Читать книгу Мастер ветров и вод - Надежда Первухина - Страница 4

– Это и есть твой офис? – не скрывая восхищения во взоре, спросила Соня.

Она опустилась в кресло, я придвинула к ней низенький столик со стеклянной поверхностью. На столике стояла чаша, наполненная ароматизированной водой и лепестками цветов. Тут я рассчитала правильно: Соня явно из тех клиентов, которым сначала надо успокоить нервы, расслабиться, а уж потом вникать в суть одолевающей их проблемы. Иногда мне кажется, что учитель Ван То дал мне не только знание фэн-шуй, но и психотерапии…

– Тебе здесь нравится? – вопросом на вопрос ответила я.

– Как уютно… Будто это и не деловое помещение я жилой дом.

– Правильно. Такое настроение у клиентов достигается тем, что я удачно подобрала цвета стен, портьер и правильно расставила мебель.

– Тоже твой фэн-шуй, да?

– Да, только фэн-шуй – не мой. Точнее, не моё. Фэн-шуй – это древнее китайское искусство, с помощью которого можно, выражаясь современным языком, оптимизировать свою жизнь и окружение этой жизни. Хотя некоторые специалисты трактуют фэн-шуй как науку, но я иного мнения.

– И что дает это искусство?

– Ты начинаешь жить иначе, видеть иначе, ощущать иначе. Существуешь в гармонии с собой и окружающим миром. Знаешь, что полезно для твоих близких, а что, наоборот, вредит… Вот так примерно.

– Но это же… магия!

Почему-то этот возглас у Сони прозвучал испуганно. Я засмеялась:

– Так-таки и магия… Нет, Соня, магии в фэн-шуй не больше, чем, допустим, в кулинарии. Ну какая магия в том, что состояние твоего здоровья улучшится, если ты почаще начнешь наводить дома порядок, изгонишь всех микробов из туалета и ванной и будешь на ночь отключать в спальне телефон!

– А я никогда в спальне телефон не отключаю – ни мобильный, ни городской, – протянула Соня. – Вдруг босс позвонит. Или еще кто важный…

– Угу. Вот он – психоз современного человека – всегда быть на связи и совершенно не иметь личной, в смысле приватной, жизни. И спишь ты как, хорошо?

– Если бы! Иногда по несколько дней бывает бессонница, без транквилизаторов заснуть не могу… Нила, ты хочешь сказать, в моей бессоннице виноват какой-то телефон?!

– Не только. Но мы начали разговор не с того. Прежде всего я хочу сказать тебе вот что: фэн-шуй может изменить твою жизнь. Правила этого искусства работают вне зависимости от того, хочешь ты этого или нет. Здесь главное – настроиться на позитивные правила. Ведь с помощью мастерства ветров и вод можно не только созидать, но и разрушать.

– Как ты сказала, «ветров и вод»?..

– Да. «Фэн» – «ветер», «шуй» – «вода». Об этом ты прочтешь в любом популярном буклете на данную тему.

– Ну и как ты собираешься… улучшить мою судьбу? – слегка напряглась Соня.

– Еще одна типичная ошибка людей, впервые узнающих о фэн-шуй, – усмехнулась я. – Не я лично, индивидуально буду улучшать твою судьбу. Ты в этом процессе примешь самое непосредственное участие. А иначе и смысла никакого нет. Ритуал привлечения удачи требует как минимум двух участников: мастера ритуала и того, кому удача требуется. Понятно?

– Несомненно. Но это все-таки колдовство какое-то!

– Нет, это просто фэн-шуй. Хотя… С какой стороны посмотреть. Для начала заполни-ка мне некую анкету. Чтобы легче было потом работать.

– Кому работать?

– Нам, Соня, нам. Вот тебе бумага и карандаш. Постарайся отвечать подробно и правдиво, в конце концов, уверяю тебя, эта бумажка никому, кроме меня, на глаза не попадется. А я покуда позвоню дочке и приготовлю нам чай. И не просто чай, а такой, какой меня научила готовить одна из моих многочисленных и талантливых китайских кузин…

Я вышла в приемную, оставив Соню наедине с загадочной анкетой. В приемной у меня имелся стандартный, но, на сугубо европейский взгляд, очаровательный набор для чайной церемонии. Я примялась разогревать воду, попутно размышляя о том, как удивительно легли игральные кости, подброшенные судьбой. Надо же мне было повстречать II Пекине, допустим, не Костика Фореева, в которого я была безнадежно влюблена на первом курсе универа (и все стремилась доказать ему, что облагаю массой достоинств и прелестей), а Сонечку Назову, глубоко индифферентную мне в благословенные студенческие годы! Сонечка Вязова тогда парила над всеми нами, серыми университетскими мышками, парила на недосягаемой высоте своей красоты и сексапильности… А теперь она пересекла линию моей безбедной, но, в общем, – довольно пресной жизни, внеся некий элемент авантюры. Нет, правда! Я чувствовала, что эта встреча – неспроста. Надо же, Сонечка Вязова, мой университетский кумир! Только вот к добру такая встреча или, как говорится, к худу? Ай, чем рассуждать и измысливать всякие глупости, последую совету учителя Ван То, который всегда говорил мне: живи настоящим моментом и моментом настоящего. Лишь это важно для тебя…

Я аккуратно растерла в особой чашке плитку дорогого чая сорта «чешуя зеленого дракона». Растерла, между прочим, с тайным вздохом глубокого сожаления, потому что плитка эта являлась настоящим произведением искусства. На плитке ароматного чая был вырезан узор «радость встречи» – две бабочки в замкнутом кольце своих распахнутых крыльев. Вообще-то узор этот считается символом супружеского счастья, но чем не пожертвуешь ради однокурсницы, верно? А если вас интересует, каким образом чай превратился в резную плитку, поясню. В Китае есть мастера, что из сухого спрессованного чая делают резные панно величиной то с ладонь, то с шифоньер. И пить такой чай – все равно что выкладывать алмазами садовые дорожки…

На деревянной жабе зазвонил телефон. Деревянная жаба – это такая подставка под мобильник, во рту она вместо традиционной монеты держит современное средство, беспроводной связи. Звонила моя Кэтнян.

– Привет, ма!

– Привет, милая. Надеюсь, ты не объелась лепешками у тети Синлинь?

– Нет!!! До конца света ты теперь будешь попрекать меня этими лепешками, ма?!

– Ну что ты… Не злись. Я просто забочусь о твоем здоровье. Ты, надеюсь, уже дома?

– Д-да…

– Кэтнян, я знаю, когда ты лжешь. Где ты находишься?

– Всего-навсего в магазинчике, где всякие хлопушки, петарды, огненные шары… Сюда такие петарды завезли – закачаешься.

– Кэтнян, я не хочу качаться от твоих петард! Я тебе решительно не советую даже думать о том, чтоб их купить!

– Ну, ма! Ну пожалуйста! Позволь мне кое-что прикупить к Новому году, а то вы всегда этот праздник так скучно отмечаете…

– Скучно? Кто в прошлом году подпалил соболье боа тети Цань хлопушкой?! С тетей Цань чуть припадок не случился!

– Ма, ну не случился же. Ма! Я бессильно сказала:

– Кузен Го Чжао открутит тебе уши, если ты опять, как в прошлом году, взорвешь петарду во ьремя моления перед домашним алтарем!

– Не открутит, пожалеет. Мам, а ты сама-то где сейчас находишься?

– Между прочим, на работе.

– То есть в офисе?

– Да.

– Ой, тогда я сейчас же к тебе приеду. Обожаю смотреть, как ты работаешь.

– Кэтнян, ты моя дочь, и я безумно тебя люблю, но лучше бы тебе отправиться домой. У меня тут клиент, точнее, клиентка, и твое присутствие…

– Не будет лишним, не будет! Мам, ну пожалуйста! А кто твоя клиентка?

– Кэтнян, я сейчас завариваю чай, и в такой священный момент говорить по телефону…

– Ну пожалуйста!

– Хорошо. Ты очень удивишься. Я совершенно случайно встретилась на улице со своей бывшей однокурсницей…

– Ой, это из России, что ли?!

– Ты удивительно проницательна, дочь моя. Из России. Зовут ее Софья Вязова. Когда мы были студентками, я относилась к категории обыкновенных девушек, а она к категории сокрушающих царства.

– То есть была потрясающей красавицей, от одного вида которой рыбы падали наземь, а птицы уходили на дно реки?

– Хм, не совсем так, но суть ты уловила.

– А теперь? Она по-прежнему сокрушает царства?

– Похоже, что нет. Рассуди логически, дочь моя. Стала бы она клиенткой твоей матери, если б и до сих пор царства ею благополучно сокрушались? Нет, у Сони масса жизненных проблем. Это я прочла у нее на лице. А через некоторое время, если одна чересчур любопытная девочка перестанет занимать телефон, узнаю и из анкеты.

– Мам, я хочу ее увидеть. Я обещаю тебе не покупать петарды, если ты мне позволишь приехать.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Хорошо, приезжай. Но чтоб вела себя…

– Тихо, как мышка. Знаю. Все, жди меня. Целую.

– Да хранит тебя удача.

Я отключила телефон и вернула его в рот деревянной жабы. Если кто-то сочтет бестактным мой разговор с дочерью о Соне в почти непосредственном присутствии Сони, то хочу напомнить: с Кэтнян я разговаривала на китайском. Только и всего. Китайский моя дочь знает лучше, чем английский и уж тем более русский. Что вы хотите, отпечаток среды…

Еще сорок минут я потратила на приготовление чая. Затем пристроила на лаковый деревянный поднос чайник, пару чашек, корзинку со сладким печеньем, напоминающим российский «хворост», палочки для еды и, нагруженная таким образом, вышла в приемную.

– Вот и чай, – сказала я.

Соня встретила меня несколько затравленным взглядом. И карандаш в ее пальцах подрагивал. Что могло ее напугать или раздражить в моей анкете? Ладно, разберемся…

– Многие вопросы этой анкеты бестактны, – заявила Соня. – Но я все равно ответила.

– И я благодарна тебе за откровенность, – сказала я. – А теперь прошу – угощайся чаем.

Я налила Соне чашку, положила на блюдечко печенье:

– Уверяю, тебе понравится.

Я не ошиблась. Соня пила чай с видимым удовольствием. А я покуда просматривала заполненный ею листок. Что ж, я предполагала нечто подобное. Обыденные несчастья, постепенно одолевающие мою подопечную по обыденным же причинам. Обыденные грешки, комплексом вины доведенные до гигантских размеров и превратившиеся в медленно отравляющий душу яд… Хочется воскликнуть вслед за Достоевским: «Бедная, бедная Сонечка!» Но восклицания неконструктивны, а вот то, что я попробую сделать для Сони, пожалуй, сработает. Кстати, хорошо, что Соня была со мной откровенна – тем проще будет моя работа. Я перечитала анкету еще раз, затем зажгла ароматическую свечу в глубоком бронзовом подсвечнике-чаше, и на ее огне бестрепетной рукой спалила плод Сониных откровений и самобичеваний.

– Ты… зачем? – удивилась она, чуть не поперхнувшись чаем.

– Все, что мне нужно, я узнала и запомнила, причем запомнила накрепко, – успокаивающе сказала я. – И сделала выводы.

– Неутешительные?

– Наоборот, – улыбнулась я. – Соня, да расслабься ты! Мастерство фэн-шуй – это тебе не хирургия, я не собираюсь резать твою жизнь!

Соня засмеялась:

– Просто… все это так неожиданно.

– Да, я сама этому удивляюсь. Но, как говорил мой учитель, нет ни, случайностей, ни неожиданностей. Есть лишь неумение предвидеть и рассчитывать события. Он был великим, мой учитель.

– Был? Он умер?

– Что ты… Поныне здравствует и учит новых мастеров…

– Ой, кстати… Ужасно хочется знать, как же проходило твое обучение. Наверное, вроде того, как обучают монахов в этом… Шаолине? Я, помню, смотрела старый сериал…

– Шаолиньсы, – автоматически поправила я. – Нет. Фэн-шуй – это же не практика боевых искусств. Но строгость обучения и дисциплина примерно такие же. Мне нельзя было пользоваться косметикой, никакой, даже кремами для лица и рук, запрещалось носить украшения. Учитель говорил, что исходящие от косметики и украшений энергии мешают мне постичь Пятистихийность и стать настоящим мастером. А еще я была единственной женщиной, обучавшейся у мастера Ван То. Меня там никто не звал по имени, только по прозвищу – Европейка, и да, надо мной любили поиздеваться эти малорослые китайцы. Помню, они все спрашивали, смеха ради, правда ли, что европейские женщины совсем неискусны в любви, холодны и думают только о деньгах.

– И что ты отвечала?

– Я отвечала, что в том повинны европейские мужчины.

– А я-то думала, что ты сама, ну… доказывала обратное этим нахальным китайцам.

– Мое обучение и мое искусство как тогда, так и теперь предписывает мне целомудрие.

– То есть никакой любви и никакого секса? Даже сейчас?!

– Да, – спокойно ответила я. – Потому что я такой мастер. Особый. Не смотри на меня с такой жалостью. Секса мне с избытком хватало в прошлой американской жизни, а любовь… Любовью можно и пренебречь. Особенно тогда, когда есть дело, подходящее и для души и для кошелька.

– Ой, кстати, – смутилась Соня. – Твоя работа наверняка дорого стоит… Сколько я должна буду тебе заплатить?

– Соня, давай договоримся, что ты заплатишь мне потом – когда в твоей жизни наступят позитивные перемены. Вот тогда не забудь мастера фэн-шуй, который помог тебе, ладно?

– Да. А ты считаешь, что перемены наступят?

– Уверена. Что ж, начнем. Ты родилась в год Крысы, твоя доминирующая стихия – вода. Вода – хитрая стихия: она и настойчива и уклончива, течет в любое русло, но сметает на пути преграды, если они появятся. Вода приносит мудрость, богатство и стремление к путешествиям.

– А, так вот почему я в «челноки» подалась, – усмехнулась Соня.

– Отчасти поэтому. А еще потому, что твое число на шкале моего компаса «семерка».

– «Тройка, семерка, туз». Прямо сплошная «Пиковая дама». Извини. И что это значит?

– Гибкость и нервозность, неумение сидеть на одном месте, стремление к новому, неведомому… Ты так называемый «человек запада», но это не касается характера или устремлений. Просто наиболее благоприятные для тебя стороны света – это запад, северо-запад и центр.

– Зачем мне это? – удивилась Соня.

– Это важно. Запомни, и когда будешь покупать себе квартиру или, допустим, строить дом, вот и покупай на западе или в центре. Предварительно сверившись с показаниями обычного школьного компаса – знаешь, такие продаются в магазинах школьных принадлежностей…

– Спасибо тебе большое, – горько сказала Соня. – Ты знаешь, как я живу в Туле? То на квартирах перебиваюсь, то у родственников ночую… И трясусь, чтоб, не дай бог, регистрацию не проверили… А ты говоришь: куплю квартиру, дом построю…

– И купишь, и построишь, – самоуверенно сказала я. – Если будешь в это верить и приложишь определенные усилия. Совершишь, так сказать, ритуал привлечения удачи. Тебе покровительствует стихия Воды, так вот и позволь ей действовать вокруг тебя – там, где будешь жить, вешай больше зеркал, ставь стеклянные вазы синего или черного цвета, заведи аквариум с рыбками… Но покровительства одной воды тебе мало, – решительно сказала я. – Вода относится к инь, тогда как все активное, настроенное на бизнес и карьеру, относится к ян. Как тебе добавить силы ян? Я вот здесь, на листочке, набросаю тебе базовые рекомендации, постарайся их усвоить. Да, и вот еще что. Вода – не единственная стихия в мире. Она, по учению фэн-шуй, взаимодействует еще с четырьмя стихиями, это Огонь, Земля, Дерево и Металл. Я схематично нарисую тебе циклы порождения и разрушения этих стихий, и когда ты в них разберешься, то поймешь, с людьми и вещами какой стихии тебе следует общаться как можно теснее, а каких следует избегать, потому что иначе они буквально превратят тебя в пар.

Соня смотрела на меня глазами человека, которому открылась истина, но он этой истины испугался до чрезвычайности и теперь не знает: в каком бы направлении от этой самой истины скрыться… Но я уже вошла в профессиональный раж. Я наговорила Соне столько всяческих «фэн-шуйских» полезностей, что ей по выходе из моего офиса оставалось лишь одно – немедленно стать счастливой.

Но на самом деле… Нет, не поймите меня превратно: я не лгала Соне, когда раскладывала по полочкам ее гороскоп, ее отношения со стихиями и благоприятными сторонами света: всю ту азбуку, с которой начинается мастерство ветров и вод. Я действительно хотела ей помочь. Вот только, прочитав ее «анкету», я совершенно не была уверена в том, что моя помощь сработает.

И не надейтесь, что я сообщу вам, что же такого крамольного и устрашающего сообщила о себе Соня в анкете (анкете, на самом деле являющейся полуастрологическим-полугеомантическим тестом, но это для посвященных). Меня больше приводили в трепет собственные ощущения, все сильнее возникающие в процессе общения с Соней.

Я – компас.

Я всегда указываю на север.

Я смотрю на Белого Тигра, повелителя Смерти.

А он смотрит на меня – глазами, жестокими, как льдистые сапфиры, – и говорит: «Тебе не изменить ее судьбы».

Но я – компас. Я для того и живу, чтобы менять и меняться. Я умею находить верное направление жизни.

Зря меня, что ли, учитель Ван То лупил бамбуковой палкой?!

– Соня, ты все запомнила? – на всякий случай переспросила я, хотя знала наверняка: в голове у моей бывшей однокурсницы сейчас царит непромешанная каша. Ничего. С полным блокнотом записей, с теми внушениями, которые я сделала ей особым голосом и особыми словами, она, полагаю, исполнит все, что нужно…

Нужно для ее же счастья.

Потом мы просто пили чай. В Китае питью чая можно посвятить целый день, но мы с Соней еще не настолько прониклись этим духом…

Собственно говоря, проникнуться нам и не дали. Нашу идиллию нарушила Кэтнян, ворвавшись в приемную в таком виде, что даже я слегка занервничала. Нет, ничего ужасного, просто дочь напялила на себя здоровенную пеструю и бахромчатую башку льва с отвисающей челюстью и теперь с помощью этой башки из папье-маше пыталась изобразить несколько па из народного танца Льва и Дракона.

– Катерина! – сказала я по-русски, и такое обращение уже свидетельствовало о том, что я недовольна поведением моей прелестной девочки. – Немедленно сними этот кошмар, иначе ты отправишь меня к Желтым истокам[3] раньше, чем я туда собираюсь! Я кому сказала! Постеснялась хотя бы гостьи!

Кэтнян, умничка, поняла, что в данный момент я настроена неблагосклонно к ее шалостям, а потому с сожалением стащила с себя роскошную львиную башку. На ковер посыпались мишура и пайетки, но это чепуха. Главное, я узрела свою дочь – вполне здоровую, счастливую и немного чумазую от краски, которой был выкрашен лев.

– Поздоровайся с гостьей, а потом иди умываться, – продолжала я говорить по-русски.

– Мам, ну что ты злишься? – ответила Кэтнян на китайском. – Эту голову мне купила тетя Синлинь и сказала, что я буду танцевать на новогоднем празднике.

– Замечательно, – я упрямо говорила по-русски. – Повторяю: поздоровайся с гостьей. Только на русском языке, потому что гостья не говорит по-китайски.

Моя Катерина вспыхнула – она терпеть не могла, когда я выставляла ее в невыгодном свете. Поэтому она сунула голову льва в угол и с нарочито почтительным поклоном сказала:

– Здравствуйте, госпожа. Соня очень смутилась:

– Привет. Ну какая я госпожа? Я просто старая приятельница твоей мамы… Как мне тебя звать: Катей или Кэтнян?

– Ну, раз мы говорим на русском, – поломалась моя задавака, – то Катей. Скажите, вам понравилась работа моей мамы?

– Конечно! Она дала мне столько советов, как улучшить жизнь… Приеду в Россию и попробую этим советам следовать – вдруг и вправду жизнь изменится? Скажи, Катя, а сама ты веришь в фэн-шуй?

Кэтнян выдала самую язвительную из своих улыбочек (этому ее точно кузен Лао Чжао научил!) и сказала:

– Фэн-шуй не Бог, чтоб в него верить. Вы верите, что вода в чайнике закипит, если поставить чайник на огонь? Вы же понимаете, что воду вскипятил огонь, а не Господь Бог. Это обычная физика. Так и фэн-шуй. Это обычное…

– Катерина, – оборвала я дочь. – Ты давай без своих подростковых философий. Соня и так устала от всех событий, что на нее сегодня свалились.

– Это верно, – сказала Соня, вымученно улыбаясь. – Мне бы сейчас вернуться в свою дешевенькую гостиницу и отоспаться. А завтра – рейд по мелочным сувенирным лавочкам – искать, что подешевле и посимпатичнее, для магазина моих хозяев…

Тут меня кто-то дернул за язык, наверное, коварная девятихвостая лиса, потому что я сказала:

– Еще чего! Соня, мы столько лет не виделись, а ты про какую-то гостиницу… Поживешь пока у меня, сколько нужно. Сегодня отдохнешь, а завтра Катя и я покажем тебе самые многообещающие сувенирные лавочки. Договорились?

Соня просияла.

– Конечно! – ответила она. – Об этом я и мечтать не смела! Вот, может, твой фэн-шуй уже работает?!

А Кэтнян при этом посмотрела на меня с ехидством.