Читать книгу Фантазиста. Первый тайм - Надежда Сухова, Хоппи Драй - Страница 8

Синьору Менотти нам пришлось прождать почти час. Мы с Джанлукой сидели в красивой приёмной, администратор кокетничала с ним, а он был вежлив, но холоден. И почти не отрывался от телефона, то разговаривая, то отправляя сообщения разным абонентам. Я листал журналы, разглядывая звёзд кино, эстрады и спорта. В одном из журналов я увидел Джанлуку в красивом тёмно-синем костюме и белоснежной рубашке. Он улыбался, обнимая за талию свою жену. Казалось, они оба были плодом моего воображения – такие красивые, счастливые и богатые. Многие завидовали этой семье. Мужчины потому, что Джанлука олицетворял собой тот идеал мужской состоятельности, женщины – потому что София, будучи девушкой из скандальной семьи, отхватила себе такого мужа. Надо, наверное, вкратце рассказать о непростой судьбе этой женщины.

Отец Софии, Джузеппе Прочьони, известный дегустатор вин, по глупости связался с наркоторговцами и загремел в тюрьму на двенадцать лет. Его жена осталась с тремя дочками, старшей из которой была тринадцатилетняя София. Многотысячные счета Прочьони арестовали, и чтобы свести концы с концами пришлось продать просторный дом, обе машины и переехать в тесную квартирку. К тому же от скандального семейства отвернулись практически все бывшие друзья Джузеппе. Когда Софии исполнилось четырнадцать лет, она, чтобы улучшить материальное положение своей семьи, пошла работать. Единственный друг её отца, не прекративший общение с попавшей в опалу семьёй, Марко Дзони взял девочку к себе на телевидение. София работала помощником бухгалтера: делала копии документов, раскладывала их по папкам, обзванивала поставщиков, варила кофе начальнице, – в общем, выполняла различную мелкую и не очень приятную работу. Если выпадала свободная минутка, бухгалтер обучала девочку счетоводческим премудростям, а София проявляла интерес к этой профессии. Естественно, после окончания школы она поступила в колледж и выучилась на бухгалтера, продолжая работать на телевидении. Только теперь уже в должности младшего расчётчика.

Там, на телевидении, она и познакомилась с Джанлукой – тогда ещё малоизвестным футболистом, которому все уже прочили блестящее будущее. Отношения Менотти и Софии упрочились, когда он узнал, что она заканчивает экономический колледж. Сам он поступил туда заочно, потому что не было времени посещать занятия каждый день. Карьера футболиста недолговечна и чревата неожиданностями, а потому иметь какую-нибудь профессию про запас стоило. София помогала парню разбираться в терминах и решать задачки. Так, за консультациями и занятиями и возникла их любовь. Джанлуке было плевать на некрасивую историю с отцом девушки, а София с радостью сменила фамилию, чтобы избавиться от многолетнего клейма.

В общем, жены других футболистов и прочие дамы звёздной тусовки смотрели на синьору Менотти с плохо скрываемой завистью, скрипя зубами от злости, что дочь опального дегустатора (который после возвращения из тюрьмы ушёл в затворничество и почти не выходил из дома) снова обрела счастье. И тот факт, что у четы Менотти после пяти лет брака так и не появились дети, безусловно, радовал завистниц и рождал много слухов. Например, когда я появился в жизни этой пары, пусть всего на десять рождественских дней, общественность решила, что я – внебрачный сын Джанлуки.

Всего этого я пока не знал, а потому просто наслаждался красивой фотографией Джанлуки и Софии в модном журнале. Для меня эта семья олицетворяла благополучие и счастье.

Наконец, появилась синьора Менотти. Она выглядела свежей и довольной. Мы сели в машину и снова куда-то поехали. Заезжали в магазины, к портному, к незнакомым людям в гости – одним словом проводили предпраздничное время совсем не так, как я привык.

Ближе к вечеру визиты закончились. По разговору моих спутников я понял, что мы едем домой. Почему-то я так разволновался, что даже перестал чувствовать голод и усталость. Мы ехали по дороге, по обе стороны от которой располагались красивые двух- и трёхэтажные дома. Участки вокруг них были просто огромны – в несколько десятков аров. Я смотрел на мелькавшие за оградами сады и лужайки, на сами строения и угадывал, какое из них принадлежит семье Менотти. Всё равно не угадал.

Их дом был отделан серым камнем, а фасад – обвит диким плющом, – а потому напоминал средневековую усадьбу. Въездные ворота добавляли монументальности к этой атмосфере своей неприступностью. За таким забором чувствуешь себя в полной безопасности, а Джанлука, поскольку был по игровому амплуа защитником, знал все тонкости этой стратегии.

Пока Джанлука загонял машину в гараж, мы с Софией вошли в дом. Я остановился на пороге, обалдев от размеров строения. Прихожая была настолько большой, что в ней можно было кататься на роликах. Слева от неё начиналась огромная гостиная – с камином, двумя диванами, окнами от пола до потолка и высокой рождественской ёлкой. Прямо напротив входной двери располагалась лестница, ведущая на второй этаж, справа – вход в кухню. Я разглядывал убранство дома. Мне здесь очень нравилось: всё таких приятных, нежных тонов. Бежевый плавно переходил в песочный цвет, а тот, в свою очередь, в светло-зелёные оттенки.

– Проходи, – устало произнесла София, снимая куртку.

Скинув туфли, она босиком направилась в кухню. Дома она сильно изменилась и была уже не той строгой директрисой, как в «Резерве», а обычной женщиной, утомившейся от визитов и высоких каблуков. Из кухни донёсся её голос и ещё чей-то: женский, хрипловатый. Оказалось, что София разговаривала с домработницей. В это время пришёл Джанлука. Дом сразу наполнился звуками и движением, потому что синьор Менотти был явно на подъёме, громко говорил, быстро перемещался из комнаты в комнату, бегал по лестнице вверх-вниз, даже что-то уронил. Я сидел в гостиной на диване, боясь пошевелиться, только вникал, осматривался и не верил, что это происходит со мной.

– Чего расселся? – активность Джанлуки добралась и до меня. – Быстро мыть руки и ужинать!

В следующую секунду у него зазвонил телефон. Ответив и продолжая разговаривать с каким-то Йеном, футболист взял меня за руку, отвёл в ванную на втором этаже, ткнул пальцем в вишнёвое полотенце и удалился. Я, намыливая ладони душистым розовым мылом, разглядывал ванную комнату. Она сильно отличалась от той, что была у бабушки и тёти Изабеллы. Бабушкина ванная напоминала прачечную: в ней всё время лежали груды грязного белья, в тазиках замачивались садовые фартуки и рукавицы, на верёвках, протянутых поперёк комнаты, постоянно что-то сушилось. У тёти Изабеллы ванная походила на косметический салон: огромное зеркало чуть ли не во всю стену, на полочке перед ним – куча теней, помад, пудр, туши для ресниц. На стиральной машине – фен, баночки с гелями, муссами, лаками для волос, над ванной – толпа шампуней, гелей для душа, пен для ванны. Рядом с дверью у неё висел шкафчик с прозрачными дверцами, и в нём стояло столько кремов, лосьонов и тоников, словно бы тётя скупила продукцию обанкротившейся косметической фабрики.

А у Менотти в ванной было очень аккуратно, чисто и приятно пахло. Шампуни и приборы для бритья находились на специальной полочке над умывальником. Всё остальное, видимо, располагалось в зеркальном шкафчике, что висел чуть сбоку от ванны. Помыв руки, я вытерся невероятно мягким полотенцем и снова спустился вниз. Джанлука догнал меня, вынырнув откуда-то справа, положил руку на плечо и сопроводил до кухни.

Она тоже была невероятно большой и чистой. По периметру – напольные и навесные шкафчики, двухдверный холодильник, духовые шкафы, посудомойка. В центре – плита с разделочным столом, а в дальней части, которая выходила в сад эркером, стоял стол из благородного дерева и вокруг него восемь стульев с высокими спинками. Он был сервирован большими чёрными тарелками, напоминающими озёра, и блестящими, как диски дорогого автомобиля, вилками. Домработница колдовала возле плиты.

– Занимай места! – скомандовал Джанлука и первым опустился на стул. Я последовал его примеру. Домработница брала наши тарелки и накладывала в них еду. Когда ужин стоял на столе, появилась София. Она уже переоделась в приятный шёлковый халатик. Мы принялись есть.

– Франческо, ты уже освоился? – вдруг поинтересовалась синьора Менотти.

Я замер, не донеся вилку до рта, потому что не знал, что ей сказать.

– Он освоится: у него будет целый вечер, – ответил за меня Джанлука.

– Сейчас придёт няня и останется с тобой на ночь, – строго продолжила София. – Надеюсь, ты будешь вести себя хорошо и мне не придётся краснеть из-за тебя перед агентством.

Мне её заявление показалось несколько оскорбительным. Неужели моё поведение в «Резерве» дало повод этой женщине считать меня хулиганом и пакостником?!

– Да всё будет нормально, Софи! – опять вступился за меня её муж. – Всего одна ночь!

София кивнула и молча продолжила есть. Мы с Джанлукой переглянулись, он заговорщицки подмигнул мне.

Едва мы успели поужинать, как пришла няня – синьора Бароне, пожилая женщина с седыми волнистыми волосами и приятным низким голосом. Я сразу подумал, что сказки на ночь в её исполнении звучали бы отменно.

С той минуты, как синьора Бароне переступила порог дома, оба Менотти тут же обо мне забыли. Джанлука отправился в душ, София принаряжалась в гардеробной комнате, а няня повела меня наверх – показывать мне место моего предстоящего проживания. Моя комната располагалась в левой части дома относительно лестницы. Это была гостевая зона, потому что рядом находилась ещё одна комната, в которой должна была ночевать синьора Бароне. На две комнаты была одна ванная, куда можно было попасть из коридора.

– Смотри, я буду рядом, – няня указала на свою дверь. – Так что ты всегда сможешь позвать меня, если тебе приснится страшный сон.

Я кивнул, а про себя усмехнулся, потому что привык справляться со своими страшными снами самостоятельно, успокаивая себя созерцанием тягучих светлых полос на потолке.

Моя новая комната была большой (впрочем, в этом доме не было ничего маленького или тесного), сделанной в светло-бежевых тонах. Рядом с окном стоял комод, у стены – двуспальная кровать. Такая высокая, что влезать на неё приходилось так же, как в джип Джанлуки. В углу располагался шкаф, справа от него стол и два кресла. В общем, здесь можно было жить намного лучше, чем в моей келье в «Резерве».

Изучив географию моего пребывания, мы с синьорой Бароне спустились вниз, чтобы составить расписание наших дел на сегодня и на завтра. Мне нравилось общаться с этой женщиной. Она говорила спокойно, но с юмором, всегда спрашивала моё мнение, а если настаивала на своём решении, то объясняла, почему лучше сделать именно так.

В десять вечера Джанлука и София – нарядные и благоухающие – поехали на вечеринку. А мы с синьорой Бароне поужинали и, помолившись, отправились спать. Вернее, это она меня отправила. Заставила искупаться, выдала чистое бельё и уложила в пахнущую свежестью и приятную на ощупь постель. Мне не хотелось отпускать мою няню, и я начал сыпать глупыми вопросами, ответы на которые я знал либо они меня не интересовали, но именно это, кажется, и называется светской беседой. Синьора Бароне с достоинством выдерживала мой напор, серьёзно объясняя, почему шумят автомобили и откуда дождь попадает в облака. Я экзаменовал её по полной программе, наслаждаясь тембром её голоса, и в конце концов остался очень доволен. Теперь я точно знал, что этой женщине можно довериться.

– Это первое Рождество, которое я справляю один, – сказал я. – Раньше справлял с бабушкой и дедушкой, потом с тётей Изабеллой…

– А где же твои родители? – в голосе синьоры Бароне уже слышалось сочувствие.

И я как на духу рассказал ей и про маму, и про отца-футболиста, и про тётю Изабеллу, и про бабушку с дедушкой, и про «Резерв нации», и про Джанлуку с Софией. Синьора Бароне слушала внимательно, изредка покачивала головой, а когда я закончил, после небольшой паузы произнесла:

– Не думай, что мама оставила тебя, малыш. Она попала в рай и теперь может общаться с ангелами. Если родители умирают, оставив на земле маленьких детей, то Бог разрешает матерям и отцам помогать своим сыновьям и дочкам. Так что мама всегда смотрит на тебя, где бы ты ни находился. А когда тебе будет трудно, она пришлёт тебе помощь.

Я слушал, затаив дыхание. В принципе, я был уже большим мальчиком, чтобы верить в сказки, но синьора Бароне говорила так уверенно, а голос у неё был такой приятный, что усомниться в правдивости её слов было невозможно. Я живо представил маму в белоснежном одеянии с золотой оторочкой, сидящей на облаке с лирой в руке. Мама приветливо улыбнулась и послала мне воздушный поцелуй.

Осчастливленный этим видением и успокоенный голосом няни, я уснул. Во сне я видел большого белого слона, который брёл по пустыни. Он, завидев меня, подошёл очень близко и протянул мне свой хобот. Я сначала испугался, а потом позволил ему обхватить меня хоботом. Слон ловко забросил меня к себе на спину, и мы продолжили путешествие вместе. Я ехал верхом на животном, которого ни разу не видел живьём, и чувствовал себя так спокойно, как будто делал это каждый день по сорок раз.