Читать книгу Легенды Абхазии - Надежда Скорнякова - Страница 2

Поведал как-то Бог народам всем явиться,

Чтобы земли между ними разделить.

Абхазец, как и все, в тот путь стремится.

Но у порога гость, как тут спешить?

Как отказать уставшему с дороги,

Ведь Бог гостеприимным быть сказал.

Он гостя принял в доме, и в итоге,

К земельному разделу опоздал.

И молвил Бог ему: – Ты задержался.

Все земли я раздал. Причина в чем?

Абхазец отвечал, что путник постучался,

Устав с дороги, утром в его дом.

Пророк Апааимбар1, служитель Бога,

Абхазца речь тот час же подтвердил,

Сказав, что путником уставшим у порога,

Мешавшим горцу, он в то утро был.

И Бог, услышав про такие речи,

Сказал Абхазцу: – Заповедь мою

О госте ты за землю не нарушил,

За это я в награду отдаю

Тот край тебе, что для себя берег.

И пусть гостеприимство сохранится,

Маня гостей в сей райский уголок.

А если кто злым умыслом решится

Его забрать, не вздумай отдавать.

Я землю Апсны2 от врагов

Навеки тебе повелеваю защищать.

Давным-давно, абхазы проживали

В краю Мысыр, что ныне мы Египет называем.

В краю том были люди кожею белы,

В Абассии же рядом, словно смоль, черны.

У каждого народа был свой царь.

И, чтобы мир хранить, у них сложилось встарь,

Наследников престола – царских сыновей на воспитанье

Друг другу присылать, как говорит сказанье.

Царя абхазов как-то из столицы позвала

Нужда и к морю увели его дела.

В его отсутствие случилась страшная беда.

Царевич черный, что с друзьями как всегда

В саду играл, споткнулся и упал,

И в куст с шипами острыми попал.

Как случай может быть опасен и нелеп —

Царевич черный в тот же миг ослеп.

Собрались люди, стали рассуждать,

Как своему царю все рассказать,

И черному царю как объяснить,

Что сына не сумели сохранить?

Они страшились за свою судьбу не зря,

В Абассии законы говорят,

Что оком око только можно отплатить.

Как тут за жизнь свою им не трястись?

И только черный царь беду проведал, разом

Он ослепить велел царевича абхазов.

И началась война у них отныне.

Абассов, словно саранчи в пустыне,

Абхазских воинов же было очень мало,

Хоть и храбры они, да все ж их не хватало.

И вот уж царь погиб и люди его рода,

Как мудрый старец обращается к народу:

– Сон вещий мне приснился. Мы стоим и ждем,

А черный с гор поток на нас идет.

И многих захлестнула черная вода.

Явилась бабушка моя покойная тогда.

Платок мне тянет свой и за собой ведет.

Спасется тот лишь, кто за ней пойдет.

Тому же, кто останется – погибель.

На север вслед за мною все идите!

И собрались абхазы, и на север побрели.

Пустынь безводие, бесплодие земли

Им были спутниками до лесной опушки

У гор подножья. Там к ним древняя старушка

Из леса вышла и, вздохнув, сказала:

– Не вышел бед предел. Еще не мало

Напастей на пути вас ждет.

Ведь по пятам за вами Хазара-таалы идет.

Пророк ужасный черных воинов, он мчится

В запряженной арашем колеснице.

Араш Дулдул свиреп. Скрываться поздно.

Но есть надежда! Вы утрите слезы!

Отчаянье пусть будет позабыто.

Вы дайте соли мне, муки и сито.

Все принесли ей, что она просила.

Старушка тут же тесто замесила

И испекла хлеб плоский на угле.

Перед арашем положила на земле

Тот хлеб. И он как вкопанный застыл.

И как его пророк ни торопил,

Араш вперед не двигался, упрям.

Тогда пророк на землю спрыгнул сам.

И видит с солью хлеб. И чтит закон.

Перешагнуть хлеб-соль не в силах он.

Меч в ножны вложен. Стал пророк учтив.

В Мысыр вернуться, выкуп заплатив,

Он предлагал абхазам. Но народ в ответ:

– Уж кровью нами плачено. Возврата нет.

Тут к беглецам спиной пророк оборотился,

И на араше прочь в обратный путь пустился.

Абхазы же на север путь свой долгий

Продолжили к высоких гор подножьям.

И там, в горах нашли свой новый дом.

Мы тех людей абхазами зовем.

А те же беглецы, что путь свой дальний

Прошли до самых берегов Кубани,

Облюбовав не горы, а низины,

Названье получили абазины.

А так ли это было, или нет —

Никто не знает на вопрос ответ.

Да только вот абхазы сквозь года

Закон хлеб-соль не нарушают никогда.

Есть водопад в пути к озерной глади Рицы.

В нем, как слеза прозрачна и чиста,

Как лед холодная, вода в веках струится,

Но водопад тот был тут не всегда.

Как и другой, что дале по дороге

Скупые воды из камней сочит

И Голубому озеру глубокому

Их добавлять не больно-то спешит.

Давным-давно, когда здесь не было дороги,

И Бзыбь село еще не возвели,

Дом пастуха стоял там одиноко…

Дела тех лет в сюжет легенд легли.

Единственная дочь, чиста, прекрасна,

У пастуха с женой его была.

Она к вершинам гор ходила часто

И высоко в горах стада пасла.

Там Горный Дух, ее однажды встретив,

Пленившись ее дивной красотой,

Влюбился. И любовь была ответной…

Но злая ведьма возмутилась страсти той.

И в гневном крике закипели реки,

Деревья с корнем вырывало из земли,

Дрожали горы: – Не бывать вовеки

К бессмертному у смертного любви!

Себя она считала всех прекрасней,

(Что внешне было с истиной близко),

Но сердца черного ее ужасней

Найти в краях тех было нелегко.

В ней злоба ревностью теперь питалась,

Ведь Дух тот приглянулся ей давно.

Любовь его к пастушке показалась

Ей оскорбительной к своей персоне, но

Бессильная тягаться с Духом Горным,

Она красавицу решила погубить.

Замыслив злобу своим сердцем черным,

И днем, и ночью принялась за ней следить.

И вот, однажды, на краю обрыва,

Куда со стадом девушка пришла,

Схватила бедную и всей своею силой

Над горными хребтами подняла.

– Тебя я брошу вниз на эти камни,

Где птиц добычей станешь и зверей,

Но жить оставлю, если перестанешь

Ты даже думать о любви своей.

Пастушка вскрикнула. К любимому с призывом

Неслась во все края ее мольба,

Но докричаться к милому не в силах

Она была. Коварная судьба

В тот день его свела к другим отрогам

Кавказских гор. Он крик несчастной пропустил,

Когда над горными вершинами высоко

В мечтаньи сладостном беспечно воспарил.

Бедняжка пред колдуньею взмолилась

Любовь ее не рушить, пощадить,

Но ведьма злобная была неумолима.

И в этот миг, когда уже убить

Она красавицу собралась в самый раз

О пики острые холодных серых скал,

У той потоком слезы хлынули из глаз

И звонко голос над ущельем зазвучал:

– Пусть я умру, но слез поток навек

Тебя покоя призываю я лишить!

Хоть я всего лишь смертный человек,

Бессмертно Духа буду я любить!

И от потоков слез и звонких тех речей

Проснулся Бог Воды, что близ обрыва жил.

Он, видя зло, творимое над ней,

К пастушке с помощью скорее поспешил.

Разгневавшись, он ведьму превратил

В скалу за ее злобный нрав…

Да только вот из виду упустил,

Что ведьма девушку стоит, обняв.

Окаменела ведьма. С ней вдвоем

В плену осталась навсегда заключена

Красавица. И слез ее ручьем

Покрылась тут же скальная стена.

И ужаснулся Водный Бог: – Прости, дитя!

Тебя на муки я без умысла обрек!

И в воды канул, в них вину свою топя,

Ему во след промолвил тихо ручеек:

– Я умерла, но мои чувства не умрут!

Любви живой вовек бежать слезам!

…И с той поры из ведьмы-камня льют

Девичьи слезы водопадом там…

А в это время Горный Дух, что высоко

С орлами зоркими меж облаков парил

В отрогах гор Кавказских далеко

Беды и боли в сердце ощутил

Укол смертельный и к любимой полетел

Быстрее ветра. Да напрасен труд…

Спасти пастушку он уж не успел —

Заместо девушки лишь камни слезы льют.

И Дух побрел, не ведая дорог,

От горя ноги прочь его несли…

Лишь много-много верст спустя он смог

Остановиться… Слезы потекли…

Скупые, редкие на серый холод скал…

Его беде никто не мог помочь —

Хоть был бессмертным, смерти он искал.

И боль утраты не умея превозмочь,

Себя он сам в воды по камню бег

Обрек, за промедленье наказав…

Он был бессмертным, но любил как человек…

…Мужская, редкая теперь бежит слеза

В том месте, где тогда окаменел

От горя по любимой Горный Дух…

…И в наши дни в легендах уцелел

Сказ о любви бессмертной водопадов двух…

Легенд так много о рожденьи Рицы.

Средь прочих ближе стала мне одна.

Она о том, что юная девица

В его пучине навсегда погребена…

Когда-то вместо вод была долина,

По ней текла игривая река.

Красавица, чье Рица было имя,

Свои стада пасла на берегах.

Трех братьев-храбрецов сестра она,

Пшегишхи, Ацетуки и Агепсты,

Добра была, прекрасна и умна.

Что тут сказать – завидная невеста.

Быт слажен был. Пасла стада сестра,

А братья днем охотой промышляли,

А вечером, собравшись у костра,

Любуясь ею, песни распевали.

Однажды их охота завела

На много дней от отчего порога,

И много дней сестра в тоске ждала,

И с пеньем все глядела на дорогу.

Разбойники, Юпшара и Гега,

Услышав пение ее, задумав злое,

Похитили красавицу, в бега

Коней пустив над быстрою рекою.

Кричала Рица громко, и на крик

Примчались братья. И беду изведав,

На помощь бросились ей тот же миг,

Разбойникам вдогон скача по следу.

Юпшара на своем коне вперед

Скакал, красавицу в тисках сжимая.

Гега же защищал его отход,

От братьев разъярённых прикрывая.

Пшегишха богатырский щит пустил

В разбойников, да только промахнулся.

И щит, вонзившись, реку перекрыл.

В мгновенье озером поток вдруг обернулся.

А Рица, окрыленная спасеньем,

Из рук разбойников стараясь ускользнуть,

Сорвалась в бездну вод, и провиденье

Ссудило ей спастись, но утонуть.

Как ни старались братья, не спасти

Им Рицу. В бешенстве схватив Юпшару,

Пшегишха в озеро злодея запустил,

А Гега устремился с ним на пару.

Минуя щит Пшегишхи, унесло

Разбойников теченьем бурным в море.

А братья, опечалившись челом,

Не в силах побороть потери горя,

Себя во всем случившемся виня,

И не смирившись с гибелью сестрицы,

Окаменели, в горы превратясь,

Храня навек покой прекрасной Рицы.

…Такой вот сказ я слышала печальный

О том, как в Апсны Рица разлилась.

И говорят, ее поток хрустальный

И ныне не приемлет злость и грязь.

В Абхазии много чудесных озер

Легенды хранят в окружении гор.

Одно есть средь прочих, чей цвет голубой

Дал имя ему. Про него сказ такой:

Когда-то на месте сверкающих вод

Просторный здесь был обитаемый грот.

В том гроте жил старец в почтенных годах,

Свисала до самой земли борода,

А глаз необычных лазоревый цвет

Добро излучал всем и мудрости свет.

Известным охотником прежде он был,

Однако с годами к охоте остыл.

Решив поселиться поближе к природе,

В пещеру в горах он ушел от народа,

С собой унеся все охоты секреты.

Но местным охотникам в мудром совете

Отказ не давал, если те приходили.

И долгом считая, добычу делили

Охотники щедрые с ним за урок,

То шкуру оставив, то мяса кусок.

Однажды ненастье в горах приключилось.

В ту ночь на ночлег к старику попросились

Три путника, родом из дальней страны,

Что бурей застигнуты были в Апсны.

Отшельник, в обычае древнем абхазов,

Их принял душевно, кормил до отказа,

Рассказами тешил, и щедро поил.

А после, из множества шкур застелил

Им мягкое ложе, чтоб слаще спалось.

Но в души к тем путникам зависть и злость

При виде богатства такого закрались.

– Убьем старика, – так они размышляли, —

И шкуры собрав, меж собою поделим.

Они бесполезны для старого деда,

А мы сможем выручить денег немало.

И гости, забыв благодарность и жалость,

Убили хозяина, злом за добро

Ему заплатив за прием и за кров.

Но после убийства, собрав все богатства,

Лишь к выходу только хотели податься,

Как мощный поток в грот ворвался под своды,

Лишая тем самым злодеев свободы.

Поток прибывал, заполняя сверх меры,

Высокие арки и своды пещеры.

И вот уже озеро плещет волною,

По цвету как старца глаза – голубою.

Так заперты в водной стены западне,

Грабители старца остались на дне.

Но вместе с злодеями в водной пучине

Остался и старец. А воды и ныне

Окрас не меняют за давностью лет,

Храня в глубине его глаз дивный цвет.

В далеких-предалеких временах

Один пастух жил высоко в горах.

Боши все звали пастуха того.

Овец немало было у него.

Однажды летом, не жалея сил,

Он так свои отары раскормил,

Что вынужден был много раньше срока

В долины опуститься с гор отрогов.

Овец остриг там, переждя сезон дождей,

И предвкушая много теплых дней,

Вернулся он опять высоко в горы.

И там, где озеро раскинулось просторно,

Со стадом до зимы остановился.

С ним ночью странный случай приключился.

К его овечкам выбрался баран

Из озера и покрывал их до утра.

Пастух же замирая в изумленьи,

Ни звуком не мешая представленью,

Глядел на это дело восхищенно.

Огромен был баран как уголь черный.

И на другие ночи повторялась

История волшебная сначала.

До самых холодов провел Боши,

У озера чудесного в тиши.

В ту зиму все овечки расплодились,

И черные ягнята народились.

Вот просит брат весной второго года:

– Ты мне позволь вести отару в горы.

И как Боши тут ни сопротивлялся,

В итоге все равно он брату сдался.

И младший брат к отрогам гонит стадо.

Ночная возле озера прохлада

Его с отарами настигла так нежданно.

И тут уж младший брат узрел барана.

Но, от Боши в отличьи, он молчать

Не стал, и сразу принялся кричать.

Баран в испуге бросился в глубины,

И следом стадо прыгнуло в пучину.

В слезах к Боши вернулся младший брат.

Ему Боши сказал: – Уж я не рад,

Что на твои поддался уговоры.

Ведь говорил тебе, не надо спорить…

Но толк от слов теперь уж никакой.

Идет Боши с поникшей головой,

Взяв музыкальных инструментов разных груз,

Глубинам озера поведать в звуках грусть.

На берег сел Боши и стал играть,

Чтоб из воды овечек всех позвать.

Под звуки музыки к нему стремятся овцы.

Но младший брат и тут смог проколоться.

Овец увидев, не сдержал он громкий крик.

И стадо снова в вод пучину прыг.

Как ни играл теперь пастух, не видно стада.