Читать книгу Кровь Тамерлана - Надя Лоули - Страница 9

Однажды в декабре, за несколько дней до Рождества, на углу дома на Большой Морской и Невского проспекта остановились двухместные сани, казавшиеся ярко раскрашенной игрушкой рядом с солидными экипажами, повозками и новомодными металлическими автомобилями. Начинало темнеть, и на улице зажигались газовые фонари, осветившие повозку. В санях сидел молодой человек в военной форме поручика и нетерпеливо посматривал в сторону Большой Морской улицы. Он облегченно перевел дыхание, когда увидел, что элегантная дама в меховом манто спешит в его сторону.

– Зинаида Николаевна! – тихо окликнул Урусов, оглядывавшуюся вокруг женщину.

– Дмитрий! – кинулась к саням госпожа Василова. – Боже мой! Откуда у вас лошадь?

– Потом все расскажу! Как хорошо, что вы получили мою записку! – засмеялся счастливым смехом молодой человек и выскочил из повозки. – Быстро, Зинаида Николаевна! Нас могут заметить! – Он помог даме подняться в сани.

– Дмитрий Евграфович, вы с ума сошли! Куда вы меня везете? – рассмеялась в ответ женщина.

Он загадочно посмотрел на нее, и лицо его расплылось в широкой улыбке:

– Сюрприз!

– Ну, Митя, пожалуйста, скажите, куда мы едем? Пожалуйста! – заблестела глазами Зинаида Николаевна.

Дмитрий не мог оторвать взгляд от ее лица, от глаз – живых, смеющихся, откровенных, чуточку лукавых, от ее губ, так много говоривших без слов.

– Тс-с-с, потом, моя дорогая!

Урусов укутал ноги госпожи Василовой в овчину и вскочил в сани. Не дожидаясь команды, лошадь помчала их вверх по звенящей от мороза Большой Морской, пересекла Гороховую и затрусила в сторону Невы.

Блики света от вечерних фонарей дрожали на покрытой снежной коркой воде. Набережная казалась еще просторнее и прямее от белого снега, и вид у Невы был озябший и суровый. Зинаида Николаевна повернула голову к Урусову и, чтобы защититься от ветра, прикрыла лицо меховой муфтой.

– Митенька! Так куда же мы едем?

– Ко мне! На Крестовский! Я демобилизовался после госпиталя и снял половину дома для нас!

Она побледнела и закрыла лицо муфтой. Было видно, как ее плечи мелко затряслись.

– Зинаида Николаевна! Пожалуйста! – Дмитрий приостановил лошадей и обнял женщину: – Вы мне обещали, что мы будем вместе! Обещали?

Дама подняла заплаканное лицо и одними губами прошептала:

– Обещала… Но сейчас это невозможно… Рождество! Новый год! Я должна быть с детьми! Понимаешь?

Урусов согласно кивнул:

– Понимаю! Но после Нового года, – он сердито перешел на ты, – ты должна раскрыться мужу! Так больше продолжаться не может! Мы должны быть вместе. Навсегда!

Зинаида подняла на него полные слез глаза и тихо, самозабвенно, прошептала:

– Да, да, да…

Дмитрий глядел на нее влюбленными глазами и держал ее лицо в холодных и дрожащих от волнения руках. Она была в меховой шапочке с приспущенной на лоб короткой коричневой вуалью с мушками. Эта вуаль, однако, никоим образом не скрывала ее прекрасных глаз, светлых и лучистых под дугами бровей на белом лбу. Мороз не разрумянил ее щеки – ее кожа своей мерцающей мраморной белизной была прекрасна.

– Я люблю тебя больше жизни! – Урусов начал лихорадочно целовать ее. Лошадь, нетерпеливо топтавшаяся на месте, вдруг рванула вперед, и они, обнявшись, упали на сиденье в овчинную полость.

– Да! Да! Да! – продолжала твердить Зинаида.

– Обещаешь, что в новом году мы начнем новую жизнь? Вместе!

– Да! Да! Да!

Лошадь рванула во всю прыть, и они, цепляясь друг за друга, чтобы не упасть, целовались и громко смеялись. Снежный вихрь подхватил повозку и понес счастливых влюбленных в звездную ночь. С хороводом предстоящих праздников, с морозом и снегом на них надвигался новый, роковой 1917 год.