Читать книгу Если мы будем вместе… - Надежда Кичина - Страница 1

Если мы будем вместе…

Это повесть о безумной любви,

Той любви, что догорит до конца,

Той, с которой не собьешься с пути,

Той, которая сжигает сердца…

Это повесть о безумной мечте,

Той мечте, которой имя «любовь»…

Рок-острова, «Навсегда»

Сергей

В самое сердце,

На пораженье.

Что же ты медлишь

С этой мишенью?

С. Лазарев, «В самое сердце»

Тот день был самым обычным. Начинался он как и десятки другие до него и не предвещал ничего необычного. Будильник прозвенел в 6.00. Десять минут ушло на то, чтобы выпроводить из своей квартиры какую-то девицу с короткими волосами, крашеными в чёрный цвет. Бумажку с именем и номером телефона, оставленную ею на тумбочке, я не глядя сразу же выбросил в мусор – встречаться с ней вновь я не собирался. Она была совсем не плоха, пока не открывала рот. Честно говоря, в этот раз я, кажется, даже не спрашивал, как ее зовут. Плевать. Таких одноразовых грелок у меня уже было столько, что хватило бы заселить небольшой город.

Протер рукой запотевшее зеркало, посмотрел на себя и вздохнул. Да-а, хорош. Мне всего-то двадцать пять, а в глазах такая тоска и безнадега, как будто мне все девяносто и я одной ногой уже в могиле. Взъерошил пятерней и без того растрепанные волосы. Девушек я использовал не только для удовлетворения физиологических потребностей, но еще и для того, чтобы иметь возможность быстро заснуть и хотя бы пол ночи проспать без комшаров, что с некоторых пор преследовали меня. Алкоголь мне не помогал, пробовал и не раз. Лекарства? Тоже пройденный этап. От них был толк, пока я не подсел на сильные успокоительные. Вовремя остановился. А теперь и эти бессмысленные одноразовые отношения меня порядком утомили. Я все реже приглашал кого-нибудь к себе, только когда совсем прижимало. Похоже, выбранный мной способ забыться престал работать. Хреново.

Я плотно позавтракал, в могиле я одной ногой или нет, а покушать всегда любил, и отправился в универ. По дороге заскочил к себе в офис, чтобы подписать документы. Перед входом в университет глянул на часы – до начала пары оставалось еще десять минут, поэтому я не спеша поднялся на третий этаж и вошел в аудиторию. И замер на пороге. Что-то я не понял. Мое место было занято. Да весь универ знал, что первый стол у двери – мой. И сидел я всегда один. И вовсе не потому, что желающих «подружиться» с сыном ректора не было, а потому, что я сам не любил подобную компанию. Терпеть не могу подхалимов. А тут вообще неизвестные захватчики сидят. Ладно, видно, что новенькие. Наверняка, им никто ничего не сказал, чтобы повеселиться, глядя как я их буду выгонять. Я вздохнул, ну, хоть какое-то развлечение в череде дней, похожих друг на друга, как близнецы.

Внимательно приглядевшись к «нарушителям границ», я уже стал удивляться не тому, что на моем месте кто-то сидит. Дело было в том, что сама парочка показалась мне очень примечательной. Ближе ко мне сидела девушка лет двадцати, а может и меньше. У нее были светло-русые волосы с осветленными прядями (кажется, девчонки называют это мелированием), собранные в простой высокий хвост, глаза цвета тропического моря, слегка курносый носик, губки, созданные только для того, чтобы их целовать и нежная, даже на вид, почти прозрачная кожа. Красавица. Только темные круги под глазами немного портили впечатление, как будто она долго болела или недосыпала, а может быть все сразу. Оценить рост было сложно, но мне она показалась очень маленькой и хрупкой. Хотя, фигурка у нее была что надо – небольшая грудь, тонкая талия. Одета девчонка была в обычные джинсы, обтягивающие ее попку и светлый джемпер, который позволил мне оценить ее грудь. Да-а-а, аппетитная девочка. И я, может быть, даже приударил бы за ней, но выглядела она настолько юной и беззащитной, что мне стало совестно (оказывается и совесть у меня есть, хотя, все вокруг, даже мои родители, утверждали, что я ею не обременен). По мне, немного худовата, так и хочется хорошенько накормить… и приласкать. Что за чушь в голову лезет?

И вообще, она не совсем в моем вкусе. Никогда не понимал парней, которые зациклены на блондинках. Лично я светловолосых представительниц женского рода всегда терпеть не мог, считал глупыми пустыми куклами и они до сего дня исправно подтверждали это мнение своими словами и действиями. Но эта отличалась от остальных как роза отличается от одуванчиков.

Когда я вошел, она слегка наклонилась к парню, что сидел рядом и что-то ему говорила. На пару мгновений ее взгляд остановился на мне и я утонул в этих глазах. Мое сердце, сделав в груди мертвую петлю, заколотилось в бешеном темпе. Нескольких секунд мне хватило, чтобы увидеть все, что скрывалось за ясными голубыми глазами: ум, чувство юмора, доброта и необычная в таком юном возрасте мудрость, а на самом дне плескалась затаенная боль и печаль. Она уже давно отвернулась, а я все не мог прийти в себя.

Вот, во что я точно никогда не верил, так это любовь с первого взгляда и считал это полной ерундой Я вообще, еще ни разу ни в кого не влюблялся. Миновала меня чаша сия. Нет, девушек у меня было хоть отбавляй (кажется, об этом я уже упоминал). В том же универе я мог любую пальцем поманить и она тут же оказалась бы в моей постели. Интерес у меня к ним был чисто физиологический и он, зачастую, испарялся уже после одной совместно проведенной ночи, а иногда и еще быстрее. До сих пор ни одна не смогла по настоящему меня «зацепить». Но, глядя на эту девушку, подумалось, что, если и влюбляться, то именно в такую. Хм, что за странные мысли меня сегодня посещают?

Подавив в зародыше настойчивое желание встряхнуть головой или хорошенько стукнуться ею об стену, чтобы вытрясти дурацкие мысли, я обратил свое внимание на парня. Ого-го! А девочка-то не так уж и беззащитна. Он сидел рядом с ней и настороженно смотрел по сторонам, как будто в любой момент ожидал нападения и был готов грудью и кулаками защищать свое, то бишь девушку. Черные волосы и темно карие глаза. Его можно было бы принять за цыгана, если бы не абсолютно светлая кожа. Однозначно, очень высокий (даже сидя девушка едва доставала ему до плеча, от чего казалась еще более хрупкой и беззащитной) с широкими плечами и мощными кулаками-кувалдами. Выглядел старше нее лет на восемь (студент, ага). Он тоже был одет в джинсы и джемпер. Под одеждой при каждом движении перекатывались тугие мускулы. В груди шевельнулась зависть (зависть?). Не сказать, чтобы у меня были проблемы с фигурой. Спорт я люблю и постоянные занятия единоборствами позволяют поддерживать отличную форму, о чем мне часто говорят девчонки, но до таких мускулов мне было далековато.

За пристальным разглядыванием новеньких, я не заметил, что в аудитории воцарилась оглушительная тишина, а взгляды всех присутствующих направлены в нашу сторону. И только когда муха с громким жужжанием пролетела прямо перед моим лицом, я сообразил, что у нас примерно четыре десятка зрителей. Ну-ну. Нашли развлечение. Нацепив мою любимую «идиотскую» улыбку, я подошел ближе.

– Привет, молодежь! – Ага, а я, вроде как, старик! И это учитывая, что парень лет на пять меня старше. – Я понимаю, что вы новенькие и, конечно, не в курсе, но, скажу вам по большому секрету, – я чуть подался вперед и, сделав большие глаза, как будто и в самом деле делился чем-то важным, тихо сказал, – это место мое.

Девушка подняла на меня свои глазищи, от взгляда которых сердце екнуло и заколотилось в груди еще быстрее, а парень лишь слегка прищурился, как будто разглядывал таракана под ногами, и ничего не выражающим тоном обронил:

– Теперь наше.

Как гвоздь заколотил в крышку гроба. Хотелось надеяться, что не моего. Я опять вздохнул, ну зачем упрямиться. Пересели спокойно и все дела. А он тут шоу устраивает. Никто в здравом уме не станет связываться с чемпионом области по боевым единоборствам. А, ну да! Он же ни хрена не знает обо мне. О том, что я еще и бывший сотрудник спецназа в универе вообще никто не в курсе (кроме моего отца, конечно). Мне ничего не стоит парой приемов уложить этого громилу. Наверное. Я мысленно почесал затылок.

– Нет, вы не поняли. Это МОЕ место, а вам придётся пересесть за другой стол. Или вам показать, куда? – Я снял с плеча рюкзак и свободно рукой показал им направление, где искать места. Улыбка превратилась в оскал, которого обычно было достаточно, чтобы даже заядлые спорщики прекращали разговоры и побыстрее уносили ноги. Не поверите, но на этого громилу мои гримасы не произвели совершенно никакого впечатления, он даже глазом не моргнул. С таким же каменным лицом поднялся и чуть склонившись над столом, приблизил свое лицо ко мне. Вот тут я понял, что немного недооценил противника. Хотя, «немного», это слабо сказано. Я никогда не считал себя коротышкой, 178 см – вполне приличный рост, но этот парень оказался настоящим верзилой, возвышаясь надо мной больше, чем на полголовы. Плавные движения выдавали в нем хорошего борца. Мда-а.

– Это ты не понял. Мы остаемся здесь, а ты ищешь другое место. И показать направление я могу не хуже тебя. – Говорил он тихо и спокойно, как о погоде за окном, но это не делало его менее опасным противником.

– Миша, пожалуйста. – Голос у девочки тоже был удивительный, нежный и бархатистый. Внутри разлилось тепло и как будто бабочки пролетели. Бабочки?! Я что, совсем чокнулся? Желание постучаться головой об стену стало почти непреодолимым. И спорить мне почему-то совсем расхотелось. Она тронула своего спутника за руку, от чего тот слегка вздрогнул. Я бы и не заметил, если бы не стоял в нескольких сантиметрах. Мои пальцы, при этом, зачесались от желания прикоснуться к ней. – Пожалуйста, нам НУЖНО остаться здесь. – А это уже мне. Она смотрела на меня без вызова или мольбы, прямо и твердо. Она тоже совершенно меня не испугалась. А девушка-то с характером. Позавидовал этому Мише еще больше, что ему досталась такая редкость. А в следующую секунду у меня появилось другое непреодолимое желание – отнять у него эту маленькую богиню, закинуть на плечо и унести так далеко, чтобы никто нас не нашел как минимум лет двадцать, ну, или, хотя бы, пару недель. Почему-то, я был уверен на все сто, что именно эта девушка не надоест мне ни через пол часа, ни через год. А раз так, значит, надо начинать действовать. Меня никогда не пугали трудности, не испугают и в этот раз. Я примирительно улыбнулся. Большинство девушек от такой улыбки сразу забывают обо всем и готовы кинуться в мои объятия, но это был не тот случай. На эту конкретную представительницу женского рода моя улыбка подействовала не больше, чем на ее спутника мои же злобные гримасы. Однако. Кажется, я теряю хватку. Находясь в полном замешательстве от происходящего, я все же смог произнести:

– Что ж, если меня просит такая девушка, я просто не могу отказать. Позвольте узнать ваше имя, красавица. – Она не смутилась, как это произошло бы с любой другой, сделай я ей комплимент, а открыто улыбнулась и ответила ровным голосом без всякого кокетства.

– Мария Савельева.

– Сергей Василенко. – Я протянул руку и тонкие пальчики оказались в моей ладони. Ее пожатие было одновременно крепким и нежным, на что тут же отозвалось мое тело. Я опять удивился. Не то, чтобы у меня в постели были проблемы. Скажу без ложной скромности я в этом деле более, чем хорош, но чтобы от одного рукопожатия возбудиться как сопливый юнец, которому в мозги ударили первые гормоны – это что-то новенькое.

Видимо, Миша что-то такое увидел в моем взгляде, потому как сразу напрягся и помрачнел. Ага, проняло. Теперь я знаю твое слабое место.

– А это Михаил Лисин, мой… друг. – Продолжала Маша. И эту легкую заминку перед словом «друг», и ее смущение я тоже заметил. Ага, друг, ну, конечно. Тогда я – президент США. Что-то тут не так. На любовников они, вроде, не похожи, нет между ними той едва уловимой ауры, как будто у них одна тайна на двоих. Ладно, разберемся. Наблюдать и делать выводы – мое любимое занятие, в дополнение к сбору разного рода информации об интересующих меня людях. Благо, связей у меня достаточно. Я протянул «другу» руку и получил в ответ настоящее мужское рукопожатие. Миша сжал мою ладонь сильнее и задержал немного дольше, чем требовалось, как бы предупреждая, чтобы не расслаблялся. А я и не собирался, поэтому лишь слегка ухмыльнулся, глядя «громиле» прямо в глаза и показывая, что намек понял, но не боюсь.

Однокурсники, сообразив, что представление отменяется, занялись своими делами, в полголоса обсуждая между собой испугался ли я более сильного соперника или раскис перед симпатичной девчонкой.

– А ты, наверное, и есть сын Дмитрия Сергеевича? – Я так засмотрелся на Машины губы, представляя какие они будут на вкус и как будут смотреться на моем члене, что не сразу понял, о чем она говорит. Моргнул, прогоняя эротические фантазии.

– Эээ. Да. Ректор университета – мой отец. – Пришлось кашлянуть, чтобы голос стал не таким хриплым.

– Он рассказывал нам, что ты лучший студент на курсе и чемпион области по единоборствам. – Я с трудом удержал челюсть на месте. Мой отец лично общался с новыми студентами да еще и рассказывал обо мне? Что за хрень происходит? У ректора и без этого дел хватает. А уж хвастаться малознакомым людям своим сыном он и подавно не будет. Надеюсь, он ничего не рассказал о моей службе в армии. Ладно, об этом я узнаю у него сам, заодно и о новеньких выясню все, что ему известно. Хотя, глядя на девушку перед собой, я мог понять папу: за один ее взгляд можно было выложить все государственные тайны, не понимая, что творишь, пока не станет слишком поздно.

– Да, так и есть, – наконец, ответил я. Заметил, как Миша бросил на нее быстрый взгляд и Маша, поняв, что сказала лишнего, прикусила губу. Вот черт, я тоже захотел прикусить эту губу, а еще провести по ней языком и… В этот момент в аудиторию вошел преподаватель философии Карл Рудольфович, что избавило нас троих от дальнейших объяснений, а меня лично от какого-нибудь дурацкого поступка. Карл Рудольфович был человеком необычным во всех отношениях. Кроме нестандартного подхода к подаче материала, к студентам он обращался не иначе как «леди и джентльмены» и обязательно требовал приветствовать его стоя. Многие считали это старческим маразмом (дяденьке недавно «стукнуло» семьдесят лет), но спорить не решались, ибо спорщиков и нарушителей он мгновенно ставил на место меткой фразой или не менее метким «заданием на оценку», справиться с которым достойно мог разве что академик наук.

Поэтому, как только в дверях показался дядечка (назвать этого человека дедушкой язык не повернется) в неизменном идеально сидящем на нем строгом костюме и галстуке-бабочке, я поспешил занять первое попавшееся свободное место, а все студенты дружно замолкли и встали. Все, кроме новенькой Маши. Я нахмурился – чего это она решила выпендриться с же первого занятия? Конечно, она не знала о принципиальности педагога, но действия остальных должны были послужить ей примером. Тут же захотелось защитить ее от праведного гнева преподавателя и я даже начал лихорадочно придумывать правдоподобную причину неуважительного поведения.

– Добрый день, леди и джентльмены. Безумно рад видеть вас всех в добром здравии на своих занятиях. Вижу, что в наших ученых рядах пополнение. А вы, юная леди, не желаете ли поприветствовать нас? – Карл Рудольфович улыбался широко и искренне, будто действительно был счастлив увидеть дорогих друзей после долгой разлуки. Его вопрос, как предупредительный выстрел, давал нарушительнице последний шанс на спасение.

– Очень желает, но не сделает этого. – Ответил Миша с постным выражением лица. – Я – Михаил Лисин, а это – Мария Савельева. Дмитрий Сергеевич должен был предупредить о нас.

– Ах, да-да, конечно! Весьма рад знакомству. – Карл Рудольфович подошел к новеньким и крепко пожал руку парня, а потом поцеловал Маше кончики пальцев, что изумило не только меня. Чтобы наш «аристократ» не просто спустил кому-то такое неуважение к себе, но и с большим воодушевлением целовал нарушительнице ручки, она должна быть не меньше, чем королевой Британии. Что же это за парочка такая особенная?

– Взаимно, – девушка ответила с нежнейшей улыбкой и изящным кивком. Прямо, как на королевском балу. Покончив с церемониями, преподаватель повернулся лицом к остальной аудитории.

– Ну, что ж, леди и джентльмены, сегодня я вызываю вас на словесный поединок. И темой этого поединка будет «мораль».

Дальше занятие проходило в обычном режиме. Новенькие быстро включились в обсуждение вопроса и своими высказываниями заслужили множество одобрительных взглядов уважаемого педагога и удивленных взглядов студентов. На перемене Маша по-прежнему не двигалась с места, а Миша, о чем-то с ней пошептавшись, отлучился на пару минут, чтобы принести ей бутылку воды. Водой она запила какие-то таблетки и попыталась опереться спиной о спинку стула. Спинка была неудобная, точно знаю. Тогда «друг» развернул девушку боком и сам развернулся таким образом, чтобы она могла прижаться к его груди. Маша расслабленно прикрыла глаза, а он, придерживая ее одной рукой, внимательно смотрел по сторонам, оберегая покой девушки.

Заботливый какой, мать его. И чего я спрашивается злюсь? «На кой хрен тебе чужая девка нужна? – пытался я убедить сам себя, – найди себе свободную и приятно проведи время». Проблема была в том, что я сам хотел быть на его месте. Это я понял сразу и решил для себя, что если у меня появится хоть малейший шанс стать ближе к этой девушке, я его не упущу и мне плевать с высокой колокольни на то, кто она такая и кем ей приходится этот «шкаф».

А потом мысли свернули к тому, что это за таблетки Маша глотает. Если она больна, то ничего удивительного в том нет. А если она любительница «колес»? Меня аж холодный пот прошиб, а карандаш в руке с громким треском переломился пополам, как только мысль о том, что эта девушка может быть наркоманкой пришла мне в голову. У них тоже бледная кожа, темные круги под глазами и излишняя худоба. Я постарался отогнать эту мысль. Ни глаза ее, ни движения не выдавали любительницу «кайфа». Но, даже если и так, я буду за нее бороться и помогу выбраться из этой трясины. Нет. Я не буду делать пока никаких выводов, а понаблюдаю за новенькими.

После второго занятия надо было переходить в другую аудиторию, что я и собирался сделать, но, увидев происходящее, замер на месте, как и те, кто еще не успел убежать. Миша собрал тетради в рюкзаки, закинул свой и Машин себе на одно плечо, а затем обошел парту и, подхватив девушку на руки, пошел к выходу. Она обхватила его за шею одной рукой без всякого кокетства и намека на улыбку.

Что это значит? Так любит, что все время на руках носит? Что-то сомневаюсь. Скорее всего… Ну, конечно! Я едва не хлопнул себя по лбу. Вот почему Карл Рудольфович не наказал нарушительницу и вот о чем его должен был предупредить мой отец! Он был в курсе, что она не может ходить. Теперь стали понятны слова девушки о том, что им нужны только эти места – протискиваться между рядами с такой ношей на руках этому бугаю было бы очень непросто. Вот, черт! Теперь она стала еще привлекательнее в моих глазах. Мне захотелось узнать о ней как можно больше – узнать, что с ней произошло, откуда она взялась и где берет силы жить дальше. Она не переставала меня удивлять снова и снова. Я поймал себя на том, что тот десяток тараканов, обитающих в моей голове, которые выползали наружу, едва только у них появлялась такая возможность, сегодня словно в анабиозе. И это было особенно необычно. Поскорее бы вечер, уж я вытрясу из отца все, что только можно об этих двоих.

Миша

А жизнь продолжается,

С улыбкой встречай новый день,

И ничего не кончается,

Невзгоды уходят в тень,

А жизнь нам дана одна,

Каждый миг её ты цени,

И даже если она трудна,

Твори добро и люби.

К. Ростовцева, «Жизнь продолжается»

Непреодолимое желание размазать этого смазливого сыночка ректора по ближайшей стенке возникло, как только он вошел в аудиторию, и никак не хотело исчезать. Один Бог знает, чего мне стоило сдержаться и не убить его прямо там в присутствии нескольких десятков свидетелей, только за то, как он смотрел на мою Машу. Нет, не мою, черт возьми. К сожалению, не мою. Я отдал бы душу дьяволу, чтобы она хоть ненадолго стала моей. Но мой интерес к Машеньке простирается гораздо дальше короткой интрижки – я хотел ее навсегда. Да, засыпать рядом с ней и просыпаться, держа в объятиях, слушать ее голос и смех, иметь возможность целовать и любить эту девушку – это все, о чем я мог думать в последнее время. А этот папенькин сынок пялился на нее так, что я понял – он мой соперник. При чем, очень опасный соперник.

Нет, в самом начале он посмотрел на нее как обычно смотрит нормальный молодой мужчина на красивую женщину – похотливым оценивающим взглядом. И это было не страшно: я давно понял, что такие Машу не интересовали. Но потом… В его взгляде появился совсем другой интерес – уважение, желание узнать ее лучше, чем кто-либо другой, разгадать эту загадку. Я сразу заметил эту перемену, потому что сам чувствовал по отношению к этой девушке то же самое. И вот это уже было опасно. Уступать ее я никому не собирался и тогда твердо решил бороться до последнего. Так же, как и Сергей. Его не смутило даже то, что Манюня (конечно, так я ее называю только мысленно) не может ходить. Нет, я мог бы поклясться, что у него глаза еще больше загорелись интересом и… азартом, что ли.

Ну, что ж, мы еще посмотрим кто кого. Потому что у меня есть огромное преимущество перед ним – я нахожусь рядом с ней и днем, и ночью. Она привыкла ко мне, научилась доверять и с радостью принимает мою помощь. Но тем тяжелее держать себя в руках и не показывать свои чувства раньше времени. Не хочу напугать мою (черт, пока еще не мою!) девочку своим напором. Маша должна быть готова к новым отношениям. Она и без того пережила слишком много для ее двадцати одного года. А я хотел быть уверен, что интересен ей как мужчина.

Вообще-то, я всегда довольно сложно сближался с женщинами. А уж чтобы бороться за кого-то и речи не шло. Если уж быть до конца честным, Маша – первая девушка, которая меня всерьез заинтересовала. Конечно, в свои двадцать восемь лет я не был ни монахом, ни девственником, но и не скажу, что женщин у меня было очень много. Я не из тех, кто может менять партнерш каждую ночь, а на утро забывать о них. Чтобы лечь с кем-то в постель, мне нужно было немного больше, чем смазливое личико и пара бокалов совместно распитых спиртных напитков.

Хотя, однажды я чуть было не женился. Она была очень веселая, такая «компанейская» девушка, красивая и яркая. Все произошло очень быстро, я и опомниться не успел, как мы подали заявление и готовились к свадьбе. К моему счастью, за две недели до знаменательного события, моя невеста сообщила, что уходит к другому, потому что ждет от него ребенка и он зарабатывает гораздо больше, чем я, и квартира у него отдельная от родителей. Ни слова о любви или других чувствах не было сказано, сплошной расчет. Удерживать ее я не стал и даже, как ни странно, почувствовал облегчение. Задал ей только один вопрос: уверена ли она, что ребенок не мой, на что получил однозначный ответ, что в это время я был в длительной командировке. Долго потом удивлялся, почему вообще сделал ей предложение, никаких особых чувств я к той девушке не испытывал, даже когда она позволяла себе открыто вешаться на моих друзей, мне было всего лишь немного неприятно.

Маша же совсем другое дело – я был готов бороться за нее всеми средствами. Одна мысль о том, что к ней может прикоснуться другой мужчина, вызывала во мне бурю эмоций и совсем не положительных. От ее улыбки и нежного голоса я и вовсе переставал нормально соображать. Была только одна большая проблема – ее отец. Я ни минуты не сомневался, что Андрей Васильевич не захочет, чтобы его единственная дочь и наследница огромного состояния вышла за обычного служаку. В таких семьях, как Савельевы, браки чаще всего заключаются по расчету. А какой с меня расчет? Да, я был очень перспективным сотрудником и быстро продвигался по службе, неплохо зарабатывал, даже по меркам столицы, мы с мамой и сестрой жили в просторной трехкомнатной квартире, но все это не делало меня завидным женихом. Для девицы, приехавшей в столицу из какого-нибудь захолустья в поисках счастья – возможно, но не для Маши. И все же, я должен был попытаться, потому что понимал, такой девушки как она я, возможно, больше никогда в своей жизни не встречу, да и не нужна мне никакая другая. Мне было наплевать на все ее богатство, даже если бы у нее за душой не было вообще ничего, я бы сделал ее самой счастливой на свете.

Это задание – охранять Машу круглые сутки, не оставляя одну ни на минуту, я сначала воспринял негативно. Что я, нянька что ли для инвалида? Я – один из самых перспективных сотрудников нашей организации (по словам моего начальника) должен играть роль телохранителя у избалованной папиной дочки. Рассказ о том, что с ней произошло меня вначале тоже не особо впечатлил. Девчонка из «золотой молодежи», папочка – владелец самого большого предприятия по переработке древесины, кому-то перешел дорогу и до него решили добраться через дочь. Во время нападения она получила травму позвоночника и стала инвалидом. А охранять ее надо потому, что исполнителей ликвидировали, а заказчика еще не нашли. Такова была краткая версия произошедшего, которую мне поведали. В этой истории, вообще-то, не было ничего удивительного: хотя, «лихие 90-е» и канули в Лету, криминальные разборки и попытки повлиять на строптивых и несговорчивых через семью, по-прежнему, частое явление. Уж наша организация знает об этом все.

Почему именно наша контора занимается этим делом мне, конечно, никто не потрудился объяснить. Меньше знаешь, крепче спишь. Да и не тот уровень допуска. Но и так понятно, если уж мы вмешиваемся в чьи-то дела, значит дела эти хуже некуда. Вернее, хуже они еще могут стать… с нашей помощью.

В общем, я был очень недоволен и очень зол на своего начальника, но ровно до тех пор, пока лично не познакомился с Машей Савельевой. В первый раз я увидел ее в больнице, а точнее сказать, в самой дорогой клинике. Она полулежала на кровати на подушках, подключенная к капельнице. Очень тоненькая и бледная – даже недели прошло после последней операции на позвоночнике – очень юная. Если бы я не знал, что ей двадцать один год, то принял бы за школьницу. Но в ее глазах была такая воля к жизни и решимость, что стало понятно – она преодолеет все. Несмотря на свою внешнюю хрупкость, внутри она была очень сильная. Казалось, «сломать» ее просто невозможно. В своей работе я частенько встречал взрослых солидных мужиков, которые «ломались» и от меньшего.

Но еще больше меня поразило другое. Когда я вошел в палату вместе с Андреем Васильевичем, Маша, опутанная проводами, и с капельницей в руке, что-то делала в ноутбуке, одновременно разговаривая с кем-то по телефону. Судя по всему, речь шла о каком-то отчете, в котором девушка обнаружила множество ошибок. Голос ее при этом был настойчивый и требовательный, словно она сидела в офисе, а не лежала едва живая на больничной койке. Все это сразу же вызвало во мне чувство глубокого уважения к новой подопечной. И это было только начало.

Маша оказалась абсолютно нормальной девочкой без гонора и ханжества, присущих всем представителям «золотой молодежи». Когда Савельев сообщил ей, кто я такой и что моя задача охранять ее днем и ночью, она сначала несколько минут пристально на меня смотрела (мне даже стало немного неловко от такого внимания), потом спросила:

– Это обязательно?

– Да, милая, – отец взял ее за руку и она перевела взгляд на него, – ты – моя самая большая ценность, я и так едва не потерял тебя из-за своей недальновидности и совсем не хочу повторения. Это всего на пару месяцев. Уверен, что за это время мы найдем того урода и… он ответит мне за все, что сделал. Ты знаешь, что мне плевать на деньги, если понадобится, я отдам все до копейки. Но я не смогу спокойно спать, если не накажу его за маму, за тебя и за Пашку.

– Я все понимаю. Повторения я хочу не больше, чем ты, уж поверь мне. Пусть охраняет. И я буду слушать все его указания. Пообещай мне только одно, папочка, – она твердо посмотрела на него, – когда ты найдешь его, я хочу посмотреть в глаза этому человеку, прежде чем… – Маша не договорила, покосившись на меня, но я и так понял, что она хотела сказать. Тот козел, который это с ней сотворил долго не проживет, но и легкой его смерть тоже не будет. Андрей Васильевич кивнул и еще крепче сжал руку дочери.

– Конечно, моя родная. Обещаю. Хотя, – он усмехнулся, – это будет зрелище не для девушек.

– Папа! Уж это я точно смогу пережить. – Маша засмеялась и сквозь меня будто разряд тока пропустили. Именно в тот момент я понял, что это будет одно из самых трудных моих заданий. Находиться рядом с НЕЙ круглые сутки и держать себя в руках – то еще испытание. Но я справлюсь. Справлюсь же? Мужик я или нет?

–Ты, главное, скорее выздоравливай и становись на ноги. А все остальное я решу.

–Я встану. Даже не сомневайся.

И я ей поверил так же, как и ее отец. В последующие несколько недель она упорно двигалась к своей цели. Массаж, физиопроцедуры, лечебная физкультура, бассейн. Она не давала расслабиться ни себе, ни персоналу. Мне оставалось только удивляться про себя.

Однажды я случайно услышал, как сплетничали две сотрудницы клиники (не то, чтобы я любил подслушивать чужие разговоры, но почему-то, поняв о ком идет речь, не удержался).

– Ты посмотри, какая упорная девчонка. Кто бы мог подумать, такая малахольная на вид, а силы и целеустремленности в ней на десяток мужиков хватит, – говорила какая-то женщина. Дверь была немного приоткрыта и я мог только слышать, но не видеть говоривших.

– Ага, особенно после того, что с ней произошло, – поддержала разговор другая.

– А ты, вроде как, знаешь, что было?

– Вот и знаю! Говорят, какие-то отморозки похитили ее вместе с матерью и каким-то парнем не то другом он ей был, не то еще кем, я так и не поняла. Да это и не важно. В общем, в те три дня, пока их искали, парня порезали на ремни и застрелили. Девочку и маму насиловали. У мамы сердце не выдержало, она умерла на второй день, а самой девочке досталось больше всех. На ней живого места не было, когда ее в больницу привезли, кое-как выходили. Когда их нашли, то один из похитителей, видимо, хотел ее добить. Уж не знаю, что там точно произошло – или он сам со страху промахнулся, или ему помешали. В общем, попал он девочке в поясницу. Да так, что пуля не только повредила позвоночник, она еще и женские органы зацепила. Пулю, конечно, достали, все заштопали. У нее сейчас неплохие шансы опять встать на ноги, но вот иметь детей она вряд ли сможет. Для этого нужно чудо.

– Ну, ничего себе история. Бедная девочка. Как жалко ее. И не важно, что она единственная наследница этого магната. Такого никто не заслуживает. – В голосе женщины звучало искреннее сочувствие.

– Это точно. Ты только не вздумай при ней о жалости заговорить – живьем съест. Мария Андреевна терпеть не может, когда ее жалеют. Однажды Наташка…

Дальше слушать не стал. Я не знал насколько все сказанное правда, но шрамы на теле девушки я видел, много шрамов. А спустя несколько дней я узнал и еще об одной черте Машиного характера. Андрей Васильевич в тот день, как обычно, приехал в клинику навестить дочь, несмотря на большую занятость, он делал это почти каждый день, за редким исключением. Они всегда много разговаривали, но больше всего меня удивило, что эта «акула бизнеса» советуется с дочерью по самым разным вопросам, касающимся управления предприятием, начиная с кадров и заканчивая финансами и инвестициями. Я, конечно, в бизнесе не очень силен, но моего высшего образования оказалось достаточно, чтобы понять – несмотря на то, что Маша еще не закончила учебу, она очень хорошо во всем разбирается и дает дельные советы, о результатах осуществления которых отец ей позже рассказывал. Иногда они устраивали целые словесные баталии, слушать которые было интересно и поучительно. В общем, Андрей Васильевич готовил себе преемника в лице родной дочери.

В этот раз после обсуждения всех вопросов Маша спросила:

– Ты мне не рассказываешь, как там дядя Саша и тетя Оля. Как они смогли пережить Пашину смерть?

Андрей Васильевич замялся и отложил в сторону папку с документами.

– Не хотел тебя расстраивать, но сейчас уже, наверное, можно рассказать. Ольга держится молодцом, хотя видно, что ей очень тяжело. А вот у Саныча сердце прихватило. Я помог устроить его в хорошую клинику. Кое-как откачали. Сейчас ему намного лучше.

– Они не винят меня в том… в том, что… – Маша посмотрела на свои сцепленные руки.

– Нет, – перебил ее отец, – нет. Не винят. Как только Пашин отец встанет на ноги, они вместе Ольгой тебя навестят. Если ты не против.

– Конечно же, я не против. Буду очень рада их увидеть.

– Тогда, договорились.

– И еще, папа, у них там были какие-то проблемы с новой квартирой.

– Уже все решено, милая.

– И они, конечно….

– … никогда не узнают о моем участии в этом вопросе, – они оба заговорщицки улыбнулись.

– Спасибо, папочка. Я знала, что ты сделаешь все как надо. – Она крепко его обняла и поцеловала в щеку.

Вот такая необычная подопечная мне досталась. Маша оказалась совершенно не такой, как я ее себе представлял. Эту девушку невозможно было не полюбить. Умная, веселая, добрая и великодушная. И она была гораздо сильнее, чем я мог подумать. Пережить такое и не озлобиться на весь мир, остаться человеком не каждый сможет. Добавьте к этому незаурядное чувство юмора и вы поймете, почему я сходил с ума от желания сделать ее своей, видеть ее рядом с собой всю оставшуюся жизнь. Тогда я решил для себя, что стану для нее тем, на кого она всегда сможет положиться, самым верным другом и незаменимым помощником. Для начала.

Маша

Сердце без любви – холодное

Крылья от тоски – опаленные

Трудно каждый день, нести в гору

Этот крест…

Планы и мечты – разбитые,

Слезами глаза, умытые,

Только наизусть молитвами

Манифест…

Николь, «Лети»

Как-то так само собой вышло, что Миша начал везде носить меня на руках: передвигаться в инвалидном кресле было неудобно и не везде на нем можно было проехать, но, по правде сказать, я просто ненавидела чувствовать себя в нем беспомощной. Миша говорил, что ему это совсем не тяжело, а мне было приятно, когда он прикасался ко мне своими большими ладонями, прижимал к своей широкой груди, мне нравилось ощущать под своими пальцами его крепкие мускулы, горячую кожу и жесткие волосы, по которым я украдкой проводила руками. Я смотрела на него и удивлялась, каким близким и незаменимым он для меня стал за каких-то два месяца. А ведь, при первом знакомстве он показался мне мрачным и недалеким типом, грубым и неотесанным мужланом, который тяготится своей ролью «няньки». Кто же знал, что за внешней угрюмостью и нелюдимостью прячется внимательность, отзывчивость и доброта. Ясное дело, он с самого начала решил, что избалованная папенькина дочка не заслуживает его времени и внимания. Да, я его за это предубеждение и не виню. Откуда ему было знать, что я никогда ничего не получала просто так. Даже свою учебу в университете я оплачивала сама, работая у папы.

Я и не заметила, в какой момент отношение Миши ко мне изменилось. Просто мы были вместе и днем, и ночью (ему даже поставили раскладушку в моей палате, хотя папе это не очень нравилось), много общались. Я никогда не любила, чтобы меня жалели, а тем более, считали немощным инвалидом, поэтому старалась всегда все делать сама. Вот и от него я не торопилась принимать помощь. Он не лез напролом, постепенно приучая меня к своему присутствию, к тому, что он всегда рядом.

Меня подкупило то, что он не пользовался своим положением, чтобы получить какие-либо привилегии, как поступили бы многие другие на его месте, не распускал руки и не отпускал «сальных» шуточек. Миша относится ко мне как к обычному человеку. Даже не удивился, когда я попросила научить меня приемам самообороны и подобрать оружие, которое всегда могла бы носить с собой. Он просто принес мне небольшой армейский нож, рассказал и показал, как им пользоваться и куда прятать. Каждый день мы с ним по часу отрабатывали приемы, которые были доступны в моем положении.

Настоящих близких друзей у меня не осталось. Пашу эти сволочи убили, а Ленка… пришла однажды ко мне в клинику недели через две после заключительной операции. Высокая брюнетка с фигурой и внешностью модели. Ухоженная, дорого и со вкусом одетая. Она всегда эффектно выглядела и притягивала взгляды мужчин. Надо отдать должное моему телохранителю, он на нее никак не отреагировал (вернее, не отреагировал так, как сделал бы это любой другой мужчина на его месте), только посмотрел таким взглядом, будто рентгеном проверял нет ли у нее с собой оружия.

– Ну, здравствуй подруга.

– Лена! Привет! Я так рада, что ты пришла. Я скучала по тебе. Миша, познакомься, это моя самая близкая подруга Лена. Лена, это Михаил – мой телохранитель.

– Очень приятно, – кивнул парень, хотя его лицо выражало совсем противоположное. Девушка с первого же взгляда ему не понравилась. Ну, и ладно. Лена даже не удостоила его ответом, только сморщила нос, как будто унюхала что-то неприятное. Странно, раньше она не была такой ханжой. – Миша, ты не мог бы оставить нас одних ненадолго. Мы немного поболтаем о своем о девичьем.

Миша с ничего не выражающим лицом ответил:

– Не могу, Мария Андреевна. Если что-то случится, с меня голову снимут. – Так официально он называл меня только при посторонних, в остальное время я настояла, чтобы он обращался ко мне только по имени.

– Да, что тут может случиться? – Я в тот момент, кажется, растеряла весь здравый смысл и чувство самосохранения. Как я могла не доверять Лене? Я бросила на него умоляющий взгляд и продолжила, – здесь только я и Лена, и ты будешь совсем рядом – сразу за дверью.

– Хорошо, десять минут, не больше, потом я вернусь, – кивнул он после короткого раздумья и вышел за дверь, оставив ее слегка приоткрытой.

– Я думала, что ты умираешь, а ты уже совсем очухалась. Выглядишь так, будто и не была игрушкой и «подстилкой» для двух психопатов. Наверное, скоро опять бегать начнешь. – Ехидство подруги я пропустила мимо ушей, она всегда была язвой. Хотя ее замечание по поводу «подстилки» больно царапнуло внутри – «подстилка» по своей воле ложится под каждого мужика, у меня же никто согласия не спрашивал.

– Врачи обещают, что если много работать, то скоро встану на ноги. Бегать, конечно, уже никогда не буду, но передвигаться без кресла вполне смогу.

– Да. Ты будешь жить дальше, как ни в чем небывало. А Пашенька – нет. Как же так, подруга? Почему такая несправедливость?

– Лена, мне действительно очень жаль. Если бы я знала, что может произойти, я бы не брала его с собой. Я собиралась искать тебе подарок на день рождения и Паша предложил поехать вместе. Мама была с нами, чтобы помочь с выбором. – Я говорила быстро, захлебываясь словами и чувством вины, а еще слезами, которые появлялись каждый раз при воспоминании о том, что произошло. – Никто и подумать не мог… Мне жаль…

– Тебе жаль?! – в мгновение ока Лена оказалась возле кровати и схватила меня за волосы. От неожиданности я растерялась. В глазах подруги было столько ненависти, что мне стало страшно. По-настоящему страшно. Такой я ее еще никогда не видела. – Тебе жаль?! Ах, ты сука! Из-за тебя погиб мой любимый человек, а тебе всего лишь жаль!?

– Лена, я…

– Заткнись, тварь! – Она резко дернула за волосы, заставляя послушаться приказа. – Это ты должна была лежать в гробу вместо моего Паши, тебя должны были закопать! – Подруга (теперь уже точно бывшая) специально говорила тихо, чтобы Миша не услышал. Ее голос походил на змеиное шипение, такое же злое и безжалостное. Но я уже успела взять себя в руки и постаралась нащупать под подушкой нож, что принес Миша. Убивать Лену я, конечно, не собиралась, но с оружием в руках было как-то спокойнее

– Что ты такое говоришь? Паша был моим самым лучшим другом. Мы дружили еще в детском саду. И ты это знаешь. Я никогда бы не сделала ничего, что могло бы ему навредить. – Я старалась говорить спокойно, хотя сердце колотилось, как бешеное. Если я могла предотвратить то, что произошло, я бы обязательно это сделала.

– Нет, это ты виновата в его смерти. Только ты! Убить должны были тебя и мамашу твою. Если бы он не дружил с тобой, то не попал бы под удар. А еще я знаю, что ты с ним спала. Шлюха! Ты с самого первого дня завидовала нашему счастью. С тех самых пор, как он бросил тебя ради меня. У Пашеньки не хватило смелости разорвать с тобой все отношения и он поплатился за это своей жизнью. Но теперь ты заплатишь за все! – Свободной рукой она схватила меня за горло и сдавила с такой силой, что я не могла сделать даже самый маленький вдох. В глазах потемнело, я, напрочь забыв про нож, вцепилась в душившую меня руку и попыталась разжать пальцы. Не тут-то было, я лишь слегка оцарапала ее ногтями, на что душительница не обратила ни малейшего внимания. Она сжимала горло все сильнее и я уже почти теряла сознание от недостатка кислорода. Еще несколько секунд и все.

– Ну-ка, отпусти ее. – Негромкий голос Миши подействовал на Лену как ведро холодной воды. Она вздрогнула и нехотя, словно раздумывая, разжала руки, а я, сделав наконец вдох, закашлялась. – А теперь уходи отсюда и чтобы больше я тебя возле Маши не видел.

Подруга медленно, как во сне направилась к двери, на пороге обернулась ко мне и тихо сказала:

– Ты еще пожалеешь, что осталась жива.

– Уже жалею, каждый день и каждую минуту. – Но она уже не услышала мои слова. А Миша услышал. Он посмотрел на меня виноватыми глазами.

– Прости, я не должен был оставлять тебя с ней. С тобой все в порядке? – Он протянул руку, чтобы дотронуться до моей шеи, на которой, не сомневаюсь, остались следы от пальцев, но в последний момент отдернул ее. Я почувствовала разочарование, потому что мне очень хотелось ощутить прикосновение его пальцев к моей коже. – Может быть позвать доктора?

– Все нормально. – Я хрипела, как заядлый курильщик с тридцатилетним стажем. – Ты ни в чем не виноват, это же я сама попросила тебя уйти. Не знаю, что на меня нашло. Не нужно никого звать. Я в порядке. Почти. И не говори, пожалуйста папе о том, что сейчас произошло. – Помедлив секунду, Миша кивнул. Я потерла шею, прикрыв глаза, чтобы спрятать от него навернувшиеся слезы и откинулась на подушки. Всё-таки, тяжело терять близких друзей. Хуже всего то, что Лена была права – в смерти ее любимого человека виновата именно я. И чувство вины будет давить на меня всю оставшуюся жизнь.

Вот так и вышло, что спустя всего пару месяцев после нашего знакомства, я поняла очень важную вещь – Миша стал мне ближе Ленки и даже ближе Пашки, который был для меня очень хорошим и самым близким другом и я всегда любила его только как друга. С ним все было понятно и просто. Мои же чувства к Мише не поддавались описанию. Просто рядом с ним я чувствовала, что живу, мне хотелось смеяться и что-то делать, но главное, я хотелось любить и быть любимой. Недостижимая мечта для такой ущербной, как я. При этом, отчаянно надеялась, что в нем не придется разочароваться так же, как в Лене.

Он отлично справлялся со своими обязанностями, но мне очень хотелось, чтобы в его отношении ко мне было что-то большее, чем стремление хорошо выполнить работу. Потому что, это был первый человек в моей жизни, который по-настоящему заинтересовал меня как мужчина. Встреть я его на улице, то и внимания бы не обратила. Красавчиком не назовешь – резкие черты лица и массивный подбородок не делали его мужчиной, на которого с первого взгляда «западают» все женщины подряд. Но его пухлые губы наводили на мысли о нежных поцелуях, и взгляд черных глаз, казалось, прожигал насквозь, затрагивая не только сердце, но и душу. Серьезный, надежный и ответственный. С таким я могла бы прожить всю жизнь. Вот только нужна ли ему женщина, не способная подарить детей? Сомневаюсь. Но, думала я тогда, хоть ненадолго, хоть маленький кусочек своего счастья я получу. Мне нужен был лишь небольшой намек с его стороны, и я знала, что своего шанса не упущу. А если сам не решится, то я все еще была в состоянии соблазнить мужчину, даже несмотря на то, что ноги меня не слушались. Я хотела рассказать Мише о своей беде и остаться с ним столько, сколько он захочет видеть меня рядом. А потом… потом жить воспоминаниями о тех минутах, что мы провели вместе. Потому что забыть его я бы не смогла никогда…

Однажды, примерно через неделю после того, как мы переехали в другой город, произошел случай, который подтолкнул меня к активным действиям в соблазнении Миши. Каждый вечер после окончания всех моих процедур прежде, чем вернуться домой, мы заходили в супермаркет. Вернее будет сказать, что Миша заходил и покупал все необходимое, оставляя меня на скамейке в сквере недалеко от магазина, так как заниматься покупками со мной на руках было весьма проблематично. Сквер был излюбленным местом многих окрестных жителей, поэтому там всегда было полно людей: старушки на скамейках, перемывающие кости всем подряд, мамочки с колясками, подростки, катающиеся на роликах, велосипедах или скейтах, влюбленные парочки. Поэтому, оставляя меня, Миша мог не волноваться за мою безопасность. Вот и в тот вечер, посадив меня на скамеечку, мой охранник отправился за покупками. Я слушала музыку и вникала в очередной финансовый отчет, присланный папой, поэтому не замечала ничего вокруг. До тех пор, пока передо мной не остановились трое незнакомых парней, вернее, в поле моего зрения появилось три пары мужских кроссовок.

– Ребята, только гляньте, какая тут цыпочка сидит!

Я вздрогнула от неожиданности, убрала наушники и подняла глаза. Трое ребят лет 25-27, блондин, рыжий и русоволосый с носом горбинкой. Обычные парни, совершенно не похожие на убийц или насильников, но подогретые изрядной дозой алкоголя и ищущие развлечений и приключений. Судя по их плотоядным улыбкам и похотливому блеску в глазах, они решили, что в моем лице они нашли и то, и другое. Я кинула взгляд по сторонам и поняла, что кроме нас в сквере больше никого нет. Мы в тот день задержались после массажа, потому что Мише пришлось менять пробитое колесо. Время уже приближалось к девяти вечера, народ разошелся по домам, темная аллея пугала своей пустотой.

– Ты, милашка, случайно не нас ждешь? – Спросил рыжий, подмигивая мне.

– Нет, ребята, не вас. – Я старалась говорить ровно и как можно более серьезно. Может отстанут сразу? Не тут-то было.

– Ты здесь уже долго сидишь одна. Похоже твой хахаль тебя кинул. Так ты не переживай, мы тебе составим компанию, развлечем и утешим. – Это уже был с горбатым носом.

– Спасибо, но мне компания не нужна. – Я захлопнула ноутбук и положила на скамейку рядом с собой.

– Да ладно тебе, – блондин сел рядом со мной на скамейку, по мне, так слишком близко. Несмотря на то, что сердце колотилось, как бешеное, а мозги от страха с трудом соображали, я постаралась трезво оценить ситуацию. Раз я сижу здесь достаточно долго, значит скоро придет Миша. Мне надо было только потянуть время, стараясь не провоцировать явно нетрезвых товарищей на решительные действия. Нож, конечно, был при мне и с одним, ну в крайнем случае с двумя, я бы еще справилась. Против троих у меня шансов не было. Тем временем блондинчик продолжил, – у меня сегодня день рождения и хочется разбавить нашу мужскую компанию.

Я с трудом удержалась, чтобы не закатить глаза – неужели есть еще девушки, которые на это «покупаются»?

– Правда? Поздравляю! – Я изобразила искреннюю радость и улыбнулась, проигнорировав его последние слова. – Но вам и в самом деле лучше поискать компанию где-нибудь в другом месте.

– Пойдем с нами, малышка. Обещаю, ты не пожалеешь. – Рука наглеца оказалась на моем колене и поползла вверх, норовя залезть под юбку. Рука оказалась холодной и потной, от чего у меня появилось чувство, что по ноге ползет мерзкий холодный слизняк. Захотелось стряхнуть с себя эту гадость и хорошенько помыться. С трудом удержалась от того, чтобы поморщиться.

– Да?

– Конечно. – Он приблизил ко мне свое лицо и, обдавая перегаром, прошептал. – Мы тебя не обидим.

– Не обидите? – Я с сомнением покосилась на парней передо мной. Надо тянуть время, Миша вот-вот должен вернуться.

– Нет, – мотнул головой блондин, продолжая распускать руки, – не обидим. Мы только оттрахаем хорошенько все твои дырочки и отпустим. – Он ухмыльнулся. – Если, конечно, ты сможешь после этого сама ходить. Тебе точно понравится, когда тебя будут иметь сразу трое настоящих мужиков, еще добавки просить будешь.

Меня затошнило, едва я представила, что они со мной хотят сделать. Ничего, кроме отвращения я от их слов не испытывала. Я нащупала под курткой нож и уже открыла рот, чтобы «послать» идиотов куда подальше, но тут раздался такой грозный рык, что все, в том числе и я, вздрогнули:

– А ну, убери от нее свои лапы! – Миша! Я бы запрыгала от радости и облегчения, если бы могла. От облегчения, губы сами расплылись в улыбке.

Не подчиниться такой «вежливой» просьбе было просто невозможно, поэтому блондин нехотя убрал руку с моей ноги и посмотрел на того, кто ему помешал. Впечатлился, но быстро взял себя в руки.

– Тебе что, больше всех надо? Шел бы и дальше своей дорогой, а мы с этой куколкой продолжим наше общение. Видишь, она совсем не против. – С этими словами он положил руку мне на плечо, призывая подтвердить его слова. – Хотя, можешь остаться и присоединиться к нам. Мы не жадные – поделимся. Тут на всех хватит. – Великодушно разрешил парень. С пьяного глазу он, кажется и не заметил, как поменялось лицо моего телохранителя от этих слов.

Это была его роковая ошибка. Миша медленно шагнул вперед, не отрывая взгляд от самоубийцы (по другому этого идиота назвать было нельзя).

– Предупреждаю в последний раз: убери от нее руки и вали отсюда вместе со своими друзьями. – Голос моего защитника был обманчиво тих и спокоен. Нормальный человек уже понял бы, что это действительно его последний шанс. Но алкоголь никогда не способствовал улучшению мыслительных процессов, поэтому парень, сидящий воле меня, предупреждению не внял. А только сделал своим товарищам знак, который, видимо, обозначал «разобраться с надоедливым заступником». Те, не долго думая, подошли к Мише. Несколько коротких ударов и рыжий завалился на асфальт, согнувшись и держась за свой пах, а носатый оказался там же, только из его носа теперь ручьем лилась кровь. Сидевший возле меня идиот, видя такое дело, схватил меня за волосы и с силой потянул к себе, прошипев:

– Скажи ему, чтобы ушел и я, так и быть… – договорить он не успел, я все-таки вытащила нож и приставила к его кадыку, нервно дернувшемуся от такого «сюрприза».

– Убери руки или ты больше никогда не сможешь нормально разговаривать.

Глаза парня расширились, он отпустил мои волосы и вскочил со скамейки.

– Да ты ненормальная! Разве нормальные девки ходят с ножами в кармане?! Я сейчас полицию вызову! – Он мгновенно протрезвел и откровенно бился в истерике, трясясь от страха и брызгая слюной.

– Полиция уже здесь. – Миша махнул своей «корочкой». – Так что забирай свое дерьмо и вали отсюда! – прорычал он, отвесив рыжему, пытавшемуся встать с асфальта, хорошего пинка, от которого парень повалился обратно, крепко приложившись головой.

Блондин больше ничего не сказал. Бросая трусливые взгляды то на меня, то на Мишу, он помог своим друзьям подняться и все трое на максимально возможной в их состоянии скорости отправились вглубь сквера. Едва они скрылись из вида, Миша оказался возле меня и подхватил на руки, прижимая к своей груди.

– Все хорошо, милая, все хорошо. Прости меня. Больше мы так не будем делать. С моей стороны это была непростительная оплошность. Разве можно было оставлять тебя одну? – Говоря все это, он не переставал гладить меня по спине и голове. А меня начал бить озноб, на глаза навернулись слезы облегчения, я всхлипнула. Я давно приучила себя не демонстрировать чувства на людях, но с ним, почему-то совсем не хотелось храбриться.

– Ну, что ты? Что? Все хорошо. – Он уткнулся носом в мои волосы и глубоко вздохнул. Волна тепла прокатилась по моему телу, сметая страх и пакостное чувство от прикосновений другого мужчины. Я двумя руками обняла Мишу за талию, прижалась еще теснее к его горячему телу и спрятала лицо у него на груди, тоже наслаждаясь его запахом, уже ставшим для меня таким родным. – Миша продолжал меня гладить, шепча на ухо какие-то успокаивающие глупости. Постепенно я успокаивалась: сердце мое замедлило свой бег, слезы высохли. Но чем больше расслаблялась я в таких надежных объятиях, тем больше напрягался он. Бедром я почувствовала его возбуждение. «Да! Он ко мне точно не равнодушен!» – обрадовалась я и уже собралась сделать следующий шаг в наших отношениях (поцеловать его, например), но Миша резко поднялся, не выпуская меня из рук и хриплым голосом проговорил:

– Пора домой.

В тот день я получила доказательства того, что для моего охранника я значу больше, чем просто обязанность, и приняла решение действовать.

А потом появился Сергей. Весь из себя такой красивый и самоуверенный. И все в миллион раз усложнилось. Для меня. Чаще стала ловить себя на мыслях о нем. Хотела познакомиться с ним поближе, узнать о нем все, а еще больше хотела… чтобы он был рядом со мной. Внешностью его природа не обделила: высокий, лишь немного ниже Миши, чуть уже его в плечах, но такой же стройный и мускулистый, темные волосы и глаза цвета виски, прямо, как в той песне. Реши он стать моделью, рекламщики бы за него друг другу глотки перегрызли. Но было в нем еще что-то такое, от чего сердце начинало биться так, словно поставило себе задачей пробить в груди дырку побольше. Пожимая Сергею руку, я почувствовала себя как на американских горках, когда они замирают на секунду на самом верху, а потом на огромной скорости летят вниз. От его улыбки я вообще забывала, где нахожусь.

Никогда не «велась» на красавчиков, предпочитая оценивать людей не по внешности, а по их действиям и характеру. Поэтому я никак не могла понять, как умудрилась «запасть» на смазливого сердцееда. Но еще более странно было осознать, что меня заинтересовали сразу двое мужчин. Мишу к тому времени я успела изучить очень хорошо, а вот о Сереже мне не было известно почти ничего. Вся эта ситуация просто выбивала меня из колеи. Но уже тогда, если бы меня кто спросил, я не смогла бы дать точный ответ, который из этих двух мужчин нравится мне больше.

Сергей

Устал скитаться странником по тем дорогам. 

Просто открой мне двери нашего с тобой дома. 

Ты спросишь "Где момент, в котором счастье?" 

Вот он, найти родную душу среди незнакомых. 

Loc-Dog, «Фонари»

Я не мог дождаться вечера, чтобы наконец-то поговорить с отцом и выяснить все, что возможно об этой парочке. Мне жизненно необходимо было узнать все о Маше, тощей белобрысой девчонке, занозой засевшей у меня в голове и не только там. Мысли о маленькой богине не давали мне есть и заниматься делами. Я два часа просидел в своем офисе, уставившись в документы, и за это время не прочитал в них ни единой строчки. В итоге, поняв бесполезность этого занятия, я все бросил и отправился к родителям. Ради такого дела я даже решил остаться у них ночевать, чему мама, конечно, очень обрадовалась и принялась хлопотать на кухне, чтобы приготовить мои любимые блюда. Как назло, папа задержался в университете дольше обычного, надо было подготовить документы к какой-то очередной проверке. Промаявшись перед телевизором сколько хватило терпения, я направился помогать маме на кухне, и ей приятно, и мне полезно отвлечься. Глядишь, и время пролетит быстрее.

Мамочка моя, Анна Васильевна, всегда была жизнерадостным и позитивным человеком. У нее был только один минус (который, собственно говоря, и заставил меня съехать в собственную квартиру) – желание найти мне «хорошую девушку». Вот и сейчас она не упустила случая, чтобы напомнить мне, оболтусу, о необходимости найти «вторую половинку». Надо кому-то обеды готовить и на путь истинный наставлять. И вообще, мужчина без женщины, как сапог без пары. В том смысле, что толку от него никакого. Это по ее мнению.

– Мамуль, ну, перестань, пожалуйста. – Я едва не застонал и подавил желание схватиться за голову. Ну, сколько же можно? – Как только я встречу «подходящую девушку» ты первая об этом узнаешь. Мне всего двадцать пять, а ты меня сватаешь как старую деву.

– И ты мне хочешь сказать, что на горизонте нет ни одной девушки, которая бы хоть немного тебя заинтересовала? – Мама, как всегда, пропустила мои слова мимо ушей. – Я не имею в виду интерес на одну ночь для удовлетворения физиологических потребностей. Таких у тебя, балбеса, было столько, что и за год не сосчитать. Я говорю о совершенно другом интересе. Таком, когда хочется узнать о девушке все, разгадать, как необычную загадку. – Я с недоумением посмотрел на свою родительницу, она словно мысли мои прочитала. Таких слов я от нее раньше не слышал. – Ну, и что? Что ты на меня так смотришь, словно я тебе предлагаю с крыши спрыгнуть?

– Я бы этому меньше удивился.

– Ага, и спрыгнул бы, только бы не жениться. Знаешь, сыночка, настоящие чувства и отношения рождаются именно из взаимного интереса.

– И тебе все равно, что это будет за девушка? Даже если она не совсем обычная и, скорее всего, не свободна?

– О! – Мама от радости чуть не выронила противень с моей любимой пиццей, который собиралась поставить в духовку. К счастью, я успел предотвратить бедствие, поймав посуду на лету, благо, что не горячее. – Значит, такая девушка всё-таки есть! Неужели Господь услышал мои молитвы? –Мама повернулась ко мне, и внимательно вгляделась в мое лицо. – А теперь послушай меня, Сережа, – она ткнула пальцем мне в грудь, грозно глядя на меня, что со стороны, наверное, выглядело смешно, потому что мама была на полторы головы ниже меня и раза в три тоньше (почти как Маша, мелькнуло в голове). – Во-первых, для меня и в самом деле не имеет никакого значения, что это будет за девушка, если ты с ней будешь счастлив (вернее, если она сможет удержать тебя в ежовых рукавицах). И нас с папой, наконец, внуками осчастливишь. Во-вторых, чем необычнее девушка, тем интереснее будет ее узнавать и разгадывать. А насчет несвободна… Так это и не проблема вовсе, – мама забрала у меня из рук противень, – он либо уйдет, либо подвинется. В компании искать разгадку куда веселее, чем одному, знаешь ли. – Я не сразу понял, что она имела в виду, а когда понял, то чуть не потерял челюсть. Такого поворота я точно не ожидал. Вот так мама! А кто бы не обалдел, услышав от родителя подобное?

– Подожди, ты хочешь сказать, что не будешь против, если эээм… – я даже не смог сразу правильных слов подобрать и только мотнул головой, пытаясь вернуть съехавшие мозги на место. Неужели она настолько отчаялась пристроить меня, раздолбая, в нормальные руки, что готова смириться с…

– Если это единственный способ увидеть тебя счастливым и получить внуков, то я совершенно не против, чтобы у твоей жены было два мужа. Да хоть пять, если всех все устраивает. Хм… – мама на мгновение задумалась, а потом мечтательно протянула, – а ведь кроме внуков у меня тогда еще и новые сыновья появятся. Всегда хотела большую семью, да не получилось. Да, ты рот-то прикрой, а то муха залетит размером со слона. – Моя дорогая родительница как ни в чем не бывало, повернулась к духовке.

– Не думаю, что папа будет в восторге от хм… новых сыновей.

– А что папа? – Мама лукаво улыбнулась. – Он хочет внуков не меньше меня. И я уж найду пару способов, чтобы убедить его в правильности этого решения. – О да! Она найдет. Мне всегда было интересно, как она умудрялась так незаметно манипулировать папой все эти годы, что он в блаженном неведении искренне продолжал считать именно себя главой семьи. – Дело только за тобой, Сережа. Если она тебе действительно интересна – действуй! – Она внимательно оглядела меня с ног до головы. Я тоже посмотрел на себя, но ничего нового не узрел. – Парень ты у меня видный и умный, любая девушка будет рада, если на нее обратит внимание такой мОлодец.

– Любая, но не она. – Мама вопросительно подняла бровь и я пояснил. – Именно на эту девушку никак не подействовали мои чары. Мое красноречие ее тоже не впечатлило. Значит, девочка еще и умна. Отличный выбор, сынок! О, вот и папулечка пришел.

Бросив все и наскоро вытерев руки, мама поспешила в прихожую, я, помедлил несколько секунд, пытаясь уложить в голове мамины слова, покачал головой и направился следом. Сколько себя помню, родители всегда целовались и обнимались при встрече и прощании, так, словно делали это в первый и последний раз. И этот раз не был исключением. Вдоволь наобнимавшись и нацеловавшись (я, тем временем, тщательно изучил необыкновенный узор из цветочков и листиков на обоях), мама засуетилась вокруг своего мужа. Я даже смутился от того, с какой нежностью и заботой эти два родных мне человека относятся друг к другу даже через тридцать совместно прожитых лет. Пока я смотрел на них, мне вдруг до боли в груди захотелось, чтобы меня тоже так любили, как мама любит отца. Я представлял, как бы это выглядело, если бы Маша (почему-то всплыл именно ее образ) каждый вечер встречала меня так же, и понимал, что мне бы это понравилось. Очень. А потом отчетливо увидел рядом еще и Мишу, которого она, как и меня, целует и обнимает… Что ж, неоднозначные чувства. Не известно, до чего бы я еще додумался, но дальнейшие мои фантазии были прерваны отцом. Он крепко меня обнял и сказал, хлопнув по плечу:

– Рад, что сегодня ты решил остаться у нас. Мама очень скучает за своим оболтусом и расстраивается, что ты редко к нам заглядываешь. – А то, что папа очень не любит, когда мама расстраивается, было известно всем.

– Виноват, товарищ родитель, – я шутливо взял под козырек, – исправлюсь. Есть не расстраивать маму! Разрешите выполнять?

– Разрешаю, – отмахнулся от меня отец с усмешкой.

– Так, мальчики, моем руки и скорее за стол. Одними шутками сыт не будешь.

Ужин проходил, как и всегда, в теплой обстановке. Мы много шутили и смеялись. Наконец, я решил, что пора бы уже перейти к тому делу, ради которого я и приехал. Как бы невзначай, я спросил у отца:

– Интересная парочка тут у нас в группе объявилась. Впервые слышу, чтобы ты лично принимал студентов на учебу. Да еще моими успехами похвалялся. Расскажешь, чем сии юные отроки заслужили столь высокую честь? – Отец перестал жевать и, не поднимая глаз от тарелки проговорил:

– Не лез бы ты в это дело, сын.

Вот так начало! Но я был бы не я, если бы не сделал наоборот. Все равно, что красной тряпкой помахать перед быком. А тут еще и мама вмешалась, как почувствовала, что мне помощь нужна.

– А что за парочка, Сережа? – Я не упустил хитринку, блеснувшую у нее в глазах.

– О, мамуль, на первый взгляд обычные парень с девушкой. Но это только на первый. А на второй все становится необычно и интересно. Девушка эта инвалид, не может ходить. Но, явно, не из простых: такая вся ухоженная, воспитанная, с хорошими манерами. А парень к ней приставлен как нянька и охранник в одном лице. Не отходит от нее ни на шаг. Везде носит на руках. Не родственник он ей и не просто охранник – это я могу точно сказать. Уж кому как не мне это заметить. Не зря я почти пять лет в спецназе отслужил. И смотрит, и ведет себя, и разговаривает как сотрудник какой-нибудь спецслужбы. Я таких за километр вижу. В общем, не простые товарищи. – Говоря все это, я смотрел то на маму, в глазах которой разгорелся нешуточный интерес, то на отца, с каждым моим словом, становившимся все более мрачным.

– Это и в самом деле не простые люди, Сережа. – После небольшой паузы папа, наконец, перестал пристально всматриваться в содержимое своей тарелки и посмотрел на меня. – Но вся эта история мне очень не нравится. Я бы очень не хотел, чтобы ты в нее вмешивался.

– Не получится. Уже вмешался. Если эта история настолько грязная, то я тем более хочу знать, чем она грозит университету и, в частности, моему отцу. Я уже давно не маленький мальчик, папа, и за время службы прошел через такое, о чем нормальным людям лучше и не знать, если они хотят по ночам спать без кошмаров. Так что я в состоянии защитить свою семью. И должен это сделать. – Сказанное мной было правдой лишь наполовину, но сказать отцу, что я заинтересовался новой девушкой и в другом смысле, я не мог. Не все сразу.

– Нас не надо защищать, потому что ни университету, ни мне ничего не угрожает.

– Папа, пожалуйста, – я глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Когда-то я уже потерял близких людей из-за своей доверчивости: до сих пор каждую ночь мне снились изрешеченные пулями окровавленные тела друзей-сослуживцев. Я не собирался повторять подобное. – Просто расскажи все, что знаешь и я сам решу надо ли кого-то защищать или нет.

Отец пристально посмотрел мне в глаза, понял, что я не отстану, отложил вилку и начал рассказывать. Примерно за неделю до появления интересующих меня людей к нему обратился один знакомый (что за знакомый, папа наотрез отказался говорить) с просьбой «приютить» у себя ненадолго пару студентов, да не простых. Слышал ли я об Андрее Васильевиче Савельеве? Конечно! Кто ж о нем не слышал? Так вот, спрятать надо было его дочь в сопровождении охранника – сотрудника какого-то секретного подразделения. Зачем это нужно, знакомый ему рассказал только в общих чертах, якобы девочку похитили и чуть не убили и есть вероятность, что убийца не остановится, пока не завершит начатое. Поэтому и было решено отправить Машу как можно дальше. Так же этот знакомый просил не распространяться нигде по поводу новых «студентов».

Как только отец упомянул о «лесном короле», я понял, почему лицо девушки показалось мне смутно знакомым. Дочь такого известного человека наверняка часто мелькает в светских хрониках и новостях. А еще вспомнил, что пару месяцев назад по всем СМИ прошла информация о происшествии, связанном с этой семьей. То ли покушение, то ли похищение, кого-то там убили. Подробностей почти не было и историю очень быстро замяли.

– А что девочка и вправду так хороша? – Мамино любопытство было соизмеримо, разве что только с ее желанием женить своего единственного отпрыска. Даже информация о том, что на девушку открыт сезон охоты, не остудила порывы моей матушки.

– Не то слово, Анечка! – Папа мечтательно прикрыл глаза и вздохнул. – Чудесная девочка во всех смыслах: и умница, и красавица, и добрая, и воспитанная. Я понимаю, почему Сережа ею заинтересовался. – Я удивленно уставился на него, не донеся до рта вилку. И как он смог так быстро меня раскусить? Родитель полностью проигнорировал мой взгляд, продолжая нахваливать предмет моих мечтаний. – Мимо нее не возможно пройти и не заметить. И она могла бы стать нам отличной невесткой, между прочим. Если бы не одно большое «но» – не отдаст «лесной король» свою единственную наследницу за простого студента.

– Ну, положим, не совсем простого. – Я даже немного обиделся. – Сам я бывший спецназовец, поэтому всегда смогу ее защитить, а моя фирма по охране и сопровождению ценных грузов приносит приличный доход. Квартира своя, опять же. Чем же я не жених?

– Этого мало, сынок. Ты никогда не сможешь обеспечить ей такую же жизнь, как отец. – Отмахнулся Василенко-старший. – Обычно у таких браки заключаются по расчету. Ну, и какая с тебя выгода? Кулаками хорошо махать умеешь? Да не смеши. Он таких как ты на свои деньги может целый отряд нанять. Скорее всего папаша уже присмотрел для любимой доченьки подходящего жениха. Бестолкового сына какого-нибудь богатея из своих партнеров.

Я задумался, мысленно соглашаясь со словами отца. Шанс у меня может быть только в одном случае, если Маша влюбится в меня без памяти и сможет уговорить отца выдать ее за меня. Так, стоп! О чем я вообще думаю? Еще утром я даже мысли не допускал о женитьбе, а вечером уже строю планы совместной жизни с дочкой олигарха. Совсем мозги набекрень съехали? Как ни странно, мысль о женитьбе на Машеньке не вызывала привычного отторжения. Наверное, это должно было меня напугать, но нет. Чем больше я думал о Маше в качестве своей жены, тем более привлекательной казалась мне эта перспектива. Ну, вот и я попался на эту удочку, а раньше на друзей и знакомых, с радостью идущих под венец, смотрел с непониманием и большой долей презрения.

Внутри меня поселилась какая-то непонятная радость, губы сами собой расплылись в широкой улыбке. Какое-то время я мило улыбался недоеденным салату и отбивной на своей тарелке. Потом сообразил, что на кухне воцарилась подозрительная тишина. Родители, кажется, даже дышать перестали, не веря глазам своим. Еще бы, наконец-то, их непутевый сын влюбился по уши! Поймав на себе довольный мамин взгляд, сообразил, что выгляжу со стороны, как идиот, только слюни не пускаю. Странно, но мне было абсолютно все равно. Я мог думать только о том, как бы побыстрее заполучить Машу в свои объятия. Уж я ее оттуда не выпущу.

Собственно, больше отец мне ничего не смог сообщить, поэтому разговор о блондинке и ее спутнике продолжать не было смысла. Да, не густо. Что ж, остальное придется выяснять самому. Всегда лучше получить информацию из первых рук. А это – еще один повод стать ближе к объекту своих мечтаний. Томный рыцарь, блин.

В ту ночь я почти не спал и вовсе не потому, что отвык от кровати в доме родителей и не из-за несварения желудка, вследствие неумеренного поглощения всяких вкусностей. Даже кошмары в этот раз остались не при делах. Из головы упорно не шел разговор с мамой. Я обдумывал ее слова и так, и эдак. Не то, чтобы я был в восторге от подобной перспективы. Но ради Маши я был готов даже на такой радикальный шаг. Конечно, при условии, что она захочет со мной связываться: репутация у меня та еще, наверняка ей обо мне уже все в поробностях рассказали. А от ее охранника вообще не понятно было, чего ожидать. То, что к Маше он так просто меня не подпустит – это и дураку было ясно.

Кто бы мне раньше сказал, что я соглашусь делить свою девушку с кем-то еще, я б засмеял, ну, или по морде кулаком пару раз «съездил». Почему-то, в тот момент мне было совсем не смешно. Хотелось стучаться головой об стену в тщетной надежде прогнать это наваждение. А еще из-за того, что пока я тут страдаю в одиночестве, МОЮ девушку обхаживает другой. ТВОЮ девушку? Ага, мечтай! Чертов идиот. Это ж надо было так «запасть» на какую-то девчонку. Вот, блин, в том то и дело, что не какую-то, а вполне конкретную Машу Савельеву, единственную наследницу «лесного короля». Я аж застонал, уткнувшись головой в подушку, когда вспомнил о ее отце. Утешала мысль, что перед господином Савельевым мы с Мишей в равном положении.

Измученный, я уснул только под утро, решив для себя двигаться к своей цели постепенно. Сначала необходимо было завоевать внимание Маши, а потом уже устранять соперника. Или мириться с его присутствием. А начать завоевание девушки решил на следующий же день. Абсолютно незачем предоставлять сопернику дополнительное время для укрепления своих позиций.

Миша.

В океане огня страстью дышим,

Этот мир без тебя станет лишним,

Зной бессонных ночей послан свыше,

Успокой и согрей, ближе, ближе…

БиС, «Ближе к небу»

Огромная трехкомнатная квартира, где мы поселились, переехав в другой город, была куплена Машиным отцом через подставных лиц, чтобы нас труднее было вычислить. В большом новом доме соседи друг друга не знают (некоторые квартиры вообще еще даже не были заселены) и это тоже играло нам на руку. К тому же, располагался дом не далеко от университета, десять минут на машине. Раз в неделю, пока мы находились на занятиях, приходила уборщица. Мы ее ни разу не видели, потому что нанимали ее те же подставные люди, на которых куплена квартира, и деньги они ей переводили на карту. А вот менять документы мы не стали, это было ни к чему. Местные правоохранительные органы мы тоже не ставили в известность о своем приезде: убийца, судя по всему, очень влиятельный человек, у него могли быть свои люди в любой структуре. Именно по этой причине даже в нашей организации о новом месте жительства Маши Савельевой знал только мой непосредственный начальник. В случае необходимости, моя «корочка» и один звонок в столицу могли открыть для нас любые двери.

Мы с Машей уже давно перестали стесняться друг друга (проживание в течение нескольких недель на одной площади исключает возможность изоляции и уединения). С тех пор, как мы переехали в этот город, Маша стала часто просить помочь ей с одеванием. В клинике ей помогали медсестры, здесь же, кроме меня, никого не было. Я, конечно, не мог отказаться. Ага, не мог, как же. Видеть ее в одном нижнем белье стало не только обычным делом для меня, но и серьезным испытанием для моей выдержки, потому как те крохотные клочки кружева, только по какому-то недоразумению названные женским бельем, которые одевала Маша не скрывали совсем ничего. У меня прямо руки чесались сорвать с нее даже эти кусочки ткани, опрокинуть на ближайшую горизонтальную поверхность и… О том, что бы я хотел сделать с ней дальше, старался не думать, и без того едва не лопался от желания обладать этой девушкой. С каждым разом держать себя в руках становилось все сложнее.

У меня даже возникали мысли, а не делает ли она это нарочно, чтобы поиздеваться над бестолковым олухом, надо мной, то есть? Я убеждал себя в том, что она не их тех девушек, которые станут дразнить парня, только для того, чтобы потом посмеяться над ним и отказать. Все же никак не мог поверить, что она тоже испытывает ко мне какие-то чувства. Я хотел в это верить и боялся, что ошибаюсь. Не знаю, чего именно я от нее ждал, но я хотел быть уверенным в ней, в ее ко мне отношении. Думая об этом позже, я решил, что попросту не был уверен в себе: действительно ли я тот, кто нужен этой чудесной девушке? В общем, я продолжал делать вид, что ничего не происходит (то есть вел себя, как распоследний идиот). А потом шел в душ, включал воду и снимал напряжение рукой, гадая, как надолго хватит моей выдержки.

Спали мы, конечно, в разных спальнях. Но иногда… Нет, не так. Правильнее будет сказать, что я попросту не мог спокойно заснуть, если не делал этого. Я позволял себе одну маленькую слабость: когда Маша засыпала, приходил к ней в комнату и смотрел на нее. Во сне девушка казалась еще красивее и беззащитнее. Я уже не сомневался, что полюбил ее – умную, красивую, великодушную и невероятно сильную, несмотря на внешнюю хрупкость. Полюбил окончательно и бесповоротно, так сильно, что не знал, как смогу жить дальше, если она мне откажет. Боялся даже подумать о таком исходе. Я очень нежно прикасался к Машиной щеке или руке, боясь разбудить и не в силах противиться желанию чувствовать под своими пальцами ее теплую кожу. Не просыпаясь, она вздыхала и улыбалась в ответ на мои прикосновения. «Это очень хорошо, – думал я, – значит она не боится мужских прикосновений, напротив – они ей приятны». Я переживал, что после всего произошедшего она будет с отвращением воспринимать меня как мужчину вообще и мои прикосновения, в частности. Но нет, моя девочка сильнее любых страхов. А значит у меня был шанс завоевать ее и сделать счастливой, упускать который я не собирался.

Я надеялся только, что Андрей Васильевич не будет очень уж противиться нашим отношениям, ведь браки по расчету в их среде случаются чаще, чем по любви. А какой с меня расчет? Безотцовщина, который сам «пробивает» себе дорогу в жизни. Все, что я имел и мог предложить своей будущей жене не шло ни в какое сравнение с тем, к чему привыкла Маша. О таких доходах я и мечтать не мог. А ведь на мне были еще больная мама и маленькая сестренка. Так что, как ни крути, а в завидные женихи я не годился.

Раньше меня в моей жизни все устраивало: денег хватало на все необходимое, покупать отдельную квартиру и съезжать от мамы тоже не торопился. Зачем? Но теперь… надо было многое менять. И как можно скорее, если хотел завоевать, а главное, удержать Машу.

Мне нравилось проводить время с Машей, особенно вечера. Все дни у нас были расписаны буквально по минутам: после занятий в университете мы ехали на массаж, потом тренажеры и бассейн. У нее была цель и Маша не позволяла себе расслабляться, даже после выписки из клиники. А еще ее работа. Удивительно, откуда она только брала силы на все это. Ну, а вечера были только нашими. У нас уже вошло в традицию вместе готовить на ужин что-нибудь вкусненькое (кстати, Маша оказалась отличным кулинаром, говорила, что мама всегда готовила им сама и ее научила). Потом мы съедали это за просмотром какого-нибудь полицейского сериала, делясь соображениями по поводу киношных расследований или подшучивая над героями.

Кроме того, Манюня – такая же большая сладкоежка, как и я. Так что каждый вечер завершался чаепитием и поеданием сладостей. Вот и в тот вечер большая коробка шоколадных конфет исчезла в считанные минуты. Мы сидели, поджав ноги, на большом мягком диване в гостиной перед телевизором. Последняя конфета досталась мне, но Маша выхватила ее у меня и, вытянув руку над головой, постаралась отодвинуться как можно дальше.

– Эй, это моя конфета!

– У кого в руках, того и конфета! – Она показала язык, как это делают маленькие дети.

– Ах, вот как? – Я потянулся к Маше, одной рукой обхватил ее запястье, а второй попытался аккуратно разжать пальцы. Но не тут-то было. Маша и не собиралась так просто сдаваться, она пыталась выдернуть свою руку из моей хватки, чтобы отползти подальше. – На кухне есть еще одна коробка.

– А я хочу именно эту.

– Но я первый ее взял.

– Девушкам надо уступать.

– Это правило не распространяется на сладости. – Мы засмеялись, эта возня и шуточная перепалка доставляла удовольствие нам обоим.

– Ну, ладно, я согласна на половину.

– Хорошо, – я медленно кивнул и разжал руки, – дели пополам.

Я, как завороженный, следил за действиями Маши: как она медленно убирает блестящую обертку тонкими пальчиками, подносит ко рту конфету, как ее розовые губки обхватывают шоколадный кругляш, как немного жидкой начинки вытекает ей на нижнюю губу и она слизывает ее своим язычком. Я судорожно вздохнул, тут же представив, что этим языком и губами она ласкает меня, в глазах потемнело от желания, а член напрягся. Далеко не сразу я сообразил, что Маша лежит подо мной, распластанная, а я нависаю над ней, упираясь рукой возле ее головы. Мы оба были одеты в домашние шорты и футболки, так что она прекрасно чувствовала, как ей в живот упирается мой стояк. Ее светлые волосы рассыпались по плечам, щеки раскраснелись, губы были приоткрыты, а в глазах вспыхнул голодный огонь, от которого я бы возбудился еще больше, если бы только это было возможно. Сердце зашлось от того, какая она была красивая, хрупкая и, до дрожи в руках, желанная. И так близко. Стоит только руку протянуть.

Оставшуюся часть конфеты Маша поднесла к моему рту и я, секунду помедлив и, не отпуская ее взгляд, захватил губами конфету вместе с кончиками пальцев. Не удержался и слегка лизнул их, от чего моя девочка прерывисто вздохнула, жилка у нее на шее бешено забилась.

– Миша, у тебя здесь крем остался, – голос ее упал до шепота. Маша, мазнула пальчиком по моей губе, а потом (о, Боже!) облизнула его, глядя прямо мне в глаза. У меня в голове не осталось ни одной нормальной мысли, только пошлые, сводящиеся к тому, чтобы взять ее прямо здесь и сейчас грубо и безжалостно и трахать, пока она не потеряет сознание от удовольствия. Уже не соображая, что делаю, я наклонился ниже и провел языком по ее губам. Сладко! Какая же она сладкая! Потом, пробуя на вкус, легонько ее поцеловал. Даже если она меня оттолкнет, мне уже было все равно. Единственное, чего я хотел – быть к ней еще ближе, кожа к коже, быть внутри нее, так глубоко, как только возможно. Маша, почему-то, не торопилась меня останавливать. Наоборот, застонала, обхватила руками мою голову и крепче прижала к себе, отвечая на поцелуй с неимоверной страстью.

И я больше не стал сопротивляться своим желаниям. Зачем, если мы оба хотели одного и того же. Я начал осыпать поцелуями лицо своей любимой: губы, глаза, нос, обвел языком ушко и поиграл с мочкой. Затем скользнул губами по шее и ключице, еще ниже к груди. Опять вернулся к губам. Каждое мое прикосновение сопровождалось ее тихими стонами и вздохами. Она гладила горячими ладонями мои плечи, спину и все, до чего могла дотянуться, зарывалась пальцами в мои волосы. Целовала в ответ и распалялась с каждой секундой все больше. В какой момент она стянула с меня футболку я потом так и не смог вспомнить. Избавившись от моей футболки, она совершенно не стесняясь залезла в мои шорты и сжала рукой возбужденный член. Я громко застонал и едва не кончил в ту же секунду.

– Машенька, хорошая моя… Милая моя девочка… Сладкая моя… Ты понимаешь, что со мной делаешь?.. Я же не железный… Я так долго о тебе мечтал… Пожалуйста, позволь мне… Позволь любить тебя… – шептал я, не переставая целовать лежащую подо мной девушку. Голос срывался от переизбытка чувств, я немного отстранился и посмотрел в ее затуманенные желанием глаза. – Можно? Пожалуйста. Я умру, если ты меня сейчас оттолкнешь.

– Я сама лично тебя убью, если ты сейчас остановишься, – голос ее тоже был хриплый, а дыхание частым и прерывистым, как и у меня. – Сколько уже можно ждать, пока ты решишься? – Она опять меня поцеловала, жадно и нетерпеливо. Я едва нашел в себе силы оторваться от нежных губ и, с трудом переводя дыхание, спросил:

– Тебе уже можно? Не хочу сделать тебе больно. – В ответ она нахмурила брови и непонимающе взглянула на меня. Слегка смутившись, я пояснил. – В клинике я случайно услышал о том, что с тобой сделали похитители. Не знаю, что из этого правда, но боюсь причинить боль.

– Ты не сделаешь мне больно, – она грустно улыбнулась, посмотрела куда-то за мое плечо, словно искала там подсказку, потом твердо взглянула на меня, видимо, приняв какое-то решение. – Правда только в том, что после ранения я не никогда смогу иметь детей. – Маша говорила мне об этом с каким-то вызовом, будто проверяла, что я буду делать. Думала, что прямо сейчас развернусь и уйду, брошу ее. Во взгляде ее плескалась боль. Не дождавшись моей реакции на свой вызов, она продолжила уже мягче. – В остальном я обычная женщина, Миша. Так что хватит болтать, переходи к делу.

Не передать словами, какие чувства всколыхнулись во мне от ее слов. С одной стороны, это была невероятная радость, что любимая девушка, наконец-то, будет моей и нам ничто не помешает. С другой – боль, что я увидел в ее глазах, отозвалась в моей душе. Захотелось ее утешить, заставить хоть ненадолго забыть об этом, показать Маше, что я буду любить ее в любом случае и всегда буду рядом, если только она сама этого захочет.

Я перестал себя сдерживать и уже целовал свою девочку везде, куда мог дотянуться. Сорвал с нее футболку и уделил внимание грудкам, небольшим, но упругим со светло коричневыми сосочками, которые сами просятся в рот. Само совершенство! Приласкал одну, потом другую. Маша выгибалась подо мной, требуя еще больше прикосновений. Спустился ниже, провел языком вокруг пупка. Движения и поцелуи становились все болен резкими и прерывистыми. Я мог бы целую вечность выцеловывать узоры на теле своей любимой девушки, но зверское желание быть внутри нее перевешивало все остальное. Слушая Машины стоны и всхлипы, даже не заметил, как мы избавились от оставшейся одежды. Мелькнула мысль перебраться в спальню, но она исчезла в тот момент, когда Маша опять дотянулась до моего члена и, обхватив его рукой, медленно провела вверх и вниз. Диван тоже неплохо подойдет, решил я. Поднял Маше ноги и, согнув их в коленях, закинул себе за спину. От открывшегося зрелища, я опять застонал, ее складочки разбухли и были мокрыми, истекая соками. А мой член, вытянувшись по стойке «смирно» смотрел на вход. Сил ждать больше не было, но я все равно постарался взять себя в руки и несвоим голосом просипел:

– Надо взять презерватив, – и попытался подняться. Но Маша сильнее обхватила меня ногами, останавливая.

– Не надо. Я ничем не болею и, если у тебя все в порядке, то нам ни к чему эти ограничения.

– Я абсолютно здоров, – поспешил заверить девушку. – Каждые полгода нас заставляют проходить комиссию и сдавать все анализы.

Она улыбнулась:

– Тогда иди ко мне.

Еще одного приглашения мне не понадобилось. И то правда, сколько же можно заставлять девушку ждать? Одним сильным толчком я оказался внутри теплой влажной пещерки, одновременно впиваясь в нежные губы поцелуем. Я громко застонал от непередаваемого удовольствия. Маша вскрикнула, впиваясь ногтями в мои плечи. Я остановился, тяжело дыша, решив, что, всё-таки, сделал ей больно. Тогда она приподняла бедра раз, другой, подстегивая меня двигаться дальше. «Крышу» у меня сорвало окончательно и я начал двигаться: быстро и резко, так как давно мечтал. Не осталось места для нежностей и ласковых прикосновений. Все это будет потом, гораздо позже, а сейчас нами владели только первобытные инстинкты. Слова тоже закончились, да, и кому они вообще нужны, когда наши тела говорят за нас? Я понимал одно: все, что в тот момент происходило – правильно, только так и должно быть. Наше дыхание смешалось. Мы ловили губами крики, стоны и рычание друг друга. Задыхались от удовольствия. Нас слышали, наверное, все соседи, но нам обоим было на это наплевать. В мире остались только мы вдвоем, стремящиеся к вершине. Даже если бы в этот миг небо решило рухнуть на Землю, мы не нашли бы в себе сил остановиться.

Я чувствовал, что вот-вот кончу и в этот момент Маша с громким криком начала содрогаться от оргазма раз, другой, третий. Еще один толчок и я падаю через край за своей любимой. Последняя мысль мелькает в моем расплавившемся мозге, прежде, чем я проваливаюсь в беспамятство – я не смогу отказаться от этой девушки, никогда. И я буду с ней, даже если весь остальной мир будет против.

Маша.

Дышать тобой мне бесконечно хочется,

И мой огонь, он никогда не кончится.

Держи меня, мне без тебя не справиться,

Сгорать дотла, в твоих руках мне нравится.

Alekseev, «Океанами стали»

Мы лежали на кровати в моей спальне совершенно обессиленные и опустошенные: Миша – на спине, прижимая меня к себе обеими руками, а я – на нем, повернув голову, изучала лицо дорогого мне человека. Он спал, насколько я могла судить по равномерному дыханию. Но, когда я попыталась пошевелиться, обхватил меня еще крепче. Я и не была против. В объятиях этого мужчины мне было так хорошо, уютно и спокойно, что совсем не хотелось их покидать.

Да уж, соблазнение удалось на славу. Уж сколько попыток я предпринимала, то появляясь перед ним в нижнем белье, то нежно прикасаясь, и все без толку. Я видела, как учащается его пульс, загорается огонь в черных глазах и дрожат руки от еле сдерживаемого желания. Но, закончив с моим одеванием, он спешно уходил в ванную. И только круглый дурак не догадался бы зачем. Не понятно мне было только одно – почему он не делает тот самый решительный шаг? И я уж было совсем отчаялась, но тут очень удачно подвернулась конфета, и это стало последней каплей, вдребезги разнесшей всю его сдержанность и самоконтроль.

Вообще-то, я не ожидала от Миши такого напора (даже представить не могла, что так бывает), но, что скрывать, мне это очень понравилось. До кровати той ночью мы добирались долго. Кажется, это заняло у нас несколько часов, но я не слишком хорошо соображала. Во всяком случае, за временем мне некогда было следить. Мы побывали на ковре, когда дивана нам стало мало; на кухонном столе, когда проголодались и отправились на кухню за едой; в душе, нам же надо было помыться. Оказалось, что в квартире множество удобных горизонтальных и вертикальных поверхностей. Сколько раз Миша доставил мне удовольствие я тоже не считала. Едва мы успевали прийти в себя после одного оргазма, Миша начинал все заново и подводил нас к следующему. Временами он пытался себя сдержать и быть нежнее, но стоило мне начать отвечать на его ласки и он тут же срывался и набрасывался на меня, как голодный зверь на законную добычу. Тело, непривычное к таким нагрузкам, ныло. Особенно между ног. В некоторых местах, наверняка остались синяки. Но боль эта была приятная и я с удивлением поняла, что хочу продолжения. Вообще, это было какое-то сумасшествие, потому что, несмотря на бурно проведенную ночь, мы так и не смогли насытиться друг другом.

Миша оказался чудесным любовником (даже думать не хочу когда и с кем он достиг такого мастерства). У меня раньше никогда не было такого сумасшедшего секса. Не то, чтобы я была со многими мужчинами: до Миши были только Пашка (да-да, тот самый мой лучший друг) и один из похитителей, избивавший и насиловавший меня три дня подряд. Насильник, конечно, не считается, хотя, совет «расслабься и получай удовольствие» в какой-то мере помог мне. Нет, об удовольствии, конечно, и речи не шло, но я, по крайней мере, смогла избежать более серьезных травм. А вот с Пашей все было совсем не так, как с Мишей.

Высокий, худощавого, даже можно сказать, изящного телосложения, со светло-русыми слегка вьющиеся волосами, которые он никогда не стриг коротко, и небесно-голубыми глазами Паша был полной Мишиной противоположностью. Незнакомые люди частенько принимали нас за брата и сестру. Драться он никогда не умел, но спортом занимался с раннего детства: плавание и бег всегда находили место в его расписании. Вообще, мой лучший друг всегда был позитивным и солнечным мальчиком, внимательным и заботливым. Мы доверяли друг другу абсолютно во всем. Он знал обо мне даже то, что я стеснялась сказать маме. О том, что у меня начала расти грудь первым узнал Паша, а когда случились первые «женские дни», то именно он бежал два квартала до ближайшего магазина за прокладками, пока я ревела в школьном туалете. О том, что у их сына залетное мелкое жулье вымогает деньги дядя Саша и тетя Оля так никогда и не узнали, а я тогда лично (чтобы, не дай Бог, не узнал папа) просила о помощи наших охранников.

Как-то так само получилось, что мы договорились быть друг у друга первыми. Тогда нам было лет, наверное, по четырнадцать и мы, как и любые нормальные подростки, начали интересоваться сексуальной стороной жизни. А кому еще можно безоговорочно довериться в свой первый раз, как не человеку, которого знаешь всю свою жизнь? Вот и мы так решили. Говоря «всю жизнь», я нисколько не преувеличиваю. Наши мамы познакомились, когда гуляли с колясками на улице, потом мы играли в одной песочнице и тянули за хвосты местных котов, вместе пошли в первый класс. В моей жизни он присутствовал всегда, сколько себя помню. Даже если кто-то из нас уезжал, не было и дня, чтобы мы не созванивались.

Часто мы оставались ночевали друг у друга. Родители не боялись оставлять нас одних, мы даже спали на одной кровати и этот факт не вызывал никаких вопросов. И мы вовсю этим пользовались: целовались, ласкали друг друга, изучая анатомию на живом, так сказать, объекте, но до главного не доходили. Дождались моего восемнадцатилетия (Паша был на 5 месяцев старше, а я не хотела подводить лучшего друга под статью, мало ли, что могло пойти не так) и, тщательно изучив теоретическую сторону процесса, выбрали день и место. Мы оба старались доставить друг другу удовольствие и, надо сказать, все получилось очень хорошо. Почти два года мы были любовниками. Паша всегда был очень внимательным и ласковым, стараясь доставить мне удовольствие, я, конечно, отвечала ему тем же. Нам нравилось заниматься сексом и мы делали это каждый раз, как только подворачивалась возможность уединиться, но такой страсти и ненасытности, как с Мишей, не было и близко.

Родители, наверняка, что-то заподозрили, потому что время от времени, загадочно на нас смотрели, делали разной «толщины» намеки и заводили разговор о женитьбе. Мы же старательно делали вид, что ничего не понимаем. Ни я, ни Паша не планировали переводить свои отношения в категорию «жених и невеста», а уж тем более «муж-жена» нам было достаточно и того, что имели. А потом Паша начал встречаться с Леной и мы решили, что быть друзьями нам гораздо интереснее и комфортнее. Он любил ее по-настоящему, она отвечала ему взаимностью, а я была очень рада за обоих своих друзей. Некоторые могли подумать, что я стану ревновать Пашку, ведь с появлением в его жизни Лены он уже не уделял мне столько внимания, как раньше. Как ни странно, никакой ревности не было. Была только легкая грусть: мне тоже хотелось любви. Настоящей. Это невозможно купить за деньги, я точно знаю. А теперь я с дефектом и, уж точно, никакие деньги не помогут мне быть любимой.

Время от времени я встречалась с молодыми людьми, но дальше поцелуев дело не доходило. Не потому, что меня не хотели. О, нет! Наоборот, «поиметь» дочь «лесного короля» желающих было даже с избытком, некоторые уж слишком настойчиво навязывали свое внимание, а однажды пришлось даже воспользоваться помощью папиной службы безопасности, чтобы отделаться от навязчивого кавалера. Но ни один из парней не вызвал во мне интереса, не зажег никаких чувств. С Мишей же я становилась сама не своя, загораясь от одного поцелуя или легкого прикосновения.

Не меньше меня удивила реакция Миши на мое признание о невозможности иметь детей. Вернее, отсутствие какой-либо реакции. Я-то думала, его это оттолкнет, что он начнет испытывать ко мне жалость или неприязнь. Ничего подобного я не увидела и теперь понятия не имела, что думать. Не знаю, почему меня это так беспокоило. Я же с самого начала не планировала длительные серьезные отношения. Тем не менее, навязчивая мысль никак не хотела выходить из головы.

Вспоминая ночь с Мишей, думала: как бы это было, будь на его месте Сергей. Когда во время нашего знакомства он сжимал мои пальцы своей теплой и сильной, но, в то же время, очень нежной ладонью, волны жара пробегали по моему телу. Я представляла, как эти руки гладят и ласкают меня, как его губы покрывают поцелуями мое тело… Я что, совсем дура ненормальная? Как можно лежать в постели с одним мужчиной и думать о другом? Так не должно быть. Неправильно это. Наверное… Миша – хороший человек, он достоин верности с моей стороны. Тихонько вздохнула и постаралась прогнать из головы ненужные мысли.

Я легонько провела пальцами по бровям и носу спящего мужчины, очертила полные губы, такие нежные и ненасытные, когда меня целуют, и вздрогнула от неожиданности, когда Миша захватил мои пальцы губами и слегка прикусил, посылая по телу волну мурашек.

– Ты почему не спишь? – спросил он, не открывая глаз. Захватил мою ладонь и прижался к ней губами. Как приятно!

– На тебя смотрю.

Миша открыл глаза и удивленно взглянул на меня.

– И что увидела?

– Мужчину. Сильного и доброго. Настоящего. С которым хочется… – Я оборвала себя на полуслове, отвела взгляд и отвесила себе мысленного подзатыльника. Что это я такое говорю? Тоже мне, нашла тему для разговора, после одной совместной ночи. Он же не обязан на мне жениться только потому, что у нас офигенный секс. Он вообще мне ничего не должен. И отношения эти долго не продлятся. Все мои мечты о любви и большой, дружной семье так навсегда и останутся лишь мечтами. Он ждал продолжения, но я молчала.

– Хочется… что? – Оставлять неловкую тему он не планировал.

– Ничего. Не обращай внимание. От недосыпа сама не знаю, что говорю. – Я попыталась отстраниться, чтобы он не увидел в моих глазах правду, но Миша не пустил.

– Ответь мне. Пожалуйста. Для меня это очень важно. – Он прижал меня к себе еще крепче. Его сердце стучало громко, ускоряя свой ритм. И зачем я вообще завела этот разговор? Мне не хотелось отвечать, но что-то в его голосе заставило, закрыв глаза, прошептать:

– Хочется провести рядом всю жизнь, – ну вот, я и призналась в том, в чем даже себе признаться боялась. Как в прорубь с головой окунулась, так похолодело все внутри в ожидании его реакции. Мне показалось, или руки мужчины, обнимающие меня, дрогнули. Тем не менее, когда он заговорил, голос его был ровным.

– Почему-то ты считаешь, что в нашем случае это невозможно?

– Тебе нужна настоящая семья, женщина, способная родить тебе детей. – Я покачала головой. – А я никогда не смогу… – голос сорвался, а глаза защипало. Не раскисать! Ни в коем случае! Надо быть сильной! Глубокий вдох и медленный выдох. Вдох и выдох.

– Если дело только в этом, то ты зря переживаешь. – Мишиному спокойствию можно было только позавидовать. – В наше время есть много способов завести ребенка, не рожая его – от усыновления до суррогатного материнства. Послушай, сейчас не совсем подходящее время думать о будущем и о детях. Давай, вернемся к этому разговору, когда закончится история с похищением, когда тебе ничто больше не будет угрожать. – Он немного помолчал, а потом очень ласково попросил – посмотри на меня, пожалуйста. – Я с трудом открыла глаза, из которых тут же выкатились две слезинки, и посмотрела на Мишу. – Я обещаю, что никому тебя не отдам. Я буду бороться за тебя… за нас до последнего, потому что мне не нужен никто, кроме тебя. Все будет хорошо. Слышишь? Вместе мы все сможем. Главное, чтобы ты сама хотела быть со мной.

Он ждал от меня согласия, но я молчала. Да, я хотела быть с ним, но… Это огромное «но» никуда не денется, что бы мы там себе не воображали. Поэтому я промолчала. В его глазах я видела непонимание, растерянность и что-то еще, что не смогла распознать. Он ждал. А я тогда так и не ответила ему. Потом он опять начал меня целовать и мы снова и снова любили друг друга до самого утра.

На следующий день мы едва не проспали занятия. Еще бы! После безумной ночи заснули только под утро. Собирались в большой спешке, но успели в последний момент заскочить в аудиторию перед преподавателем. Сергей был уже там, но наши места оставил свободными. Он внимательно посмотрел на нас с Мишей, слегка прищурив глаза. Чуть нахмурился. Неужели догадывается, как мы провели эту ночь? Почему-то мне стало стыдно, как будто я ему изменила с Мишей. Что за ерунда? Кто он мне, чтобы смущаться или оправдываться? Я с вызовом посмотрела Сергею в глаза, на что он удивленно поднял брови, а потом подмигнул мне с наглой ухмылкой. Миша не заметил наших переглядываний и слава Богу – ему бы это точно не понравилось.

На перемене Миша вышел, чтобы принести нам кофе из автомата и шоколадные батончики (бессонная ночь и отсутствие завтрака давали о себе знать). Сергей, воспользовавшись моментом, подсел ко мне.

– Привет, Манюня! Что, веселая ночка выдалась? – От такой наглости, я даже на Манюню не отреагировала.

– Ты даже не представляешь насколько веселая, – огрызнулась я, – но это не твое дело.

– Почему же не мое? – Он наклонился почти к самому моему уху и сказал совсем тихо, чтобы услышала только я, вернув мои же слова. – Ты даже не представляешь, насколько мне интересно с кем и как проводит ночи девушка, которая мне понравилась. – Его дыхание щекотало нежную кожу возле уха, от чего по телу побежали мурашки, а между ног стало горячо. Нет, ну точно ненормальная, разве можно так реагировать на малознакомого мужчину?

– Что? – Я с трудом могла сосредоточиться на словах Сергея, потому что мои мозги, кажется мгновенно превратились в желе, стоило ему оказаться так близко.

– Да-да, и не просто понравилась, – продолжал нашептывать парень. Вот так же, наверное, Змей искушал в Раю Еву. – Ты запала мне в душу, заняла все мои мысли. Мне кажется, что я схожу с ума, потому что, когда я закрываю глаза, то вижу тебя. Я не могу есть и спать. Мне всюду слышится твой голос. Я хочу узнать о тебе все, даже то, что ты сама о себе еще не знаешь. Хочу изучить и обласкать каждый сантиметр твоего тела, каждый день открывать в тебе что-то новое. И знаешь, еще что?

– Что? – Послушно повторила я и, слегка повернув голову, посмотрела в глаза своему мучителю. Каждое его слово отзывалось у меня внутри сладостной дрожью, как будто по нервам проходили разряды тока. Такого мне не говорил никто и никогда. Он был так близко, что я чувствовала его запах – запах настоящего мужчины, обжигающий жар его тела, от которого мое тело плавилось в ответ. Пульс зашкаливал, в глазах потемнело, а дыхание стало прерывистым, как от бега.

– Когда я представляю, как он тебя целует, ласкает, как входит в тебя горячую и влажную, я так сильно возбуждаюсь, что становится больно, – взгляд против воли опустился вниз и я увидела внушительное подтверждение его слов, выпирающее из штанов, – я отдал бы все на свете, чтобы оказаться на его месте. Уверен, что справлюсь не хуже него. – Он прерывисто вздохнул, слегка прикрыв глаза. Кажется, ему тоже было трудно держать себя в руках. – Если ты и дальше будешь на меня так смотреть, я прямо сейчас перекину тебя через плечо и утащу в какую-нибудь пещеру, откуда не выпущу очень-очень долго… а может быть уже никогда… – Голос молодого человека прерывался. Слова завораживали. – Я даже не буду против присутствия рядом этого… охранника. Так интереснее, ты никогда не думала об этом? Ты когда-нибудь пробовала секс втроем? – Не дожидаясь моего ответа Сергей продолжил. – Тебе понравилось с ним? Не отвечай, я вижу, что да. А теперь представь, как мы оба ласкаем тебя и целуем, ты содрогаешься и кричишь от наслаждения, находясь между нами, а четыре крепкие руки, держат тебя. – Он посмотрел мне в глаза и я невольно облизнула пересохшие губы. Когда о групповом сексе говорил блондин в сквере, мне это показалось мерзким действом, на которое я бы никогда не согласилась, находясь в здравом уме и трезвой памяти. Те слова вызывали у меня только тошноту. Но то, что сейчас описывал Сергей возбуждало и заставляло согласиться без раздумий на его предложение. Я, однозначно, сошла с ума. – Да, маленькая, вижу, что эта идея тебе понравилась. Может спросим твоего друга, как он к этому отнесется?

– Он никогда на такое не согласится. – Я не узнала свой голос, так жалобно и тонко он прозвучал. А я, что, уже согласилась? Но, если мое сознание еще продолжало сопротивляться (это же не правильно, приличные девушки так не делают… наверное), то тело и сердце уже все для себя решили. Я хотела Сергея, хотела узнать, каково это – лежать под ним, принимать его ласки, чувствовать в себе его твердую плоть и одаривать это сильное тело ответными ласками и поцелуями. Я настолько погрузилась в мечты, что не сразу поняла его следующие слова.

– Ты так думаешь? Да ради тебя он готов даже пешком на Луну отправиться.

– Почему ты в этом так уверен?

Сергей усмехнулся:

– Это видно невооруженным взглядом. К тому же, я-то точно готов на все, чтобы быть с тобой. Так что, решать только тебе: выберешь ли ты одного из нас или обоих. Только прошу, прежде чем ты что-то решишь, дай мне возможность показать себя, на что я способен. – Всю его веселость как рукой сняло, теперь он говорил, как никогда, серьезно. – Пожалуйста, моя хорошая, не отталкивай меня сразу. – В его голосе слышалась и надежда, и… что-то еще, эхом отозвавшееся в моей душе. Он легонько провел пальцами по моей щеке и заправил за ухо прядь волос, выбившуюся из прически. От невероятной нежности у меня перехватило дыхание и защемило в груди. Сердце зашлось в неистовом стуке, а губы приоткрылись в ожидании. Я уже была готова умолять своего соблазнителя о поцелуе и ласке, но остатки здравомыслия (и поспешность с которой Сергей убрал руку от моего лица) позволили взять себя в руки и ответить только одно слово:

– Хорошо, – я говорила едва слышно, но Сергей услышал и улыбнулся так, будто выиграл миллион долларов в лотерею. Он порывисто поднялся с места рядом со мной и, протянув руку, бодро произнес:

– Привет, Миша. А я тут нашу Машеньку беседой развлекаю, пока ты… занят.

В каждой руке у Миши было по стаканчику кофе, в какой-то миг мне показалось, что он их раздавит. Миша не был дураком: он видел мое состояние и прекрасно понимал, кто виновник этого. Он сдержался, лишь уголок рта нервно дернулся и глаза потемнели. Теперь мне стало еще больше не по себе, за свое поведение. Я хлопнула глазами, пытаясь вернуться в реальность. Что я творю? Разве мне нужны лишние проблемы? И Мишу я обижать совсем не хотела. Прежде чем ответить на рукопожатие, парень передал один стаканчик мне со словами:

– С сахаром и сливками, как ты любишь. – Пожимая руку Сергею, мой телохранитель ТАК на него посмотрел, словно готов был убить на месте, но в ответ получил только широченную беззаботную улыбку.

– Отец кое-что рассказал мне о вас вчера. Например, что вы не из нашего города, и ничего здесь не знаете. – Миша заметно напрягся, я насторожилась (эйфорию, в которой я пребывала последние минут пять, как ветром сдуло) – это не та информация, которой мы собирались делиться со всеми подряд. Но Сергей как будто ничего и не заметил. – Поэтому приглашаю вас обоих на большую экскурсию по городу с обедом в лучшем кафе. На один день я стану вашим личным гидом и, заметьте, совершенно безвозмездно. – Он многозначительно посмотрел на мои губы, от чего их стало покалывать. – Отказ не принимается. Заеду за вами в субботу в десять. Надеюсь, это для вас не слишком рано? – Этот паршивец подмигнул мне и, повернувшись к Мише, уже совершенно серьезно добавил. – Поговорить надо. – На мгновение Миша растерялся от такого быстрого перехода, но потом утвердительно кивнул, и провожал Сергея подозрительным взглядом, пока тот шел на свое место.

Оставшиеся до субботы три дня прошли для меня в большом напряжении. Я переживала о том, как пройдет прогулка и как Миша отреагирует на предложение Сергея, боясь даже представить, что из этого всего получится. Надеялась только, что они не поубивают друг друга. Еще больше пугала мысль о необходимости сделать выбор между двумя парнями. Я не привыкла врать самой себе и точно знала, что оба молодых человека мне очень нравятся, поэтому выбрать кого-то одного, будет большой проблемой. Очень, очень большой проблемой. А еще, я не была уверена, что мне станет легче, если я просто откажусь от обоих. В общем, ситуация усложнялась и запутывалась все больше и виновата в этом была только я сама.

Само собой, от Миши не укрылась моя озабоченность. Наверняка, он догадывался, что связано это с Сергеем, но вопросов не задавал, проявляя тактичность, только хмурился часто своим мыслям. К разговору о будущем мы тоже больше не возвращались. Я чувствовала, что мое молчание и угнетенное состояние причиняют ему боль, но не находила в себе силы для принятия окончательного решения. Тем не менее, Миша всячески старался отвлечь меня от невеселых мыслей и самым действенным способом оказался секс. Кто б сомневался, да? Каждый вечер он сначала ласкал меня, пока я не забывала свое имя, а потом доводил меня и себя до такого изнеможения, что мы обессиленные буквально проваливались в сон. Самым любимым нашим местом оказался… кухонный стол. Нет, я серьезно! Он был идеальной высоты, накрепко прикручен к стене и вообще очень удобным… да. По крайней мере, этот предмет мебели с достоинством выдерживал все, что Миша творил на нем со мной.

Сергей

Все мои слова – 

Это только шум в голове,

То, что не сказать никому

Лишь тебе.

Все мои мечты – 

Это только грани тебя.

То, что говорить – слова

Тратить зря.

Н. Подольская, В. Пресняков, Л. Агутин, А. Варум, «Быть частью твоего»

Я сидел в машине возле дома, где жила Маша со своим… охранником и любовником в одном флаконе (черт бы его побрал!) и ждал назначенного времени, сетуя на то, что моих связей не хватило, чтобы разузнать об этой парочке побольше. О них никто ничего не знал. Как будто и не существовало вовсе Маши Савельевой и Лисина Михаила. Вернее, не так. О дочери «лесного короля» знали почти все, но только то, что было в СМИ и это совсем никак мне не помогло, потому что информация там была отфильтрована и отполирована. Чья дочь, где училась, в каких мероприятиях участвовала, несколько фотографий и все… О похищении почти не упоминалось и, тем более, не было и слова о ее нынешнем положении и местонахождении. Про ее «друга» вообще никто не слышал. Обычно, отправляя человека на задание в другой город, местные органы ставились об этом в известность, чтобы к ним, при необходимости, могли обратиться за помощью. О Лисине либо вообще никого не предупредили, либо предупредили настолько узкий круг лиц, что пробиться туда было нереально. Так что я так и не смог выяснить, от кого и почему прячут девушку. Понятно было одно, если такая секретность, то дело очень серьезное. И это было фигово.

На часах в машине высвечивалось 9:45. По радио сами себя веселили двое ведущих, заполняя эфир всякой чепухой. А я собирался с силами для очередного раунда в борьбе за Машу. То, что эти двое стали любовниками, я понял сразу же как только они вошли в аудиторию. Между ними что-то едва уловимо изменилось – взгляды и прикосновения стали другими, как будто у них одна тайна на двоих. Да и выглядели они… хм. Машины губы припухли, щеки розовели румянцем, глаза блестели и, вообще, была похожа на женщину, которую долго и основательно любили, прям, до самого утра. Миша же, хотя и немного уставший, ходил гордый собой. Чертов индюк не терял времени даром! Разве что не ухмылялся мне открыто в лицо. Этот дурак уже почувствовал себя победителем. Рано обрадовался, я отступать не собираюсь. А как он нее смотрел? Словно дикарь, который хотел утащить трофей свое логово и продолжить то, что начал прошлой ночью. Очевидно, что одной ночи ему было мало. Мне тоже было бы мало. Даже сотни ночей с этой девушкой мне бы не хватило, чтобы утолить желание и перестать о ней думать.

Осознание того, что МОЯ девушка провела ночь в объятиях соперника, что ОН ласкал ее и покрывал ее тело поцелуями, доводил до вершины удовольствия, ОН чувствовал ее под собой, находился внутри нее, и ЕГО имя она повторяла снова и снова, полоснуло ножом по сердцу. Уже позже, хорошенько обдумав свою реакцию, с удивлением понял, что чувствовал я тогда не столько ревность, а, скорее, страх от того, что опоздал и она выбрала другого, упустил свой шанс сделать ее своей.

Ей понравилось быть с ним? Что ж отлично! Я был рад, что он смог доставить ей удовольствие. Но сдаваться просто так я не собирался. Да, моя задача значительно усложнялась. Теперь мне надо было убедить Машу, что со мной ей будет лучше, намного лучше, чем с кем либо еще. И она дала мне шанс это доказать. Не оттолкнула, как того можно было ожидать. Наоборот, я видел, как она сама тянулась ко мне.

Я долго гадал, почему она это сделала? Желание позлить любовника, развлечься, играя на два фронта? Вряд ли. Она совсем не похожа на прожженную стерву и тем более шлюху. Таких я давно научился распознавать, даже если они умело маскировались и прикидывались невинными овечками. В Маше же не было и грамма фальши или наигранности и это притягивало меня, как магнит. Да и ее реакция на меня… Такое невозможно сыграть. Тогда что? Я надеялся… да хрен его знает, на что я надеялся! Я понимал только одно: мне нужна эта девушка, я хотел ее и собирался использовать любые средства, чтобы она стала моей.

Решение подойти к Маше было абсолютно спонтанным. Я не собирался этого делать. Честно! Ноги сами понесли меня в ее сторону, едва Миша скрылся за дверью. Короткий разговор с девушкой дал мне надежду на победу. Меня потрясла ее реакция на мои слова и прикосновения. Она вспыхнула, как спичка. Но и от себя я такого не ожидал. Когда она смотрела на меня этими голодными бездонными глазищами (будто и не провела бурную ночь с другим), я едва не кончил прямо в штаны. А ее губы? Я так хотел их поцеловать, стереть с них поцелуи другого мужчины. Только появление этого… охранника немного привело меня в чувство. Но весь день я не мог нормально сидеть и ходить из-за стояка. А вечером, чтобы хоть как-то унять свое желание и иметь возможность поспать, пришлось дрочить в душе, представляя, что это Маша меня ласкает. Ага, сравнил. Давно со мной такого не было. Вернее, никогда. Никогда раньше я не хотел девушку так сильно. Обычно, они сами по первому зову прыгали ко мне в кровать, если же мне не удавалось заполучить желаемое с первого раза, я просто переключался на другой, более доступный объект и не «парился».