Читать книгу Неподходящая невеста - Надежда Олешкевич - Страница 2

Папин кабинет встретил меня тишиной. Я постояла в дверном проеме, а затем, вспомнив, зачем сюда пришла, поспешила сесть в кресло отца. Хотя движения пока давались с трудом.

– Аннэ? – Нира встала с другого края стола, напряженно сцепив руки в замок.

– Не торопи меня, – начала я выискивать чистый лист бумаги.

Передо мной появились письменные принадлежности. Рука слегка дрожала, поэтому написать нужную фразу ровно и в одну строчку с первого раза не удалось. Я потрясла кистью, а затем снова принялась выводить символ за символом.

– Да что за день-то сегодня?! – буква «з» получилась совсем не такой, какой обычно выходила у отца. – Спокойно…

Вскоре на столе лежала записка, предназначенная для сестры.

«У Марисы случился сердечный приступ. Срочно приезжай.

Винс Б.–Б.»

Возможно, лгать о состоянии матери – это чересчур, но иначе Ирвис в ближайшее время и носа не показала бы в отчем доме. А поскольку подобное серьезное происшествие она не может проигнорировать, то обязательно появится, чтобы любыми способами поддержать родительницу.

Я встряхнула головой, не позволяя горестным мыслям заполонить разум. Все-таки Ирвис не предала бы меня. Скорее всего, Нира что-то не так поняла. Слухи, обычные слухи… Записка чуть не полетела в урну, но в итоге была аккуратно свернута в трубку и запечатана похожей на папину печаткой, имевшейся у меня с давних времен.

– Нира, отнеси это Грэгу. Попроси его передать немедленно в дом Мэлдли. Затем отправляйся к моим родителям и скажи, что к ним явился гонец с важным посланием от Айлин и что он ждет их здесь.

– Но…

– Я не пойду в гостиную, – отмахнулась я, в полной мере понимая, что никто в здравом уме не приведет чужого человека в кабинет главы дома. – Иди.

Дверь за Нирой закрылась. Раздался щелчок ручки, заставивший меня вздрогнуть и судорожно вздохнуть. Появилось жгучее желание подойти к окну, обхватить себя за плечи, чтобы хоть так отгородиться от окружающего мира, но вместо этого я встала, развернулась и оперлась на край стола. Глаза заскользили по полу, медленно наполняясь влагой. В груди же появилась тяжесть. Давящая, тянущая вниз, вырывающая само сердце из законного места. Я сжала челюсти, до последнего не желая верить в произошедшее.

– Нет, здесь какая-то ошибка. Сейчас все встанет на свои места, – с этими словами я оттолкнулась от деревянного стола и направилась к небольшой софе.

На ней мне пришлось занять правильную позу, чтобы скрыть одну половину лица и спрятать рассеченный лоб. Я также вовремя вспомнила о ладье и сжала фигурку в кулаке. Быстрые шаги в коридоре раздались довольно скоро. Мама, по своему обыкновению, торопилась узнать все первой, даже не задумываясь, что здесь могло быть что-то нечисто.

Дверь распахнулась. Маленькая, с заплетенными в косы и уложенными короной черными волосами, она ворвалась в кабинет и сделала пару шагов, пока не заметила меня.

– Ирвис, а ты что здесь… Что-то не так, доченька?

Я повернула к ней голову и села ровно. Ни слова не сорвалось с моих губ, даже взгляд остался приветливым. Нас с сестрой почти никогда не путали, поэтому подобное обращение изрядно пошатнуло мое и так трещавшее по швам состояние.

– Айлин, он тебя ударил? – охнула мама и подбежала ко мне, внимательно осматривая лоб.

– Нет, – отодвинула я ее руку и проследила взглядом за тем, как она опустилась рядом на софу. – Кто меня должен был ударить?

– Но откуда эта рана? И что ты здесь делаешь в такую рань? Что произошло, доченька?

– Айлин? – в дверях остановился отец.

– Доброе утро, папа. Как спалось? Мне, к примеру, отлично. Но вот незадача: спала-то я в своей комнате. Всю долгую ночь… и предыдущий день! – мой голос все-таки слегка повысился, чего не следовало допускать.

Как?! Как они могли не заметить подмены? Я хотела говорить спокойно, быть стойкой и держаться до последнего. Но откуда взять столько сил?

Мама изменилась в лице, папа же нахмурился и поторопился опуститься в любимое кресло. Он облокотился на стол, отрицательно покачал головой, а затем потянулся к выдвижному ящику за трубкой и табаком.

– Доченька, скажи, что ты сейчас шутишь, – голос мамы дрожал. – Пожалуйста, не надо.

– Они совершили обряд? – я часто заморгала и посмотрела вверх.

В груди снова все сковало холодной сталью.

– Да…

– Зачем они так со мной? – до боли закусила я губу, но даже это не помогло унять зарождавшиеся эмоции.

Мама подалась вперед, чтобы обнять, но в это время в кабинет влетела Ирвис, растрепанная, запыхавшаяся, с красными глазами. За ней появился Эваин, который быстрее понял, в чем здесь дело, и не позволил сестре направиться к вполне здоровой родительнице.

– Доброе утро, – поднялась я на ноги и свела лопатки, чтобы сделать осанку как можно более ровной. – Проходите, присаживайтесь. Вы как раз вовремя.

Сложилось ощущение, что они не брали даже карету, ведь дом Мэлдли находился неподалеку от нашего. Единственное, что меня поразило, так это приход бывшего жениха, который мог при желании избежать встречи со мной. Мог бы, но не стал!

Эваин взял Ирвис за руку и потянул на себя, словно защищая. Я сглотнула появившийся тугой ком, сжала кулаки, впившись ногтями в кожу, и улыбнулась. Никто не увидит обосновавшейся в груди боли. Они не узнают, как много острых игл сейчас впилось в мое сердце. И каждым движением эти двое вонзали туда новые, насмехаясь при этом над наивностью младшей из сестер-близнецов.

– Мне нужен мой конь, – сделала я пару шагов по направлению к молодоженам, на чьих пальцах красовались тонкие нити колец.

– Его нет, – сухо произнес высокий блондин.

Я пробежала по нему взглядом, с трудом сдерживаясь, чтобы не прикрыть веки и не отвернуться. Смуглая кожа, дарившая столько восхитительных эмоций от прикосновения к ней, зеленые чарующие глаза, вытянутый подбородок, высокий лоб – все в Эваине было превосходно. Я любила в нем каждую мелочь. Даже небольшой шрам на мочке уха, крохотный бугорок на указательном пальце и в особенности его поцелуи.

– Где мой конь? – медленно произнесла я, делая паузу после каждого слова.

– Не знаю, – опустила взгляд Ирвис.

– Врешь! Отобрала у меня мужа, так хотя бы фигурку верни.

Не знаю, почему я прицепилась к сестре с этим конем. Мне сейчас было не до него. Просто хотелось… хотелось… плакать, рыдать навзрыд, упасть на колени прямо посреди комнаты и закрыть лицо руками. Дать волю горестным чувствам. А это требование являлось хоть чем-то, что я могла сейчас высказать вслух, не пускаясь в бесчисленные обвинения, не сокрушаясь на тему их недавнего возмутительного поступка.

– Айлин, я куплю тебе новые шахматы. Там тоже будет белый конь. Присядь, нам надо поговорить о более важных вещах, – мягко попросил отец.

Я взглянула на Эваина и увидела в его глазах безразличие. Безразличие! Неужели можно в одночасье изменить отношение к человеку? Вряд ли. Но как он посмел накануне свадьбы твердить о безмерной любви ко мне и вдруг совершить обряд единения совершенно с другой сестрой, ну и пусть с точной копией?

– Хорошо, папа, – отвернулась я от новобрачных, так и не посмотрев на Ирвис.

«Завтра тебе уже станет не до меня», – всплыли в памяти ее слова, заставив остановиться на полпути.

– Так это ты? Ты меня опоила? – обернуться и встретиться с извиняющимися глазами сестры я так и не нашла в себе сил.

– Это правда? – только сейчас заговорила мама.

Она вытянула руку в мою сторону, приглашая сесть рядом с ней. А я снова чуть не поддалась эмоциям, которые всячески пытались взять надо мной верх, и не расплакалась прилюдно. Нет! Никто никогда в жизни не увидит моих слез. Никогда! Я вскинула голову и продолжила свой путь к софе, опустилась на мягкую обивку сиденья и улыбнулась, обратив взор на предателей. В груди невольно зарождалась злоба, желание отомстить, причинить в ответ такую же боль, но вскоре она утихла. Я не собиралась опускаться до их уровня.

Новоиспеченные супруги прошли вглубь кабинета и заняли два кресла возле рабочего стола. Ирвис старалась не смотреть на меня, постоянно отводила взгляд. Эваин же, напротив, вел себя непринужденно, вдобавок ко всему постоянно клал руку то на ее плечо, словно специально задевая пальцем тонкие нити сережек, то на локоть, то на спину. Я каждый раз невольно вздрагивала от этих прикосновений.

– Правда, – тихо ответила сестра.

Сейчас она выглядела затравленной овцой, попавшей в загон с волками. В былые времена я села бы рядом, взяла бы ее за руку. Да любые недоброжелатели отвернулись бы и пошли своей дорогой, не смея кинуть косого взгляда в ее сторону или же подумать плохо о любимой сестренке. Теперь же Ирвис не нуждалась в моей помощи.

– Как же так вышло? – залепетала мама, отыскав мою руку и сжав ее от переживаний. – Зачем так поступила? Почему не поговорили с нами? Мы бы все поняли.

– Что вы бы поняли? – высвободила я свои пальцы.

– Доченька, – нахмурилась родительница и потянулась ко мне.

– Мама, – отрицательно покачала я головой.

– Айлин бы ни за что не согласилась, – вкрадчивым мягким голосом начал Эваин. – Я много раз подводил ее к теме расставания, но она словно не слышала меня.

Я охнула от возмущения. Да его фразы зачастую ограничивались парой слов. Как можно было пропустить намек на разрыв и полное нежелание связывать со мной дальнейшую судьбу? Я сжала ладью в руке, но не подала виду. И плечом не повела.

– Даже вам не удалось бы ее сдержать. Свадьба была бы сорвана, она непременно уговорила бы Ирвис не выходить за меня, назвав недостойным. А если и не повлияла бы на нее, то ворвалась бы на церемонию и устроила бы скандал.

– Неужели ты настолько плохо меня знаешь? – поразилась я, подмечая, что родители невольно кивали в такт его словам. – Мама, да он сейчас вам внушает это. Его магия после единения поднялась на один уровень. Или уже на два. И если раньше ему с легкостью давалась практически любая иллюзия, то теперь, скорее всего, он приобрел способности к внушению.

Родительница не повернула ко мне голову. Она словно не слышала меня, осталась холодна к возмущениям дочери, хотя раньше поддержала бы и встала бы на мою защиту.

Глубокий вдох. Я больше не имела никакого желания находиться в одной комнате с предателями. Если Эваин хоть как-то попытался оправдаться, то Ирвис промолчала. Снова. Я поерзала на софе, желая убрать нож, воткнутый в спину, однако он вошел еще глубже, убивая остатки чего-то чистого и светлого внутри.

Пришло время уйти подальше от этих людей, хотя бы на свежий воздух. Сегодняшний день должен был стать одним из счастливейших в моей жизни, однако оказался наихудшим. Мне предстояло покинуть отчий дом, шагнуть в светлое будущее, встретить рассвет в обнимку с любимым человеком и повторять так снова и снова каждое утро до скончания времен.

– Зато хоть бабушкино поместье и этот дом достанутся мне, – грустно усмехнулась я, собираясь встать и покинуть их с высоко поднятой головой.

– Как это понимать? – с неподдельной тревогой в глазах посмотрел на меня Эваин.

– Свадьба вчера была у Айлин. Значит, меня теперь можно называть Ирвис. Следовательно, теперь я старшая сестра и имею все права на наше имение, – только я закончила делиться своими умозаключениями, как появилось подозрение насчет бывшего жениха. – Ведь так, папа?

Он повернул ко мне голову, продолжая выкуривать трубку. Последнее слово всегда было за отцом, но до него он зачастую молча слушал, делал выводы и тогда ставил точку в любом разговоре, будь то обычная беседа или ожесточенный спор.

Папа постучал пальцами по столу, с задумчивым видом останавливаясь на каждом присутствующем. Он резко поднялся, подошел к окну, долго там что-то высматривал. Никто не смел даже двинуться, издать малейший звук, словно все боялись нарушить ход его мыслей, сбить с правильного пути на подведении итога сегодняшней размолвки.

– Да, – ответил отец, проследив за кем-то на улице взглядом, и прошествовал обратно к столу. – Для остальных вы не менялись местами, поэтому все права на имение теперь у Айлин.

– Но Ирвис вписала свое имя, – поднялся со стула Эваин.

Стук в дверь заставил его обернуться и сесть обратно.

– Наар Винс, к вам пожаловал Дэйнар Лэнс-Стэйнер. Он настаивает на немедленной аудиенции.

Я нервно хохотнула. Как же сейчас нелегко будет отцу оправдываться перед новоиспеченным кандидатом в женихи. Сестра ведь уже замужем, а разорвать их союз теперь никакими известными методами невозможно, как нельзя и вернуть мне веру в людей, близких, в их слова о любви, в искренность, в настоящие чувства.

– Айлин, ты идешь со мной.

– Но он приезжал именно за Ирвис, – вжалась я в мягкую спинку софы.

– Теперь ты – Ирвис, – грозно посмотрел на меня отец, предостерегая от любых дальнейших возражений. Я давно усвоила урок, что в такие моменты ему лучше не перечить.

Внутри все затряслось от негодования. Теперь окончательно сложилось ощущение, что каждый присутствующий здесь человек отвернулся от меня, встал на сторону Эваина. Уже начало казаться, что вчера они были заодно с Ирвис, а за праздничным столом так и вовсе все вместе поднимали бокалы за глупышку Айлин, которую так просто оказалось обвести вокруг пальца. Я встала с софы, вскинула голову, собираясь достойно встретить очередной удар судьбы.

Отец направился к выходу. Эваин же попытался о чем-то заикнуться, но вскоре сдался, ведь даже он знал, что слова главы дома Блаир никогда не подвергаются сомнению. Никогда!

У самых дверей я остановилась, тяжело вздохнула и обернулась. Они оба предали меня, сделали это осознанно, не жалея мои чувства, растаптывая все мечты и планы на будущее. Жестоко и беспощадно.

– Ирвис, держи. – Сестра растерялась, но все же поймала брошенную ей ладью. – Ты забыла свою фигуру.

– Но…

– Рокировка, – натянуто улыбнулась я ей и вышла из комнаты.

Я опустила взгляд на пешку, лежавшую у меня на ладони, и тяжело вздохнула. Нира довольно быстро выполнила просьбу и принесла мне ее до того, как мы добрались до гостиной. Белая, холодная и каменная. Она полностью отражала мое состояние. Эту фигурку обычно не жалко, она всегда получает удары в грудь и защищает остальных, боевая единица, которую частенько разменивают без задней мысли.

– Наар Дэймар, светлого вам дня, – с распростертыми объятиями принял отец незнакомца, скучающего у окна. – Рад снова видеть вас в моем доме.

– Наар Винс, мое почтение, – отдал он короткий поклон, словно солдат в армии. – Позвольте представить вам наара Харвина. Он уполномочен провести обряд.

Я чуть не расхохоталась в голос. Мне хотелось побыть одной, дать волю всем тем чувствам, что съедали меня изнутри. Обряд связи сейчас казался сродни настоящей пытке, тяжелой, непереносимой и дико неприятной, хотя с Эваином таким ни капли не являлся. Я вошла в гостиную, учтиво поклонилась двум мужчинам, даже не глядя на них. Мне было плевать, как они выглядят. Такие же самоуверенные негодяи, как и все их отродье.

– Хотите провести помолвку прямо здесь и сейчас? – воскликнул отец, не скрывая удивления.

– Да.

Глубокое кресло стало моим убежищем. Я опустилась в него и устремила взор к камину. Там не плясали язычки пламени, даже угли не лежали, все давно выгорело и было убрано. В это время года он не использовался. Сердце сжалось от боли. И если раньше оно только начинало покрываться холодной каменной пленкой, то теперь этот процесс завершился. По комнате разлетались голоса мужчин, мое же место было с краю. Впервые! Раньше я участвовала во всем, помогала, советовала, слушала, следовала наставлениям, возражала, убеждала, но никогда не чувствовала себя одиноко и покинуто. Никогда…

– Ирвис, – прозвучало имя сестры. – Ирвис, – папа повторил громче и даже подошел.

Я повернула голову и поняла, что необходимо встать, подойти к незнакомому мужчине и позволить связать наши магии, тем самым укрепляя их. Из руки выплыла бесформенная дымка, которая практически сразу же растворилась в воздухе. Еще вчера утром она была другой, более плотной, податливой, словно глина, не просвечивалась и лучше подчинялась. Разорвал… Эваин разорвал союз наших магий так просто и беспощадно.

Пришло время выкинуть его из головы, ведь он уже чужой муж, забыть, махнуть рукой и отпустить. Пусть живут счастливо, пусть идут вперед, но без меня. Однако сложно в одночасье перестать думать о том, кто день и ночь занимал мысли, кто являлся чуть ли не смыслом жизни, кто стал будущим и прошлым. Всем. А теперь – ничем.

– Аннэ Ирвис, – протянул мне руку незнакомый мужчина.

Я вложила пальцы в его ладонь, поднялась и впервые взглянула в серые глаза. Ужасно! Каменные, они мне тоже показались каменными, особенно под черными густыми бровями, прибавлявшими глазам еще больше темноты. Мне сейчас везде мерещился холод и непробиваемость. Даже в этом взгляде, хмуром и безучастном, словно мужчине я тоже была неинтересна.

– Аннэ Ирвис Блэн-Блаир, – заговорил служитель храма, одетый в бордовую рясу, – отделите от магического поля небольшой сгусток и удерживайте его над своей ладонью.

Дэймара он попросил поступить таким же образом. Мы не могли увидеть, что проделал каждый из нас, однако стоило двум облачкам соприкоснуться, как мое начало подрагивать, сопротивляться взаимодействию.

– Не отпускайте, – проговорил священник и выставил вперед ладонь, прямо над нашими руками.

Он закрыл глаза и начал воздействовать своей магией на наши, делая одинаковые промежутки между вдохом и выдохом. Я подметила на его руке широкое кольцо и нахмурилась, вспоминая недавние события. Дымка еще пару раз дрогнула, а затем значительно увеличилась в объеме. Моя – голубая, а Дэймара – серая начали взаимодействовать друг с другом и сплелись воедино, словно одну плотно вшили в другую, не нарушая целостности каждой магии. Им еще предстояло обрести единый окрас. Теперь я видела неоформленное поле этого мужчины, как и он мое.

Наар Лэнс в который раз поправил темно-русые волосы, слегка прикрывающие высокий лоб, но сделал только хуже – несколько волосинок на затылке продолжали торчать, не поддаваясь желанию их хозяина. Я не слушала и не вникала в обряд – скучный и бесполезный. Много слов, мало действий и столько же эффекта. А вернее, ноль.

– Ваш срок – девяносто три дня, – служитель храма убрал руку и отошел.

Эта новость не огорчила и не обрадовала. Я поразилась своей же реакции. Меня снова сделали невестой, прямо в гостиной собственного дома, без бала, без гостей, не на публику. Вот так, пока никто не видел. Отец не щадил моих чувств, ведь знал, насколько это больно – узнать о предательстве двух самых близких людей. Однако он заставил прийти сюда, лгать этому наару, смотреть ему в глаза и даже позволить храмовнику связать наши магии, чтобы те укреплялись для дальнейшего шага и обретали единый цвет до момента бракосочетания.

– У вас полчаса на сборы, – отпустил мою руку Дэймар и повернулся к отцу. – Я забираю вашу дочь в Клаоросс. По истечении девяноста трех дней ждем вашу семью в гости на бракосочетание. Откладывать на больший срок не вижу смысла. Вся подготовка на мне. Вы еще здесь? – возмутился мужчина моим поведением.

Первым делом я хотела воспротивиться. Он мне никто, чтобы отдавать подобные указания. Отец здесь решает, куда и когда едет его дочь, а тем более – с кем. Но негодование так и не отразилось на лице, а тем более не завладело разумом и телом, ведь никого не интересует мнение двадцатидвухлетней девушки. Ее буквально сегодня лишили даже собственного имени.

Я безмолвно взглянула на отца, который кивнул, соглашаясь со словами новоиспеченного жениха. Мне ничего не оставалось, кроме как выпрямить спину и выйти из гостиной. Наверное, так даже лучше. Подальше от сестры, от Эваина, от дома, где так много воспоминаний, от всего на свете, что совсем недавно было мило сердцу, но теперь перестало вызывать хоть какие-то эмоции.

– Нира, собери мои и свои вещи. У тебя полчаса. Только самое необходимое, – дала я в своей комнате указание горничной и направилась к окну, где и простояла почти весь отведенный срок.

В отражении стекла на меня смотрела девушка. Безжизненная фарфоровая статуэтка, лишившаяся эмоций. Наверное, стоило все-таки выплакаться, ведь сейчас внутри словно все перегорело, исчезло, там образовалась пустота, полная и беспросветная, которую ничем оттуда не вытеснить. Никогда…

– Прощай, Айлин.