Читать книгу Йети с маникюром, или Опасные гастроли театра двойников. Иронический околонаучный детектив - Надежда Лаврова - Страница 3

Дорогая машина остановилась у невзрачного подъезда многоэтажного дома, и из неё вышел достаточно молодой подполковник Евгений Андреевич Голдин. Его большой лоб, плавно переходящий в блестящую лысину, не был отягощён ни одной морщинкой, а красный коротенький носик выдавал большого любителя горячительных напитков. Под тёмными, низко посаженными бровями скрывались небольшие карие глазки, которые бдительно контролировали ситуацию на улице. Грязный январский снег лежал на обочине дороги и на тротуаре, подтаявшие сосульки свисали с козырьков подъездов и балконов, раскатанные ледяные дорожки никто не торопился посыпать песком. «Вот так живёт пролетариат на окраине Москвы, – пронеслась мысль в голове у мужчины, – хорошо, что у нас за городом, в маленькой деревне Козюлино, затерянной в заповедном сосновом бору, совсем по-другому. Снег искрится под солнечными лучами, зимний чистый воздух насыщен кислородом, а не запахами выхлопных газов. Впрочем, это в прошлом, двадцатом веке, деревня Козюлино была маленьким „заМКАДовским“ поселением с деревянными избами, а сейчас – элитный посёлок с трёхэтажными коттеджами, обнесёнными высокими заборами из красного кирпича. Все тротуары вычищены, сосульки сбиты – видна забота администрации о населении. Да и население деревни не совсем простое…»

Оглядевшись и не заметив ничего подозрительного, мужчина самодовольно погладил начинающий выступать животик, провел руками по лоснящимся щекам, проверив тщательность работы дорогой бритвы и вдохнул запах французского парфюма, которым была пропитана его одежда. Сегодня понедельник, сложный день, и жена прекрасно знает, что в этот день он возвращается далеко за полночь, так как надо провести совещания, распланировать работу на неделю, прослушать отчеты подчиненных…

Как хорошо, что жена не лезет в его дела, не звонит ежеминутно, а, чаще всего, проводит время в загородном доме с детьми и домработницей, а он… А он вкалывает до седьмого пота на трудовом посту! И сейчас этот «пост» ждет его в уютной квартирке, о которой никто не знает, для того, чтобы подполковник мог насладиться всеми радостями плотской жизни, недоступными для него с его чопорной женой. Конечно, он понимал, что его жена, дочь генерала, выбрала Женюсика, тогда ещё молодого офицера, в качестве своего суженого и донора качественного генофонда для продолжения генеральского рода не от внезапно вспыхнувшей большой любви, но он не испытывал какого-либо дискомфорта от своей роли. Он был счастлив: верная жена, здоровые дети, загородный дом, дорогая машина, и не одна, несколько квартир в Москве, и его маленький секретик – она, эта случайная удача, красотка в коротком белом халатике, которая так удачно свалилась прямо в его руки на лестнице в госпитале. И теперь эта маленькая шалунья ждет его прихода в каждый понедельник, чтобы начать свои колдовские движения, уносящие мужчину на самую вершину блаженства. Сегодня особый день – ровно три года назад произошло это счастливое падение, и уже три года, как жизнь Евгения Андреевича приобрела особый оттенок авантюризма и радости от ожидания каждой встречи со своей любимой медсестричкой Наташенькой. Евгений Андреевич вспомнил длинные густые светлые волосы, пухлые кроваво-красные губы, шальные глаза своей возлюбленной и плотоядно облизнул губы в ожидании жарких объятий.

– Я беременна! Ты слышишь, я беременна! – молодая красивая женщина возмущённо

набросилась на подполковника сразу, как только он закрыл за собой входную дверь.

– Ну ладно, крошка, Натулечка, успокойся. Сейчас это не проблема. Я найду лучшую клинику, оплачу тебе индивидуальную палату, наркоз и ещё там что надо, я не знаю. Всё будет хорошо, а сейчас давай пойдем в спальню, у меня мало времени, генерал обещал сегодня заехать, у него какое-то важное дело ко мне.

– Об аборте даже не думай! Ребёнок – это гарантия моего будущего. Так и знай, я найду, как встретиться с твоей женой и показать ей твоего наследника. А ещё тест на отцовство сделаю! Что засуетился? Не волнуйся, твоих волос я уже достаточно набрала, на несколько тестов хватит! – всегда милая и обворожительная женщина не желала поддаваться его уговорам.

– Ты… Ты… Ты не сможешь этого сделать!

– Почему же не смогу? Плохо ты меня знаешь, любимый. Я не для того из смоленских лесов, из деревни, сюда приезжала, в военный госпиталь устраивалась, чтобы всю жизнь в общежитии для медсестер жить! Ты, когда начинал со мной любовь крутить, обещал обеспечивать, квартиру купить, машину! А что дал? Эту однушку на краю Москвы, которую снимаешь у какой-то бабки? Где моя собственная квартира?

– Натулька, успокойся, всё будет. Ты же знаешь, что я не могу регистрировать собственность на себя, сейчас всё записано на жене. Я работаю над этим, скоро переоформлю одну квартиру на себя и подарю тебе, моя голубоглазая русалка!

– Твои обещания я слышу уже третий год! Что-то ты не торопишься! А я моложе не становлюсь, и скоро уже никому не буду нужна! Так что, давай, любовничек, раскошеливайся! Не забывай, что я о твоих делишках тоже кое-что знаю и понимаю, что ты не на одну зарплату подполковника живешь! И фотографии некоторых документов у меня имеются, и все контакты твои скачаны, а находятся они там, куда тебе никогда не добраться! Так что, не планируй меня случайно подушкой придушить. Как только придушишь, все файлы отправятся прямиком в военную прокуратуру, и придётся тебе не на звёздочки на погонах любоваться, а на звездочки на небе в клеточку! Не хочешь добровольно тратиться на меня, по любви, так заставят насильно тратиться на ребёнка, по закону!

– Я тебя уничтожу! – карие глаза подполковника прищурились от злости.

– Ха, кишка тонка! Сам же говорил, что тебе надоела твоя толстая жена – клуша, и что живешь ты с ней только ради тестя – генерала. Сам хотел молодую, красивую стервочку – вот и получил! А стервочки бывают занимательными не только в постели! Ты теперь меня очень беречь должен, потому что не только документы, но и некоторые интересные моменты наших встреч и твоих воркований записаны на камеру.

– …!

– Да, да, дорогой! Полностью с тобой согласна, да, я такая, и я это сделала! Чётко заруби себе на носу – все записи находятся в надёжном месте. Если я умру не в 95 лет, в окружении внуков и правнуков, а раньше, к примеру, случайно задохнусь от газа, попаду под машину, упаду с моста, да просто, споткнусь на ровном месте и сломаю себе шею, ты, мой дорогой, отправишься не к тестю на дачу, и не с любимой женой на Канары, а в созвучные места круглосуточного отдыха, только без первого слога «Ка».

– Да я тебя… Я тебя размажу!

– Кстати, и этот наш разговор записывается. И не оглядывайся, и даже не старайся найти «жучок», просто прими этот факт. Ты же знаешь, что я что-то говорю или делаю только тогда, когда точно уверена в этом.

– И что же ты хочешь от меня? Что мне делать? Ты же знаешь, что с женой я не разведусь, да и тебе это зачем? Я же сразу стану никто. Хорошо, если оставят дослужить до пенсии, но только уже не в Москве, а в каком-нибудь Мухосранске. Квартиру мне уже не получить, а все мои московские квартиры и машины на жену записаны. А может быть, и вообще «закроют» на длительное время, ведь у меня столько интересных делишек наделано, на которые, по-родственному, закрывал глаза генерал.

– Что ты разнюнился, как баба? Я же не прошу тебя разводиться с женой, я только требую от тебя обеспечить мне достойное существование.

– Как я это сделаю? Жена контролирует все мои личные счета! Есть, конечно, счет Фонда помощи обездоленным, откуда мне иногда денежки капают за поручения, которые я выполняю по просьбе генерала, но использовать их по своему усмотрению я тоже не могу – всё в руках генерала.

– Твою же мать! На кой же чёрт ты мне впаривал, что ты влиятельный и богатый? Столько времени и сил на тебя потрачено, чтобы тебя подловить, охмурить, забеременеть!

– Как? Разве то случайное твоё падение со ступеньки прямо мне в руки было подстроено? – удивлённо прошептал он, понимая, что именно сейчас рушатся мечты о милой маленькой чаровнице, которая ждёт его каждую неделю для того, чтобы отвлечь от мыслей о нелюбимой жене, властном тесте и контролирующей всё тёще.

– Конечно! Я долго вычисляла твои маршруты в госпитале, когда ты свой разбушевавшийся после празднования Нового года панкреатит лечил. Наблюдала за тобой, подсчитывала, через какое время ты из столовой к лестнице подойдешь, чтобы элегантно оступиться прямо тебе в руки, в коротеньком белом халате.

– А я-то, дурак, думал, что это сама судьба упала ко мне в руки. Красивая, неизбалованная девушка, из глубинки, живущая в общежитии, сама зарабатывающая себе на жизнь. Таких, кристально чистых, до сих пор в моем окружении не встречалось. Если не секрет, а с чего это ты меня выбрала?

– Никакого секрета нет. Я с детства была очень наблюдательная. Не каждый офицер в твои годы уже подполковник, да ещё служащий не в горячей точке, а в Москве, в штабе. Значит, какие-то тайные ресурсы есть. Да и не каждый офицер к нам, в госпиталь, просто полежать, отдохнуть, приезжает, всё больше раненные. А уж, посмотрев, на какой машине ты приехал, какие часы на руке носишь и какую индивидуальную палату тебе предоставили – любому станет ясно, что у тебя кубышечка есть, и очень солидная. Так что, откупоривай её, давай, делись с малоимущими!

– Я тебе всё объяснил! У меня нет ничего, я полностью завишу от жены и тестя! – мужчина перешёл на крик.

– Тогда одни записи лягут на стол твоего любимого тестя и его доченьки, а другие – на стол военного прокурора. А немного позже, примерно в августе, добавится и тест на отцовство!

– Я не могу сейчас купить тебе квартиру! Я не могу сейчас содержать тебя! Я прошу тебя – подожди немного!

– Сколько ещё ждать? Живот ждать не будет, скоро выпирать начнёт.

– Я не могу сейчас тебя содержать!

– Не можешь сам, придумай, кто сможет это делать!

– Единственный выход – выдать тебя замуж! Но как это сделать за такой короткий срок? И кто тебя с «икрой» возьмет?

– Вот это теперь твоя забота, ты и придумай! В твоих руках все личные дела офицеров. Хочу быть генеральшей!

– Ого! А царицею морскою не хочешь? – подполковник почувствовал, что самая острая фаза разговора прошла. Красотка уже не требовала от него невозможного, а согласна была на компромисс в виде замужества. Он улыбнулся и захотел опять поднять свою значимость в глазах женщины. – Где я тебе холостого генерала найду? Да и как заставлю его на тебе, беременной, жениться? Я-то всего-навсего подполковник, правда, если не будешь лезть в мои дела, скоро буду полковником. Надо одно дельце провернуть, связанное с генеральским фондом. Генерал владельцем всех активов станет, а я – полковником, да и кубышечка пополнится, уже моя личная, о которой ни женушка, ни генерал не знают. И тогда, крошка, я буду весь твой!

– И что, мне с животом тебя теперь здесь, в этом бомжатском районе, в съёмной квартире ждать?

– Ну почему же здесь… Ты же знаешь, что я в этом районе квартиру для тебя снял только потому, что здесь нет никаких шансов встретить кого-либо из моих знакомых или знакомых моей семьи, а для моего будущего ребёнка что-нибудь и получше придумаю. Обещаю, что, если не сразу генеральшей, а, к примеру, капитаншей или майоршей, ты станешь. Как тебе такой расклад?

– Ладно, сойдёт. Но чтобы был с хорошей перспективой! И с глазами карими, а то как я ему объясню и докажу, что это его ребёнок?

– Ладно, найду тебе офицера, самого лучшего, и с карими глазами. А вдруг ты в этого молодого офицера влюбишься и меня забудешь? Что тогда?

– Ха, я влюблюсь? С некоторых пор я люблю только себя, меня этому жизнь научила.

– А меня?

– Ты для меня просто удобен, так что, сильно не обольщайся.

– А как же твой будущий ребёнок? Хоть его-то ты любишь?

– А чего мне его любить, если он ещё не родился? Сейчас мне от него только проблемы – токсикоз, фигура вот-вот испортится. Да ещё и рожать надо будет, не очень-то это приятное мероприятие.

– Так и не затевала бы свою аферу.

– Ха, а ты мне квартиру, машину, достаток по «большой любви» обеспечил бы? Ты даже для ребенка своего добровольно ничего сделать не хочешь, а уж для меня одной – тем более. Тебе от меня только одно надо…

«Да, девочка, ты и сама не знаешь, как ты права. Всё же нормально было, приезжал к ней раз в неделю в съёмную квартиру, получал все радости жизни, о которых втайне мечтает каждый женатый мужчина. А ты, смазливая дурочка, свою игру затеяла… Но не думай, что ты выиграешь, меня ещё никто никогда не переиграл», – думал подполковник, глядя на красотку с прищуром карих хитрых глаз.

– Родится ребёночек, его же воспитывать надо, кормить, одевать, обувать, всё равно полюбишь…

– Ну, грудью кормить я не собираюсь, памперсы менять тоже, няню найму. А там посмотрю, но, думаю, я его к матери в село отправлю, пусть растет на свежем воздухе.

– Ты зря так уверена во всем. Может быть, твой будущий муж будет и против няни, и против деревни, и придется тебе, милочка, не только пеленки, а ещё и мужские носки стирать и борщи варить.

– Ты же знаешь, что это не для меня. И вообще, дорогой, ты же всё можешь. Пообещай мне, что это «голенище» постоянно в командировках находиться будет, подальше от меня. Вот тогда у меня минутка и для тебя найдётся, твоя русалочка к тебе возвратится. Так что, думай, теперь это твоя забота.

Уже к вечеру следующего дня на столе у подполковника лежала вся информация на молодых холостых офицеров, проходящих лечение в госпитале, где работала коварная красотка Натулечка. Он сфотографировал их основные данные и поехал на встречу со своей шантажисткой с мыслью, что уже сейчас надо купировать её меркантильные идеи, усыпить бдительность имитацией своей активной деятельности, а уж там, как-нибудь, он сможет выкрутиться и «всё само рассосётся».

Женщина очень придирчиво отбирала себе кандидата в будущие мужья. Кто-то был маленького роста, кто-то с голубыми глазами, некоторые офицеры уже вылечились и были перед самой выпиской – тут задуманная афера не пройдет. Наконец, её выбор остановился на одном холостом майоре, лежавшем в ожоговом отделении, куда медсестра срочно перевелась для реализации своих планов. Но здесь её ждало разочарование. К молодому красивому майору каждый день приходила какая-то девица, которую он называл своей невестой.

Время шло, плод, благодаря которому женщина надеялась обеспечить своё будущее, нормально развивался и, ещё немного, и ей пришлось бы от него избавиться, так как становиться матерью – одиночкой в планы женщины не входило. Вряд ли она сможет уверить какого-либо мужчину в том, что у него родился пятимесячный ребёнок.

В начале марта борт привез раненного, жизнь которого держалась на волоске из-за большой потери крови от пулевого ранения и ожога кожи на спине. Он был достаточно высокого роста, хорошо слажен, с сильными загорелыми руками, длинными волосами и кудрявой черной бородой, наполовину закрывавшей лицо, черное от грязи. Сердце женщины ёкнуло: «Всё, это последний шанс. Только он какой-то странный, больше на „бандерлога“ смахивает, с какой стати его в военный госпиталь привезли?»

За разъяснениями она тут же обратилась к своему покровителю Евгению, на что тот ответил, что даже он толком ничего не знает, так как личное дело этого офицера через его руки не проходило. Известно только, что это офицер Сил специальных операций с позывным «Заря», был внедрен для ведения разведывательных и диверсионных действий на территорию, контролируемую организацией, запрещенной в Российской Федерации, и много чего значительного там сделал, но об этом не говорят, всё засекречено.

Что же, иного выхода нет, надо рисковать! На следующее ночное дежурство медсестра шла, полная решительности, в полной боевой раскраске, в обольстительном халатике и с красными ноготками. Боец был побрит и коротко, под машинку, обстрижен. Бледное лицо его было отмыто и представляло собой достаточно приятное зрелище. Красивый прямой нос, чувственные губы, волевой подбородок, широкие брови и густые темные ресницы. Глаза были закрыты, так как раненый находился под наркозом после операции, но, к счастью, лежал на боку, а не на спине или на животе.

«Вот он, „отец“ моего будущего ребёнка! Будем надеяться, что у него карие глаза!» – подумала женщина и достала телефон. Сделав необходимые манипуляции с настройками, она установила телефон на приставной столик, сняла белый халатик, расположилась за спиной раненого офицера и начала фотосессию…

Подполковник одобрил её выбор.

«Он не из тех, кто в штабе отсиживается, наоборот, в бой рвется, и считает себя защитником всех бедных и угнетённых. Уже сейчас капитан, но за последнюю операцию, полагаю, звание майора получит, а такими темпами и до генерала дослужится, если его раньше в цинковый гроб не оформят. Я кое-что о нём узнал. Зовут Владимиром, фамилия – Зорин. Из родных у него только один отец, старший прапорщик. Жены, детей нет, да, пожалуй, и невесты нет, он же на два года внедрён был, никакая невеста такого срока не выдержит – быть в неведении, без связи, без информации», – дал он избраннику Наташи краткую характеристику.

Подполковника тревожила только одна мысль: «Вдруг его Наташенька влюбится в этого молодого офицера и не станет встречаться с ним, основательно женатым человеком. Хотя, нет, – успокаивал он себя, – за это время я хорошо узнал свою возлюбленную. Чем может привлечь её этот нищеброд? Только своей молодостью, ведь он на 5 или 6 лет младше Натусика. А у неё только два объекта любви и обожания: первый – она сама, второй – деньги. И она всё сделает для того, чтобы источник поступления второго объекта не иссяк для благополучия первого».

Воодушевленная полученной информацией, молодая медсестра взяла все ночные дежурства, оправдываясь перед коллегами, что днем она учится и работать может только ночью. Постепенно мужчина стал приходить в себя, но всё также стонал по ночам, когда случайно задевал раны. Красивая медсестра окружила раненого заботой, лично делала ему перевязки и уколы, постепенно приучая к себе. То обстоятельство, что у него оказались красивые карие глаза, вселяло надежду на успех реализации задуманного мероприятия.

Раненный мужчина много спал под воздействием уколов снотворных и обезболивающих лекарств, но однажды ночью, после того, как она в очередной раз приготовилась сделать ему укол, он попросил найти в его вещах телефон и зарядить его.

«Мне девушка должна звонить, Дина зовут. Мне почему-то спать всё время хочется, боюсь, что звонка не услышу. Пожалуйста, ответь ей, что у меня всё хорошо, только подробности не рассказывай, не надо ей волноваться за меня», – растрескавшимися губами с трудом прошептал он медсестре перед тем, как в очередной раз погрузиться в царство Морфея.

Звонок не заставил себя долго ждать.

– Алло, слушаю вас! – ответила на вызов Наташа.

– Извините, я, наверно, не туда попала, – пролепетала на том конце связи молодая девушка.

– Туда, туда, вам ведь, наверно, Владимир Зорин нужен?

– Ну, как нужен? Я просто поговорить хотела… Если можно, передайте ему трубку.

– Ой, к сожалению, не могу. Он сейчас спит, но попросил отвечать, если кто-нибудь звонить будет.

– Как спит? Сейчас же только девять часов вечера? Или у вас другое время?

– Да нет, у нас тоже девять часов. А он сейчас много спит, так быстрее силы восстанавливаются.

– Подождите, девушка, а вы кто? И почему вы находитесь там, где он спит?

– А я Наташа. Я его сон охраняю. На посту, так сказать, – захихикала Наташа, удивляясь наивности девушки.

– Наташа, а зачем его сон охранять? Вы что, в карауле?

– Ой, юмористка вы! Какой караул? Хотя, иногда бывает, такая ночка выдастся, что, и правда, «Караул!» кричать хочется. А с Владимиром разве поспишь ночью? Он – то подушку сбрасывает, то стонать начинает… – Наташа говорила сущую правду.

– Это когда же он стонет?

– Это когда он на спине лежит, а вот когда он на животе – то подушку сбрасывает, поднимать её приходится. Куда же ему без женских рук?

– А что, Наташа, вас его стоны заводят?

– Да, какой там, заводят! Бывает, как заведённая, всё бегаешь и бегаешь, а за ночь так накувыркаешься, что только днём и можно отоспаться!

– Наташа, а почему это вы отвечаете по его телефону? Ведь у него связи по этому телефону нет, и вообще, он должен быть не в России, а где-то в жарких странах.

– Да в каких жарких странах?! Он здесь, в Подмосковье!

– Как в Подмосковье? А почему же он мне ничего не сказал, что он приехал, не позвонил?

– А вы ему кто?

– Наверно, я… А впрочем, теперь уже никто…

– Ой, извините, если я чего лишнего наговорила. Просто, у меня звонок был распознан как абонент «Золотинка», а Владимир специально дал мне свой телефон и сказал, что, если будет звонить девушка по имени Дина, обязательно ей ответить и рассказать всё, как есть. Только, говорит, подробности говорить не надо, а то она девушка впечатлительная, может сильно расстроиться и ещё неизвестно чего натворить. Извините, я почему-то решила, что вы и есть девушка Дина, наверно, лишнего наговорила. А девушка Дина почему-то не звонила.

– Спасибо, Наташа! Вы мне всё рассказали, даже более чем подробно.

– До свидания! Звоните!

«Если это и есть его Диночка, то она не является опасным противником. Я её за один разговор почти нокаутировала – ещё несколько ударов пожёстче, и девочка сама отвалится, оставив приз в моих руках», – самодовольно подумала Наташа, оглядывая спящего мужчину. Положение медицинского работника позволяло женщине рассмотреть его тело во всех подробностях и увиденным зрелищем она осталась довольна.

«Какая жалость, что такой красавец из ценного имеет только свою жизнь… Хотя, нет, и этого он не имеет, его жизнь зависит от стратегических планов руководителей государства и приказов командира. А моя жизнь, вернее, степень моего удовлетворения ею, зависит от степени давления на Женюсика», – подумала Наташа и начала собираться на очередное свидание с любовником.

– И как ты заставишь его на себе жениться? – спросил подполковник у своей любовницы, когда она ему радостно отчитывалась о проведенных мероприятиях. – Он ведь не дурак, считать умеет.

– Не волнуйся, дорогой. С тобой справилась, а уж с простым солдафоном чего не справиться? Только ты своё обещание не забывай – квартира в Москве…

– В Москве сразу не получится, только в Подмосковье…

– Ладно, пусть будет Подмосковье. И как выпишется из госпиталя, реши там с кем надо вопрос о его командировках, чтобы он мне поменьше глаза мозолил. А мы с тобой, мой милый, и дальше будем спокойно встречаться, и живи ты со своей клушей во всё своё удовольствие!

– Ну, ты и стерва! – восхитился подполковник, теперь уже зажмурив глаза от удовольствия, потому что женщина ласковой кошечкой скользнула ему на колени и, мурлыча, начала тереться о его пухлый животик своими бёдрами.

Вдруг она вспомнила: «В августе его в России быть не должно!»

– Я посмотрел по документам, в августе у него только заканчивается отпуск.

– Ничего не знаю! Делай, что хочешь, но чтоб его здесь не было! Пусть из отпуска отзывают, в срочную командировку направляют. Я же буду рожать в августе, и из роддома выписываться должна, якобы, с семимесячным ребенком! А вдруг он, в силу своей сознательности, припрётся с какой-нибудь Золотинкой разделить радость рождения наследника!

– А кто это – Золотинка?

– Пока сама не разобралась. Звонила какая-то дурочка, в телефоне записано «Золотинка», но не пойму, то ли сестра, то ли одноклассница, то ли просто случайная знакомая, а может быть, это она, его любимая Диночка, под такой кличкой проходит, но я её на всякий случай из игры выведу.

– Только, пожалуйста, без «мокрухи»! – шутливо замахал руками подполковник.

– Ну что ты, «мокруха» по твоей части! А мы, девочки, другими способами действуем. Если там дела сердечные, то я так сделаю, что она сама же его и прогонит, а если нет, то просто примет к сведению, что скоро на свадебке погуляет.

– А если, всё-таки, это его невеста, вдруг приедет сюда, начнет разбираться, с чего это он вдруг на тебе жениться решил? Что тогда?

– Вроде нет. Он от какой-то Диночки всё звонка ждет, да и, когда бредит, Диночку зовёт. «Дина, Диночка, девочка любимая моя…» —передразнила женщина, – Ничего, скоро только моё имя «Натулечка» произносить будет! Ведь телефоны на то и существуют, чтобы пересылать кому надо информацию, которая нужна нам для претворения нашего замысла, а также фотографии и СМСки…

Мужчина удовлетворённо погладил свой круглый животик и его щёки закрыли уши от самодовольной улыбки, а глаза превратились в узкие щёлочки. Он смотрел на голову красотки с длинными обесцвеченными волосами, расположившейся в нижней части его живота, которая безуспешно проявляла всё своё женское мастерство, пытаясь возвратить к жизни безвольно лежащую часть мужского организма. Мысли подполковника сейчас были о другом: «Ха, глупая дурочка, решила меня обыграть! Нет, девочка, ты как была, так и останешься тупой потаскушкой, не тебе играть в мужские игры, и не тебе со мной тягаться. Выйдешь замуж – всё, „гудбай, май лав, гудбай“! Ты теперь „мужняя“ жена, с мужа и спрашивай квартиру, машину. А я уже свою женушку и генерала предупредил, и даже фото показал, где я выхожу из машины рядом с пятиэтажкой, где находится „любовное гнёздышко“. Сказал, что, якобы, получил его по электронной почте от неизвестного отправителя. И объяснил своему любимому тестюшке, что на меня вышли спецы от наших потенциальных противников, и пытались эти ироды меня шантажировать тем, что обнародуют видеозаписи со сценами интимного характера, якобы, с моим участием, если я не выдам им имена наших резидентов в странах наших „западных партнёров“. Но я Родину не продаю! Я так этим шантажистам и ответил, так что теперь пусть наша контрразведка ищет, кому это понадобилось на меня такие гнусные инсинуации возводить. А если и придут к моей любимой женушке или, к Вам, не менее любимому моему тестюшке, какие-то видеозаписи, то Вы же уже знаете, что это не я, а какой-то нанятый плохой актер, которого так похоже на меня загримировали… А я не такой, я на эти выкрутасы не способен, ведь я очень люблю свою дорогую пышечку!»

Подполковник Евгений Андреевич Голдин чётко следовал принципу – прежде чем влюбляться, нужно как следует изучить тактико-технические характеристики объекта предполагаемой внезапной страсти, что он и сделал в молодости, обретя спокойную, домашнюю жену, любящую тёщу и уважаемого тестя, вот только с Наташенькой его тактика временно дала сбой.

Отставной генерал Чернец Виктор Алексеевич сидел в глубоком мягком кресле, смотрел на веселящиеся язычки пламени в камине и самодовольно щурился, понимая, что генерал – это не звание, это счастье. Для присвоения ему вожделенного звания, о котором он мечтал с детства, будучи бедным деревенским мальчишкой Витькой, генерал Чернец приложил все силы в мероприятие под названием «реорганизация». Благодаря хорошим вливаниям из Фонда помощи обездоленным, он смог хорошо материально помочь некоторым «обездоленным» на высоких должностях, после чего его перевели с полковничьей должности на генеральскую. После присвоения штанов с лампасами, в 2010 году, когда число генеральских должностей сократили везде, в центральном аппарате Минобороны, главных и центральных управлениях, в том числе, и в Генштабе, он благополучно вышел на заслуженную пенсию. Это позволило ему активно заниматься общественной деятельностью, при этом, оставаясь в сознании окружающих всё тем же влиятельным генералом.

Он задумчиво курил дорогую сигару и слушал разглагольствования своего зятя, Евгения Андреевича Голдина, о какой-то иностранной разведке, вышедшей на него и требующей сдать всю резидентуру.

«Какой он бред несёт! Подлец, но ведь врёт так складно! Ладно, пусть моя дочурка послушает, какой у неё муженек герой, как он не поддается на провокации. Ведь, наверно, попался где-то в сауне с проститутками, или какая-то ушлая девица его акробатические этюды на видео записала, а теперь денег требует. Но я своего зятя знаю, у него на первом месте – деньги, так что девочке ничего не обломится. Да и чего с него взять – сидит в штабе простым статистиком, ни к каким секретным данным никто его не допустит. Конечно, проблемка есть – уж больно он общительный, у него во всех управлениях друзья есть. Впрочем, нет, друзья у него не от его широкой души, а от моих широких возможностей. Да, сначала зятёк пользовался именем тестя и несколько раз свои делишки провернул, подложил документы на подпись кому надо, чтобы кое-кому кое-что предоставили, кое-кого кое-куда перенаправили, и, естественно, делал всё не за спасибо. Хорошо, что я вовремя пресёк, пока больших проблем это не повлекло», – так думал пожилой мужчина, глядя в окно, как его внуки играют на террасе с породистым щенком тибетского мастиффа. Щенок, похожий на маленького рыженького медвежонка, смешно кувыркался, пытался умозрительно тявкать и вилять пушистым хвостиком.

«Эх, отправить бы тебя куда-нибудь подальше, в Арктику, укреплять оборону рубежей нашей страны, да ведь толку то от тебя – ноль. Одна радость – порода в тебе есть, на здоровье не жалуешься, внуков хороших мне сделал, и на том спасибо. И выходы у тебя кое-какие есть на людей, рядом с которыми мне никак светиться нельзя, ведь делишки деликатные и сейчас обделывать надо, не на генеральскую же пенсию нашей семье жить, – завершил генерал свои размышления, подзывая к себе зятя, – Пойдем в мой кабинет, надо без баб и детей поговорить».

В кабинете генерал налил виски в два широких стакана и предложил один зятю.

– Знаешь, Евгений, дело деликатное, только тебе могу доверить, ты мне как родной сын.

– Папа, я очень ценю Ваше доверие!

– Ладно, ты мне тут не пой, это для дочери оставь. А дельце важное, с большими деньгами связано. Знаешь, что я являюсь попечителем «Фонда помощи обездоленным», на счету которого крутятся немалые денежки…

– Конечно, папа, знаю. Вы делаете благое общественное дело…

– Ладно, ты это вот так журналюгам рассказывай, а я тебе скажу, что денежки там крутятся немалые и распоряжаюсь ими я один.

– Да, ведь Вы один создали этот Фонд.

– А вот здесь ты ошибаешься. В девяностые годы, когда, при тогдашнем Президенте, решили реформировать Армию, я простым капитаном был. Наше руководство как решило: раз врагов больше нет, с Россией воевать никто не будет, то зачем нам столько вооружения, техники, военного оборудования и охотно подписывали договоры с «западными партнёрами» о сокращении вооружения. Я сидел в Управлении, разбирал документы по неликвидам, то есть, по тому, от чего избавляться решили и удивлялся, какие уникальные разработки в сфере военно-промышленного комплекса уничтожались росчерком пера. Расхищались и распродавались топливо, стройматериалы, оружие, десятки генералов становились миллионерами, а простые офицеры не получали денежного довольствия и жили в нищенских условиях. Да, впрочем, и у меня тогда этих хором не было, снимал с женой и новорожденной дочуркой скромную однушку, ждал зарплаты, которая всё не приходила. Жена, не отсидев даже одного года в декретном отпуске, вынуждена была пойти на работу, на склад, сортировщицей.

Подполковник с удивлением смотрел на тестя. Он даже не мог себе представить, что генеральша, эта солидная дама, державшая в своих руках все экономические вопросы семьи, когда-то была простой сортировщицей на складе. Да, конечно, она представляла собой тот тип женщин, у которых в семье муж – голова, а жена – шея, которая этой головой вертит, но чтобы работать на складе?! Подполковник непроизвольно оглянулся на дверь, из которой в любой момент могла появиться генеральша-сортировщица и отсортировать всех по своему усмотрению.

– Что головой крутишь? Не бойся, я тебе про наши мужские дела говорю, она в них старается не вникать, её дело – дом, хозяйство, расчёты с няней, экономкой, домработницей. Так вот, тут как раз начался вывод западной группировки войск из Германии. Сейчас об этом много написано, расследовано, но тогда мы удивлялись, зачем так быстро, хаотично выводить, оставляя всё вооружение, бросая военных на произвол судьбы, не создав элементарных условий для жизни и службы. И вот тогда стало известно о многочисленных коррупционных скандалах, связанных с продажей имущества расформированных частей. Самый известный – это когда на деньги, вырученные от такой продажи, было приобретено два автомобиля Mercedes-500, после чего к тогдашнему министру обороны Павлу Грачёву прочно приклеилась кличка Паша-Мерседес. Видя такое, я простой клерк, через которого проходили все документы, не мог оставаться равнодушным. Почему бы и мне, простому капитану, без жилья и видимых перспектив в будущем, не отщипнуть крошку с генеральского пирога? Как я оформлял кое-какие документы, рассказывать не буду, не твоего ума это дело, а вот как полученные денежки себе оставить, надо было придумать. И тут от матери письмо приходит с новостями из моего родного села Раздольное, что Ромка Бобров, Бобрик, мой одноклассник, за границу подался, в Швецию. Нет, не думай, он не беженец, а наоборот, приглашен был для работы IT-аналитиком в одну очень известную компанию, «Volvo» называется, как слишком умный для России. В школе-то мы с ним не дружили, он такой занудный был, всегда всё знал, какие-то умные книги читал, а от физкультуры вообще освобожден был по причине сильной близорукости и общей слабости здоровья. Конечно, когда мы детьми были, при первом возможном случае я его шпынял, но в последнем классе вдруг что-то со мной произошло, поумнел, что ли, и я его защищать начал от деревенских дуралеев.

– Правильно! С умными людьми дружить надо! – подобострастно поддакнул зять.

– Так вот, я поехал в Раздольное, навестить мать, а оттуда возвратился с телефоном и адресом Бобрика. Связался с ним, попросил приехать в Россию для срочного разговора. Я-то не выездной, к нему приехать не мог, но Бобрик обещание выполнил и через месяц был уже в Москве. Сели мы с ним в моей однушке и стали составлять план действий. Ему моя идея «отковыривать понемногу от генеральского пирога», понравилась. Он продумал, кому и куда реализовывать, чтобы особых проблем это не вызвало. В то время, как и сейчас, желающих повоевать было много, а оружие им всем требовалось. Я составлял документы на продажу военных резервов, он договаривался с покупателем, получал деньги и аккумулировал их на своем счете за границей. По его поручению банк должен был переводить мне в Россию, для безбедной жизни, кругленькую сумму, но куда? Сам понимаешь, у нас тоже органы безопасности не дремлют, сразу заинтересуются, откуда у скромного капитана крутая тачка и трехкомнатная квартира в центре Москвы? И тогда у Бобрика родилась идея – организовать какой-нибудь фонд, средствами которого я могу распоряжаться. Так и появился это «Фонд помощи обездоленным», я его здесь основал, возглавил, набрал скромный штат, провёл рекламные акции, оплатил обеды в столовой для бедняков, помог нескольким малоимущим семьям, о чём был сюжет даже на центральном телевидении. Теперь Фонд живет и здравствует, обездоленные радуются, а больше всех радуется наша семья, поскольку переводы из Швеции, от «неизвестного благотворителя», до сих пор позволяют жить так, как нам хочется.

– Да, я примерно так и представлял, только не знал всей схемы, – вставил своё слово молодой мужчина.

– А тебе её знать и не положено. Не по рангу, – строго зыркнул глазами генерал на зятя.

– Так какая моя задача? Что надо сделать?

– Погоди, не гони лошадей! В очередной приезд Бобрика в Москву я обратил внимание на то, что уж очень плохо он выглядит, бледный, дышит тяжело. Оказалось, что не зря он в детстве от физкультуры был освобождён – у него тяжелое заболевание, справиться с которым не смогли даже западные медицинские светила, и Бобрик медленно угасает. Тогда мы пошли к нотариусу и оформили завещание, по которому все средства, хранящиеся на счёте Бобрика, находящегося в шведском банке Swedbank, после его смерти перейдут по наследству ко мне. Но, как говорится: «Близок локоток, да не укусишь»! Пока я имею только право распоряжаться финансами, которые так и продолжают поступать со счёта в виде пожертвований в «Фонд помощи обездоленным».

– Так, я не понял, Бобрик-то уже умер?

– Да, Ромка Бобрик скончался уже больше десяти лет назад, царство ему, негодяю, небесное! И сумма на счете в Швеции за эти годы выросла значительно, ведь Бобрик, хоть и был слаб здоровьем, а умом-то слаб не был, и вложил средства в бурно развивающуюся IT-индустрию.

– Почему же, тогда, Бобрик – негодяй? Это же здорово! Ведь Вы теперь официально, по наследству, являетесь долларовым миллионером! – сказал подполковник, при этом подумав: «Как я люблю свою жену! Правильный выбор я тогда сделал, когда среди всех стройных красавиц модельной внешности, приглашённых на выпускной бал курсантов Военного финансово-экономического института, выбрал её, толстенькую девицу на кривоватых ножках. А причиной был шнурок на форменных, начищенных до блеска ботинках, который я, тогда ещё неопытный молодой лейтенант, стал от волнения так сильно затягивать, что шнурок порвался, и я опоздал на начало мероприятия. И только я видел, как эту невзрачную пухловатую коротконогую девушку привезла служебная машина с мигалкой, и как она, поцеловав солидного мужчину в военной форме с большой звёздой на погонах, назвала его папой, а он помахал ей рукой, пожелав хорошего вечера. Очаровать девушку мне было не сложно, и вот уже я – на хорошей должности в штабе, в Москве, звезды падают на погоны с завидной регулярностью, есть любящая жена, здоровые дети, и тесть – генерал».

– Являетесь, являетесь, – ворчливо продолжил свою речь генерал, – А чего ты не поинтересуешься, почему мы до сих пор здесь, а не в Швеции живём, ведь Бобрик уже 10 лет на том свете?

– Да, почему?

– Потому, что оказалось, ничто человеческое этому IT-гению не было чуждо! Кто бы мог подумать, что этот «ходячий калькулятор» может к кому-то испытывать какие-то чувства, прямо противоположные чувству дискомфорта. Оказалось, что Бобрика в Европе чувство ностальгии замучило, как это бывает со всеми эмигрантами. Вот он решил на родину съездить, посмотреть на родные березки в нашем селе Раздольное. Мать его к тому времени уже умерла, дом стоял пустой, полуразрушенный. Погулял Бобрик по деревне, потом в школу пошёл. Вот ходит Бобрик по школе, по классам, в которых ничего не изменилось с советских времён, и тут сердечко-то у него и прихватило. Вызвали фельдшера, которой оказалась молодая выпускница медицинского училища, красотка ещё та: глазки голубые с длинными ресницами, волосы русые, в длинную косу заплетенные, фигурка точёная, как песочные часы! В-общем, обалдел наш компьютерный гений от такой красоты, которую в «европах» не сыщешь – там же всё больше «эмансипэ» да разные извращенцы, вроде транссексуалов, и, не откладывая дело в долгий ящик, сделал красотке предложение руки и сердца вместе с прилагающимся ко всему этому капиталом. Я это так подробно, во всех деталях знаю, потому что мой друг перед отлётом в Стокгольм мне всё подробно рассказал, радостью делился. Он уехал и начал оформлять визу невесты для въезда в страну. По их правилам, виза невесты открывается на три месяца, а за этот срок пара должна узаконить свои отношения.

– Значит, Вы не единственный наследник, есть ещё и законная жена Бобрика?

– А вот и нет! К счастью для нас, но к несчастью для Бобрика, девушка не смогла к нему вылететь по простой причине – у неё не было загранпаспорта. Оформление заняло длительное время, потому что у неё не было прописки в Раздольном. Она жила в фельдшерском пункте, который официально жилым помещением не являлся, и зарегистрировать там человека не было возможности. Пока регистрацию оформляла, пока в райцентр ездила для оформления загранпаспорта, время прошло, и тут выяснилось, что Бобрик, кроме финансового и материального наследства, оставил ещё одно наследство в виде маленького человеческого зародыша в теле этой молодой женщины. Думаю, что она успела ему об этом сообщить, ведь он регулярно звонил из Швеции на телефон фельдшерского пункта. Время шло, и когда, наконец, были получены все документы, и новоиспеченная невеста должна была бы отбыть по месту своего будущего счастливого проживания, произошло непредвиденное – она пропала.

– И что, разве никто не искал пропавшую женщину?

– А кому её искать? У неё ни близких, ни дальних родственников не было, она сама из интерната, жить негде было после окончания медицинского училища, вот она и приехала в Раздольное, так как здесь жильё служебное предоставляли, прямо на фельдшерском пункте. С работы она уволилась, документы и полный расчёт получила, служебное жильё официально сдала и отбыла рано утром в «дальние заграницы к богатенькому муженьку». Местным женщинам оставалось только завидовать, что они остервенело и делали. Поговаривали, что в тот же день она в сельсовет телеграмму прислала, уже из аэропорта, о том, что доехала хорошо, и скоро будет садиться на рейс. Поэтому, когда, спустя месяц, пришла какая-то информация в районный отдел милиции из соседней области, что неподалёку от села Большие Болота, территориально граничащего с землями Раздольнинского сельсовета, нашли труп утопленницы, никто волноваться не стал. А зачем сообщать, если все свои живы и здоровы? И речушка эта не у нас протекает, а в их болоте начало берёт, вот пусть в своем районе и в своей области утопленников и опознают.

– А как Вы об этом узнали?

– Так Бобрик тревогу забил. Он знал, когда она должна была прилететь, сам же ей билет покупал, и просил меня встретить её в Москве с поезда, помочь добраться до аэропорта, чтобы спокойно посадить на рейс и отправить к жениху, всё-таки женщина на девятом месяце беременности. Бобрик очень хотел, чтобы его ребёнок в Швеции родился и автоматически получил шведское гражданство.

– Да, Швеция – одна из самых благополучных европейских стран, отличающаяся высоким уровнем медицинской помощи, поэтому такое желание понятно. Так Вы встретили беременную?

– В том то и дело, что нет. У нас в управлении было созвано срочное совещание по важным вопросам, так как в стране назревал переворот. Ещё в марте 1993 года в Москве начал работать VIII Съезд народных депутатов. Он сразу же отменил постановление «О стабилизации конституционного строя» и начал прописывать функции правительства и Верховного Совета, а Ельцин начал боевые действия, самая кульминация которых пришлась на конец октября. Да чего, говорить, вот, смотри, что тогда происходило, – генерал встал и извлек из шкафа потертую папку с бумагами, порывшись в которых протянул зятю копию стенограммы выступления Геннадия Зюганова на Генсовете ФНПР 22 октября 1998 года.

Евгений Андреевич стал внимательно читать: «После семи лет так называемых „реформ“ можно сделать главный вывод о том, что эксперимент построения блатного, уголовного, мафиозного капитализма в нашей стране закончился провалом. Страна оказалась разгромлена, экономика недееспособна, банковскую систему полностью заклинило, не платится зарплата учителю, врачу, шахтеру и военному – тем, кто определяет устойчивость и успешное развитие любого общества. … Если в ближайшее время не будут выполнены требования, мы готовы поддержать массовые акции протеста самого жесткого характера. И если после того, что граждане сказали 7 октября, не будет должной реакции – ждите массовых беспорядков. Я очень не хочу, чтобы в стране они были, и призываю всех к организованным действиям».

– Понятно, Вам тогда не до встреч было.

– Да, всё к перевороту шло… После совещания я помчался в аэропорт, но женщины там не нашёл. Да и как бы я смог найти, ведь я её никогда не видел, а только примерно представлял, как она выгладит, по описанию Бобрика. В то время мобильных телефонов ещё не было, только пейджеры, да и то у самых крутых «новых русских», а к их числу никак нельзя было отнести фельдшера из села, поэтому созвониться с ней возможности не было. Я решил, что она уже улетела в Стокгольм, и успокоился. Но вот Бобрик не успокоился! Он такой настырный, смог дозвониться из Стокгольма в районный отдел милиции и потребовать провести расследование, когда и с кем выехала его возлюбленная. А оно им надо? Заявления-то нет, и подать он его из другой страны не сможет. Конечно, для очистки совести участковый милиционер опросил соседей девушки, но никто не видел, с кем и когда она уехала, а в сельсовете ему показали телеграмму, отправленную ею собственноручно из почтового отделения в международном аэропорту. Ответственный представитель закона даже запросил на телефонной станции распечатку звонков с телефона фельдшерского пункта, так как международная и междугородняя связь девушки осуществлялась с телефона фельдшерского пункта. И оказалось, что ей поступали только входящие звонки из Стокгольма, от Бобрика, а вот звонила она только мне по междугородней линии. Милиционер связался со мной, а я отказываться не стал, всё честно рассказал, что, правильно, она мне звонила, так как по просьбе Бобрика я должен был её встретить на вокзале, и она согласовывала место встречи, но встретить её я не смог по причине служебной занятости. Так что, не знаю я, куда это женщина по дороге делась! Возможно, он и ещё кого-то опрашивал, что-то выяснял, но это мне было не известно, поэтому правоохранители меня больше не беспокоили, только один Бобрик всё сокрушался, что его любимая пропала.

– Значит, женщина погибла, так и не родив, и основного наследника Бобрика не существует?

– Я тоже так думал долгое время, да и сам Бобрик так считал, но, видно, не хотел терять надежды на счастливую случайность, поэтому нанял частного детектива для того, чтобы найти этого, возможно, выжившего, ребёнка. Конечно, я детективу во всём помогал – и транспортом, и деньгами, которые мне Бобрик для оплаты его работы высылал. Детектив зачем-то решил искать следы женщины не на понятном и простом пути возможного её следования от Раздольного до районного центра, и дальше – на поезде до Москвы, а на других направлениях, куда нормальный человек не поедет. И надо же было такому случиться – детектив зачем-то пошёл в большое болото, расположенное на границе области и оттуда уже не вернулся. Ясное дело, заблудился, в селе же его предупредили, что городские гости в болото не ходят, они его не знают. Следующего детектива постигла уже другая беда – он съел грибной суп, в который случайно попала бледная поганка.

– И что, Бобрик так и продолжал присылать детективов? – спросил зять, который уже начал подозревать, что не всё так чисто на совести генерала, как тот пытается преподнести.

– Вот уж об этом я не знаю, так как Бобрик перестал просить меня помочь очередному детективу. Может быть, смирился с тем, что родного наследника у него нет, а может быть решил делать это втайне от меня. Только вот, когда Бобрика не стало, я узнал, что завещание он переписал. Теперь все имущество, нажитое им в Швеции, а также счёт с семизначной суммой, переходит к его прямой наследнице, его дочери, кровное родство с которой будет доказано путем проведения генетической экспертизы.

– А как он узнал, что должна родиться девочка?

– К твоему сведению, ультразвуковое исследование в девяностых годах уже было, и, наверно, будущая мать сообщила счастливому отцу, что у него ожидается не мальчик, а девочка – наследница.

– Но ведь прошло столько лет, как она докажет, что она дочь Романа Боброва?

– Как эта потенциальная наследница сможет доказать свое родство, я не знаю, так как тело Бобрика, по его поручению, было кремировано, а урна с прахом мною лично была захоронена на сельском кладбище в селе Раздольное, рядом с могилой его матери. Думаю, что, если он такое распоряжение оставил, значит, где-то хранится и его генетический материал, например, волосы. Но самое интересное, что он установил контрольную цифру, границу, так сказать, 28 лет. Если до исполнения своей наследнице двадцати восьми лет она так и не объявится, значит, такой вообще не существует и в силу вступает первое завещание, по которому всё имущество передается мне. Почему именно 28 лет, не знаю, но полагаю, что это связано с тем, что у Бобрика самого новая жизнь началась только в 28 лет, вот он такой рубеж установил и для своего потенциального отпрыска. Я до этого времени спокоен был, никаких предпосылок для волнения не было, ведь целых 27 лет никаких родственников у Бобрика не появлялось, а теперь, знаешь, чуйка моя что-то почувствовала. Этой осенью должен наступить срок моего вступления в наследство. Как и положено, заранее, за 6 месяцев, я отправил все документы нотариусу, ведущему наследственное дело Романа Боброва. Оказалось, что нотариус, с которым я так хорошо поладил 10 лет назад, уговорив его отложить это дело на дальнюю полку и не ворошить до указанного срока, недавно умер и все дела теперь ведёт его сын. И представляешь, этот гад пересмотрел все документы и заявил, что возникли новые обстоятельства, а что за обстоятельства – мне не сказал. Что-то здесь не ладно, я своей чуйке доверяю, она никогда меня не подводила, иначе не был бы я сейчас генералом, и не сидел бы с тобой в кабинете за столом из орехового дерева.

– Я понял, папа. Надо найти наследницу. Я все сделаю, не подведу Вас, ведь это ради моей любимой жены, моих детей, нашей семьи.

– Ладно, ты соловьем-то не заливайся, – сделав вид, что сердится, пожурил зятя тесть, улыбнувшись самодовольно в усы. – Здесь дело серьёзное, это тебе не бумажки в штабе перебирать. В-общем, с завтрашнего дня, официально, ты в секретной командировке, об этом я позабочусь. Такой секретной, что о ней никто ничего знать не должен, даже наше семейство. А ты оденься попроще, машину возьми обычную и поезжай по деревням на моей малой родине, покатайся, поспрашивай у людей, что да как…

– Так я на своём «Мерсе» поеду. У него проходимость хорошая, по любой деревенской грязи пройдет.

– Цыц! Я сказал «попроще», это не среди людей нашего уровня «попроще», а среди простого люда. Светиться особо не надо, возьми какую-нибудь «Ладу».

– «Ладу»? А где же я её сейчас возьму? На свалке?

– Ладно, тогда УАЗик возьми простой, только не «Патриот», а обычный УАЗик, из тех, на которых в деревне ездят. У таких машин проходимость хорошая, да и ты выделяться особо не будешь. Да смотри, на себя не оформляй, а то цепочка сразу к нам потянется. И, надеюсь, ты понимаешь, что этой наследницы как не было, так и не должно быть.

– То есть, Вы намекаете…

– Я ничего не намекаю. Понимай, как хочешь, но задание выполни. И времени у тебя немного. Эта дура вылетать должна была 8 ноября, и до этого срока никакого ребенка не было, так что, если он и появился, то примерно в течение одной-двух недель после этого… Понимаешь, что, если эта наследница жива и успеет заявить о своих правах до этой даты, а потом вступить в права наследования, то мне уже ничего не светит, даже мой «Фонд помощи обездоленным» пополняться не будет. Да, и с бабами своими завязывай! Если уж тебя на видеокамерах и жучках подловить смогли, то и другое узнать смогут, а нам это ни к чему! А то, смотри, я тебе калейдоскоп подарю, то же самое будет – вертишь, крутишь, а внутри красивая жизнь! И руки заняты, и голова на месте.

«А генерал-то совсем не дурак! – подумал подполковник, преданно гладя в глаза тестя. – На раз-два вычислил меня, но вида не подал. Да, он матёрый волчище, с ним тягаться будет сложно, здесь бы свою шкуру спасти».

– Давай, сынок, действуй, – сказал генерал, провожая зятя взглядом и думая при этом: «Слишком много ты, Женюля, знаешь, а сегодня узнал ещё больше! Тебе, самовлюблённому бабнику, такое знать не положено. Давай, выполняй моё поручение ради своей жалкой шкуры, на благо твоих детей, а выполнишь хорошо – ещё подумаю, что с тобой делать. Шашни твои меня, конечно, достали, какая-нибудь умная бабёнка попадётся, начнёт тянуть большие деньги за информацию, опять проблемы начнутся. Может быть, лучше, погибнуть тебе геройской смертью в „секретной командировке“, с награждением посмертно и похоронами со всеми воинскими почестями? Что, „сынок“? Ладно, на сегодня я устал, подумаю об этом завтра».

Тесть и зять, мило улыбаясь друг другу, вышли из кабинета в зал, где чинное семейство готовилось к ужину за накрытым домработницей столом.