Читать книгу Любовь в преисподней - Надежда Петрунина - Страница 7

Из вояжа в Зараево Натали вернулась в полночь.

– Я уж думала, на каком кладбище место заказывать, – рявкнула Лиза, отрываясь от новостной программы по TV.

Бабуля обожала подобные штучки из разряда черного юмора. Лиза старалась казаться недовольной, чтобы Натали не догадалась о ее главном секрете. Иной раз бабуля отличалась отменным нюхом и вполне могла догадаться, что Красная Шапочка в ее отсутствие попыталась нанести визит серому волку. Но ни его самого, ни его фирмы «Шахерезада» не оказалось на месте. Все убыли в неизвестном направлении. К счастью, усталая Натали была на удивление молчалива. На вопросы об их зараевском обиходе отвечала односложно.

– Протопила?

– Да. Можем завтра ехать.

– Как тяга?

– Нормально.

– Там никого не обокрали?

– Вроде бы нет. Я почти никого не видела.

Сначала Лиза не обратила внимания на странную усеченность ответов. Но вскоре краткость бабули насторожила ее. Удивило и то, что Натали, с ее чутьем, не заметила весенней уличной свежести на щеках Лизы. Было похоже, что Натали глубоко погрузилась в какие-то свои мысли. Лиза твердо решила во что бы то ни стало проникнуть в этот мир.

Не существует лучшего способа для задушевной беседы, чем совместное чаепитие. Когда Лиза обнаружила на столе в кухне пакетик с молодыми почками, то изобразила радость неандертальца, узревшего добычу.

– Сейчас будем пить отвар из свеженьких почек!

– Уже поздно.

– Но это необходимо для моего горла!

И Натали сдалась.

– Ты права.

Они уселись за кухонным столом и начали смаковать душистый отвар. Несколько его глотков, казалось, смягчили душу Натали. Она тихо сказала:

– Я не выдержала и зашла проведать Марию Васильевну.

Речь шла о Рюминой, Лесиной маме. «Наши побуждения совпали, – подумала Лиза. – Пока я отыскивала следы неожиданной смерти дочери, ты навестила безутешную мать».

– Ну и как она? Мужается?

Несколько секунд Натали медлила с ответом, а затем сказала:

– Мария Васильевна в шоке.

– А я думала, она уже отошла и просто скорбит. Странно, ведь шок – первоначальная стадия горя. – Лиза сделала приличный глоток отвара. Над столом повисла пауза. Затем Натали все-таки не выдержала и сказала:

– Она в шоке от другого события.

Лиза поперхнулась и вскинула на бабулю глаза, сверкавшие отчаянным любопытством.

– Что там еще стряслось?

И тут Натали проявила себя той еще штучкой! Она зябко поежилась и прошептала:

– Я дала слово не болтать.

«Что значит – не болтать?! – хотелось завопить Лизе. – Ты хочешь скрыть от меня свежую информацию?!» Но внучка прекрасно знала, что ее грубость намертво сомкнет уста Натали. Полное неведение не входило в Лизины планы. Она прикинулась мягкой кошечкой и с чувством сказала:

– Натали, ведь кому как не тебе известна моя безграничная порядочность. Доверить секрет мне – это все равно что доверить его дипломатической почте. Ни одного слова не будет известно на стороне.

Натали кивнула, и Лиза поняла, что избрала верную тактику: не грубого нажима, а мягкого проникновения в суть вопроса. Это проняло бабулю. Тем более что ей и самой не терпелось поделиться услышанным от Рюминой. Натали набрала в легкие побольше воздуха и начала свое повествование.

– Я шла мимо пруда и увидела, что Мария Васильевна сушит в палисаднике старое одеяло. Она поправляла его и, кажется, тоже заметила меня. Ну разве я могла пройти мимо?!

– О чем речь!

– От ее дачи изумительно пахло малиновым вареньем. Как потом выяснилось, оно заплесневело и пришлось переваривать банок пять. Ты бы видела эту картину, Лизок! Мария Васильевна не просто следила за вареньем или поправляла одеяло. Она бродила из кухни на веранду, потом в палисадник и обратно, как дикая кошка, потерявшая своего котенка. Сама понимаешь, навещать осиротевшую мать – не самое веселое занятие, но я взяла себя в руки и вошла в их калитку. Увидев меня, Мария Васильевна рухнула в старое кресло на веранде и зарыдала…

Лизино горло сдавил спазм. Рюмина была дородной массивной женщиной – из тех, которые во всем кажутся самодостаточными, очень уверенными в себе. Ее невозможно было представить потерянной, рыдающей. В отрочестве Мария Васильевна казалась Лизе загадочным сфинксом.

– Ты разрываешь мое сердце… – шепнула Лиза, смахнув с щеки слезу. Та капнула прямо в отвар.

– Это жизнь, – констатировала Натали. – Главное испытание ожидало меня впереди. Я даже не знала, как прореагировать. Ты бы тоже, кстати, растерялась.

– Я?! Никогда!

– Ладно, проверим, – многозначительно пообещала Натали и продолжила. – Когда я вошла на веранду, там были разбросаны старые вещи. Какие-то коробки с тряпьем, сундучки – в общем, всякая рухлядь. Как и положено, я обняла Марию Васильевну, а потом присела напротив на табуретке. Сказала банальные слова: все мы на земле гости, мол, и так далее. Спустя несколько секунд она перестала плакать и отерла лицо. Знаешь, я бы сказала – очень решительно, жестко отерла. Мне даже показалось, что она в тот момент приняла какое-то решение. Предчувствие, как всегда, не обмануло меня! Она решилась!

Лиза затаила дыхание. Для пущего эффекта Натали выдержала приличную паузу. Потом сказала:

– Проглоти остатки отвара, чтобы не подавиться!

– Ну!

– И не понукай меня, как старую клячу! Что, не терпится узнать?

Лиза не стала жеманничать.

– Я вся горю! – Интуиция подсказала Лизе: сейчас она услышит такое, что выведет ее из тупика в этом странном деле о гибели Леси.

– Ты знаешь, что Мария Васильевна – весьма консервативная особа, – медленно, играя на Лизиных нервах, продолжила Натали, и та взорвалась:

– Короче! Кончай издеваться! Причем здесь ее консервативность! Она ведь не на выборы себя выдвигает! Она потеряла единственную дочь! И в данном случае не имеет значения, консервативна мать или очень уж прогрессивна!

– А вот в этом ты не права! – Натали со стуком поставила бокал на стол. – В Лесиных вещах Мария Васильевна обнаружила нечто такое, что буквально ошеломило ее. И теперь прояви свое хваленое чутье! Угадай!

– Травку?!

– Что?

– Наркоту?!

– Ну, ты загнула!

– Оружие?

Натали покачала головой и тихо процедила:

– «Женское оружие»!

Лиза ощутила скрытый подтекст и больше не колебалась.

– Кружевные трусики-бикини? Бюстгальтеры-попрыгунчики? Всякие аксессуары для поднятия либидо?

Было заметно, что подобная осведомленность Лизы в эротической игре то ли шокировала, то ли восхитила бабулю. Натали с чувством прошептала:

– Ну, ты даешь!.. Ты что, была осведомлена насчет Лесиного бизнеса?

– Я попала в «яблочко»?

– Нет. Но твои догадки очень близки к реальности.

– Это платный секс?

Натали шумно выдохнула.

– Это секс по телефону. Мария Васильна обнаружила не трусики-бикини, а кассету с записью «грязного разговора», как она выразилась. Словесной «партнершей» была ее Леся…

– А как она обнаружила эту кассету?

– Мария Васильевна с пяти лет записывала Лесин голос. Каждый день рождения та рассказывала о своих успехах, и матери захотелось ее голоса. Ну вот она и нашла кассету…

«Итак, многое прояснилось. Фирма и впрямь могла называться „Шахерезадой“. Эротические байки для „зрелых мальчиков“. Это уже кое-что…» – Между тем Натали продолжала:

– Мария Васильевна теперь каждый вечер ходит в церковь: надеется отмолить Лесины грехи. Иначе, говорит, девочке очень тяжко будет там, – бабуля подняла указательный палец, нацелив его в потолок. Лиза прекрасно поняла, что она имеет ввиду врата ада, около которых сейчас, по-видимому, отирается Леся.

«Но кое-кому „там“ может быть потом еще тяжелее», – мрачно подумала Лиза. Теперь она уже не сомневалась, что наезд на Лесю Рюмину был умышленным. Это не обычный несчастный случай. Это преступление. В свете новой информации Лизе показался странным и быстрый исход болезни у Макаровой. Зинка работала с Лесей на одной фирме. Но кому могли помешать «эротические байки» девчонок?

Не одобряя того, что Натали пустилась в рассуждения на религиозные темы, Лиза вернула ее к суровой реальности.

– Ты прослушала ту кассету?

– Не сходи с ума! Мария Васильевна даже упоминать об этом спокойно не может!

– Не надо ханжить, Натали. Там ничего страшного. Клиент обычно спрашивает о белье: какие, мол, на тебе трусики, с оборочками или в кружевах? А мнимая партнерша старается угодить его вкусу и отвечает с обязательным придыханием.

Лиза вспомнила голоса девчонок: и Зинки, и Леси. Да, у них уже выработалось это самое профессиональное придыхание. Она запомнила, что голос Макаровой тем осенним вечером показался ей очень даже проникновенным. А в голосе Рюминой звучали нежные переливы. Это были голоса профессионалов! Значит, девчонки пахали на ниве «секс-услуг по телефону». Лиза слышала, что таким операторам прилично платят. Вот откуда был фирменный прикид на обеих.

Анализ событий настолько захватил Лизу, что она не заметила, как у бабули глаза выкатились из орбит.

– Посмотри на меня, Лизок, и скажи честно. Ты тоже подрабатывала этим делом?

По просьбе Натали Лиза выпучила на нее честные светлые глаза и смело заявила:

– Нет. «Я не успела».

Та облегченно вздохнула. Высокие моральные стандарты внучки успокоили Натали настолько, что вскоре она тихо и мирно уснула. Полученные сведения были таким допингом, что Лизе пришлось принять снотворное. На завтра она наметила для себя важный визит.

С утра у Леонтьевых все пошло по плану. Они не опоздали к электричке, и в солнечный полдень уже были в Зараево. Над поселком плыл горьковато-сладкий аромат. Жгли прошлогодние листья. Эти костры показались Лизе очень трогательными, так как навевали воспоминания детства и ранней юности. Вдыхая запах гари, Лиза ощутила себя зрелой женщиной с солидным жизненным опытом. «Да, мне есть что вспомнить», – с гордостью заключила она, приближаясь к бабулиной даче.

Этот двухэтажный дом был слегка подернут патиной тлена. У Леонтьевых не хватало средств, чтобы капитально отремонтировать свою недвижимость. Натали не терпела разговоров о вечной нехватке денег в их семье. «Если не умеешь поддержать соответствующий уровень жизни на деле, то надо удерживать его хотя бы на словах», – говорила бабуля и при упоминании о «зелененьких» легко пожимала плечами. Никто бы и не подумал, что «зеленый друг» – крайне редкий гость у Леонтьевых. Вместо долларов Натали чаще всего пересчитывала скудные рубли своей мизерной пенсии. Но она умела выкручиваться.

«Во все времена это качество было главным для русской женщины», – замечала Натали, обычно отыскивая на бесчисленных полках дачи какой-нибудь смахивающий на антиквариат предмет, который можно кому-нибудь сбагрить. В ее голове хранились десятки рецептов выгодных дешевеньких блюд. «Наталья Сергеевна умеет вести хозяйство», – одобрительно замечали соседи. На их вопросы о том, почему она тянет с ремонтом, бабуля с театральной дрожью в голосе отвечала, что руки тянутся подправить дачу, но этому препятствует душа. Слишком много воспоминаний связано не только с этими ветшающими стенами, но даже с трещинами фундамента. Соседи с пониманием кивали.

– Просто они – деликатные люди, – бурчала Лиза.

– Слава богу, что хоть этого качества не потеряли в смутные времена, – парировала Натали.

После того, как они разобрали с дороги вещи, Лиза прошлась по всему дому. Подобно кошке, она обнюхала углы. На первом этаже дачи размещалась небольшая прихожая, кухня и «комната для гостей». Лиза могла утверждать, что она – маленькая, темная, довольно сырая – предназначена для «нежелательных гостей». Второй этаж, куда вела деревянная лестница, был гораздо привлекательнее. Там размещалась большая комната с двумя кроватями и топчаном, можно сказать – «общая спальня» Леонтьевых – и гостиная с выходом на огромный крытый балкон. В гостиной стояли всегда пыльные кресла, диван. Натали любила наслаждаться здесь видиком. Его удалось приобрести еще до всех кризисов, во времена относительной стабильности. Посредине гостиной, как и положено в старых приличных домах, возвышался круглый стол. При необходимости его раскладывали до невероятных размеров. Тогда стол превращался в овальный. Если позволяли средства, за ним размещалось до трех десятков гостей.

Слегка погладив старые вещи: гобеленовую обивку кресел, лаковое покрытие стола – Лиза вдохнула упоительный аромат их зараевской гостиной. Здесь пахло сушеными травами, из которых были составлены «зимние букеты», и терпкими духами Натали. Чуткие Лизины ноздри уловили и оттенок цитрусовых. В детстве Лиза частенько бросала за диван апельсиновые корки. «С возрастом я становлюсь сентиментальнее, ведь мне уже двадцать шестой год…»

– Тебя пробьет сегодня на подвиг? – крикнула снизу Натали.

– Что ты имеешь в виду? – Лиза насторожилась.

Любые бабулины пожелания сейчас вступят в конфликт с Лизиными вполне определенными планами. Надо быть начеку.

– Будешь сгребать листья?

– Поверишь ли, у меня такая слабость после болезни, – сказала Лиза тихим голосом, спускаясь по деревянной лестнице. – Мне хотелось бы пройтись по Зараево.

– Ладно, валяй.

«Пройтись!» – Лиза усмехнулась. Этот променад имел вполне определенную цель – посещение дачи Рюминых. Вернее, откровенный разговор с Марией Васильевной. Он может быть трудным, но кто станет утверждать, что вести частное расследование – приятное и легкое дело?

Дача Леонтьевых стояла на отшибе. Несмотря на то, что в целом Зараево было весьма привлекательным местечком, путь к центру поселка пролегал через помойку. С годами она превратилась в настоящую свалку – живописную и вонючую. Натали вместе с активистами дачного кооператива вела долгую изнурительную войну с этим смердящим монстром. Иногда победные бои приводили к тому, что монстр сказочно уменьшался в своих размерах. Но триумф всегда оказывался недолгим. Как только наступало тепло, монстр разрастался не по дням, а по часам. Быстрой трусцой Лиза миновала свалку. Пожилые зараевцы поговаривали, что здесь подскакивает стрелка на счетчике Гейгера – настолько высока радиоактивность всех этих консервных банок и прелых шмоток.

Признанным центром Зараево, и географическим, и социальным, был пруд. На одном его берегу красовался обветшалый барский дом. На другом – дачи тех, кто преуспел при социализме. Строй сменился. И далеко не все семьи, которые процветали в середине века, адаптировались к капитализму, особенно к его первоначальной стадии – дикого накопления. Они не только ничего не накопили, но скорее растеряли оставшееся в банках-банкротах. Во время разговоров о ремонте им приходилось также, как и бабуле, пожимать плечами и ссылаться на теплые воспоминания, которыми пропитаны старые стены с щелями и прорехами.

Солнечные волны плыли над Зараево вместе с дымом костров. С одной стороны, Лиза вынуждена была признать, что остальные дачники гораздо трудолюбивее ее. Они очищают свои маленькие поместья. С другой стороны, Лизу вел вперед неумолимый долг. Кто, если не она, разберется в этом деле, полном намеков и недомолвок? Лиза шла сейчас, как по кладбищу. Вот мертвая дача Макаровых. Закрытые ставни, гробовая тишина. Зинкины мать и отец куда-то уехали, как сказала Натали. А сама Зинка пустилась в путешествие, из которого нет возврата.

Приближаясь к даче Рюминых, Лиза увидела, что Мария Васильевна, как и другие, жжет на костре прошлогодние листья. В ее темных волосах появились яркие седые пряди. Она была по-прежнему массивной, но в ее походке и осанке появилось что-то старческое, хотя Марии Васильевне не было и пятидесяти. Не заметив приближения Лизы, она пошла на веранду. Вслед за ней вальяжно потащилась и Фиджи, черно-белая толстуха, которую при своей жизни Леся баловала всякими кошачьими деликатесами.

«Мои первые слова должны быть мягкими и сентиментальными», – решила Лиза, поднимаясь на веранду. Мария Васильевна штопала носки, сидя в кресле.

– Мы тоже с Лесей часто жгли костры: то у вас, то у нас… – сказала Лиза. Она не знала, стоит ли ей поцеловать Марию Васильевну. Эта Лизина нежность может вызвать у нее истерику, и тогда разговора не получится.

Реакция той была неожиданной. Она не только не кивнула Лизе, но вдруг сказала чужим отстраненным голосом:

– Не надо никаких воспоминаний. Уходи.

«Вот это номер!» – охнула Лиза. Она ожидала чего угодно: слез, причитаний, но только не железного щита, которым сразу отгородилась Рюмина-старшая. Надо было срочно менять тактику. Лиза рассчитывала на доверительную женскую беседу. А теперь следовало выйти на деловой разговор. «Милые штрихи» воспоминаний не сыграли своей роли. Так, может быть, Лизин трезвый подход к событиям изменит ситуацию к лучшему?

Не дожидаясь приглашения, Лиза присела напротив Рюминой. Она хотела встретиться с ней взглядом, но та прятала глаза.

– Мария Васильевна, я пытаюсь разобраться в Лесиной истории.

– Нет никакой «истории»! – Она наконец вскинула взор. Он был наполнен ожесточением. – Говорят, что другим матерям приятно видеть бывших друзей дочери. Но это – другим. Мне – нет. Я не хочу видеть никого из ее подруг! Ты поняла?! Я не желаю никаких воспоминаний!

«Чего ж тут не понять… Возможна и такая неадекватная реакция на происходящее. Тебе хочется отгородиться от мира. Включились защитные силы твоего организма. Ты намеренно отключаешь тот участок памяти, который связан с погибшей дочерью». Лиза набрала в легкие воздуха и тихо, но требовательно сказала:

– Мария Васильевна, я буду с вами предельно откровенна. Мне нужно лишь несколько деталей, чтобы начать разматывать странный клубок. И эти детали – у вас. – Лиза не знала, поможет ли ей кассета с записью эротического разговора. Но это была хоть какая-то вещь, за которую можно было зацепиться.

– О чем ты?! – Мария Васильевна враждебно посмотрела на Лизу.

– Вы знаете, о чем.

– Теперь знаю… – Тяжелое дыхание Рюминой не предвещало ничего хорошего. – Знаю, что никому нельзя доверять! – Она явно намекала на бабулю. – Ты что, разучилась понимать по-русски?! Я же сказала – уходи!

– Мария Васильевна, мне необходима эта кассета.

– Уходи!

– Послушайте…

– Уходи! Сгинь с глаз моих!

– Ну хорошо, если не кассета, то хотя бы медальон!.. – В голосе Лизы появились умоляющие ноты. – Прошу вас, покажите его мне!

Мария Васильевна затихла над своим штопанным носком. «Я продавлю это дело! – поняла Лиза. – Еще чуть-чуть! Легкий нажим и медальон в моих руках!»

И тут произошло неожиданное. Из притихшей кошки Рюмина вдруг превратилась в тигрицу. С размаху она швырнула в Лизу носок, надетый на деревянный «гриб» для штопки. Та еле успела уклониться. Пока хозяйка лихорадочным взором подыскивала, чем бы еще – потяжелее! – побудить гостью к быстрому уходу, Лиза не стала дожидаться этого финала. Вскочив, она пустилась наутек.