Читать книгу В военную академию требуется… - Надежда Мамаева - Страница 4

Спустя совсем немного времени мы все были в приемной. Рейзи переминался с ноги на ногу и бледнел. Я писала заявление о зачислении, рыжий – прошение о том, чтобы его исключили по собственному желанию. Перо в моей руке подрагивало, то и дело ставя кляксы. А взгляд нет-нет да и косил на светлого. Точнее, на его шею. На ней сейчас был едва заметный шрам. Все же целители в военной академии свое дело знали.

А мне, наверное, этот самый шрам будет долго сниться. Внутри поселился страх. Я едва не убила Гарди. Нет. Даже не так. Я его убила. И в какой-то момент даже не хотела спасать. Был слишком велик соблазн взять душу, а с ней и силу рыжего. Миг я колебалась: спасать или отнимать? И вот это было самое страшное.

Я осознала, что значит быть пожирателем: каждый раз бороться с искушением стать сильнее за счет смертей других. Вот почему у темных пожиратели (или уничтожающие души) – это особая каста. Как и порубежники. Последние, борясь с дикими порождениями мрака, вырвавшимися в наш мир, могли выжечь вместе с тем же гааком целую деревню. И Темный владыка не упрекнет такого порубежника гибелью нескольких сотен простых темных. Ведь главное – остановить демона, который может сожрать не только маленький поселок, но и целый городок. Оттого порубежников не любил простой люд. Не любил, но уважал.

А вот пожирателей ненавидели все. А боялись еще больше. С силой магов, способных выпить душу, приходилось считаться. Один лишь закон ограничивал пожирателей – не забирать дух из живого тела. И то, как я поняла из рассказов отца, не всегда.

Но вот о чем я не думала никогда – что стану одной из тех, кто способен уничтожить душу. И от этого было страшно: что, если однажды я не удержусь и вместо того, чтобы спасти…

Нет! Я должна найти выход. Научиться контролировать себя. Сдерживать свою магию…

Заявления, едва мы с Гарди их написали, тут же отправились на стол ректора. Анар прочел сначала одно, потом второе, хмыкнул себе под нос:

– Нельзя было доверять набор Хагунгру… Опять слабые духом попались. Хорошо, что хотя бы в этом году без девок обошлось…

Я невозмутимо посмотрела в окно.

Поняв, что список поступивших придется переписывать заново, гарпия зыркнула на нас так, что мне невольно захотелось пощупать макушку: не задымилась ли?

– Так, кадеты. И не кадеты тоже, – нас одарили оценивающим взглядом, – если вы утверждаете, что на территории академии произошла дуэль, то меня интересует: где второй секундант?

– Удрал, – сглотнул Рейзи, который мог дать самый внятный ответ на этот вопрос.

– Удрал?

– Да, – упрямо сжал кулаки темный. На его висках выступил пот. – В кусты. И чемодан с собой прихватил.

У меня создалось ощущение, что ректор пытается прочитать его мысли.

– Не врешь… – выдохнул Анар. – И как же зовут того труса?

– Не знаю.

Ректор перевел взгляд на меня.

– Я прибыл сюда лишь с чемоданом. Все люди, которые могли бы быть моими секундантами, – в стенах академии. А здесь у меня из знакомых лишь вы, магистр Анар, Рейзи, Гарди и… как же его… А, Натан.

– Натан?

– Да, вроде бы так его звали. Он помог мне обезвредить вашу секретаршу…

На миг мне показалось, что ректор усмехнулся. Нет, выражение его лица осталось прежним. Но на краткое мгновение мне почудился в его глазах хитрый блеск.

– Вы, кадет Каржецский, виртуозно говорите правду. Надеюсь, в карцере вы будете столь же неподражаемы. Впрочем, как и кадет Ромс.

Рейзи, у которого оказалась столь звучная фамилия, вздохнул.

– Трое суток за дуэль, – отрезал ректор. – А вот вас, Гарди, я наказать уже не в праве. Вы ведь уже не кадет. И вам повезло, что все произошло до присяги. Случись все несколькими днями позже, я бы не смог так просто вас отчислить.

Он взмахнул рукой, и от ткани форменной куртки рыжего отделился значок. Он взмыл в воздух, на миг завис между мной и Гарди и… намертво прицепился к лацкану моего пиджака.

– Господин ректор, а как же присяга? Если кадет во время нее будет в карцере… – пробормотала секретарь, протягивая Анару новый список.

– Присяга… Что же, пусть Крисрон произнесет слова обета сейчас. Здесь, у меня в кабинете! И идет отбывать наказание вместе с Рейзи.

Ректор подошел к сейфу, загородив тот своей широкой спиной, совершил несколько движений и открыл тяжелую дверцу. А потом извлек на свет странный предмет.

Не компас, не часы. Несколько стрелок и циферблатов. Но от этой небольшой штуковины исходила такая мощь, что захотелось убраться куда-нибудь подальше.

– Завтра вечером мне уже нужно будет отправить артефакт Мрака во дворец. А выпускать вас из карцера раньше срока – против моих правил. Поэтому, Крисрон, положите руку на артефакт и повторяйте за мной.

Я говорила слова клятвы и чувствовала, как во мне что-то меняется. Ломается. Сжигается. Переплавляется. А потом увидела, что от того места, где я стояла, начали расходиться, шириться круги. Один за другим. Красный, как печать отца, белый, того оттенка, что были у заклинаний светлого Гарди, и, наконец, черный.

– Занятно… – только и протянул ректор, забирая у меня артефакт.

Я не решилась спросить, что же такого «занятного» Анар увидел. Зато едва моя «экстренная» присяга завершилась, в кабинет тут же явился кто-то из старшекурсников и повел нас с Рейзи в подвал. Итак, моя учеба в академии началась с карцера. Интересно, что ждет меня дальше?

Нас вели по темному узкому коридору, который больше напоминал прогрызенный в камне гигантским червяком тоннель: без окон, с чуть округлыми неровными стенами и таким же округлым неровным потолком. Лишь магические светильники, которые равномерно были развешаны над нашими головами, освещали дорогу.

– Ну вот и пришли, – усмехнулся старшекурсник и протянул руку, отпирая засов.

Странно, что железо не заскрипело. Да и петли на тяжелой двери оказались смазанными. Видимо, карцер был местом популярным.

Рейзи зашел в камеру первым. А потом и меня препроводили в персональные покои. Я шагнула в каменный мешок, и дверь за моей спиной тут же захлопнулась. Лязгнул замок. Что ж, все могло быть намного хуже. А так… главного я добилась – избавилась от печати. И теперь могу выспаться.

Зевок вырвался изо рта помимо воли. У стены валялась куча прелой соломы. Судя по всему – кровать. В углу стоял ночной горшок. Интерьер был представлен настенной живописью, а о чистоте воздуха и свете заботилось оконце под самым потолком, столь маленькое, что через него едва бы пролезла моя голова. Но все равно оно было забрано решеткой. Видно, проштрафившиеся кадеты все же как-то да через него утекали.

Я опустилась на солому. Полюбуюсь на местное творчество потом. А пока – спать. Но сначала… Я сняла с головы картуз. Волосы рассыпались по плечам. Но мне было не до этого. На затылке, в копне пышной шевелюры, спряталась маленькая заколка-птичка. Размером с четверть мизинца. Вестник. Я поднесла ее к губам и подула, делясь теплом. Универсальный амулет. Простенький и доступный не только магам.

Птичка увеличилась в размерах, отмерла, встряхнулась.

– Передай отцу, что у меня получилось, – шепнула я пичуге и, вытянув руки над собой, поднесла ее к решетке. Вестница напружинила лапки, присела, а затем резко оттолкнулась и сорвалась в полет.

С мыслями о родителях и задремала. И проспала почти сутки. А утро… Оно редко бывает добрым.

Разбудил меня удар колокола. Резкий. Надрывный. Внезапный. Я вскочила, еще не успев толком открыть глаза. Помотала головой, приходя в себя.

Вокруг был сумрак. А еще туман. Из зарешеченного окошка донеслось:

– Построение. Пробежка. Живо, живо.

Я задрала голову. Глаза уже начали привыкать к тому, что вокруг – насыщенная серость, щедро разбавленная тьмой.

В оконце промелькнули чьи-то сапоги. Много сапог. Кадеты спешили. Судя по всему, на это самое построение.

Я потянулась, чувствуя, как за ночь задеревенели мышцы. Еще несильная, терпимая боль, но если вовремя не размяться, то будет хуже. К тому же ночь выдалась прохладная. Не хватало еще простыть.

Я заплела косу и начала разминку с приседаний-отжиманий. Потом прыжки, растяжки. Когда я стояла на одной ноге, прогнувшись в спине и пяткой второй пытаясь достать до затылка, в решетку поскреблись.

Вздрогнув, я на миг потеряла концентрацию, а за ней и равновесие. Благо успела в последний момент выровняться и не упасть.

За решеткой стояла Кара. Промокшая, грязная, растрепанная, но воинственная зая.

– Ты обещала меня не бросать! – обвиняюще пискнула она и дернула носом.

– Как я могла тебя не бросить, когда ты удрала в кусты? Вместе с чемоданом, кстати…

– Я не удрала! – рассердилась Кара. – Это было стратегическое отступление. И пусть в этом облике даже магу не опознать во мне демона, но все же… – Она придирчиво осмотрела меня и уточнила: – Поймаешь?

У меня имелся лишь один вопрос: как перед прыжком ко мне в руки она собралась протаскивать свою упитанную хвостатую попку через прутья? Но Кара протискиваться меж железяк не стала. Она закусила ими. Как пирожными. А потом, прогрызя себе дыру, аккуратно пролезла в нее.

Я подставила ладони, в которые и упал увесистый комок меха. Судя по всему, пушистая ночью сильно нервничала и сточила изрядно и всего. Я даже боюсь представить, чего именно. Но она весьма потяжелела.

И тут я услышала, как лязгнул засов на соседней двери.

– Завтрак! – Зычное эхо полетело по коридору, отражаясь от сен.

Я схватила с пола свой картуз, убрала под него косу. Заю тоже спрятала, задвинув ее в угол за ночной горшок. Не сказать, чтобы Кара этому обрадовалась…

Когда в мою камеру вошел уже немолодой мужчина в форменной одежде, я была примерным проштрафившимся кадетом – безмятежно дрыхла на сене.

Села, нарочито потянулась, зевнула.

– Вот, смотрю, ничего вас, сорванцов, не берет, – беззлобно пробурчал он, ставя на пол миску с кашей. – Еще, поди, и выспался всласть.

Я в ответ хитро улыбнулась.

– Карцер, карцер… Надо было туалеты послать драить или репу чистить на всю академию. А то бока тут отлеживаете на дармовых харчах… – чувствовалось, что он говорил беззлобно, скорее по привычке.

Я и не стала возражать. А чего на правду-то скажешь? К тому же я действительно выспалась…

– Плошку в обед заберу и кружку тоже!

Я беззаботно кивнула. Надзиратель ушел, а я с радостью принялась за еду. Ячменная каша оказалась клейкой и пресной, на зубах песком скрипели магические приправы, отвечающие за вкус и аромат. Но то ли они были просрочены, то ли магу, что их составлял, стоило податься не в кулинары, а в отравители… И тем не менее у меня к каше был преотличнейший соус, который может сделать изумительно вкусным даже отвратительное блюдо, – это голод.

С учетом того, что последний раз я ела сутки назад, мне было глубоко наплевать и на специи, и на то, что еда холодная. Главное – ее можно было съесть. Зая смотрела на меня как-то жалостливо.

– Что, тоже хочешь? – Я протянула ей ложку с варевом.

– Нет. – Кара отшатнулась и спряталась за горшок, из-за которого только-только вылезла. – Просто думаю, может, тебе нормальной еды принести…

– Если это будет не сабля или чей-нибудь ботинок, то я согласна.

Кара ускакала за добычей. А пока она доставала для меня провиант, я успела сначала поперестукиваться, а потом и вовсе поговорить со своим соседом по камере. Оказалось, что в стене между камерами есть местечко, где с каждой стороны один из камней можно аккуратно вынуть. Главное, потом их так же аккуратно втиснуть обратно.

В итоге Рейзи смотрел своим незаплывшим глазом на меня, а я на него. Правда, отверстие получилось с его стороны чуть больше золотой монеты, а с моей – с добрую ладонь. Но так или иначе дырка между камерами, проковырянная поколениями кадетов, имелась. И Рейзи, как частый клиент сих апартаментов, о ней был осведомлен.

Узнать у соседа я успела многое. И о самой академии, и о том, как здесь темные «любят» светлых. Так любят, что если бы не соглашение между императорами, то поубивали бы всех к бездне.

Ректор, к слову, тоже не питал особого расположения к белым магам, но поскольку Темный властелин приказал… А вот привечать ведьм и чародеек в академии – такого приказа не было. Чем Анар беззастенчиво и пользовался, стараясь не допускать к отбору магинь. Правда, самые упоротые нет-нет да и прорывались. В основном темные. То ли более упорными были, то ли более независимыми, может, просто в кого-то влюбленными.

– В ректора, что ли? – ляпнула я.

За стеной чем-то подавились и закашлялись.

– Ты, главное, ему этого не скажи. Он у нас жуткий женоненавистник. Не без причин, правда, – начал трепаться за стеной Рейзи.

– Это как?

Делать было особо нечего, я ждала Кару и скрашивала время, выуживая информацию.

– Так. Он считает, что бабам, пусть и магам, на войне не место. А порубежники – это ведь воины, причем элитные, которые с самыми опасными тварями бездны борются! – в голосе Рейзи послышались гордость и превосходство.

Мне стало чуточку обидно. Интересно, смог бы этот «элитный» без своей магии добыть саблю из аллурийской стали, протащив ее под носом у пограничного контроля? Или смог бы нырнуть на запредельную глубину с утеса, уходя от преследователей, и при этом не напороться на острые скалы? Или… Впрочем, вслух я сказала другое:

– И что, если магиня, то в порубежники не берут?

– Берут. И в атакующих магов берут, и в защитников, и в артефакторов боевых амулетов, и в военные летные отряды, если дракон или гарпия. Ну и в порубежники, знамо, тоже берут. Хотя и очень редко, – буркнул Рейзи. За этим его неохотным ответом чувствовалось что-то свое, личное. – Но только самых сильных, хитрых и настойчивых. На моем курсе тоже учится одна… такая. Статия. Стерва редкостная. И зараза. Так что, Крис, держись от нее подальше.

– Запал? – догадалась я.

– Да иди ты… – послышалось недовольное в ответ.

Я усмехнулась. Как успела выяснить, мой сосед – с третьего курса. И вроде ему стукнуло двадцать лет, но вел он сейчас себя как мальчишка. Хотя если чувства искренние, то мужчины часто ведут себя словно дети. В этом я убедилась, глядя на отца. Да и мама от него в этом плане не отставала, и дурачились они на пару.

– Куда я пойду, тут четыре стены и эта… живопись.

Я мотнула головой на один из шедевров, хоть Рейзи не мог увидеть и оценить прелесть «фрески».

– А, ты же в любимой камере Рига…

– Кого?

– Ригнара. Он, наверное, во всей академии один нормальный светлый.

– Это еще почему? – Мне стало любопытно.

– Потому что сам поступал. Без этого… императорского назначения. Наравне с нами. Правда, его тогда ректор брать не хотел. Не знаю уж почему… В общем, запутанная история. Но, если что, знай: Риг – он нормальный. Хотя и на всю голову ушибленный, но нормальный.

– А ушибленный-то почему?

– Потому что светлый, – выдал прописную для темных истину Рейзи. – Вот ты – нормальный. Поступил по-темному: пришел, выгрыз свое место зубами у светлого. Еще и в карцер угодил… Погоди, послезавтра выйдешь отсюда героем.

В последних словах темного я сильно усомнилась. А он между тем продолжал:

– Только я не понял… У ректора там, в кабинете… Почему у тебя три круга было? Ты дуал? У тебя две стихии? Когда я присягу принимал, от меня черный круг разошелся. От светлых – белый идет. А от тебя – красный и темный. Мне, правда, показалось, что еще белый, но такое только у рода Блеквудов возможно… Но ты явно не из них.

– Не из них, – открестилась я. – И не обзывай меня дауном.

– Дуалом, балда! – развеселился Рейзи. – Это маг, которому сразу две стихии подвластны.

И тут я услышала шаги по коридору.

– Шухер! – скомандовал темный, и мы без лишних слов закрыли наше «слуховое окно».

Спустя несколько ударов сердца в мою камеру пожаловал гость. Да такой, что я поняла: рано обрадовалась зачислению.

Ректор вошел без слов. Хмурый. Озадаченный. Глянул на стену, но то ли эпическая картина его не впечатлила, то ли он был занят своими мыслями… Зато я удостоилась пристального внимания.

В тишине было слышно, как где-то капает вода. Кап. Кап. Кап. Капли ударяли размеренно, убийственно-монотонно. Казалось, что их сводящий с ума звук ввинчивается мне в мозг.

– Лэр Стронкер, вот последние двое кадетов. – С этими словами Анар посторонился, пропуская в камеру еще одного гостя. – Остальных вы уже видели. А этих не было на смотре, поскольку отбывают наказание за дуэль.

Мне стоило невероятных усилий не вздрогнуть при виде белого мундира инквизитора. Я медленно подняла взгляд. Передо мной стоял немолодой воин со шрамом, рассекавшим наискосок правую щеку. Он подошел ко мне и, цапнув за подбородок стальной хваткой, заставил задрать голову.

– Кадет? – В меня впился жесткий взгляд.

– Да. – Я сглотнула и разозлилась на себя. Да что это я оцепенела, как Кара перед виувиром? Еще сейчас и мутить начнет.

«Крис, соберись!» – скомандовала себе. Но собраться не получилось. Зато разозлиться… Я ушла от погони. На спине морского дракона пересекла четыре дневных перехода корабля за пару ударов колокола. Избавилась от печати, в конце концов! Так что я чиста. А если этот беломундирный вздумает меня схватить – без боя не дамся.

Я сжала челюсти. Руки сами собой начали наливаться силой и тьмой.

– Крисрон, контролируйте свой дар, – голос ректора заставил вздрогнуть и меня, и инквизитора. – А вам, лэр Стронкер, я бы посоветовал не прикасаться к пожирателю душ. Мальчишка еще не совсем стабилен после дуэли и может нечаянно… вам навредить.

– Мне? – усмехнулся инквизитор, и его рот исказила гримаса: шрам, располосовавший щеку, сковывал мышцы. Впрочем, руку от моего подбородка он все же убрал.

– Десять единиц из десяти. Абсолютный темный дар при неполной инициации… Так что смотрите сами, с огнем играете… – предостерег гостя Анар.

– Занятные у вас ученики… Один другого интереснее…

– Помнится, пять лет назад я уже слышал эту фразу. Правда, не от вас, а от вашего главы.

– Мессира Бранда? – удивился инквизитор.

Меня же это имя ожгло, словно удар кнута. Черный Ворон. Верховный инквизитор.

– Да, он приезжал сюда по личной надобности… И тоже уехал ни с чем.

Это был такой толстый намек, что беломундирный выпрямился, как от пощечины.

– На этот раз у нас есть прямые доказательства. К тому же мы ищем беглого преступника.

– Вы уже говорили. И даже показывали свиток.

Я благоразумно не вмешивалась в этот разговор. А ректор меж тем продолжил:

– А еще вы утверждали, что беглый преступник немолод и ему чуть больше сорока. Этот же мальчишка без личины, и ему всего двадцать один. К тому же на нем нет следов взломанной печати… Или есть?

– Нет, – нехотя пробурчал инквизитор и отвернулся.

На этом гости из моей камеры отчалили. Я выдохнула и прислонилась спиной к стене. Сползла. Обхватила колени. Руки мелко дрожали. По вискам тек холодный пот. Экзамен. Внезапный. От которого зависела моя жизнь. И я его выдержала.

За соседней стеной дверь стукнулась о стену. Пробыли ректор с его спутником там недолго, а потом удалились.

Я так и осталась сидеть на полу. Вот теперь точно все. Но, избавившись от проблемы печати, я обрела проблему новую: как не стать монстром. И, судя по всему, помочь мне в этом могут только те, кто знает о пожирателях гораздо больше меня. Маги. Учителя. И убегать из академии мне враз расхотелось. И дело даже не в принесенной присяге, а в том, что только здесь я смогу обуздать тьму, которая внутри меня.

За своими мыслями не заметила, как в камеру просочилась Кара. Встрепенулась, когда на пол упал кусок сыра, а за ним шмякнулась и зая.

– Ты чего меня не ловишь? Я уже себе все лапы отбила!

– Извини.

Она еще долго ворчала. А я, обдув добычу и отряхнув ее, начала жевать. Есть хотелось зверски. Пока работала челюстями, рассматривала картину, которая красовалась на стене напротив.

Судя по всему, рисовал ее мастер своего дела. Внизу была изображена куча и вылезший из нее в шлеме крот с выражением полного изумления на морде. Очки на «землекопе» сползли на самый кончик носа, а сам он был настолько похож на человека, что, даже не просвети меня Рейзи, что крот – карикатура на преподавателя тактики, я бы наверняка догадалась: где-то на свете бродит реальный прототип. Сверху над кротом нависала акула в форме спортивного судьи. При этом она свистела в свисток и показывала карточку нарушителя. Глумливо ухмылялась во все свои два ряда клыков, да и вообще выглядела типичным мордоворотом. Рядом с этой парочкой красовался конь, стоявший на задних копытах. Он был в пальто и курил трубку.

– Занятные, – хмыкнула кроля, разглядывая шедевр вместе со мной.

Нет, на стене было множество и других рисунков. Но этот… впечатлял.

Зая, решив, что ночных приключений с нее хватит, захотела вздремнуть. Потопталась по сену и, зарывшись в него наполовину, легла.

По коридору загрохотало. Оказалось, принесли обед. Я прикрыла Кару сверху пучком соломы. Вошел тот же надзиратель, плюхнул новые миски и забрал старые. После сытного сыра пустая тушеная капуста не казалась мне уже такой питательной и замечательной.

Я продолжала сидеть. Я ждала. Известия от родителей и… ректора. Что-то мне подсказывало, что лэр Анар вернется. Один, уже без инквизитора. И оказалась права. Ну что у меня за чуйка на неприятности? Хотя бы раз ошиблась.

На этот раз дверь открылась бесшумно. Да и шагов по коридору не было слышно. Однако он появился. Уже под вечер, когда даже зарева закатных лучей не было видно.

Присягу первокурсники давали под вечер. С плаца, который хоть и находился от нас далеко, все же долетали отсветы вспышек особенно сильных магов, когда артефакт сжигал их первородные магические меты, меняя на единую для всех: два скрещенных меча – символ боевых магов.

У меня сейчас на плече вместо языков черного пламени красовался такой же знак – два меча. Правда, пока лишь блеклые контуры. Как объяснил Рейзи, только по окончании академии мета станет полноцветной и дополнится деталями. А пока…

А пока на пороге моей камеры стоял ректор. В руках у него были то ли наручники, то ли магические браслеты.

– Ты ничего не хочешь мне сказать, Крисрон?

– О чем именно?

– Почему тебя искали инквизиторы? Правда, при этом утверждали, что тебе больше сорока и ты – беглый преступник, удравший с рудников. Я не выдал тебя этим ищейкам лишь потому, что хочу сначала разобраться сам.

Он говорил, но явно чего-то недоговаривал.

– Могу вас заверить, господин ректор, что я не каторжник. К тому же мне до сорока лет еще бегать и бегать…

– И ведь не врешь, – задумчиво протянул Анар, глянув на перстень, камень которого светился зеленым. – Но мне полуправда не нужна. Ты выкладываешь все здесь и сейчас.

– Тогда поклянитесь, что вы не нанесете этими знаниями мне вреда. – Я упрямо глянула в глаза ректору.

– Нагле-э-эц, – протянул он то ли осуждающе, то ли восхищенно. – Его к стенке приперли, могут размазать, а он еще условия выдвигает. Ну что же, Крис, знай. Я своих не выдаю. А ты успел дать присягу… К тому же ты темный, а значит – подданный Черного властелина. И тебя преследует светлая инквизиция, утверждая, что ты уничтожил светлую печать…

И я рассказала. Об отце, о матери. О том, как сломалась печать… Ректор впечатлился.

А потом все произошло в один миг: Анар приблизился ко мне и, резким движением схватив одно из запястий, защелкнул браслет.

– Вторую руку, – требовательно приказал он.

– Нет!

Я разозлилась. В один миг моя вторая кисть окуталась тьмой. Мгла клубилась, бесновалась, готовая сорваться с кончиков пальцев.

Ударить не успела. То ли ректор был очень опытным, то ли я не столь проворной. А может, мне изменила удача. Но мою силу словно замкнуло на этих бездновых наручниках.

Мысль, что меня все же поймали, забилась в мозгу, как птица в силках. Поймали и крепко держали за плечи. Стальной хваткой. Такой, что не вырваться.