Читать книгу Водные маги жгут - Надежда Мамаева - Страница 3

Свадьба – это всегда весело. При условии, что она не твоя. Эту истину я поняла давно. Но никогда не думала, что накануне собственного похода под венец буду прикидывать, как расторгнуть помолвку, чтобы при этом потери сторон ограничились минимальным количеством трупов. А все оттого, что кольцо, зараза, сниматься с пальца категорически не желало. Мало того, оно потихоньку начало отнимать мою силу, вбирая ее в себя.

На рассвете в окно постучала почтовая сойка. Она принесла письмо, зажатое в клюве. Буквы в послании были выведены с таким количеством завитушек, что через их заросли до слов, а тем паче до смысла написанного, добраться оказалось нелегко. Не без усилий продравшись через вензеля литер, я поняла: девица Викар требует подать ей жениха. Дескать, деньги уплачены, и ее семейство ждет результата.

Как я ни была занята стягиванием с руки украшения, все же потратила четверть удара колокола, чтобы в кратких и емких выражениях объяснить заказчице, что она сама нарушила наш договор. Точнее, пункт о неразглашении. Так что деньги я не верну. Жениха – тоже не верну. Из принципа. Хотя последний мне и даром был не нужен. Даже за доплату.

Запечатала письмо и отправила его с птицей. А сама решила поспать хотя бы пару ударов колокола. А то ночь выдалась бурной. А предстоящий день обещал быть не менее насыщенным.

В том, что ко мне поутру примчится Анита Викар, я не сомневалась. Но до рассвета еще было время. Стоило отдохнуть перед скандалом. Ах да, еще убрать из гостиной вазы и вообще бьющиеся предметы. Ибо истерика истерикой, а ценности нужно беречь. Особенно если нервы – чужие, а вазы – твои.

К тому же с учетом того, что все более-менее дорогие вещи в нашем доме были трижды перезаложены, их тем более стоило беречь.

Вот так… Кому-то по наследству достаются деньги, титул, земли. А моей маме достались от отца-кутилы в приданое долги. Моя бабушка рассчитывала, что сумеет обменять по выгодному курсу красоту единственной дочери и ее имя на деньги богатого жениха, но увы. Линда Флейм матушку разочаровала, влюбившись в голодранца-водника. И эта взаимная любовь принесла плоды. Бабулю, когда она об этом узнала, тогда едва удар не хватил.

Но она скрепя сердце все же дала согласие на брак. Не знаю, что сыграло решающую роль: седьмой месяц беременности, угроза дочери, что она отречется от рода, или то, что ее избранник все же водник. А бабуля была буквально помешана на чистоте не только крови, но и стихийной магии. Она жутко гордилась тем, что в роду уже триста лет как рождались исключительно чародеи и чародейки с даром управления водной стихией.

Правда, дала согласие при условии, что жених возьмет родовую фамилию супруги. А вместе с ней – и обязательства по выплате закладных уже почившего тестя. Другой, более осмотрительный жених, на месте Эштона дрогнул бы: долговая кабала при невыплате грозила по меньшей мере арестом. Но папа был безумно влюблен в маму. Это все и решило. Эштон Курт принял управление родом Флейм. Семейство же, обретшее главу, год от года все пополнялось новыми юными магичками, с которыми не могла справиться ни одна бонна.

В общем, в нашем доме о том, что такое тишина, знали лишь по легендам и преданиям. Мама мечтала о паре мгновений спокойствия. А папа… папа желал порою сойти с ума. Особенно когда речь заходила о приданом, которого у нашего отца для семи дочерей не было. А вот амбиции у тещи, обедневшей аристократки, были. И очень даже. Она жаждала видеть внучек замужем минимум за высшими драконами. Раз уж дочь за одного из них выдать не удалось. И по этому поводу пилила своего зятя, моего папу, регулярно, как по расписанию, и вдохновенно.

Именно в один из таких вечеров, когда наша семья сидела в гостиной, а бабушка занималась дегустацией, в смысле очередной раз ела плешь отцу, на каминную полку упала Эйта. Не узнать эту белку было трудно. И что самое примечательное, увидело ее все наше семейство, подтвердив: большая семья – это всегда маленькое безумие.

– Родимая! – с таким криком папа радостно ринулся ей навстречу, чем изрядно удивил пушистую.

Она даже фыркнула в усы: «Псих!» – и исчезла. Видимо, попала в наш дом случайно и куда-то спешила. Впрочем, потом я пару раз видела ее у нас. Даже как-то пыталась поймать за рыжий хвост. Правда, мне тогда не исполнилось и десяти лет…

Я была самой младшей из сестер и… бракованной. Впрочем, этого моего маленького недостатка никто, кроме бабули, не замечал.

Погруженная в свои мысли и воспоминания, я и прибиралась в гостиной, готовя ее к урагану по имени Анита Викар. И, наведя порядок, с чистой совестью отправилась спать.

А вот утро началось с того, что в мою спальню вихрем влетела Рей с криком:

– Просыпайся, Ди! Там по твою душу пришли!

– Если убивать, пусть немножко подождут. Передай, что я облачаюсь в свой парадный саван.

– Какой убивать. Наоборот! – фыркнула Рей, мотнув черными как смоль волосами, и скрестила руки на груди.

– Воскрешать? – мне удалось-таки совершить открытие века. Второе веко открываться ни в какую не желало.

– Просить твоей руки! – пыталась втолковать мне сестра.

Я глянула одним глазом на ладонь. Там на пальце красовалось злополучное кольцо.

– Обычно заклятые враги в качестве дани хотят получить голову противника или минимум вырванное сердце, а не конечность, хотя в моем случае… – сонно пробормотала я.

– Какие враги и отрубленные головы? Я говорю: темный пришел у отца просить тебя в жены! – Рей возмущенно фыркнула и сморщила свой прямой аристократический носик.

– Темный? А как же Викар и скандал? – ошарашенно произнесла я, окончательно просыпаясь. Что это вообще такое? С этой ненормальной заказчицей даже истерика по расписанию и та превращается в Бездна знает что. Точнее, кого.

– Не ведаю, кто такой Викар, но скандал сейчас быстренько организуется. Отец уже переходит на крик. Слышишь? – Она подняла указательный палец, призывая к тишине.

Я обратилась в слух и различила:

– Да что ты, выкидыш Мрака, о себе возомнил! Моя дочь не продается!

Обычно поутру мне нужно было четверть удара колокола на бодрящий кофейный напиток и ровно удар колокола на осознание реальности. Но сегодня я восстала из кровати, аки вампир из гроба: быстро, бесшумно и с жаждой убивать. Прямо как наглядная иллюстрация поговорки: не буди, да и не послан будешь…

А указать маршрут тому психу, который пришел по мою душу к отцу, я была готова, и с большой радостью. Вот только выясню сейчас имя этого ненормального и направлю. Я настолько преисполнилась решимости, что ринулась из комнаты, в чем спала: в короткой ночной сорочке.

– Куда?! – Отловила меня за подол Рей и добавила: – Не в таком же виде! Там речь о замужестве идет, а не о первой брачной ночи.

Я в сердцах сплюнула, натянула на себя халат, надела тапочки, правда, попала в левую домашнюю туфлю не с первого раза. Вынужденная задержка окончательно разозлила. Внутри меня разгоралось злость. Да кто такой вообще этот темный? И что он о себе возомнил?

Едва полы халата были запахнуты, а пояс – затянут, как мы с сестрой двумя безмолвными привидениями понеслись по коридору, чтобы у порога отцовского кабинета застать умильную картину: четыре моих сестры уже прильнули к дверям. Брукс заняла самый удобный наблюдательный пункт – у замочной скважины, посему ей не нужно было использовать следящих заклинаний и лицезреть картину в кабинете она могла со всеми удобствами. Правда, при этом ее поза напоминала вопросительную руну.

Светловолосая Эмма же, сидя на корточках, то и дело слюнявила палец, чтобы подновить свое «око» – простое подглядывающее заклинание, делавшее стену прозрачной. Но с учетом толщины двери хватало его ненадолго – всего на дюжину ударов сердца. Потом края начинали мутнеть и приходилось вновь браться за дело.

Уна, как самая умная из сестер, подошла к делу подслушивания и подглядывания по всем правилам шпионской науки. Она, встав в полный рост, начертила на двери, прямо над головой Эммы, матрицу, которая была в диаметре не больше ладони. И сейчас Уна напитывала ее силой. Еще немного – и можно будет все увидеть и услышать. Пока же символы лишь серебрились, змеясь на лакированном дубе.

– Ну давай, быстрее, – торопила сестренку Тора, подпрыгивая от нетерпения на одной ноге.

В отличие от Уны, То не любила обременять голову сложными расчетами и считала, что той есть куда лучшее применение: например, модные прически, шляпки… Да и вообще, красивой девушке быть умной не идет. А То была очень красивой.

– Не мешай, мелкая, – процедила сквозь зубы Уна, тряхнув темной челкой, которая была не сильно короче остальных волос.

– Я не мелкая! Ди младше меня! – из упрямства прошипела То, топнув босой пяткой и тут же зашипев. Видимо, ушиблась. – А ты не возись. Мне тоже интересно посмотреть на этого темного.

В общем, девицы рода Флейм, за исключением Мариты, все были в сборе. Но у Мари имелась уважительная причина: она единственная из нас семерых успела выйти замуж за одного из самых завидных женихов Йоноля, дракона династии Прахтов, причем по любви, и переехала уже в дом супруга.

Правда, после этого брака свахи стали обходить наш дом по широкой дуге, а молодые холостяки под любым предлогом отказываться от приглашений заглянуть в гости. Причем таланту и богатству фантазии при поиске отговорок можно было позавидовать. Одна лишь фраза лэра Улиха: «Через три дня я не смогу отужинать у вас, уезжаю на свои похороны» – чего только стоила. Правда, потом он пытался уверить, что оговорился: дескать, отбыл не на свое погребение, а на проводы в последний путь совы. Это была уникальная посыльная птица, служившая его роду две сотни лет… Но на повторное приглашение отужинать отчего-то ответил вежливым отказом. Хотя в сторону Торы глазом усиленно косил. Косил и боялся, что, едва перешагнет порог дома Флеймов, тут же окажется глубоко и прочно женатым.

Когда же смотровое окошко Уны стало прозрачным, мы прильнули к нему. Даже Брукс, оставив свою замочную скважину. В кабинете уже не было слышно криков. Отец и его гость молча стояли друг напротив друга. Явно злые и недовольные. Папа, лицо которого мы могли видеть, – так точно. А вот тип, сумевший вывести лэра Флейма, человека удивительной выдержки и воли (а с семью дочерями по-другому и быть не могло), оказался стоящим к нам спиной. Знакомой такой спиной. Во всяком случае, снежную шевелюру, собранную в хвост, и тонкие косички, мелькавшие в оном, я узнала.

– Песец! – потрясенно выдохнула я.

– Какой? – не поняла Уна.

– Кто? – вторила ей Рей.

– Подвинься! Дай посмотреть, – это уже То попыталась отпихнуть бедром Брукс. Угу, проще было сдвинуть столб, чем выпускницу боевого факультета. А Брукс не только оной была, но и успела пройти практику в приграничье. Так что у То шансов не было. Зато упрямства – хоть отбавляй.

– Засуньте свои деньги… – папа озвучил такой заковыристый маршрут, что даже матерые бестиологи поаплодировали бы ему стоя. – Мои дочери сами решат, с кем им идти к алтарю! – прогремел папа.

И именно в этот эпичный момент дверь, не выдержав натиска женского любопытства, раскрылась и шесть девиц рода Флейм рухнули на ковер кабинета. Ну точно товары на прилавок: выбирай любую. Ну или хватай ту, которую успеешь поймать.

Папа глянул на нас. И столько в его взоре было тепла и нежности, которые он хотел подарить своим дочерям, что мы поняли: огребем по полной!

– А меня все и не интересуют, – невозмутимо оглядев кучу малу из светлых чародеек, возразил темный. – Мне нужна одна. Вот эта. – Взгляд остановился на мне, и сын Мрака припечатал: – Она у вас самая живучая.

Я же, придавленная телами четырех сестер, подумала, что этот северный лис слишком высокого мнения о моей стойкости: сейчас я имела все шансы превратиться в шикарнейшую отбивную. И лишь потом до меня дошло, по каким критериям темный выбирал себе супругу.

– Что-о-о?! – хотела крикнуть возмущенно, но получилось придушенно, а потом попыталась выползти из-под сестер.

Это мне частично даже удалось. Под барахтающимися телами остались только мои ноги, а все, что выше поясницы, оказалось свободным от гнета. И я целеустремленно заработала локтями по направлению к полной свободе.

Папа, который молча наблюдал эту картину, сложил руки на груди и отстраненно констатировал:

– Вы моей дочери не понравились. Так что о свадьбе можете забыть, – обратившись к северному лису, изрек отец, знавший своих дочерей как облупленных. А потом мстительно добавил: – Скажу больше: Диксари на последнюю вашу фразу о живучести наверняка смертельно оскорбилась.

– Я не обиделась! – возмутилась, выбравшись наконец из сестринского плена и лежа на полу. – Просто ползу за топором.

Боевая секира, к слову, висела на стене, рядом с камином, в компании древнющего арбалета, что скорее развалится, чем выпустит хотя бы болт, и пары ножен, к которым отец в свое время приделал бутафорские крестовины. А что? Зато смотрятся солидно, особенно если зритель не знает об отсутствии мечей.

На это мое признание темный лишь изогнул бровь. Видимо, не воспринял угрозу всерьез. А зря. Я встала. Отряхнула подол халата, плотнее запахнула его полы и попыталась нашарить ногой вторую, потерянную тапку. Увы, сделать это было не так просто. Она осталась то ли под Брукс, то ли под Торой – они вдвоем все еще возились на полу. Так что нужно было либо капитально отвлечься от процесса испепеления взглядом темного и пуститься на поиски обувки, либо стоять наполовину разутой.

Ни первый, ни второй вариант меня не устраивали, посему я постаралась тихо скинуть с ноги единственную тапку. Пусть уж лучше совсем босая. Так удобнее и удирать, и догонять. Это уж в зависимости от того, к чему приведёт наш с темным разговор и чьи доводы в споре с темным окажутся более весомыми.

Я шагнула к северному лису со словами:

– Знаете, лэр, вы совсем не в моем вкусе… – попыталась намекнуть, что брак темному со мной не светит.

– Но вы меня даже не пробовали, чтоб так утверждать, – северный лис был непрошибаем.

– Это возмутительно! – вмешался папа. – Предлагать подобное моей дочери! Да при отце!

– Тогда можно мне поговорить с Диксари наедине? – невозмутимо парировал темный, подтверждая, что сыны Мрака способны извратить даже текст святого писания, превратив его в договор купли-продажи души демонам. Что уж говорить о смысле папиной фразы.

– Нельзя! – рявкнул папа, и в его руке тут же вспыхнул ледяной смерч. Да какой! Таким и демона уложить не грех.

А я поняла: в этих дипломатических переговорах последнее слово останется за папой. Впрочем, оно единственное и останется. Темного заклинание разорвет к Бездне, да и наш дом заодно. Первый раз в своей жизни я видела отца в таком бешенстве.

Сестры испуганными мышами замерли за моей спиной.

– Пап, давай я и вправду поговорю с ним наедине, – начала я спокойным тоном из серии «ваше внимание будет привлечено к ответственности» и добавила, дабы окончательно успокоить отца: – А потом ты поможешь мне спрятать труп.

Только сейчас папа осознал, что как истинный маг-стихийник погорячился. Воронка смерча начала нехотя втягиваться в его ладонь.

– Простите, ваша дочь точно светлая чародейка? – педантично уточнил Дрок, с подозрением глядя на меня.

– А вы точно незнакомы лично с Эйтой? – в точности скопировав тон этого темного психа, вопросила я, подразумевая: нечего злить только-только успокоенного чародея с девятым уровнем дара.

И вот удивительно: при моих словах северный лис помрачнел. Словно я наступила на его любимую мозоль. Зато (о чудо!) сей незваный гость, который хуже тролля, наконец-то словил заклятие немоты. Ну или просто решил помолчать пару ударов сердца.

И в наступившей относительной тишине особенно отчетливо раздались удары дверной колотушки.

– Это еще кого принесло? – буркнула Рей, тут же сделала несколько шагов по направлению к окну и с любопытством перегнулась через подоконник.

– Какая-то чернявая девица, – удивленно произнесла она. – Первый раз ее вижу. Что она у нас забыла?

– Скандал, – просветила я домашних. Ну и темного заодно. И в ответ на взгляды, полные немых вопросов, пояснила: – Это Вирмар. Она пришла за своим женихом.

– За ним, что ли? – не поняла Рей и совершенно неаристократично ткнула пальцем в северного лиса, который только что на своей шкуре убедился: заходить в дом Флеймов неженатому лэру опасно для холостяцкого здоровья. Причем шанса выбрать невесту могут и не дать.

– Если она согласится на замену, то буду рада, – задумчиво протянула я, прикидывая: а не попробовать ли и вправду подсунуть этой настырной девице темного?

Идея была настолько бредовой, что могла и сработать.

Могла бы… Но увы! Как говорится, бойся дракона спереди, единорога сзади, а темного – на расстоянии. Ибо он коварен со всех сторон.

Конкретно один сын Мрака – так точно. Он испортил мне такой хороший план еще на стадии задумки лишь одной фразой:

– Скорее «нет», чем «да», возможны варианты.

– Что? – не понял папа и нахмурился.

– Я вам даже еще ничего не предложила! – это уже я, возмущенно глядя на этого ушлого северного лиса.

– Вот, мы с вами подошли уже к вопросу предложения…

– Диксари, мое смертельное проклятие, к тебе гости, – с этими словами на пороге появилась нянюшка.

Она же – черная ведьма Бо собственной персоной. И, в отличие от традиционных бонн, наша не носила чепца, стога шуршащих юбок, тучных телес и надменной мины. Нет. Бо в свои сто двадцать лет, как истинный боевой маг, была всегда во всеоружии. Причем в самом прямом смысле этого слова: за голенищем ее высоких шнурованных сапог всегда была пара метательных дротиков, а карманы штанов хранили амулеты, в том числе и разрывные.

В общем, нам с сестрами досталась очень спортивная и подтянутая няня, способная организовать подвижные игры для юных лэрисс. Например, догонялки на свежем воздухе: восставшее кладбище в полночь – отличное место для салочек. Как заверяла слегка поседевших родителей Бо, дети после таких физических нагрузок спят крепче.

Бонна также заботилась о том, чтобы юные барышни знали иностранные языки. Чего только стоил похищенный гном, которого Бо приволокла из горного клана для нашей лингвистической практики. Троллий мы с сестрами выучили как-то незаметно сами, пополняя лексикон каждый раз, когда Бо запиналась о порог, ударялась или просто с ней случалась иная досадная неприятность.

А еще мы познавали с нашей няней рукоделие. Хорошо помню урок на тему: как связать дракона. Согласно инструкции надо было стянуть морским узлом дракону лапы, потом заткнуть ему морду кляпом, а затем зафиксировать хвост, если ящер в крылатой ипостаси.

Но главным талантом няни было то, что она могла находить своих воспитанниц в любом месте дома, как бы тщательно мы ни прятались. Вот и сейчас Бо обнаружила меня моментально.

Вот только, узрев гостя в отцовском кабинете, она нахмурилась, сложила руки на груди, и даже ее короткий ёжик абсолютно седых волос, мне показалось, воинственно встопорщился.

– А этот хмырь что здесь делает? – У Бо были альтернативные представления об этикете.

– Конкретно сейчас этот хмырь начал понимать, – скопировав тон старой ведьмы, иронично произнес темный, – почему его будущая жена обладает столь уникальными навыками, которые позволили ей стать… – он на миг замолчал, словно подбирая слова, – столь клиентоориентированной свахой.

– Ди, ты опять ввязалась в организацию чьего-то брака?! – вскипел отец, уловивший из всего сказанного только одно: его младшенькая опять захотела убедиться в народной мудрости, согласно которой с деньгами не так хорошо, как без них плохо. И взялась-таки за то, что у нее довольно сносно получалось: дарить людям счастье, организовывать свадьбы, нести свет, радость и нервный тик в придачу.

Папа был в курсе того, чем я порою занималась. И был категорически против оного. Настолько, что мне пришлось его пару месяцев назад заверить, что я больше ни-ни. Ничегошеньки. Ни разочка.

И вот сейчас это «ничегошеньки» кипело гневом внизу. Послышался шум.

– Кажется, в гостиной кто-то сломал мебель. Скорее всего, старый стул, – отстраненно прокомментировала Эмма, у которой был отменный слух. Не музыкальный, но отменный. Она легко могла, встряхнув кошель, по звуку сказать не только сколько в кабзе монет, но и какие из них медные, серебряные или золотые.

Тут же последовал звон…

– А это уже зеркало… – вторила ему Эмма.

Грохот.

– О! До дивана дошла. – При этой фразе все уставилась на сестру, будто это она, а не Викар самолично перевернула старинную мебель, которая по весу могла посоперничать с могильной плитой. А для нерасторопных слабосильных грузчиков – и стать оной.

– Ну это уже слишком. – Я засучила рукава халата и решительно направилась вниз.

Портить мебель и нервы в доме Флеймов – это моя святая прерогатива и обязанность! А не каких-то пришлых истеричных девиц.

Застучала пятками по лестнице, сбегая вниз, и успела узреть то, как от души развлекалась лэрисса Викар. Проще говоря, истерила. И этот скандал целиком и полностью был посвящен мне. Вот так! Кому-то дарят сонеты, в чью-то честь совершают подвиги, а мне вот посвящают нервные срывы.

– Ты! – узрев меня, выпалила незваная гостья, обличающе ткнув в мою сторону перстом. – Отдавай жениха!

– Отдам. Вот только соображу, где взять, – успокаивающе махнула рукой в духе «дело-то житейское». И, пока девица осмысливала фразу, я тем же спокойным тоном перечислила, какие пункты договора Викар нарушила.

– Да как ты смеешь! – вскипела она. – Тебе заплатили, и ты обяза…

Она не договорила, запнувшись на полуслове, увидев на моем пальце родовой перстень Нормирских.

– Я тебя убью…

Она на меня бы кинулась, но вспыхнувший в руке аркан охладил пыл девицы. Все же хорошо, когда у человека отсутствие должного количества мозгов компенсируется хотя бы инстинктом самосохранения.

– Ну все, Флейм, ты пожалеешь. Я упеку тебя в тюрьму!

А вот это было уже более серьезным заявлением. Все же подставной брак – не жертвоприношение на центральной площади столицы, но реноме светлой чародейке тоже может подпортить. Впрочем, вслух я сказала совершенно иное:

– Тюрьма – слишком громкое слово… А что же до людской молвы – я имею столь безупречную репутацию, что меня уже давно пора скомпрометировать.

Потому как идти на поводу у шантажистки – это все равно что добровольно давать ей в руки лямку от ярма, которое накинуто на твоей шее.

– Я напишу заявление дознавателям, – уже не столь уверенно произнесла Викар. – Ты аферистка и мошенница!

– И что же вы там укажете? Что хотели помимо воли, лэра Нормирского, заполучить его себе в мужья? – Я жестко усмехнулась, еще сильнее остужая пыл скандалистки – А я не стала нарушать закон против свободы выбора? В таком случае…

К слову, оный действительно в имперском уголовном кодексе присутствовал. Правда, касался приворотных зелий и ментального воздействия, но о том я решила не упоминать. Зачем такой красивой лэриссе, как Викар, отягощать голову лишними знаниями? От этого вдруг она думать начнет. А от мыслей портится гладкость. И мозга, в котором появляются извилины, и лица, на котором могут возникнуть морщины. Так что я лишь заботилась о внешности клиентки.

– Я все равно тебе отомщу, – змеей зашипела девица. – Винор мой!

– Твой-твой… А кто же с этим спорит? И я даже с радостью вручу вам его родовой перстень, – с готовностью согласилась я, глядя на верхний этаж, где на сцену скандала, медленно, но верно переходящую в торги, взирало все семейство Флейм. – Только придется доплатить.

– Какие доплаты?!

– За разглашение деталей договора объекту моего промысла – это раз. – Я демонстративно загнула палец. – И за особо ценное имущество. А точнее, родовой перстень Нормирского. Это два.

И мстительно назвала сумму, равную закладной на наш дом. Все же в задуманной авантюре риск был велик, посему я посчитала, что и плата должна быть соответствующей. О помолвочных перстнях было известно немного, но я подумала, что если успею выйти замуж за другого, то наверняка кольцо рыжего снимется с меня. Ну правда же, не может этот гонщик-летун звать замуж ту, которая уже состоит в браке с другим лэром? Только задуманную авантюру надо провернуть до того, как колокол на центральной башне пробьет двенадцать раз.

А у меня как раз завалялся тут кандидат в мужья. Правда, темный. Ну да я к цвету магии терпима. Да и долго в браке состоять не собираюсь. Так… пару ударов колокола.

– Это грабеж! – Викар едва не задохнулась от злости.

– Это всего лишь выражение семейного благополучия в денежных единицах.

– Оно мне золотым выходит! – Уперла руки в боки скандалистка.

– Так счастье дороже золота, – озвучила я расхожую людскую поговорку, от которой скептически хмыкали как гномы, так и драконы.

Гостья заскрипела зубами. Я же воочию увидела, как ее жаба жадности и запасливый хомяк вступили в неравный бой. В итоге победила дурость. В смысле желание выйти замуж во что (точнее, во сколько) бы это ни стало.

– Хорошо, будут тебе деньги, ведьма, – сказала, как прокляла, брюнетка и, развернувшись на каблуках, направилась к выходу.

– Буду ждать к двенадцатому удару колокола у ступеней храма Лонга, – крикнула я ей вслед.

– А если я не успею? – Она резко обернулась. Ее сжатые до белых костяшек кулаки говорили без слов, что она думает обо мне.

– Мне придется выйти замуж. – Я сложила руки на груди, подумав про себя: еще бы знать, за кого? Но в любом случае мой супруг будет в браке почти добровольно, а я – по контракту.

В скрежете ее зубов мне послышалось отчетливое «убью». Кипя от гнева, незваная гостья наконец-то покинула дом. Правда, уходя, так сильно хлопнула дверью, что косяк, вытерпевший на своем веку не одну порцию женских (а порою и мужских) истерик, отвалился.

В наступившей гробовой тишине сверху, там, где лестница заканчивалась и столпилось все наше семейство, прозвучал вопрос рассудительной Уны:

– Ди, я правильно понимаю, что темного, который остался в папином кабинете, уже не нужно выпроваживать?

– Правильно. А если он надумает сбежать, то задержать!

Я еще никогда не была столь решительно настроена на замужество. Меня бы сейчас даже отсутствие жениха не остановило. Потому как лишаться магии и возможности выкупить дом из закладной я была не намерена. А если не избавлюсь до полудня от этого кольца, то потеряю как первое, так и второе.

Рей и Брукс тут же ринулись обратно в кабинет ловить ценного промыслового зверя – жениха северного, обыкновенного. В общем, наглядно проиллюстрировали древнюю холостяцкую мудрость: да уберегут тебя боги от ведьм, от светлых чародеек спасайся сам. Я уже было пошла следом за сестрами и даже поднялась на пару ступенек, но… Утро – это вообще время суток не для слабонервных. А в нашем доме – особенно.

Бабуля, которая обычно выходила из своих комнат раньше полудня, не иначе как разбуженная погромом, появилась в эту рань со стороны столовой. Была она в ночном колпаке, халате и крайней степени недовольства.

– Какого темного?! – возмущенно проскрежетала она на манер желны. Видимо, услышала вопрос Уны.

– Какого?… Уникального в своем роде. – Я пожала плечами в духе: какой вопрос, такой и ответ. Но потом все же пояснила: – Моего жениха! Он сделал мне сегодня утром предложение. И папа на него почти согласился. Правда, пап? – Я задрала голову, чтобы увидеть ошарашенное лицо отца.

Он не успел ничего ответить, как раздалось возмущенное:

– Только через мой труп! Я не позволю испортить генеалогическое древо нашего рода этим мерзким выкидышем Бездны! – тоном человека, заранее полного горя, пафосных речей, воспоминаний о былых эпичных сражениях, аристократичной надменности и вселенской скорби, произнесла бабуля.

Она гордо вскинула подбородок и… напоролась на взгляд няни, которая как раз была родом из Темных земель. И взор Бонтирны без слов говорил: «Через ваш труп? Сейчас организуем в лучшем виде!».

К слову, противостояние нашей бонны и бабули было перманентной дуэлью с вызовом противника через перекрикивание по вентиляционной трубе. Как по мне, эта конфронтация держала в тонусе их обеих почище любых бодрящих и омолаживающих эликсиров. Старшая Флейм считала няню богомерзкой бесовкой. Бонтирна, как истинная ведьма, благодарила за изысканный комплимент, чем бесила спесивую аристократку еще больше.

– Одумайся, внученька! – бабушка обратилась ко мне. И от того, как я, позор рода по ее же версии, была ей мгновенно переименована во «внученьку», у меня дернулся глаз. – Зачем тебе сдался этот некромансер? Темные те еще изменщики! Да что изменщики – кобели, – последние слова она произнесла со столь рьяной убежденностью, словно у нее к любвеобильным псам имелись личные счеты.

– Сыны Мрака просто верны своим женам. Верны, как собаки! – тут же в пику старой противнице возразила Бо.

– Да что ты… – потрясая кулаком, начала бабуля, но ее перебили.

Грохот, раздавшийся на этот раз из папиного кабинета, сотряс весь дом. И семейство Флейм ринулось туда, откуда доносились звуки местного апокалипсиса. А там… Что же, могу сказать одно: мои сестры темного не только задержали, но и развлекли. Во всяком случае, он был занят: подвешивал девиц рода Флейм к потолку на манер окороков в коптильне.

– Ди, мы честно пытались на него напасть, – начала оправдываться Рей из-под колокола юбок. Лицо ее, находившееся на одном уровне с моим, было наполовину скрыто оборками подола и темными волосами.

Ловчий аркан, перекинутый через потолочную балку, обвивал ее лодыжку, обтянутую чулком. Последний на уровне колена переходил в панталоны, которые Рей сейчас и демонстрировала, повиснув вверх тормашками.

Брукс же, как и всякий боевой маг, юбки презирала, отдавая предпочтение штанам. И посему сверкала не панталонами, а исключительно злым взглядом в адрес темного, который ее «стреножил».

– У вас это почти получилось, – тоном взрослого дяди, уверяющего малыша, что его полуосыпавшаяся горка песка – замечательный куличик, возвестил темный. А затем закрепил аркан, удерживающий Брукс, за ножку комода и распрямился.

Северный лис отряхнул руки и невозмутимо уточнил:

– Так на чем мы остановились, лэр Флейм?

– На том, что моя дочь все же выходит за вас замуж, – сверля глазами моего «жениха напрокат», угрюмо ответил отец, а потом его взор медленно переместился на меня.

Вот за что люблю папу, так это за то, что как он сказал, так по-маминому и будет. Ну или, в моем случае, по-дочернему. Потому как он нас, его маленьких больших женщин, любил. И маму тоже – очень любил. И диктатуры с помолвками не устраивал, считая, что под венец нужно идти по своей воле, а не по принуждению.

– Спасибо, папочка! Ты самый лучший. – С этими словами я обняла опешившего отца. Хотела еще добавить, что я замуж быстренько – туда, обратно и назад – и ради оного променада даже маму, которая, как и бабушка, вставала ближе к полудню, будить не стоит. Но посчитала, что озвучивать свои планы по разводу при еще только потенциальном супруге – признак дурного воспитания. А потом резко обернулась к северному лису и уже совершенно иным, деловым тоном произнесла: – А с вами, господин темный, мы сейчас быстренько обсудим условия сдел… брака. И да, касательно денег: договоренность о сумме, которую вы предложили моему отцу, остается в силе.

За моей спиной тут же послышался шепот Торы. Вообще-то, это было достаточно громкое восклицание. Впрочем, так случалось часто: То считала, что говорит собеседнику исключительно тихо, на ушко. Но при этом все остальные, в радиусе нескольких шагов от нее, были в курсе «полутонового» сообщения сестренки.

– Вот я всегда говорила, что из нас Ди – самая практичная. Посмотри, она даже замуж выйдет сейчас с двойной выгодой! Получит плату от этой психической и от темного.

– Придушу, – не оборачиваясь, пообещала я сквозь зубы.

Тора, услышав это, оскорбилась до глубины души. И мстительно прошипела на всю округу:

– И все-таки у Ди невыносимый характер!

Я не выдержала поклепа, обернулась через плечо и цыкнула:

– А не нужно его никуда выносить. Положить там, где взяли, и больше не трогать. Тогда все будут живы. И даже частично здоровы!

– Простите, а могу я побеседовать с моей невестой?! – иронично вклинился в нашу перепалку темный.

И тут же удостоился еще одного испепеляющего взгляда от Брукс. Видимо, ей, как боевому магу, претила мысль, что кто-то сумел поймать ее в ловчий аркан, как адептку-первокурсницу. И сейчас она тихо и почти незаметно пыталась избавиться от пут.

Ответом на вопрос темного стала привычная дому Флейм многоголосица, в которой неуловимо сквозил флер семейного дурдома.

– Я бы с радостью вас покинула, – отозвалась Рей, – если кто-то вернул бы меня в нормальное положение.

– Я никуда отсюда не выйду! – воинственно отозвалась бабуля.

– Правильно, из «выходить» вы только из себя и умеете. А ножками да по паркету – воспитание не позволяет, – не преминула съехидничать бонна.

– Да как ты смеешь! – вскипела седая аристократка.

– Они опять… – обреченно донеслось от Уны, хлопнувшей себя по лбу.

– Ставлю в этом споре семь медек на ведьму. – Эмма азартно толкнула локтем Тору.

– Какую именно: Бо или ба? – «шепотом» уточнила красавица-сестра. К слову, вопрос оказался не праздный, ибо няня была ведьмой по призванию, а бабуля – по состоянию души.

– Девочки! – попытался одернуть дочерей папа. Увы, проще успокоить восставшее кладбище (даже если ты ни разу не некромант, а из орудий магической волшбы у тебя в руках только заступ), чем призвать к порядку женскую часть семейства Флейм.

Темный же, глянув на это безобразие и не иначе как прикинув, через сколько ударов колокола это все прекратится, поступил как… истинный дракон: своровал меня! Натурально. На глазах отца, сестер, няни и бабули. Перекинул через плечо, второй рукой выставил круговой щит от града словесных возмущений, подкрепленных ядреными заклинаниями, и начал отступать.

Я думала – к окну. Но нет. Где тёмный – и где очевидные решения проблемы? Правильно, на разных погостах упокоены. Потому, на миг ослабив щит, он махнул рукой, кастуя заклинание, и папин кабинет обзавелся новым авангардным дверным проемом в пещерном стиле. Взвилось облако мусорной пыли, на пару мгновений скрывшее всех ото всех. А когда я наконец проморгалась, то узрела знакомую с детства коридорную ковровую дорожку, которой моль не только подзакусила, но и построила в ее ворсе повивальный дом. Затем перед глазами замелькали ступеньки лестницы, пол гостиной с осколками зеркала и…

Утренний холод улицы впился во всю меня разом. И если до этого я не сильно и сопротивлялась похищению – все же это был самый быстрый способ остаться наедине и узнать, на кой я вообще понадобилась темному, – то теперь возмутилась:

– Зачем меня было красть? Да еще и в этот собачий холод! Я же и так согласилась на брак!

– Я в курсе, – даже не запыхавшись, произнес на бегу этот северный лис, унося меня все дальше от отчего дома, – слышал ваш милый разговор с той громогласной лэриссой, как и ваше обещание вернуть ей перстень. После чего вы согласились стать моей женой. Так что, я полагаю, кольцо неснимаемое? – задал он риторический вопрос.

Я ответила ему яростным сопением.

– Так вот. Судя по тому, как легко вы согласились на наш с вами брак, то после заключения оного рассчитывали столь же быстро стать моей вдовой…

– Фофсе нет! – возмутилась я, правда, попавшие в рот волосы заглушили яростный запал. Пришлось отплевываться, а когда я вновь была готова к диалогу, меня уже, как мешок, сгрузили в летную ладью, которая, покачнулась в воздухе, а затем так стремительно начала набрать высоту, что меня вжало в сиденье.

– Вот теперь можем спокойно поговорить, – глянув за борт, резюмировал лис. – Касательно нашего брака. Мне нужна жена надолго. Желательно – не пытающаяся перманентно меня убить. И главное, она должна быть живая.