Читать книгу Фотографов с рук не кормить! - Надежда Мамаева - Страница 3

{[Аня]}

Пулей вылетев из кухни, подскочила к входной двери и распахнула ее со словами:

– Ну здравствуй, труп! – В моих венах пульсировала не кровь, а лишь одно желание – убивать!

И я, вся такая гневная, с распухшим носом и красными глазами, наткнулась на Дашку. Подруга стояла на пороге в лучших традициях киношных боевиков: в розовых тапочках, коротких шортах, топе, с мобильным в одной руке, перцовым баллончиком в другой и выражением «да ты, Аня, офигела!» на лице.

Оценив мой грозный вид, Дашка уточнила:

– Тебя еще надо спасать или уже помогать закапывать тело?

– А, это ты…

– А кого ты ожидала увидеть? – вопросом на вопрос ответила подруга.

– Стаса… – призналась я и подозрительно уточнила: – Надеюсь, ты не стримишь?

– Нет. – По тому, как быстро палец подруги мазнул по экрану, я поняла: из своего краткого ответа она упустила слово «уже». Видимо, поняв, о чем я подумала, по моему выражению лица, практичная Дашка добавила: – А вдруг бы с тобой уже что-то случилось? Или этот тип уже разделывал бы твой хладный труп и на меня напал заодно, как на свидетельницу! А пока я включу камеру, чтоб были эти, неопровержимые улитки…

– Улики, – машинально поправила я.

– Я так и сказала, улики, – фыркнула Дашка. Была у нее такая особенность – при волнении путать слова. Но она старательно ее отрицала, а друзья делали вид, что не замечают. Вот только иногда, как сейчас, случались проколы. Зато теперь я точно знала: подруга за меня переживала, и еще как. – Так вот, я и решила это… прямой эфир заснять. Вдруг твой гость маньяк?

– Спасибо, – искренне поблагодарила я. – Но он все-таки не маньяк. Врун, комбинатор, чтоб его, Ося Бендер, версия два-один, но не маньяк. Точно.

– Точно-точно? – Подруга, сомневаясь, прищурилась. Мои слова против зареванного лица ее не убедили.

– Точно-точно-точно, – передразнила ее я, вытерев тыльной стороной ладони нос.

Но Дашка бы не была Дашкой, если бы не переспросила:

– Точно-точно-точно-точно?

– Точно, как швейцарские часы! – не выдержала ее натиска я. – А это, – указала на глаза, – я лук крошила. Едкий, зараза.

– Ну раз у тебя все в порядке, то я пойду назад, к своему сериалу и пицце, – усмехнулась бдительная подруга и все же добавила: – Но если еще нужно будет спасать от маньяков, психов – зови. Но только строго с одиннадцати утра и до девяти вечера, с перерывом на обед и не в выходные.

Я усмехнулась. Вот ведь… Дашка!

– Спасибо еще раз. – Я улыбнулась этому грозному Бэтмену, блюдущему закон об охране труда. Все же Дашка была замечательной подругой!

А вот когда вернулась на кухню… Нет, ну наглость! Мало того, что этот недоутопленник несчастный воспользовался девичей доверчивостью, проник в мою квартиру, оделся в мою одежду, выспался на моем диване… так теперь он еще и покусился на МОЙ омлет!

Никита вовсю хозяйничал на кухне, раскладывая скрэмбл на две тарелки.

– Кхм, – кашлянула я. С намеком так кашлянула, в духе «ты влез не в свое дело, парень».

– А-а-а, ты уже все! Закончила с соседкой? – безмятежно отозвался кандидат на приобретение цементного тазика для ног. При этом наглый расхититель сковородки не обернулся, а потому даже не подозревал, как я была близка к убийству с отягчающими.

И этот тип не только не испытывал моральных угрызений по поводу кражи еды, но и подслушивать считал не зазорным.

– А тебя не учили, что брать чужое нехорошо? И греть уши на посторонних разговорах – тоже не айс. – Я оперлась о дверной косяк, в упор глядя на затылок Никиты.

Он все-таки обернулся.

– Я не подслушивал, а лишь убедился, что это не твой псих вернулся.

– Он не мой, – тут же открестилась я от бывшего.

– Так вот, как убедился, что это не он, так и ушел. А про ужин… ты разве со мной не поделилась бы?

Я представила, как на глазах у Ника в один фейс хомячу омлет, а он провожает каждый кусок голодным взглядом, и… Поделилась бы! Конечно, поделилась. Но вот то, что он меня так просчитал, а главное, не спрося, начал сам…

– Тебе не говорили, что ты невыносим?

– Невыносимых людей не бывает, – возразили мне сухим, скорбным тоном профессионального бурлака. – Бывают слабые плечи и заклинивающие колеса у грузовых тележек.

– Еще и зануда, – вынесла я вердикт.

– Нет. Я просто бываю объективным. Всегда, – прозвучал убийственно честный ответ, и я поняла: Ник бесил всех. И постоянно.

– Объективность мнения о… – Я задумалась на секунду, подбирая слова. – Скажем, о событии из репортажа часто зависит от ширины объектива фотографа и угла съемки – это я тебе как профессионал говорю.

– Ты журналист? – тут же подобрался Ник, как иной настораживается при приближении охотника с двустволкой.

– Хуже, я фотограф, – мстительно ответила я и добавила: – Так что меня стоит бояться, устрашаться и…

– И не покушаться на омлет. Понял, – закончил за меня этот несносный тип.

– И зачем я тебя только подобрала?

– Потому что машина отказалась ехать дальше? – произнеси он это другим тоном, я бы точно психанула. Но Ник спросил, будто мы давно знакомы, и не просто знакомы, а друзья, и… мой запал куда-то исчез.

Но все равно я в пику произнесла:

– Знаешь, кажется, теперь я верю, что тебя могли и захотеть убить. Мы с тобой едва знакомы, но я уже прикидываю, не начать ли гуглить что-то вроде «как незаметно от соседок-пенсионерок вынести тело из квартиры».

– Через окно – самый надежный вариант, – подсказал Ник, подкупающе улыбнувшись, а потом стал серьезным: – Мне говорили, что я раздражаю, – вдруг признался он. – И со мной иногда тяжело общаться.

– Ладно, извинения приняты. – Я махнула рукой.

Взгляд скользнул на порции яичницы, и подумалось: неплохо бы ее чем-то дополнить. Открыла холодильник и, узрев упаковку сыра, потянулась к нему. А вот когда открыла… Говорят, сыр с плесенью – недешевый деликатес. Мой же «костромской» подорожал сразу в холодильнике.

Мы оба с сомнением глянули на новоявленный «Бри» и дружно решили: нас устраивают и половинчатые порции. А вот когда с едой было покончено, я, нацелив на Ника пристальный взгляд (хотя хотелось еще и вилку), произнесла:

– И что ты намерен делать дальше?

– Этим вечером? – уточнил он и тут же сам ответил: – Быть очень вежливым. Потому что мне негде переночевать. – Намек был толще удава, нечаянно проглотившего слона.

– Знаешь, пока получается не очень, – честно ответила я. – Неужели у тебя нет того, к кому ты мог бы обратиться за помощью?

– Не уверен, что это хорошая идея.

– Почему же? – удивилась я. Всегда казалось, что друзья, родные – это те, кто тебя поймут, поддержат.

– У них будут в первую очередь искать те, кто хочет меня устранить. – Ник на пару секунд замолчал. Я не перебивала. Ждала. – Ань, понимаешь, перед самой аварией я разговаривал по телефону. После – машина вылетела в реку на полной скорости. Телефон я утопил. Автомобиль найдут по последнему сигналу геолокации, а меня, надеюсь, объявят пропавшим.

– А как же твои родные? Девушка? Они же наверняка переживать будут, места себе не находить? – я все же не выдержала.

– Мне выгоднее, чтобы считали, что тело Никиты Беркутова унесло течение. – Гость даже не разозлился на то, что я его перебила. – Но это ровно до того, как будут какие-то движения по моим счетам или я позвоню другу. А потом охота за мной начнется снова. И не факт, что мне еще раз повезет. Что же до родных… Думаю, отец вздохнет свободно. А двоюродный братец и вовсе возрадуется, узнав, что меня нет.

Он говорил это размеренным, спокойным тоном, словно речь шла о банальном решении матричного уравнения, а не о его собственной жизни.

– Подожди… – начала было я, но меня перебили.

– Ань, извини, но я дико устал.

– Я это заметила, еще когда ты вырубился на моем диванчике, – усмехнулась. Меня, конечно, терзало жуткое любопытство, и спросить хотелось о многом, но, как представила себя на месте Ника… само собой вырвалось: – Если хочешь, можешь до утра оставаться.

Нет, я не была Матерью Терезой и не намеревалась давать ему приют. Но куда он сейчас пойдет, когда время уже близится к полуночи, а у него ни денег, ни телефона? Ночевать на скамейке в парке? Я же, сова по призванию души и велению организма, все равно обычно раньше трех в кровать не ложилась. А сегодня, после всего пережитого, думаю, и вовсе до самого утра глаз не сомкну.

А потом выпровожу этого ныряльщика и задрыхну с чистой совестью. Нет, у моего неожиданного гостя, конечно, проблемы куда поболее моих, но по большому счету мы с ним почти незнакомы. Да и лезть мне в большие игры крутых боссов совершенно не хотелось. Так что до утра – и аривидерчи.

С такими мыслями я и караулила кофе в турке у плиты, а когда обернулась… Ник уже на бис повторил свой трюк «усни в мгновение ока».

Я притушила свет, оставив лишь лампу над мойкой. Медленно, тонкой струйкой налила ароматный напиток в чашку, завороженно наблюдая за темной, как пряная южная ночь, жидкостью, от которой исходил пар, добавила на кончике ножа корицы. Вдохнула упоительный аромат.

Это был не просто напиток. Это был ритуал, дарующий настроение, желание жить. Дверь в горячий ароматный мир с тысячами оттенков, задушевных бесед и уединения. А еще – вечеров, когда хочется подумать обо всем и ни о чем.

Я цедила его маленькими глотками. И казалось, что кофе согревал не только тело, но и душу.

За окном жил своей жизнью ночной город. Меня завораживал горизонт, даль которого была распорота мириадами огней: ярким и холодным светом вывесок, квадратами окон, яркими фарами-светлячками машин, что несутся по улицам. Я стояла, смотрела и думала, думала… о ерунде. Потому что на серьёзные мысли сил не осталось.

Сейчас я начала не только осознавать, но и понимать: все надежды, планы, чаяния, связанные со Стасом, с нашим с ним совместным будущим, рухнули. Надо учиться жить заново.

На диване заворочался Ник. Я посмотрела на него. И в очередной раз поразилась: как такой крупный – и уместился на ложе, что размерами чуть больше детской кроватки? Сейчас он по уровню компактизации превзошел китайские прессованные полотенца, которые раскрываются лишь в горячей воде.

Не зная, чем себя занять, я села на стул рядом с диванчиком и начала скроллить ленту. Заряд телефона стремился к нулю, мое упорство пролистать все новости – к бесконечности. Таргетированная реклама была очень высокого мнения о моей платёжеспособности и совсем низкого – об интеллекте, подсовывая мне то баннеры с баней, то курсы «как на хэнд-мейдовых трусах заработать миллион», то установку спутниковой системы навигации. Угу. На мое ведерко с гвоздями именно ее-то и нужно. Да семерку и безо всякой GPS можно найти: она так бренчит при езде, что, когда я завожусь, чтобы еще только ехать на дачу, вороны, клюющие на нашем участке клубнику, уже в курсе: скоро прибудут хозяева и нужно будет делать крылья.

Мозг вяло соображал: почему мне могли подсунуть такой странный рекламный набор? Ну ладно бани – мы с подругой недавно их обсуждали и даже ссылками кидались, в какую лучше сходить на выходных, попариться. С курсами тоже понятно – они для женщин. Но как я попала в целевую аудиторию для установки системы отслеживания, предназначенной для дорогих авто?

А потом до меня, как Wi-Fi до Антарктиды, дошло: я же гуглила про Ника! А он вроде как раз этим занимался… Скосила глаза на спящего подобранца. Он положил голову на валик дивана с одной стороны. С другой на оный уже опиралась я, сидя на стуле, придвинутом к дивану.

Любопытство все же взяло верх, и я пошла бродить по сайтам. И увлеклась. Информации о госте было много. И если официальные источники скупо упоминали о господине Беркутове и геотаргетинге и GPS-мониторинге, то сайты, освещающие личную жизнь селебрити, щедро делились фотографиями Ника рядом с какой-нибудь красоткой, и при этом с непременным уточнением его банковского счета. И чуть реже, что Ник – один из директоров крупнейшей в России компании, занимающейся разработкой и внедрением систем спутникового слежения для транспорта.

Я листала сайты и не заметила, как вроде бы только прикрыла глаза и… кто вырубился раньше, я или телефон, на котором окончательно села зарядка, судить не берусь.

{[Ник]}

Она уснула. Наконец-то. Доверчиво положила свою голову на изголовье дивана и засопела, так и не выпустив из рук телефон. Забавная… простая и понятная в своих эмоциях. Ее можно было читать как открытую книгу. И это было непривычно. Обычно меня окружали совершенно другие люди. И кто-то из них за дежурной улыбкой спрятал желание меня прикончить.

В поломку машины я не верил. Как и в то, что можно запускать систему Глок-5. Нет, на всех стадиях испытания она работала отлично. И система совместимости GPS и картирования не выявила несоответствия, но… тем не менее программа нуждалась в доработке. У нее имелись критические уязвимости кода. Кода, создание которого курировал Макс… С ним мы дружили еще с универа. А ответственным за группу тестировщиков и тем, кто должен был проверить код на уязвимости, был этот принстонский мальчик Филипп Лорка, попавший в компанию по протекции своего отца. Нет, голова у него варила, но должность, которую он занимал, была явно для него высоковата. Иначе как он пропустил дыру в безопасности, через которую можно было хакнуть систему и… вписав нужные координаты, скажем, организовать транспортный сбой или аварию?

Но сроки поджимали, и… если начать устранять недочеты, то компания понесет большие убытки.

Завтра должен был состояться совет директоров, где я планировал потребовать время на доработку. И об этом моем желании знали пятеро.

Помимо Макса и Лорки, был еще Романов – ведущий инженер. Плюс стерва Инга – руководитель отдела продаж. Ей проболтался Романов. Она сама призналась, когда коброй подплыла ко мне вечером в кабинет лично уточнить, чем в Глоке я недоволен. Ведь она уже заключила контракт на поставку. И сроки в нем были прописаны четкие.

И пятый – Марк Васильевич. Один из основных директоров. Человек-легенда. Знающий не только как построить бизнес в российских реалиях, но и как его удержать. Тот, с кем я решил посоветоваться, перед тем как…

Пятеро. Минимум пятеро.

К тому же не нужно сбрасывать со счетов и неучтенные факторы. Не один Романов мог оказаться болтлив… Но для начала неплохо бы узнать, не подходили ли к моей машине на подземной стоянке. Это было бы самым логичным решением уравнения под названием «Устранить Беркутова».

Поморщился, вспомнив, куда вчера утром припарковал машину на подземной стоянке. Я приехал чуть позже обычного. Большинство мест было занято. Пришлось оставить авто вдалеке от лифта. Рядом с одним из столбов. В ту сторону была направлена одна из боковых камер…

Мозг работал. Воспоминания сменяли друг друга с бесстрастностью строк программного кода. То, на что обычный человек не обращает внимания, в моей голове, казалось, откладывалось автоматически. Феноменальная память – так называли эту особенность преподаватели. Впрочем, знакомые считали это еще одной отвратительной чертой моего и так невыносимого характера: я помнил не только все их победы, но и промахи, неудачи – то, о чем многие предпочитают и сами забыть.

Решение пришло быстро: взломать систему охраны. Получить доступ к архиву записей. Задача невозможная для стороннего человека. Вот только у меня были пароли доступа. И хранились они не только на флешке, но и в памяти. Предусмотрительность, которая в кои-то веки оказалась не лишней.

Над ухом засопели, а затем и завозились. Аня во сне пыталась поменять позу. С учетом того, что она заснула на стуле, наверняка у нее затекли шея и спина.

Я осторожно сел, придерживая ее голову и стараясь не разбудить. Сейчас, когда спала, она выглядела маленькой и беззащитной. Кнопкой. Ее хотелось укрыть. До нее захотелось дотронуться. Узнать, каковы на ощупь ее темные волосы, провести пальцем по лбу, меж бровей, ниже, до самого кончика носа. Спуститься к пухлым губам. А затем – наклониться и…

Тряхнул головой, прогоняя непрошеные мысли. Мне нужно думать, как выбраться из той задницы, в которую я угодил, а не о том, как потрахаться. Хотя… если она будет не против, то почему бы и нет? Нам обоим не помешает сбросить напряжение. Мне – после «купания», ей – после расставания.

Я старался глубоко дышать. Сидел, прикрыв глаза, сжимая и разжимая кулаки, прогоняя непрошеные эмоции. Сначала дело. В первую очередь. Всегда. Пассий у меня было много. Иногда даже с избытком. Но никогда так не накрывало от желания.

Медленно встал, распрямляясь. Мне нужен комп. Но сначала… Ее тело оказалось легким, когда я подхватил ее на руки и понес в спальню.

Дверь, которую я толкнул, даже не скрипнула. Вокруг стояла кисельная тишина. Наклонился, чтобы опустить ее на кровать, но Аня неожиданно обняла меня во сне, что-то пробормотав, и доверчиво прижалась.

Я слышал ее дыхание. Теплое. Близкое. Тонкие руки вцепились в меня, словно ища укрытие от непогоды. Будто я мог отогнать дурные сны, мысли, воспоминания. Это были всего лишь объятия уснувшей девушки. Невинные. Дружеские. Вот только как это объяснить моей эрекции?

Я все же осторожно положил Аню на кровать. Укрыл пледом. И поймал себя на мысли, что не хочу уходить из комнаты.

Тихо выругался сам на себя и прикрыл дверь. Холодный душ, который не уступал воде в реке, помог остыть. Сначала получить доступ к серверу. Это главное.

Простенький комп на седьмой винде оказался в соседней комнате. Запустил. Экран загорелся синим, и система потребовала пароль. Усмехнулся. Обойти такую защиту не составило труда. Поставил на перезагрузку и сбросил пароль, зайдя в предыдущую сессию через интерпретатор команд. Ввел новый код, перезагрузил. На все потратил не больше пары минут.

Зашел через прокси-сервер, подключился к серваку компании, а дальше… пришлось постараться, но, когда солнце заглянуло в окно, у меня уже была запись с камеры видеонаблюдения. Вот только толку от нее… Снято было издалека. Изображение дико пикселило, так что разобрать, кто именно подходил к моей машине, было невозможно. Лишь понятно, что это был мужчина в темном костюме.

Он заглянул под днище всего на пару секунд. Но этого было достаточно для того, чтобы проткнуть тормозной шланг иглой, если, конечно, знаешь, куда бить. А затем оставить ее. Так при езде по городу при слабом торможении она не вылетит, а вот на трассе машина, разогнавшись, при попытке остановиться не отреагирует. А ручник на такой скорости просто не удастся активировать.

Самым простым решением, чтобы узнать кто же это сделал было проверить камеры в кабинетах. Кого из подозреваемых не было на месте – тот, вероятнее всего – и мой убийца. Вот только все если бы никого из пятерых во время, когда испортили машину, на записи я не увидел, это не удивило бы меня настолько… Но! И Инга, и Романов, и Лорка, и Макс, и Марк Васильевич в это время успели мелькнуть перед камерами. И отнюдь не на парковке. Инга даже заходила в кабинет Лорки и перебросилась с тем парой фраз. Ка краз за семь минут до того, как мне пробили тормоза. А это значило лишь одно: кто бы меня не захотел убить, он отлично все продумал. Даже собственное алиби.

Я гипнотизировал изображение на мониторе и…

– Как ты его включил?! Что ты вообще… – возмущенный крик заставил меня отвлечься.

{[Аня]}

Я проснулась оттого, что внутри меня взорвалась маленькая бомба. Съемка! У меня же на сегодня назначена съемка! События вчерашнего дня напрочь вытеснили из головы все. Но, проснувшись, я вспомнила. Десять утра. ЗАГС. Ирина и Митя! А потом их прогулка и репортажка на банкете.

Телефон, который я так и не выпустила из руки, не включался. Черт! Сколько же сейчас времени?! Нужно срочно зарядить мобильник. А еще – аккумуляторы для камеры. И слить все рафки на комп, чтобы была пара запасных флешек! И позвонить ребятам, что я еду, и… Я заметалась в стиле «хватай мешки, вокзал отходит!».

«Надо-надо-надо» – эти мысленные «надо» сыпались на меня, как горох из прохудившегося мешка, сразу целой кучей. Супербонусом к ним шло все накапливающееся раздражение. Оно-то, к слову, и оказалось отличным стимулом, чтобы привести себя если не в божеский вид, то во вполне себе бодрый.

Сумка с проводом для телефона стояла в прихожей. А вот рюкзак с камерой, зонтики, отражатели, штатив и свой ноут я, помнится, отнесла в зал.

Поставив смартфон на подзарядку, я только тогда задалась вопросом: а где Ник? Заглянула на кухню. Но там его не было. Внутри что-то екнуло. Я вся подобралась, по опыту зная: если люди, как и вещи, не обнаруживаются там, где их оставили, – это не к добру. Мысль, что Ник мог по-тихому уйти, прихватив что-то ценное, скребла на периферии сознания, когда я тихонько приоткрыла дверь в зал. И первое, куда бросила взгляд, – это угол. Там целыми и невредимыми лежали и мой рюкзак, и свёрнутые в круглые чехлы отражатели… И в кресле, полубоком ко мне, нагло захватив мой ноут, сидел собственно Ник, пристально глядя в экран.

Я задохнулась от возмущения. Взять мой комп! Запароленный, между прочим! Влезть в него! Да у меня там все личные данные! И личный банковский кабинет, и документы, и некоторые заказы… хотя фото я в основном обрабатывала на более мощном стационарном компе, оставшемся у Стаса.

При воспоминании о бывшем я разозлилась еще больше. Хоть психовать на двоих сразу оказалось и тяжело, но я справилась. И крикнула во всю мощь своих легких. И нормальному, вменяемому человеку стоило бы устрашиться. Ну хотя бы усовеститься. Извиниться. А он… он просто ответил на мой вопрос! Гад! Причем произнес это спокойно так, с интонацией «и тебе доброго утра».

– Как включил? Обошел защиту. – И, видимо, поняв что-то по моему лицу, добавил: – Ладно, Ань, не злись на меня.

– А может, ты не будешь давать повода? – Сжала кулаки, из последних сил пытаясь удержать себя в руках. Но чувствовала: еще немного – и я таки вырвусь!

– Ань, успокой…

Зря он так! Нельзя взволнованной женщине говорить «расслабься», «не обращай внимания» или «остынь» – это слова-запалы, что поджигают короткий бикфордов шнур терпения. Триггеры, на которые девушки реагируют и в два года, и в сто два одинаково – психуют. Правда, во младенчестве это крик, а в старости – остервенелое ворчание. Но итог один: мужику моментально после его «совета» становится от этого во сто крат хуже, чем было до сакраментальных слов.

– Кто тебе позволил трогать мой комп! – Я прищурилась.

– Я подумал, ты не будешь возражать, – отозвался этот смертник, впрочем аккуратно закрывая ноут и откладывая его в сторону.

– Представь себе, возражаю. Очень. Могу даже матом! А сейчас – на выход. Ночлежка закрыта!

Я ринулась прочь из зала, чтобы лично выпроводить наглеца из квартиры. Вот только не успела.

В коридоре, у распахнутой настежь двери в спальню, прямо напротив входа, Ник нагнал меня, схватил за руку.

– Постой! Ань, ну погоди же ты!

Вот только, когда женская решимость уйти встречается с мужским желанием удержать, произойти может все что угодно. От ссоры до брака. Это уж зависит от силы чувств. В нашем случае перевесила сила земного тяготения. Я развернулась на пятках, волосы хлестнули по лицу, а потом я полетела на встречу с полом.

Ник, ухвативший меня за плечо, попытался удержать, но я, инстинктивно вцепившись в него, лишь сделала хуже. Мы оба потеряли равновесие и таки грохнулись на ламинат. Причем я снизу, пребольно ударившись затылком. Так, что звездочки в глазах заплясали.

Его дыхание коснулось моих губ. Так близко оказались наши лица – их разделяла всего пара сантиметров. И еще – целая стена. Стена тишины. Доля секунды, на которую наши взгляды встретились. Моя злость. Его беспокойство.

Наверное, я все же сильно приложилась, потому как мозг переклинило. Иначе с чего я вместо того, чтобы тут же оттолкнуть этого гада, высказав все, что о нем думаю, сама себя оборвала на еще только первом зародившемся в горле звуке гневной тирады?

А может, виной всему глаза Ника, в которые хотелось смотреть долго и без стеснения? Их затягивающая, манящая темнота и янтарный огонь, бушующий в самой глубине. Этот взгляд не впивался в меня, не сверлил, не требовал, не пронзал, не ранил. В нем были лишь раскаяние и… забота. А еще что-то такое, отчего мое сердце пропустило удар.

– Аня, прости, – звук хриплого голоса разорвал тонкую, но натянутую до предела нить.

– Лучше слезь с меня, а уж потом извиняйся, – я фыркнула, возвращаясь в реальность, где время и не думает замедлять свой бег, а жизнь и вовсе бьет ключом. Причем газовым, разводным. С размаху. По голове. А у судьбы на такой случай, увы, касок не предусмотрено.

– Если встану – ты будешь меня слушать? – как-то уж слишком проницательно вопросил Ник. Я даже удивилась: в каких-то вопросах он недогадлив, а тут… прямо просчитал мою реакцию.

– Нет. – Отрицать было бессмысленно.

– Я так и думал, – невесело усмехнулся он, но все же каким-то образом переместился так, что вес его тела больше не давил, но вот решись я сбежать – сильно сомневаюсь, что получилось бы. – Потому что сам поступил бы точно так же.

Когда лежишь лопатками на полу, а над тобой нависает сильное мужское тело, открыто высказывать, все, что думаешь о наглеце, кипя при этом гневом, – не сильно разумное решение. Но я просто не смогла сдержаться.

– Я уже десять раз пожалела о нашей встрече!

И брыкнулась с силой, отринув все доводы логики, что ни к чему хорошему это не приведет. И, судя по шипению Ника, угодила в чувствительное место. Но он даже не шелохнулся. Лишь лицо стало непроницаемым.

– Я честно предупредил, что у меня дерьмовый характер. Я привык решать не только за себя, но и за других. И не только на работе. Поэтому…

– Это ты так извиняешься? – дошло до меня.

– Еще нет, но я пытаюсь. – Ник прищурился.

– Угу. Предварительно оглушив и зафиксировав жерт…

– Аня! – он все же не выдержал. – Я пытаюсь тебе объяснить, что я не хотел… Вернее, хотел. Мне был позарез нужен твой комп. И поверь, я ничего такого с ним не сделал.

– Ничего?! Ты как минимум его взломал! – Я еще раз брыкнулась, из чистой вредности целя в то же место. Но Ник был настороже. И увернулся не только от пинка, но и от брошенного в него гневного взгляда. Сволочь!

– Это было необходимо!

– А если бы тебе было необходимо кого-нибудь убить и спрятать тело? Ты бы его этой ночью приволок в квартиру?

– Не говори ерунды! Я бы выкинул его в мусорный бак, и вообще, Ань, хватит меня пинать.

– Я еще и не начинала. Вот сейчас…

– Сама напросилась. – С этими словами меня… нет, не скрутили, не оглушили и даже не попытались как-то навредить здоровью. Только нестабильной женской психике. Потому как меня поцеловали.

Губы жесткие. Со вкусом дикой мяты и лайма. Пьянящие, как виски. Это был поцелуй-волна. Остужающий ярость, подхватывающий, как щепку, и уносящий далеко. Прикосновения стали откровеннее. Его пальцы задрали футболку, коснувшись ребер, и меня словно током ударило.

Я вздрогнула – то ли от удовольствия, то ли осознав наконец, что происходит, и… не я одна. Ник отстранился так же резко, как и обрушился на меня.

Мы оба тяжело, часто дышали, словно пробежали стометровку, на старте которой стоял снайпер, целясь в наши спины.

– Успокоилась? – противореча логике, вопросил Ник. Его голос был хриплым и надсадным.

М-да, однако и способ он выбрал, чтобы успокоить психующую меня. Хотя, признаю, действенный. Нет, я, конечно, понимаю, что стаканчика воды и пустырничка под рукой у Ника не оказалось, но все же…

– А сам как думаешь?

– Ну зато теперь ты захочешь убить меня хотя бы за дело. – Он сглотнул.

Я лежала на полу. Надо мной навис Ник. И в наших венах бился сумасшедший пульс. Да-да, у Ника он тоже шкалил: я видела бешено бьющуюся венку у него на виске.

И задумалась: я окончательно сошла с ума или еще есть шансы на нормальность?

– Ань, извини, – раздалось усталое. – Я действительно часто поступаю как эгоист. Привык руководствоваться логикой и плевать на чувства. Свои и других. … Я сейчас уйду. Мне жаль, что все так получилось.

– Тебе действительно лучше уйти, – произнесла, про себя добавив: для нас обоих. Слишком много эмоций принес с собой Ник. А они – последнее, что мне сейчас, после измены Стаса, было нужно.

– Да, – мрачно согласился Ник и сглотнул.

Я почувствовала, как его тело напряглось, готовое подняться, и… именно в этот момент в замке провернулся ключ, входная дверь распахнулась, и…

– Это не то, что вы подумали! – первое, что успела лихорадочно произнести я опешившим родителям, груженным сумками с осенними дарами сада.

– Анечка, а как же Стастик?.. – растерянно произнесла мама. Пакет выпал из ее рук. Яблоки – румяные, сочные, наливные – покатились по прихожей и лестничной клетке.

Ник, тут же вскочив и протянув мне руку, помогая подняться, невозмутимо ответил:

– Я за него! – ничтоже сумняшеся отозвался Ник.

И тут же получил локтем в бок, а я на ультразвуке прошипела:

– Слушай, тебе никто не говорил, что, играя на чужих нервах, можно легко сыграть еще и в ящик?

– Я всего лишь хотел морально тебя поддержать!

– Поддержать? У тебя отлично получилось столкнуть меня в пропасть родительского гнева, – прошипела я и уже гораздо громче произнесла родителям: – Мам, пап, это Ник. Я упала, а он помогал мне подняться… И вообще, мы опаздываем в ЗАГС!

От последнего заявления вздрогнули сразу трое: родители и Ник. И я запоздало сообразила, что фраза «у меня сегодня свадьба» на неокрепшие от близкого знакомства с операторами умы действует оглушающе. И хотя родители знали, что я часто снимаю торжества, но в свете только что увиденного и услышанного от Ника, видимо, единодушно решили: в этот раз я буду по другую сторону камеры. Невеститься, так сказать.

Пришлось срочно пояснить:

– В смысле, мы сегодня снимаем молодоженов! Ник – мой ассистент. Будет отражатели и стойки держать.

– Помощник, значит… – Папа посмотрел на меня с большим сомнением. – Ну-ну…

Я бы рада была рассказать родителям правду о Стасе, но на опоздания к заказчикам у меня была стойкая денежная аллергия. А если я начну объяснять, что в квартире делает Ник, и рассказывать об измене бывшего, то закончу в лучшем случае к полудню.

– Мама, пап, рада вас увидеть! Но сейчас мы убегаем. – И, обернувшись к Беркутову, скомандовала: – Ник, бери в зале штативы, свет – и погнали. – Мне даже крайнюю степень опоздания изображать не пришлось. Я действительно нервничала.

«Ассистент» оказался дюже сообразителен: едва только я, закипающая деловитостью, отвернулась, как он сбежал в комнату быстрее, чем кофе из джезвы.

– Дочка, ты хоть позавтракала? – Мама была мамой: когда она терялась в происходящем, то всегда хваталась за привычные дела. И главное из них – кормление дитятки. И неважно, что ребенок вроде как уже большой и самостоятельный.