Читать книгу Наследство черной вдовы - Надежда Игоревна Соколова - Страница 11

Как правая и левая рука —

Твоя душа моей душе близка.

Мы смежны, блаженно и тепло,

Как правое и левое крыло.

Но вихрь встаёт – и бездна пролегла

От правого – до левого крыла!

Марина Цветаева. «Как правая и левая рука»

Остаток ночи прошел на удивление спокойно. Вой скоро затих, спать ничего не мешало. Я тщательно гнала от себя мысли о дальнейшей судьбе оборотня. Утром выяснилось, что солдаты связали его и уложили спать в кладовке.

– Пить меньше надо, особенно в полнолуние, – ворчал Шарон, спускаясь вместе со мной в общий зал.

Там нас уже ждал сюрприз, по мне, не особо приятный: за завтраком к нам присоединились новые клиенты хозяина двора. Высокий, красивый, можно сказать, смазливый, сероглазый блондин и холеная, явно посвящавшая все свободное время уходу за собой любимой голубоглазая брюнетка как будто сошли с земных глянцевых журналов, если, конечно, делать скидку на их наряды. Длинному закрытому ярко-голубому платью и кокетливо выглядывавшим из-под него кожаным туфлям в тон явно не хватало для завершения образа боа на плечи, а молочного цвета рубашке под зеленым камзолом – золотых иди платиновых запонок. Одинаковые приторные улыбки и фамильное сходство между вновь прибывшими давали понять, что перед нами брат и сестра.

– Ронар, ронара, – мужчина целенаправленно подошел к нашему столику, ведя за собой за руку, будто на поводу, сестру. Они оба поздоровались, сложив руки на груди, – позвольте присоединиться к вам. Всегда рад в поездке встретить приятных собеседников.

«И как ему плохо не стало от такой приторности в улыбке», – думала я, краем глаза наблюдая за Лораном. Ему новенькие пришлись не по душе. В блондине он сразу почувствовал соперника и заиграл желваками. Из глаз разве что молнии не сыпались.

Шарон между тем успел завязать светскую беседу с вновь прибывшими и даже выяснил, что блондина зовут Нарон, а его сестру – Карина. Они оба явно что-то скрывали и попали сюда далеко не случайно, решила я про себя, слишком искусственно вели себя, будто играли навязанные им и плохо выученные роли.

Поддерживать ни к чему не обязывающую беседу я не умела – на Земле считала себя глубоким интровертом и общалась по своей воле только с матерью, а вынужденно – с коллегами и учениками. Поэтому Шарон отдувался за нас двоих, демонстрируя навыки светского общения. Я же ела молча. Хлеб, мясо, сыр, колбаски, мед, морс – еда была незамысловатой, но сытной. Вряд ли ее хватило бы до ужина, но полдня точно можно было не заботиться о пропитании.

Уйдя глубоко в свои мысли, я пропустила, каким образом Нарон и Карина навязались к нам в спутники, а потому была просто поставлена перед неприятным фактом: дальше в «моей» карете мы едем уже втроем – я, служанка и Карина.

Новая попутчица оказалась не в меру болтливой. Она пыталась меня расшевелить многочисленными пространными разговорами об изменчивой погоде, градом вопросов о столице, в которой собиралась побывать, по ее словам, впервые, об императорском дворе и современной моде. Я отвечала односложно или кивала. Девушка мне не нравилась. Чувствовалась в ней фальшь. Карина лебезила и заискивала передо мной, но при этом один или два раза я ловила с ее стороны взгляды, полные отчаянной злобы. Привычка отсеивать лишнее, выработанная во время работы в школе, помогала не заострять внимание на болтовне спутницы. Ехала бы я одна, уже давно открыла бы книгу. А тут и невежливо, и вопросы возникнут: с чего это образованной, грамотной герцогине по очередному кругу изучать мифы и легенды своего мира?

К обеду от постоянной, не замолкавшей трескотни Карины у меня разболелась голова. Вслед за ней начал возмущаться желудок, напоминая, что времени прошло немало, и пора бы его накормить. Потом к горлу подкатила тошнота. Через несколько минут меня рвало у обочины дороги всем съеденным завтраком.