многом обусловлено изменением административно-территориального устройства государства в результате учреждения губерний в 1775 году. К тому же в это время был образован новый орган государственной власти – Казенная Палата, на который было возложено управление питейным сбором. Для удобства работы Казенных Палат необходимо было объединить основы алкогольного законодательства в едином документе.

По Уставу преимущественное право заключения договора с казной оставалось за дворянами, становившимися подрядчиками в той губернии, куда должно было поставляться вино[208]. В целях развития хлебопашества и скотоводства предпочтение стало отдаваться тем заводчикам, чьи поставки были минимальными. Первыми шли винокуры, производившие до 100 ведер вина, затем – от 100 до 1000 и лишь потом – более 1000[209].

В 1786 году был отменен установленный еще Петром I запрет, и дворянам было разрешено вступать в подряды в тех губерниях, где они состояли на службе[210]. Это спровоцировало множество злоупотреблений, поскольку именно дворяне в большинстве руководили местной администрацией.

В начале XIX века для обеспечения бесперебойной поставки вина откупщикам было дано разрешение и на его производство, если те пожелают самостоятельно осуществлять винокурение[211].

Существенное изменение субъектных прав произошло с 1819 года, когда Уставом о питейном сборе от 2 апреля 1817 года в Великороссийских губерниях была введена государственная монополия на взыскание питейного сбора[212].

В работах ряда авторов при описании винной монополии 1819 года ошибочно указывается, что особенность ее заключалась прежде всего в установлении исключительного права государства на производство и оптовую продажу водки, при отдаче розничной торговли в частные руки. Такого мнения придерживаются, например, В. В. Похлебкин, А. Н. Быкова и другие[213]. Русский финансист И. С. Блиох, наоборот, писал, что «с 1819 года казна приняла исключительно на себя как производство, так и продажу питей»[214].

Другие авторы, О. С. Белокрылова и Д. В. Дыкина, в статье «Принципы формирования государственной политики регулирования алкогольной отрасли: историко-генетический анализ» указывают, что в период с 1819 по 1827 год была произведена попытка либерализировать алкогольную отрасль, что выразилось в учреждении в Великороссийских губерниях казенных ведерных лавок для розничной продажи[215]. Однако эти выводы нельзя назвать абсолютно верными. Государственная питейная торговля в указанный период не исключала частную торговлю алкогольными напитками, а казенные ведерные лавочки открывались только для продажи на вынос «в дома» вина полугарного и пенного, которые наряду с другими видами алкогольных напитков могли быть реализованы и в питейных домах[216].

В частности, право на винокурение было закреплено за дворянами, чиновниками обер-офицерских классов, войсковыми обывателями в губерниях Воронежской и Курской на землях, называемых Слободскими; колонистами и другими поселенцами, имеющими на то особые грамоты[217]. При этом тому, кто имел в губернии винокуренные заводы, запрещалось там же открывать водочные заводы, но было дозволено производить пиво на пивоварнях; в разных губерниях заводчик мог иметь и водочные заводы, и пивоварни[218].

С 1825 года начался постепенный процесс отмены винной монополии, который закончился в 1827 году полным восстановлением откупов. Итак, перечень лиц, которым разрешалось производить вино с 1827 года, не изменился, а дополнительно дозволение на выделку хлебного вина получили те, кто поставлял его за пределы Великороссийских губерний, а также экспортировал алкогольный продукт по заказу торговых домов, находящихся в портовых городах империи[219]. Однако новые запреты были все же введены: винокуру не разрешалось брать питейную торговлю на откуп там, где располагался его завод[220]. Этот порядок существовал вплоть до 1863 года, когда «Положением о питейном сборе» от 4 июля 1861 года была введена акцизная система[221].

Осуществлять водочное производство в XVII – начале XIX веков дозволялось преимущественно винным продавцам, о них мы еще поговорим позднее.

Что касается выделки вейновых водок в XVII веке, то здесь действовало правило, установленное в 1767 году: «Обязавшимся питейным в Астраханской губернии откупом свободно, делая из чихиря на гданский манер с специями водку, продавать… но токмо розничная продажа дозволяется в откупных их местах…а в других городах сию водку в продажу производить не инако, как ящиками, в которых бы не меньше 24 штофов было. При сем же не возбраняется и прочим откупщикам, делая в Астрахани или в других местах, где похотят, вейновые, то есть из винограда и из виноградных вин делаемые на гданский манер водки»[222].

Изменение питейной системы с 1819 года внесло свои коррективы и в состав субъектов, наделенных правом водочного производства. Изготовление и поставка водок были разрешены следующим лицам: хлебные водки – дворянам, чиновникам обер-офицерских классов и купцам первой и второй гильдии; водки из фруктов, винограда и сахарных остатков – дворянам, чиновникам обер-офицерских классов, купцам первой и второй гильдии, жителям Астраханской и Кавказской губерний всякого сословия, имеющим виноградные сады, и лицам, имеющим особые привилегии[223]. Позднее, в середине XIX века, право на производство водок из сахарных остатков законом предоставлялось только держателем сахарных заводов[224].

Так, например, в 1818 году «особые привилегии» были даны иностранцам братьям Мартини, которым было дозволено в С.-Петербурге производить хлебные водки и ликеры[225]; с 1820 года такое производство было им разрешено осуществлять и в Москве[226].

С 1827 года производство водок могли уже осуществлять не только откупщики, но все те, за кем это право было закреплено еще в 1817 году[227].

Субъектный состав винных и водочных производителей был снова конкретизирован с 1863 года. Винокуренное производство в Великороссийских губерниях могли осуществлять все лица, имеющие право на заводскую и фабричную промышленность[228], а разрешение на водочное производство было передано дворянам; чиновникам; купцам обеих гильдий; лицам, которым даны особые привилегии; людям всех состояний, владеющими собственными виноградными и фруктовыми садами, а также арендаторам таких садов[229].

Право на изготовление пива и меда было закреплено за виноторговцами, а также за всеми лицами, которые в соответствии с законом могли быть винокурами и водочными производителями[230].

В 1795 году исключение было сделано для английских купцов Крона и Даниельсона, которым особым распоряжением было дано право выкупить пивоварню купца Василия Калашникова и осуществлять производство пива и портера[231]. Ранее Высочайшее разрешение на покупку пивоварни у купца Кирилла Попова и варение пива на английский манер было дано английскому купцу Шмидту[232].

С 1819 года выделку пива и меда на пивоварнях и медоварнях могли осуществлять дворяне, чиновники, купцы всех гильдий, мещане и торгующие крестьяне, имеющие свидетельство на право торговли[233], а с 1827 года разрешение на варение отдельных сортов пива и меда было снова восстановлено и для откупщиков[234].