Читать книгу Круглый список любимых - Надежда Горлова - Страница 17

Утром она проводила его на поезд, а муж не вышел проститься. День был почти летний, жухлые листья наводили на мысль о засухе. Она сказала, что приедет, что надо ждать, и ни в коем случае не писать, не приезжать самому.

С. был обескуражен. Он боялся ослушаться, боялся, что она обманет. Он пил и не расставался с телефоном, ожидая звонка с вокзала. Она приехала раз, и второй, и третий. Он встречал её и сажал на поезд, более – ничего. Дарил цветы и надеялся. Краснел, целуя в щёку, и, как о мечте, вспоминал о той ночи. Так было полгода. Жена ушла от С. к сослуживцу. Он остался один, тосковал по возлюбленной и по ребёнку, спивался. Любовь стала для него культом. С. увеличивал и обрамлял фотокарточки любимой, развешивая их по всей запущенной квартире, купил и повесил на стену карту её города. Он ел то, что когда-то ел с ней, ходил там, где когда-то ходил с ней, стал поклонником того певца, одну песенку которого она как-то одобрила. Он покупал новую одежду, но ходил в обносках, чтобы предстать нарядным перед возлюбленной. Если она долго не приезжала, С. встречал все поезда, на которых она могла приехать. С. считал себя очень занятым и очень несчастным человеком, тогда как всё это время был счастливым бездельником. Я не знала, встретила ли я единственного на земле мужчину, посвятившего жизнь любви, или эгоиста, спрятавшего под красивой маской своё инфантильное нежелание участвовать в делах этого мира.

В её отношениях с мужем наступил очередной кризис, и она приехала. Весь апрель С. был счастлив. Они целовались на улице, как подростки. Кормили голубей у Прудов, и голуби вспрыгивали им на руки и клювами щипали ладони, чего никогда больше у С. не бывало. Она научила его таким вещам, о которых с женой он даже заговаривать не смел. Они мыли и целовали друг другу ноги. Ей нравилось, чтобы он привязывал её к кровати, и так любил.

Приехал муж и увез её. Конечно, она этого ждала, но для С. это было неожиданностью. Он нашёл записку и убранную квартиру без женских вещей. Квартиру, из которой убрали счастье. Некоторое время он преследовал их. Жил как бомж в их подъезде, пряча за пазухой нож с выкидным лезвием. С. хотел, чтобы муж возлюбленной ударил его ножом и сел в тюрьму. Муж опасался, что С. зарежет его или его жену. Всё закончилось арестом С.. Мать вызволила его, и определила в клинику. Там С. отучили желать смерти себе или кому бы то ни было. С тех пор он вот уже почти год ходит на Пруды, кормит голубей и пишет стихи. Я попросила показать, – что там у него на мятых листочках, перепачканных сигаретным пеплом. «Не при людях», – сказал С.. И я пригласила его к тебе. Он успел прочитать только одно стихотворение – «Симон Киринеянин». Вот оно.

Звёздной иглою глаз мой маня

В чаще сияя

Чаша сия

Смертно страшила меня.

Думал я о Небесном Отце

Когда рядом дышали спящие пары

От напряжения на моём лице

Лопались капилляры.

Но за деревьями чаша одна

Зев разевала

Мне показала:

Мусор стоит у лужёного дна.

Тщетно просил послать Судию

Мне чашу другую…

Из нержавеющей кружки я пью

Воду сырую.

Ты мне не дал моего креста

Но возвращаясь к своей лачуге

Всё же сорву мозоли от плуга

Крест понеся Твоего Христа.

Меня удивили изысканность формы и то, что стихи не о любви к женщине. «Я люблю её как Бога», – сказал С. «Я не хочу, чтобы мои стихи, посвящённые ей, читали бабам сублимирующиеся импотенты. Пусть лучше верующие читают их Богу. Не важно, какие слова и о чём они. Это то чувство, которое я испытываю по отношению к ней».

И в замочной скважине загремел ключ. С. втянул голову в плечи и закружил по комнате.

Мы поссорились из-за С. и расстались. Он предложил мне по-дружески переехать к нему, но я предпочла вернуться к себе. Я всегда смогу найти его на Прудах, если захочу.

Я тоже рассказывала С. о любви. О любви к К., а не к тебе, конечно. К. был очень красив. Его лицо, подёрнутое морщинами, и глаза с вишнёвыми радужками принимали такое множество выражений, что могли передать не только чувство, но и мысль. Я никогда не встречала другого человека с такой богатой мимикой. Плавный голос К. немного потрескивал, как старая пластинка, и обволакивал слушателя. На его лекциях впадали в транс и словно видели то, о чём он рассказывал. Думаю, не только я, но и многие другие девушки грезили не о том, о чём говорил профессор. Его глаза блеском соперничали с толстым обручальным кольцом, когда К. подносил руку к лицу. Я не пропускала его лекций. Приносила журнал и садилась в первый ряд. Многие были влюблены в историка древних литератур, но я одна – откровенно. Он играл со мной, то лекцию напролёт не сводя с меня глаз, то намеренно пряча взгляд, и я боковым зрением ловила молнии его зрачков, ускользающих от моих.