Читать книгу Амбулаторный роман - Надежда Никольская - Страница 1

Промозглым осенним вечером в маленьком парке никто не гулял. Да и идти через него по темноте решались немногие. Наталья Павловна шествовала, пытаясь наступать не в каждую лужу, в гордом одиночестве. Если можно назвать гордым одиночество женщины лет сорока, вдоволь посидевшей за день на приеме и набегавшейся по вызовам. Наталья не боялась ни темноты, ни шпаны. А чего ее бояться, если все местные нынешние хулиганы – родные дети прежних Натальиных не менее хулиганистых в юности одноклассников? Да и ссориться с участковым врачом, который в случае чего пожалеет и выпишет справку или больничный, себе дороже. Оставались еще местные гастарбайтеры, но и они периодически захаживали в маленькую районную поликлинику.

Когда под фонарем обнаружилось нечто, напоминающее кучу барахла, но при этом проявляющее явные признаки жизнедеятельности в виде шевеления и странных звуков, вместо обычного для нормальной женщины в подобной ситуации испуга Наталья ощутила привычный для себя прилив мечтательного настроения.

Конечно же, шевелящаяся куча барахла должна оказаться олигархом, который… ну, в общем, он решил прикупить себе кусочек парка для строительства особняка или просто элитного жилья для олигархов уровнем пониже.

Местные хулиганы не хотели лишиться любимой скамейки для летнего распития пива, поэтому самым коварным образом напали на ничего не подозревающего бизнесмена и жестоко избили его. Смелый и хорошо подготовленный физически красавец отбивался как мог, пока превосходящие хулиганские силы не уронили его куда-то, похоже, в лужу. Услышав ее, Наташкины, шаги, ужасная банда испугалась и разбежалась, бросив беспомощного человека погибать в темном ночном парке. И вот сейчас она к нему подойдет, омоет его раны одноразовой влажной салфеткой, перевяжет их… На этом месте возникла небольшая заминка: что оторвать от своей одежды для перевязки, Наташка не представляла. Была бы юбка, можно использовать подкладку, а она, как назло, надела сегодня брюки. Вспомнив, что под курткой блузка с определенным содержанием хлопка, Наташка приободрилась, мысли ее потекли дальше по намеченному пути. Перевяжет раны рукавами, оторванными от блузки. Потом, используя знания, полученные сто лет назад на военной кафедре, дотащит его на себе до своей квартиры, где будет прятать. Наверняка враги такого человека не исчерпываются кучкой местных парковых алкоголиков. Он оценит Натальину широкую добрую душу, предложит руку и сердце…

Выбирая остров, на котором, немного поломавшись, Наташка согласится сыграть свадьбу, она наконец приблизилась к объекту своих приятных размышлений. Разочарование наступило быстро: в свете неразбитого фонаря торчали две пары замызганных кроссовок. Конечно, не все олигархи носят обувь из крокодиловой кожи, но и кроссовки с рынка они тоже вряд ли обувают.

Лежащий на земле тоже заметил ее и обратился по имени, окончательно разбив призрачные надежды уставшего доктора оказаться где-нибудь на море раньше очередного отпуска:

– Наташенька! Это ты-ы! Вот счастье-то!

Разделить радость пострадавшего у Наташки не получилось. Она узнала своего алкоголического одноклассника Толика. После этого пропала надежда не только попасть на теплые острова, но и провести спокойный вечер дома: не бросишь же идиота валяться в луже. Толик, не встретив ответной радости, стал более активным:

– Наташ, помоги встать, а? Видишь, упал, холодно. Надо же, октябрь, а уже скользко как!

– Да уж, ужасно скользко! Выпил-то сколько?

Ворча, она помогла школьному товарищу угнездиться на скамейке, придерживая его одной рукой, чтобы он не свалился обратно.

– Ты – человек! – Эта положительная характеристика, обычная как для киношных, так и для натуральных алкоголиков, по непонятной причине мгновенно довела Наташку до бешенства.

– Толь, сейчас я твоей Светке позвоню из дома, пусть придет и заберет тебя, – с трудом сдерживая желание объяснить пьянице в нецензурной форме, чту он собой представляет, проговорила обозлившаяся мечтательница.

– Наташ, не надо! Она меня убьет!

– И правильно сделает! – Пребывая в той же злобе, Наталья повернулась, чтобы уйти, предварительно понадежнее разместив напуганного приятеля на скамейке.

К сожалению, за десять лет совместной учебы одноклассник неплохо изучил ее.

– Ладно, что ж, уходи, оставь меня здесь, – завел он с интонацией раненого бойца, убеждающего товарищей бросить его на растерзание врагам.

Наташка перестала злиться и устыдилась: октябрь, холодно, пока она дойдет до дома, дозвонится Светке, уговорит ее отправиться за мужем… В общем, несчастный Толик точно получит воспаление легких. Она же врач, она не может так поступить! В эти пафосные мысли вкралась одна здравая: дура старая, надо было пойти другой дорогой.

Толик уже понимал, что школьная подруга никуда не денется, потащит его домой как миленькая, но для усиления эффекта печально сказал:

– Вот ведь, никому я не нужен… Замерзну тут, помру, никто и не заметит.

Окончательно пристыженная Наташка, не понимая, зачем ей пьяный Толик, помогла ему встать со скамейки, опереться на свое плечо, и они потащились в сторону дома.

Наташке было тяжело и неудобно, вдобавок благоухал Толик смесью дешевых сигарет и алкоголя неясного происхождения. Это не напоминало придуманное романтическое приключение, Наташке стало ужасно жаль себя и захотелось плакать. Еще хотелось пожаловаться Толику на тяжелую поликлиническую жизнь, на бесконечную свинцовую усталость. Рассказать, как в институте она больше всего боялась превратиться в участковую поликлиническую тетку с сумками с торчащей курицей и вечной, неснимаемой вязаной шапкой. От этого страха, несколько лет попростужавшись, Наташка вырастила гриву роскошных волос, а любые головные уборы перестала носить в принципе, разве что в самые лютые морозы.

Теперь, вспомнив, что от молодости и красоты остались лишь эти волосы, Наташка приготовилась всерьез реветь, понимая, что сейчас ее ничего уже не спасет, она выложит все свои душевные переживания алкоголическому однокласснику, а завтра их станет обсуждать весь район. Во всяком случае, та его часть, которая еще интересуется сплетнями.

Спас, как ни странно, Толик. Резко остановившись, он задумчиво произнес:

– Слышь, Наташ, а куда это я иду?

– Домой, придурок! – Выбирать выражения у нее уже не было сил.

– Нет, вот в жизненном смысле, куда я иду? Я иду на самое дно! – Последнюю фразу Толик произнес торжественно и гордо.

– Разумеется, на дно! Ты столько выпил, что пойдешь на дно в любой луже! – Наташка не стала спорить с очевидным.

– Вот ты все понимаешь, умная, институт закончила, а не знаешь, что на дно я иду не просто так. – Толик покачивался, все сильнее опираясь на Наташку, и активно жестикулировал свободной рукой. Наташка пыталась сохранить равновесие.

– На дно я иду из-за нее! Потому что она – змея! И поэтому я пью!

– Ясное дело, она змея, ты пьешь и становишься зеленым змием. – Наташка даже не шутила, просто по опыту общения с больными знала, что остановить словесный поток лучше всего каким-нибудь неожиданным высказыванием.

Проверенный способ не подвел. Толик замолчал и стал тревожно смотреть по сторонам.

– Ты думаешь, у нас в парке есть змеи? – уточнил он, переработав полученную информацию.

– Да, пошли быстрее.

Толик возобновил движение вперед, но, к сожалению, разговор продолжил:

– Нет, мы, конечно, пойдем. И пойдем быстрее. Но знаешь, куда мы пойдем? – Он задал вопрос с лукавой интонацией человека, желающего сделать ценный подарок или сюрприз.

Наташку охватил ужас, что он сейчас потащит ее в подвальную пивную, которую им было невозможно обойти, но она успокоила себя тем, что немедленно пристроит поднадоевшего спутника в тепло и покинет его на милость собутыльников.

Однако оказалось, Толик был настроен двигаться в ином направлении.

– Мы пойдем к тебе!

– Это еще зачем?! – перепугалась Наташка.

– А затем. Ты змея? Нет! Ты человек! Я останусь у тебя насовсем, брошу пить, буду тебе все чинить, и вообще там мало ли чего… А чего? Ничего, ты женщина одинокая, я тебя поддерживать стану!

Наташка онемела на минуту. И тут же немалым усилием вернула себе утерянный дар речи, опасаясь, что молчание Толик примет за согласие.

– Нет! – твердо заявила она. – Мы пойдем, куда шли. К тебе домой.

– Ой, а ко мне-то нельзя, – нерешительно сообщил Толик, – там же змея, ее так просто не выгонишь, всех соседей соберет. Давай лучше к тебе? У тебя тихо, никто не ругается.

– Во-первых, не змея, а твоя жена Светка. Любимая жена. Во-вторых, если ты через пять минут до дома не дойдешь, она не соседей всех соберет, а… Не знаю я, кого она соберет, но мало тебе точно не покажется! – Последний аргумент возымел волшебное действие.

Толик приободрился и даже меньше стал опираться на несчастное Наташкино плечо. Впрочем, плечо уменьшение нагрузки уже не спасало. Наташка внесла в завтрашний список дел посещение соседнего с ней кабинета физиотерапии в расчете на мастерство массажиста. Может, удастся не остаться на всю жизнь перекошенной…

Толик шел молча и сосредоточенно. От сосредоточенности он постоянно с размаху наступал в лужи. Сухих мест на Наташкиной одежде оставалось все меньше, но она терпела, боясь, что выброс энергии, вызванный страхом перед женой, быстро закончится на самом неподходящем месте, а дальше ей придется его нести. Зато и плакать и жаловаться на жизнь Наташке расхотелось, во всяком случае, сейчас. Более того, она даже ощутила чувство, отдаленно напоминающее счастье. Она придет домой, там не будет ни Толика, ни кого-либо подобного ему. Пока Наталья размышляла о тяготах жизни бедных женщин, живущих с алкоголиками, трудная дорога вдруг закончилась. Они оказались около подъезда, в котором жил Толик. Наташкин подъезд был следующим.

Толик остановился в нерешительности и робко спросил:

– Может, я к тебе?

– Домой, Толик, домой. – Она была настроена решительно. После разговора о прелестях совместной жизни собственный дом казался ей вдвойне уютным, Наталья хотела попасть туда как можно скорее и попытаться спасти для себя остатки вечера.

– Наташ, а проводи меня? – Толик смотрел жалобно. – Ну ты же знаешь Светку, она меня еще и домой теперь не пустит, отправит на коврике ночевать. А при тебе, может, и пустит. А лучше давай я сразу к тебе.

Наташка молча открыла дверь в подъезд. Обрадованный Толик поплелся за ней к лестнице. Наташка действительно знала Светку. Учились они вместе с первого класса по десятый, но подругами никогда не были. Светка с самого первого класса брала на голос, чуть что начинала орать, ссориться умела как никто другой. С ней старались не связываться, как с любым скандалистом. В старших классах Светка решила обязательно выйти замуж за тихого, интеллигентного и непьющего тогда даже пива Толика. Романа у них не было. Нормальный человек из «несвязывающихся», а Толик был именно таким, просто не мог объяснить решительной девице, что она ему совсем не нравится. Такая же вежливая и интеллигентная мама Толика робко попробовала это сделать, к концу десятого класса намекнув Светочке, что хорошим мальчикам больше нравятся хорошие девочки, которые не пользуются слишком яркой косметикой и не курят «Яву». В ответ Светочка подробно рассказала непросвещенной даме, чем именно нравятся хорошим мальчикам плохие девочки, и для подтверждения своей правоты осталась у Толика ночевать.

Мама Толика совершила последний решительный шаг. Она позвонила Светиным родителям. Звонок сопровождался сомнениями, поскольку родителей Светы никто никогда на собраниях в школе не видел. Как оказалось впоследствии, Светины родители в это время что-то строили где-то очень далеко. Уехали они в Сибирь, с трудом найдя какую-то прибыльную работу с хорошим северным коэффициентом. Помнит ли кто-нибудь эти времена? Поскольку они собирались обязательно вернуться в родную Москву, Свету с собой даже не попытались взять. Оставили на попечение бабушки, как считалось в семье, опытной, даже суровой женщины. По представлениям Светиных родителей, ей труда не составляло справляться с целой толпой своенравных девиц.

Именно бабушка подошла к телефону, когда мама Толика последний раз пыталась спасти сына от будущей женитьбы. Разговор состоялся следующий.

– Здравствуйте, меня зовут Мария Александровна, – вежливо представилась мама Толика. – Могла бы я поговорить с родителями Светы Павловой?

– Могли, – ответила бабушка. – Они месяц назад приезжали. Тогда и могли.

– Простите, а с кем я разговариваю?

– Я Светлана Петровна, Светина бабушка. Родители-то ее деньги зарабатывают, а я тут с ней да на хозяйстве. Вот с рынка недавно пришла.

Мария Александровна взглянула на часы. Ей стало интересно, на каком это рынке Светина бабушка гуляла до девяти часов вечера, но от лишних вопросов она воздержалась.

– Видите ли, Светлана Петровна…

– Да я-то Петровна, вы-то кто?

– Меня зовут Мария Александровна, я мама Анатолия Ковалькова, Светиного одноклассника. – Мария Александровна сделала небольшую паузу, затем поглубже вздохнула и продолжила: – Может, вы заметили, что Светы нет дома?

– Заметила. – Бабушка отвечала с тихим достоинством. – Я всегда замечаю, когда ее дома нет!

– Дело в том, что она сейчас у нас, уже поздно, может, вы попросите ее пойти домой?

– Действительно поздновато, темно уже. – Бабушка задумалась. – Да лучше пусть она у вас заночует, завтра детишек вместе в школу и отведете.

– Каких детишек! Света говорит, что хочет… – Воспитанная в пуританском стиле, Мария Александровна затруднилась с определением желаний Светы, поэтому сказала: – Света хочет выйти замуж за Толика!

– Замуж? Ну надо же, замуж!

Поскольку в голосе бабушки прозвучало возмущение, Мария Александровна решила, что проблема сейчас решится, бабушка прибежит, заберет Свету, может, даже выпорет нахалку. В любом случае любимому сыночку удастся перестать общаться с приставучей девицей! А бабушка воскликнула:

– Замуж! А на свадьбу-то бабушку не позвали! Безобразие! И родители, кажется, приезжали, что-то праздновали, а мне никто не сообщил! Ну раз так, пусть у вас живет!

На этом содержательный разговор по инициативе бабушки прервался. Она бросила трубку.

Света, находившая во время беседы в соседней комнате, выглянула оттуда и заметила:

– Поздно вы бабушке позвонили.

– Это в каком смысле? – Мария Александровна ничего хорошего уже не ждала, поэтому подумала, что Света решила окончательно осчастливить ее, немедленно сделав бабушкой.

– В смысле, что бабушка устала, а если вы хотите нажаловаться ей на меня, то звоните утром, после двенадцати, она как раз проснется.

– Устает? – уточнила Мария Александровна.

– Ну да, от выпитого.

– Твоя бабушка пьет? – Она пришла в ужас.

– А, нет, не в том смысле, – утешила ее Света. – Она на ночь какие-то таблетки принимает, иногда от них у нее все путается в голове.

– А как же она за тобой смотрит? – Мама Толика ощутила сочувствие. Сама она смотрела за Толиком практически без перерыва, вероятно даже, что сложные отношения со Светочкой явились прямым результатом этого нежного материнского присмотра.

В общем, привыкший во всем слушаться мамочку, не всегда внутренне соглашаясь с ее решениями, Толик, «оставаясь свободным внутри», начал слушаться Светочку. При этом отношения со Светой, кроме дискомфорта, принесли ему некоторую выгоду. После того как потенциальная невеста объявила всей школе о своих отношениях с Толиком, запретив другим девочкам с пятого по десятый класс даже смотреть в его сторону, девочки Толиком, наконец, стали интересоваться. Неожиданно для себя он оказался в центре девичьих любовных переживаний. Девицы Свету побаивались, поэтому тайком присылали ему записки, которые она отнимала, изучала с надеждой найти отправительницу, после чего торжественно рвала на мелкие кусочки. Девицы звонили Толику по телефону и загадочно молчали. Света подходила к телефону лично и обзывала их нехорошими словами. Кстати, один раз получилось не очень удачно, поскольку позвонил начальник Толиного папы, говорить начал не сразу, отвлеченный чем-то очень начальственным, и в результате узнал много нового и интересного о своем моральном облике. К счастью, Толин папа звонка ожидал, поэтому, когда начальник, пылающий гневом, перезвонил, убедительно объяснил ему, что тот ошибся номером и попал к соседке-алкоголичке. Про соседку-алкоголичку Света услышала, поэтому, ругаясь с неожиданными поклонницами своего суженого, стала употреблять цензурные выражения.

Помимо девиц Света взяла на себя отношения и с мальчиками в классе. Раньше Толика не замечали. Зачем замечать не особо умного, абсолютно средненького маменькиного сынка? А если замечали, то только чтобы чем-нибудь треснуть или слегка подразнить. Светка, легко и привычно поскандалив, объяснила всем одноклассникам, что Толик по сравнению с ними звезда, умница и красавец. И если кто его еще обидит или на день рождения не позовет, то будет иметь дело с ней. Иметь дело со Светой в принципе никому не хотелось. Одноклассники не стали считать Толика звездой, но прониклись к нему искренним сочувствием, иногда даже предлагали сигареты. Тайком от вредной Светки, естественно.

– Наташ, а Наташ! – позвал Толик. – Может, поднимемся уже, а то Светка чего подумает.

Наташка тряхнула головой, чтобы отогнать неожиданные воспоминания. Она вообще не очень любила вспоминать школу, просто потому, что не понимала, куда все делось. Мечты, молодость, надежды…

– Да, пошли, чего-то я задумалась.

Умный Толик сразу истолковал ее задумчивость на свой лад:

– Вот, это потому, что ты без мужика живешь! Слушай, я ж по-хорошему предлагаю! Давай я к тебе пойду, все веселее.

Подгоняемая этими чудесными речами, Наташка вмиг взлетела с нетрезвым Казановой по лестнице и позвонила в дверь. Она уже предчувствовала скандал, заранее готовясь сказать что-нибудь резкое.

Открыла Света.

– Ой, Наташка, привет! – Возникло ощущение, что одноклассница обрадовалась ее неожиданному приходу. – А я уж думаю, как тебе дозвониться, мобильный не отвечает, в поликлинике говорят, рабочий день кончился.

– Привет! – сердечная встреча Наташку расстроила: Светка бывает такой ласковой, только если ей что-то сильно надо. А Наташка и так с приема, где было пятьдесят человек, потом еще изрядно побегала по вызовам. – Я тебе тут Толика твоего привела. Он немного не в кондиции.

– Светочка, здравствуй, я тут это, задержался немного. – Толик откровенно лебезил.

– Да входи уже, несчастье. – Света произнесла это не очень злобно, сковородки в руках у нее не было.

Толик ужом проскользнул в квартиру.

– Наташенька, заходи скорее, может, чаю выпьешь? Замерзла ведь совсем, алкоголика этого привела. – Светка продолжала вести себя вежливо.

– Свет, знаешь, я устала, лучше домой пойду, завтра вставать рано.

– Ой, Наташенька, зайди!

– Чего надо-то? – Наташке от усталости быть вежливой уже не хотелось, свободный спокойный вечер скукоживался с каждой минутой.

– Тут, знаешь, дело такое… В общем, ко мне брат приехал. У него температура поднялась, а тут дети, посмотри, вдруг свиной грипп или птичий.

Больше всего Наташке хотелось поинтересоваться у Светы, кто ее брат, свинья или курица. Однако врачебный долг велел войти в квартиру, стянуть промокшее пальто и сапоги, профессиональным вежливо-равнодушным голосом спросить:

– Где больной?

Светка провела ее в комнату. На кровати сидел крупный мужчина лет сорока пяти. При виде Натальи он нахмурился и сипло произнес:

– Кого это ты привела?

– Здравствуйте, меня зовут Наталья Павловна. Я врач из поликлиники. Какая у вас температура?

– Какая надо. – Похоже, скандальность была в крови у Светиных родственников.

– Ну хорошо, я пойду тогда. – Наташка повернулась к двери.

– Наташенька, да не слушай ты паразита этого! Я тебя выгоню, честное слово, выгоню!

– Брата – на мороз?! – обиделся мужик. – Раз так, я сам уйду.

Наташка поняла, что если не вмешается, то не попадет домой даже к концу программы «Время».

– Значит, так. Все замолчали, а вы присели и сняли майку. Ты выйди или просто замолчи. – Она не орала, говорила очень тихо, но и Света, и ее гриппозный братец послушались. – Итак, температура?

– Тридцать семь и пять, – просипел мужик, явно стараясь теперь быть вежливым.

Приблизившись, Наташка ощутила запах алкоголя.

– Выпивали зачем?

– Да вот, голова болела…

– Ну и как, прошла?

– Нет. Еще больше заболела. Извините.

– Как вас зовут? – Наталья сохраняла строгость в голосе. Она прекрасно знала, что с выпившим человеком в данной ситуации лучше всего общаться официально.

– Ну Пашей. – Мужик отвечал угрюмо, глядя в пол. Больше всего он сейчас напоминал двоечника, которого в очередной раз вызвали к доске с невыученным уроком.

– Когда заболели? – Голова у нее работала в двух измерениях. Ужасно хотелось есть, спать, хотя бы просто лечь, хотелось убедиться, что дочь пришла домой и приступила к урокам. Одновременно Наталья формулировала вопросы, которые придется задать неожиданному пациенту, прикидывала последовательность своих действий, возможные рекомендации. Руки ее в это время грели кружочек стетоскопа.

Наталья начала слушать легкие, сердце. Посмотрела горло, пощупала живот. В целом ничего особенного не обнаружила. Пока Наташа проводила осмотр, мужик молчал.

– Итак, как давно вы заболели?

– Да сегодня только. Мы тут с мужиками на рыбалку ездили. Ну и замерзли немного, я простудился. Заехал вот к Светке, а она давай гудеть – свиной грипп, свиной грипп. А я что, свинья какая? Вина горячего выпил, легче станет, завтра домой поеду.

– Вы далеко живете?

– Нет, шесть часов на поезде.

– Понятно, ну тогда просто жаропонижающие, побольше питья теплого.

– Да знаю я все! – раздраженно перебил ее невежливый Павел.

– Знаете, и хорошо. – Наташке совершенно не хотелось задерживаться. – Тогда я пойду. Если возникнут проблемы или вопросы – у Светы есть мой телефон.

Наташка вышла из комнаты и двинулась к двери. В душе она надеялась, что Света займется воспитанием Толика, потом будет звонить его маме с жалобами на пьянство любимого мужа, а ей, Наташке, удастся незаметно ускользнуть. Но день был явно не ее. Светка поджидала Наталью в кухне, которую на пути к входной двери было не миновать.

– Наташ, ну что с ним? Он не заразный? Ребят мне не заразит? – тревожно спросила она.

– Нет, не заразный, обычная простуда. Если волнуешься, то не подпускай к нему детей.

Она честно старалась не думать о том, что обоим Светкиным малышам уже исполнилось восемнадцать лет.

– Ой, Наташенька, спасибо тебе большое! А то я волнуюсь, мало ли чего… Да, а как вы с Толиком-то? – Видно было, что Светка борется с чувством благодарности и привычным желанием устроить Наталье сцену ревности.

– Я его в парке встретила, сокровище твое. – Наталья решила не рассказывать, что нашла их общего одноклассника в луже. – Он на скамейке задремывать стал, я его растолкала, он попросил домой проводить. – Вспомнив, как пришлось тащить пьяного Толика, Наташка потерла пострадавшее от непосильной ноши плечо.

– А как ты в парк-то попала? – Похоже, Светка никак не могла справиться с детским убеждением, что все женщины только и мечтают увести ее неотразимого мужа.

– Свет, я не встречаюсь с Толиком в парке под дождем специально! Он мне в принципе не нужен.

Светка слегка покраснела:

– Я не то имела в виду.

– Ну и ладно. Свет, я пойду?

– Может, хоть чаю с нами выпьешь или поужинаешь?

– Нет, я устала, хочу домой.

– Наташ, слушай, а тебе мой братец как? Ничего?

– Да нет у него никакой опасной болезни, расслабься ты уже!

– Я не в том смысле. Он парень симпатичный, добрый, ты не смотри, что он такой сегодня, болеет просто. Кстати, недавно развелся.

– Свет, ты о чем? – искренне удивилась Наташка. – Что мне с того, что он развелся?

– Ты женщина одинокая, Пашка тоже ничего…

Наташка вспомнила, что похожий текст сегодня уже слышала от Толика.

– Свет, не поверишь, до какой степени мне нравится быть одинокой женщиной!

– Почему? – Кажется, бывшая одноклассница не допускала подобного варианта. – Тебе что, нравится жить без мужа?

– Вот именно, нравится! Все, Свет, я пошла, если что – звони.

Наташка молниеносно натянула промокшие ботинки и такую же мокрую куртку и вылетела за дверь.

Наталья чувствовала себя разведчиком во вражеском государстве, настолько ей хотелось никого не встретить, чтобы ее никто не заметил, ни о чем не спрашивал, не волновался за свое и соседское здоровье. У нее не было сил даже на простую вежливость. Поэтому она старалась идти в тени дома, незаметно проскользнула в подъезд. Причем больше всего ее волновало, как подняться на свой четвертый этаж – на лифте или пешком. Она пыталась рассчитать, при каком варианте больше вероятность нападения на нее каких-нибудь соседей. Лифт помог ей с решением вопроса: он не работал.

Наташка только что не бегом поднялась на свой этаж, открыла дверь и чуть не заплакала от разочарования. Судя по количеству обуви в прихожей, ее квартира была полна народу. Шум, доносившийся из комнаты дочери, убедительно свидетельствовал о том, что у народа этого прекрасное настроение.

Нет, ребята ничего плохого, как правило, не делали, пили чай, а не спиртное, курили на балконе. Но в небольшой двухкомнатной квартире их присутствие исключало возможность хоть немного побыть одной или посидеть на диване с дочерью. В общем, приходилось признать, что вечер пропал окончательно.

Дочь, услышав, что она пришла, выбежала встречать.

– Ой, мам, устала, да? Будешь с нами чай пить?

В принципе Катя, дочь Натальи, понимала, что мать устала, скорее всего, пройдет в свою комнату, никакой чай пить не станет. Больше того, именно на это она и надеялась. Они с ребятами только-только расселись, и потом, сегодня к ней впервые пришел Кирилл. Катя очень рассчитывала познакомить его с матерью. Ведь если Кирилл понравится матери, «внушит доверие», она, может, и разрешит ей возвращаться домой не к девяти, а хотя бы к одиннадцати.

Наталья, в свою очередь, догадывалась, что дочь вовсе не жаждет присутствия матери на своем сборище, но ее охватила какая-то непонятная вредность.

– С удовольствием выпью с вами чаю. Нальешь мне чашечку? Много вас там?

– Нет, вот Яна с Мишкой пришли и еще один человек.

– Какой человек?

– Ну помнишь, я тебе говорила.

За разговором Наталья быстро переоделась, прошла в бывшую детскую, которая, казалось, выросла вместе с дочерью, превратившись из детской в подростковую.

Наталья знала Яну и Мишу довольно хорошо, потому что они учились с Катей с первого класса. Недавно весь класс взбудоражило известие о том, что эта пара любит друг друга до гроба и собирается пожениться сразу после окончания школы. Родители обоих ребят были не в восторге от открывающейся перспективы, полагая, что ранний брак окончательно отвлечет от учебы их и без того не проявляющих особого энтузиазма в овладении знаниями бестолковых чад. Однако дети решительно заявили, что если им не разрешают пожениться после окончания школы, они сделают это прямо сейчас, в десятом классе, не дожидаясь выдачи аттестатов.

На замечание о том, что на такой брак нужно согласие родителей, Яна заявила:

– А тогда я забеременею! И ничего вы не сделаете!

Родители выпили по три пузырька валерьянки, после чего договорились встречам детей не препятствовать в расчете, что, может, они сами еще разойдутся. Дети ссорились раз в неделю, их мамы, оживленно обсуждая перспективы отношений, незаметно подружились.

Но вот парень, который довольно вальяжно развалился на Катиной кровати, Наталье был незнаком.

– Ой, здравствуйте, теть Наташ! – хором поздоровались Яна с Мишей.

– Здравствуйте! – Незнакомый парень сделал движение, имитирующее вставание, но с кровати не поднялся. Чем Наташке сразу и решительно не понравился.

– Мам, знакомься, это Кирилл. Кирилл, это моя мама, Наталья Павловна.

– Очень приятно, – сказала Наталья официально-вежливым тоном.

Кирилл ей не понравился с первого взгляда. Черная толстовка, сальные волосы, мутный взгляд, развязная поза. У Наташки возникло мрачное подозрение, что новый приятель дочери знаком с наркотиками.

– Кирилл, вы учитесь вместе с ребятами? – Она завела вежливый разговор, стараясь не выдать возникшую неприязнь.

– Нет, я уже закончил школу.

– Чем вы занимаетесь?

– Мам, ну почему человек обязательно должен чем-нибудь заниматься? – вмешалась Катя. – Люди еще иногда ищут себя.

– Отлично. И где же вы себя ищете, Кирилл?

– Ну, я музыку люблю… Только вы такую, наверное, не понимаете, – произнес он с некоторым высокомерием.

– Видимо, вам нравится какой-нибудь мертвый анархист, – вспомнила Наташка свои скудные познания в области современной музыки.

– И это тоже, – снисходительно кивнул Кирилл.

– Понятно. А где вы учитесь? Или работаете?

Она заметила, что Яна смотрит на нее с тревогой.

– Мам, он и учится, и работает. – Катя уловила настроение матери. – Он вообще только на вид такой.

– Какой это я на вид? – усмехнулся Кирилл.

– Ой, а давайте чай пить! – затараторила Яна, которая мечтала, чтобы все любили друг друга, целовались и женились.

– Нет, ты скажи, какой я на вид! – не успокаивался Кирилл.

– На вид вы неформальный, – произнесла Наталья. Во-первых, стало жаль дочь, а во-вторых, она прекрасно понимала, кто окажется во всем виноват после ухода гостей. – На вид кажется, что вы отрицаете возможность официальной работы и учебы.

– Ничего я не отрицаю!

– Вот и прекрасно. Раз и чай не отрицаете, давайте скорее его пить. Я замерзла и промокла.

Дальше они мирно пили чай, беседовали о новых сериалах, даже поспорили о какой-то модной книжке. Наташка старалась читать книжки даже самые странные, чтобы иметь возможность поговорить о них с дочерью.

Кирилл от обиды отошел, в беседе участвовал, однако о себе особенно не рассказывал.

Около половины десятого гости засобирались по домам.

– Мам, можно я Кирилла провожу?

– В каком смысле? До лифта – можно.

– Нет, в смысле на улицу.

– На улицу – нельзя.

– Ты считаешь меня маленькой? – Дочь приготовилась отстаивать свои права.

– Я считаю, что на улице дождь, ты осенью часто простужаешься. Кирилл не хочет, чтобы ты заболела. Правда ведь, Кирилл?

– Да, не хочу. – Своим вопросом Наталья не оставила вариантов Кириллу.

– Вот видишь. Завтра увидитесь. Ладно, ребята, до свидания! – Наташа тактично вышла из прихожей, чтобы сцена прощания состоялась без нее.

Дочь вернулась через десять минут.

– Мам, он тебе не понравился? – Вопрос был задан с обвинительно-трагической интонацией.

– Парень как парень… – Наталье не хотелось начинать длинный и, без сомнения, не самый приятный разговор.

– Значит, не понравился. – Катя выглядела расстроенной.

– Видишь ли…

Наталья приготовилась разразиться длинной речью, которая включила бы в себя краткую характеристику внешности Кирилла, его манеры общаться, позы, в которой он позволяет себе сидеть в присутствии старших, и, наконец, грязной головы. Приготовилась, но посмотрела на Катю и решила не продолжать. Она вспомнила похожий разговор (и не один) с собственной мамой, усилия, которые тратились на демонстрацию достоинств понравившегося мальчика, как реальных, так и преувеличенных и даже просто выдуманных. Количество ссор и скандалов на эту тему, встречи с кавалерами не то чтобы назло родителям, но просто из нежелания признавать правоту старших. Еще Наташка вспомнила закапанную слезами страничку в своем дневнике. Она написала ее в возрасте дочери: «Никогда так не буду делать». Запись относилась к печальной истории, как ей пытались запретить встречаться с первой и единственной на тот момент любовью.

Представив себя на месте дочери, Наталья поняла, что Катя ее просто не услышит. Поэтому, собравшись с силами, произнесла:

– Катюш, он не то чтобы мне не понравился. Я просто не ожидала его увидеть. Ты же мне ничего не рассказывала о нем раньше. А я тут с работы, еще дядю Толю встретила не очень трезвого, пришлось его домой провожать. Там тети-Светин брат оказался простуженный, потом тетя Света стала удивляться, почему это я по вечерам дядю Толика встречаю. Да и день тоже… понедельник, сама понимаешь. Я не готова была.

– К чему?

– К такой встрече. Устала.

– Мам, он правда замечательный, честное слово.

– Ну и хорошо. Только, Кать, ты не забывай, пожалуйста, что я и бабушкой стать пока не готова.

– Мам, ты опять об этом!

– Да.

– Мам, знаю я все, знаю, даже не начинай! – возмутилась Катя.

– Хорошо, не буду даже начинать. Я лучше телевизор посмотрю. А ты спать ложись. В школе все в порядке?

– Ну… Правда, я лучше спать пойду.

– Так. – По неуверенной интонации любимой дочурки, соединенной с желанием пойти спать, Наташка догадалась, что в школе имеется какой-то непорядок. – Ну раз так, тащи дневник.

– Мам, может, завтра лучше?

– Нет. Кстати, а что там такого страшного?

– В общем, ничего. Просто мы немного на урок опоздали.

– И только? Нет уж, дай я гляну!

Запись в школьном дневнике сообщала, что Катя прогуляла урок физики.

– И как это понимать?

– Ой, мам, ну ладно тебе, подумаешь!

– Знаешь, давай лучше завтра поговорим! – Наталья вдруг ощутила безумную усталость. То есть даже не усталость, а просто безнадегу какую-то. Вероятно, у нее изменилось выражение лица, потому что Катя перестала искусственно ныть и встревоженно произнесла:

– Мам, не расстраивайся ты так! Ну хочешь, я больше не буду прогуливать? Ой, мам, ну не плачь, пожалуйста!

Но Наташка уже плакала. От обиды на весь день, на больных, на поликлинику, на темный парк, в котором вместо загадочных олигархов валяются знакомые пьяницы, на ревнивых одноклассниц. Слезы текли, а она переживала все свои беды: мальчика, которого привела дочь, возраст, появившиеся морщины и каждодневную серую, безнадежную усталость.

Катя чувствовала себя ужасно виноватой, поэтому заплакала тоже. Они сидели рядом и плакали. Но в доме находилось еще одно живое существо. Кот, рыжий и вредный. Он давно собирался чего-нибудь поесть, но сначала дома никого не было, потом, наоборот, народу появилось слишком много. А котяра любил принимать пищу в тишине. И вот наконец все пришли, кто не надо разошлись. Но никто не положил в миску бедному котику вкусной еды. Котик обнаружил обеих своих хозяек за совершенно ничтожным занятием: они сидели и подмяукивали, а из глаз у них текла вода. Кота просто возмутило это обстоятельство: он голоден, полон дом людей, а обслуживать его никто, кажется, не собирается! Он вышел на середину комнаты и громко сказал «Мяу!». Нрав у него был решительный. Катя и Наташа прекрасно знали, что следующим действием вредного животного станет злодейское скидывание цветочного горшка с подоконника. Обе мгновенно перестали плакать, вместе пошли в кухню, сопровождаемые котом, который мяукал громко и безостановочно, пока ему не предоставили полную миску кошачьей еды.