Читать книгу Ты приезжай… - Надежда Воронова - Страница 2

В унылый период самых коротких и серых дней праздник крайне необходим! Новый год, как повод рассветить этот унылый период. В большом городе он особенно впечатляет ночью: мигает, искрится, переливается всевозможными красками – елки, рекламы, праздничные украшения на фонарных столбах, подцветка памятников и зданий, даже светофоры, – всё взывает к радости. Люди, опьяненные предвкушением праздника суетятся, снуют, по магазинам шастают, обсуждают варианты ночного веселья с обязательно изысканным застольем. Раньше приходилось потратить немало времени и усилий, чтобы достать какой-нибудь деликатес к праздничному столу, исхитриться найти своеобразный подарок. Правда, от этого праздник становился только желаннее. Нынче в магазинах есть все, на любой вкус и кошелек. А в небольших коллективах как и раньше накануне праздника прямо на работе устраивают вечеринки, удивительным образом сочетая элементарную пьянку с забавами детского утренника: с речами и танцами с подарками и с дедом Морозом, приглашенном или «взращенном» в родном коллективе.

Новый год праздник родом из детства! Моя ностальгия по детству услужливо показывает свои картинки: вот мама вносит в нашу комнату живую елку – на запахе хвои настояно предвкушение праздника. Потом мы вместе елку устанавливаем в ведре с песком, и вот самое торжественное действо – украшение колкой красавицы игрушками, в основном, самодельными, а также конфетами и орехами. А вот Дом культуры – огромная елка в фойе, дед Мороз, Снегурочка, спектакль, хороводы, маски, конкурсы, розыгрыши призов, и подарки: в хрустящем целлофановом пакете конфеты, вафли, шоколадки, и… мандарины! Для моего поколения мандарины навсегда останутся признаком Нового года!

Новый год праздник семейный – повод собраться родственникам, постоянно занятых своими делами. Раньше и мы с родственниками собирались на праздник, то у одних то у других. И хотя особых развлечений и никаких сценариев не было, но ощущение праздника было! В праздничном меню – традиционный винегрет, студень. И все между собой находили общий язык, и песни были общими. Почему же сейчас нам достаточно дежурных телефонных звонков? Постарели?! С семьей сына предпочитаю встречаться днём. Они молоды, у них своя компания, свои интересы, свои развлечения. Я рада за них, но, пожалуй, ни один из моментов их веселья меня нынче не устроит: громкие возгласы и барабанящая музыка, да еще и ночью, моя психика уже не приемлет. Пока ещё бываю у своих в день рождения внучки, порадоваться ее успехам, счастливой поре ее детства, получить свою долю внимания с ее стороны. Внимание, как известно, зачастую по сути, является эквивалентом любви. А кому не хочется любви. Может, поэтому именно в новогоднюю ночь обостряется чувство одиночества и всем непременно хочется быть как все или хотя бы выглядеть таковыми в глазах своих знакомых. Всем знакомо ощущение опустошенности, когда исполняется заветное желание, так и предвкушение праздника эмоционально гораздо сильнее, чем сам праздник. Новогодняя ночь пройдет и все вздохнут облегченно – слава Богу, отметили, проводили и встретили. И с надеждой, далеко не всегда оправданной, что завтра будет лучше, покатятся привычные будни. Сколько моих новогодних ночей пролетело, проскочило, проползло. Интересные и скучные, трезвые и пьяные, организованные и спонтанные, со знакомыми и незнакомыми, с любимыми и нелюбимыми, но всегда с кем-нибудь – почти все они заметены сугробами забвения. Теперь, ни с кем не хочу встречать этот праздник! Уже несколько лет новогоднюю ночь провожу в одиночестве, сидя-лежа перед экраном цветного телевизора, лениво перебирая программы… Шампанское, фрукты. И, меня это устраивает, можно сказать, что конформизму предпочитаю комфорт. Но всё-таки что-то беспокоит. Почему пропало ощущение праздника, радости, сказки? Я устала? Устала телом и душой? Для меня как для поэта усталость рифмуется со старостью. Неужто, старость и на мой порог? С этим я смириться не хочу. Может быть, надо заставить себя хотя бы попытаться устроить праздник для души, а для моей души праздник – это новые поездки и новые впечатления. Может, принять предложение туристов провести новогоднюю ночь в лесу у костра. Почему бы и нет – уговариваю себя – я еще ни разу не бывала в лесу зимней ночью, от станции идти не более трех километров, погоду обещали не морозную. Да и компания для меня привычная: кого-то знаю я, кто-то – меня, будет с кем поговорить, кого послушать, с подругой можно будет обменяться впечатлениями от происходящего, а захочется одной побыть, – тоже не проблема. Решено!

– Оденься потеплей, перекусить что-нибудь возьми, встречаемся на вокзале в восемь", – проинструктировала меня подруга.

Нас, желающих вместе провести новогоднее гулянье, собралось человек тридцать. Почти как всегда и на вокзале, а потом и в теплом вагоне электрички, туристы возбужденно-радостными возгласами и объятиями встречали "своих", шумно занимали места, но в этот раз они долго не утихали – многие активно провожали старый год. В разговорах и в полудреме нам с подругой дорога показалась недолгой. И вот группа, поеживаясь, высыпала на платформу. До чего же неуютно: сыро, в свете фонарей силуэты и тени выглядят неприветливо, только в поселке светится праздничная россыпь огней. Да, умные люди дома сидят, телевизор смотрят. Может быть, и мне домой! Но отступать некогда! Перейдя железнодорожные пути, мы, ночные путники, сразу же окунулись в почти непроглядную тьму, – только угадывалась широкая накатанная дорога, по обеим сторонам которой высились огромные ели. Они-то сразу и разбудили во мне поэта. Казалось, ели удивленные нашим появлением недоумевали, если это гости, пусть и непрошенные, то почему проходят мимо, ведь на наших верхушках уже сверкают звездные гирлянды, а Большая Медведица предлагает испить морозного ликера из своего ковша. Предаться дальнейшему вдохновению мне не удалось. Группа в предвкушении праздника стремительно удалялась в ночь, пришлось и мне ускорить шаг. Впереди заманчиво светились фонари – оазис света в темноте ночи. Деревня?! Несколько современных частных домов по обеим сторонам дороги, почти возле каждого из них автомобиль, вьются дымки из труб, сияют окна, во дворах елки, украшенные мишурой. Что-то не похоже это на настоящую деревню, в моем понимании: вдали от асфальта, машин.

И тут же припомнилось мне, как однажды довелось провести свои зимние каникулы в деревне у бабушки. Ощущение зимней сказки не забывается со временем. И если за окном белый-белый день, когда заснеженные деревья стоят, не шелохнувшись, то я непременно "проваливаюсь" туда, где особо радостно было лепить снеговиков, кататься с высокого склона на лыжах, санках, или без оных. В заскорузлой от снега одежде бежать в избу, у порога скинуть валенки, почти всё снять с себя, и залезть на еще теплую кирпичную спину беленой русской печи. Там в полутьме на ощупь отыскать пряник, или почти растрескавшиеся семечки липы, собранные нами накануне. В избе светло, уютно. С печи хорошо видна зала. На чистом некрашеном полу, выскобленных голиком и речным песком половицах, пестротканые полосатые дорожки. Бабушка несет, сверкнувший в свете лампочки под потолком, самовар, ставит его на стол, возле которого вдоль стен стоят широкие скамьи, вместо дверей проемы в ситцевых занавесках. Перегородки отделяют кухню от залы и кути, в кути маленькая печка с плитой. В доме всюду тепло и на душе у меня тепло. По-моему, в душе я все та же девочка, которой очень хочется погостить у бабушки.

Из моих ностальгических воспоминаний я была резко вырвана внезапной остановкой всей группы. Оказалось, что нам предстояло идти по заснеженной просёлочной дороге. Опытные туристы, предусмотрительно взявшие с собой электрические фонарики и балониевые краги на сапоги, решительно вступили на предполагаемую колею. За ними потянулись все остальные. След в след друг за другом словно гномы, что отправились добывать самоцветы, мы шагали в полутьме. Имеющие фонари – шли уверенно, остальным же приходилось полностью сосредотачиваться на процессе продвижения, взгляд в сторону оборачивался падением в сугроб как минимум по колено – не до вдохновения! Все-таки приятно иногда быть ведомым – подумалось мне – хотя и тяги к лидерству я не лишена. Над сверкающей лунными брызгами поляной за нами с интересом наблюдала луна, мол, и куда же вы? А мы вскоре остановились, неожиданно, как будто в стенку уткнулись. Пришли! Кто-то в этой, как мне казалось, сплошной темноте что-то делал уверенно и спешно. Вот уже можно разглядеть пламя костра, ползущее вверх по пирамиде из стволов. Вокруг костра несколько бревен. Активисты постарались – заранее подготовили кострище, заготовили дрова. Располагайтесь! И все очень поспешно стали устраиваться, скинули рюкзаки, выложили праздничное угощение. По тенденции больших компаний туристы группировались по несколько человек, и мы с подругой не поодиночке, вдвоем. В атмосфере происходящего чувствовалось, что предвкушение праздника достигло своего апогея. Из портативного радиоприемника уже звучит речь президента. И вот оно – мгновение, к которому готовились несколько дней! С первым ударом московских курантов все замерли в ожидании, как будто ступили на шаткий навесной мост, что завис над пропастью между прошлым и будущим – старый год уже закончился, а новый еще не наступил. На душе и радостно и тревожно – ждём нового, а каким оно будет? С последним ударом курантов понеслось веселье: оглашались тосты, зашипели, засвистели петарды, раскрашивая разноцветьем на несколько метров ночную темноту. Ближайшую елку украсили гирляндами, на одном из деревьев пристроили магнитофон, развели еще один костер, поменьше. Возбужденные праздничной суетой и принятой дозой алкоголя кое-кто рванулся в пляс, кто-то в пылу азарта сбросил с себя куртку и так заразительно отплясывал, что его примеру последовали не менее десяти человек – возле костра организовался плотный хоровод. А возле большого костра зазвучала гитара и весьма нестройные голоса выводили то одну то другую песню и, как часто бывает, в сущности, так и не допели ни одну из них от начала до конца, то и дело, забывая слова. В котелках уже заварили чай и предлагали всем обжигающий напиток. Попивая чай с дымком, незаметно для себя я погрузилась в воспоминания, и слышала уже только свои песни. "Заварен круто дымный чай, взлетают искры светлым роем. Моя родная, не скучай! – трещит в костре сухая хвоя". Слова этой песни "унесли" меня на север, в метеорологическую экспедицию. Ах, экспедиции! Хвала им! Они позволяют не только побывать в весьма отдаленных и часто не освоенных еще людьми местах, но и дают возможность погрузиться в совсем необычную для городского жителя обстановку, оказаться как бы на необитаемом острове малочисленной группой, где каждый человек всегда на виду. Чужаки в экспедицию не поедут, – и это очень ценно! Экспедиции дают возможность отстраниться от всяческих городских проблем, сосредотачиваясь на полевой работе и на незатейливом быте, находясь всё время вне каменных стен. Напитываясь энергией природы душа, не может не развернуться не отпустить все печали, которые без следа растворятся в этой бесконечности пространства. Самые сильные и яркие впечатления обычно связаны с первым выездом в "поле". Парадоксально, оказывается, что иногда надо уехать за тридевять земель, чтобы увидеть наконец-то то, что у тебя под носом. Для меня таким откровением стала лиственница. В далекой-далекой тундре там, куда можно попасть только прилетев на вертолете, было всего несколько высоких деревьев и то до них нужно было еще дойти, аккуратно ступая на мох, обходя кажущимися не просто безопасными, а нарочито заманивающими пятна песка. Но опытные люди знают, что если ступишь на этот песочек – засосет, можешь и не выбраться. Лиственница вопреки своему названию дерево хвойное. Мягкие пучочки нежно-зеленой хвои своей необычностью тронули мое сердце, хотя черные округлые шишки-плоды прошлого – совсем не украшали его. Каково же было мое удивление, когда вернувшись из экспедиции, в городе родном на одной из аллей я увидела лиственницу! На ее ветвях красовались красноватые аккуратные шишечки, похожие на своеобразные бутоны неведомых цветов. Не зря я ездила в экспедицию – подумалось мне – раз пришло мне на ум такое сравнение, темные плоды былого уже почти не заметны среди множества новых, красивых.

"Где-то багульник на сопках цветет, кедры вонзаются в небо" – еще одна песня, продолжением предыдущей. В тундре много всяческих цветов, а возле площадки метеонаблюдений я увидела шикарную клумбу багульника. Однажды ночью его беленькие цветки вмиг стали вдруг розовыми – они озарились восходом солнца, которое буквально только что до этого зашло за горизонт. Конечно багульник, что растет в нашей ленинградской области не идет ни в какое сравнение с тем багульником, но когда я его вижу, то обязательно вспоминаю северную экспедицию. "Кажется, будто давно меня ждет край, где ни разу я не был…" Жаль, что мало где я побывала и, увы, время моих экспедиций похоже прошло. Только мои воспоминания о тех выездах, что были когда-то, словно костер, вновь одарят меня светом и теплом. Нынче у многих есть возможность побывать в любой стране. Иные мои ровесницы с удовольствием катаются по Европе, по Египту… Но меня такой способ путешествия не привлекает. Не по мне ни организованные туры, ни автопробеги, да, и с палаткой за спиной я уже тоже не ходок. Бывало, я останавливалась где-нибудь на два-три дня, но чувствую, что с каждым годом возрастает и возрастает сила притяжения моего домашнего комфорта. И потому, однодневный поход на лоно природы – пожалуй, самый оптимальный вариант для меня сейчас. Итак, я незаметно возвернулась в настоящее, в новогоднюю ночь. Народ веселится. Я попыталась включиться в гулянье – и подпевала, и поплясала, и с кем-то перекинулась несколькими фразами, но веселье даже своим дыханием не коснулось меня. Скучно! Обычная пьянка только в лесу. Очень часто в компании я чувствую себя неуютно, особенно, там где много пьют – со мной пить неинтересно, мне не удаётся дойти до такого состояния когда интересными становятся все темы разговоров. Я вновь и вновь приглядываюсь к очередной компании, но вскоре мне становится скучно, будто я не при деле, будто все чужие, или я почти всем чужая? Чья я? И надо ли быть чьей-то? Где "мои"? Нет любимого и многие друзья уже покинули этот мир, а с тем, кто жив часто не то что встретиться – поговорить по телефону и то не удается – физически не успеваем сделать то, что требует от нас суетная жизнь, – время обрело невероятное ускорение. И мчатся, улетают, словно искры костра минуты, дни, года. Как тесно на этом ночном пятачке, как будто на дне темного колодца переминаешься с ноги на ногу. Пытаясь расширить пространство ночи, я стала удаляться от общества. Как оказалось, мы расположились на своеобразном полуострове, слева струилась незамерзшая река, справа в нее впадал ручей. На том берегу реки в ярком лунном свете величественно и картинно высились могучие ели, они были похожи на те, что рисуют на новогодних открытках. Чуть в стороне деревья выглядели мрачными и почему-то напоминали мне декорации к балету "Лебединое озеро". Меня не покидало ощущение, будто я в театре – то на сцене, то в зале. Хотелось дотронуться до лап тех елей, может, тогда они бы стали для меня реальными, живыми. Но недоступен берег тот – нет моста, и речку не сковал мороз. Мне не слышны были голоса веселящихся, но был виден яркий свет костра, что аленьким цветочком из сказки пламенел во тьме. Не потому ли луна словно вопрошала, мол, не страшно? Конечно, нет. Легко представить, что у костра ждут меня двенадцать месяцев. Вот и все сказки этого места – грустно констатировала я. Моей подруге, как и мне жутко наскучило это однообразие. Наше желание покинуть "бал" разгоралось ярче пламени костра. Но все организованно уйдут отсюда не раньше чем через два часа. Что делать? Фонарика нет, а тропинку в лесу не видно.

– Да выведешь ты! Наощупь, наоступь – выйдем! – поддержала меня напарница. – Смотри, как ярко светит луна". Спешно подхватив рюкзаки, мы двинулись в обратный путь. Я так пристально вглядывалась в отсветы на снегу, как будто искала не тропку, а грибы в предрассветной полутьме. Вскоре мы вышли на поляну, сверкающую мириадами снежных искр. Вот он – праздник! И радость, разделенная на двоих сильнее вдвое. Не удержавшись от восторга, разбивая тишину, мы запели: "В лунном сиянье снег серебрится"… Зачарованные снежно-лунным пейзажем мы часто останавливались, подходили к соснам, подолгу любовались красотой природной, не рукотворной, слушали звон тишины, завитушки шума. Не то, что говорить, не смею думать, чтоб не нарушить эту тишину! Тропа привела нас к просеке. Мы остановились в оцепенении. На мгновенье стало жутко – показалось, что нам предстояло пройти сквозь строй суровых, мрачных судей. Где-то в верхушках елей пряталась луна, подглядывая за нами, как бы отстронясь от происходившего, мол, здесь владения не мои, а этих елей-старцев, что думы вековые думают. Что ведают они? И слышался в ответ негромкий их совет: без суеты живи, без суеты…Спасибо ели – мудрецы! Но уж как получится… И вот мы на шоссе. Простор дороги, словно широкий коридор, ведущий в цивилизацию. А вот и знакомая деревушка. Все также светят фонари, но близится рассвет. В подтверждение тому на задворках одиноко прокукарекал петух. Его бодрое "кукареку" разнеслось над спящей деревней. С новым годом! Удалось-таки устроить праздник для души! Эту новогоднюю ночь вряд ли заметет сугробом забвенья.

2005 г.