Читать книгу Вредина для Майора - Нана Фокс - Страница 5

АНАСТАСИЯ

– Дочь, – раздается из-за двери настойчивый голос отца, – ты скоро? За мной машина приедет через полчаса. Поторопись, я тебя подвезу.

Смотрю на себя в круглое зеркало, висящее над раковиной в большой ванной родительского дома, и громко, расстроенно вздыхаю: всклокоченные волосы никак не хотят укладываться, а лихорадочный румянец на щеках нагло проступает сквозь тонкий слой тонального крема.

Кусаю губы в нервном напряжении: я так волнуюсь за свой первый день в статусе сотрудника опергруппы капитана Майорова, что внутренний тремор невозможно успокоить даже привычными упражнениями из йоги.

– Черт! – вскрикиваю, резко дергаю расческу, та, естественно, путается в прядях, а я еще больше злюсь и в порыве гнева тянусь за ножницами.

Отчекрыжу их, нафиг! Давно хочу сделать стильную короткую стрижку, но мама от одной этой мысли бледнеет и лежит на диване в предынфарктном состоянии. Манипулирует? Да!

Но и я не так уж рьяно стремлюсь к смене стиля, а лишь тогда, когда случаются вот такие оказии.

– Не жди меня, я сама доберусь! – психую, откидывая ножницы в раковину, сжимаю ее край ладонями и, наклонив голову вперед, пытаюсь успокоиться, проделывая дыхательную гимнастику.

Вдох – выдох…

Счет до десяти и обратно.

День только начался, а я на взводе! Нервная система напряжена до максимально опасного предела.

– Как доберешься? – продолжает настаивать отец. – На маршрутке, что ли?

– Да! – Распахиваю двери и возникаю на пороге ванной, пугая отца своим видом. – На личный автомобиль еще не заработала. – Это не упрек, это моя позиция.

– Дочь, – вступает с наш диалог мама, – ну, может, и правда с папой поедешь? Чего ты по автобусам будешь толкаться?

Родительница подходит ко мне и, словно фея-крестная, за считанные секунды приводит копну моих волос в состояние «я_только_из_салона», как в детстве, заплетает красивую косу и скрепляет ее ажурной резинкой.

– Спасибо! – Привстаю на цыпочки и целую отца в щеку. – НО. Я.САМА! – четко повторяю свое намерение. – Ну, правда, папуль, я не хочу, чтобы поползли лишние слухи.

– Так я ж тебя не на службу устраиваю и не продвигаю по карьерной лестнице! – недоумевает отец. – Всего лишь практика.

– Ой, ну все, Игореш! – вмешивается мама, поглаживая отца по плечу и подталкивая в сторону столовой. – Ну, хочет девочка, самостоятельность проявить, чего мешать? Пойдемте уже завтракать, все стынет.

– Я сейчас, – предупреждаю их и возвращаюсь к зеркалу.

В попытке по-быстрому довести до логического завершения свой макияж, теряю контактную линзу, а с губ вновь срывается раздраженный вздох. Приходится отказаться от кошачьих стрелочек и лишь коснуться ресниц щеточкой для туши.

Я не критическая близоручка, но без оптики чувствую себя некомфортно, так что цепляю на нос очки и топаю в комнату. Облачаюсь в узкие брючки графитно-черного цвета, в тон им – пиджак поверх белоснежной блузы, и завершают образ громоздкие ботинки а-ля армейские на массивной подошве. Некий штрих непокорности, что ли? Окидываю себя критическим взглядом и, вполне довольная общим видом, спускаюсь в столовую.

– Меня Гарик подбросит до управления! – уже дожевывая бутерброд, кричу я, чтобы папа из прихожей услышал.

– Какой Гарик? – басит он и моментально появляется на пороге столовой в наспех накинутом пальто.

Удивленно смотрю на него, отпивая кофе из чашки.

– Егор Кравчук – наш сосед, – поясняю ему в недоумении: уж сына соседа надо знать, тем более что этот сосед – какая-то там шишка в министерстве.

– Так он же актер! – Из его уст это звучит, как нечто похабное и недостойное внимания.

– Папа, – назидательно так поправляю родственника в его неосведомленности, – он учится в театральном, но не на актерском.

– Да какая разница? – продолжает тот стоять на своем.

– Такая же, как учиться в летном на факультете менеджмента, – пожимаю плечами и возвращаюсь к завтраку.

– Ладно, – сдается отец, – я с утра в министерстве. Приедешь в управление – сразу зайди в кадры. Вера Павловна тебя ждет.

Киваю, почти беру под козырек, но вовремя спохватываюсь и просто шлю удаляющемуся родителю воздушный поцелуй.

Гарик, он же Егор Батькович, он же друг детства, сосед, будущий режиссёр, да и просто хороший парень, ждет меня у ворот, нервно давя на клаксон.

– Ну и чего ты расшумелся? – спрашиваю, плюхаясь на переднее пассажирское сиденье, и подставляю щеку для дружеского поцелуя. – Я же сбросила сообщение, что буду через пять минут.

– Ага, – кивает он, мазнув губами по моей припудренной коже и щелкнув пальцем по носу, – десять минут назад.

– Ну, прости, – тут же меняю тон, наигранно хлопая глазками. – И вообще мне простительно: у меня стресс.

Друг вдавливает педаль газа до предела, бросая на меня вопросительный взгляд, и пока мы, то минуя пробки по объездным проселочным дорогам, то застревая в них на пять-десять минут, добираемся до места моей практики, я рассказываю ему о том, чем планирую заниматься в ближайшие месяцы, будучи практикантом.

– А он красавчик?

Вопрос вгоняет меня в ступор. Не замечала за Гариком ничего необычного, но…

– Ты бы видела сейчас свое лицо! – ржет этот гад, останавливая автомобиль прямо у крыльца.

– Ой, ну тебя! – Толкаю его в плечо. – Спасибо, что подвез! – выбираюсь из салона и, прежде чем закрыть дверцу, шлю Гарику игривый воздушный поцелуй. – Пока!

– Вечером забрать?

Отрицательно качаю головой и, развернувшись, взлетаю по ступеням. На проходной – суровые взгляды с допросом: кто такая, к кому и для чего? Успеваю произнести лишь фамилию, как суровость со старшего из двоих слетает и меня почти провожают до кабинета кадровика.

– Спасибо, вы так любезны! – благодарно раскланиваюсь, переступая порог, и тут же оказываюсь лицом к лицу с дамой неопределенного возраста.

Атмосфера вокруг разом меняет оттенок на серебро дождевых облаков, и как будто даже веет сырым холодом. Вера Павловна смотрит на меня оценивающе-пренебрежительно: вот ей как раз фиолетово, чья я дочь. В ее глазах я – малолетняя выскочка, решившая от безделья податься в серьезную профессию, где таким, как я, естественно, не место.

– Доброе утро! – растягиваю губы в искусственной улыбке и чуть вздрагиваю, когда за спиной с громким хлопком закрывается дверь, – Игорь Сергеевич сказал, что вы все знаете и без труда оформите все нужные документы.

– Садись.

Цербер! Хранительница артефактов в гробнице фараона!

От ее взгляда, голоса, манеры общения внутренности прошибает ледяной озноб. Сглатываю дискомфорт, аккуратно садясь на краешек указанного стула, складываю руки на коленках, словно прилежная воспитанница пансиона благородных девиц, и почти не дышу. В кабинете повисает прямо-таки звенящая тишина, и лишь скрип перьевой ручки нарушает его противным звучанием какой—то безысходности. Чувство, что здесь не папа генерал правит бал, а она.

Время словно замирает, и пять минут растягиваются в час, день, сутки…

– На! – Она небрежно подает мне документы. Я поднимаюсь и подхожу к ее столу. – Здесь, – тычет указкой в строку, – подпись и дата.

Растерянно ищу глазами ручку, и после недовольного вздоха Цербер сама подает мне пишущий предмет. Быстро ставлю закорючку, даже не читая; моя оплошность, и очень серьезная, но задерживаться в этом склепе более пары секунд я не желаю. Получаю какую-то корочку и, словно пробка из встряхнутой бутылки шипучки, вылетаю за дверь, по пути прощаясь и мысленно надеясь как можно реже с ней сталкиваться.

– Эй, ты куда? – ловит меня за руку тот же парень, который привел к этой мегере. – Тебе же в отдел к Майорову, а это в другом направлении.

– Да? Спасибо! – тараторю и разворачиваюсь к нему спиной. – А куда? —Беспомощно оглядываю длинный коридор с кучей дверей и, как назло, пустой, будто и не будний день вовсе.

– Пойдем. – Мой провожатый выходит вперед и уверенно направляется к лестнице.

– Все управление в курсе, да?

– Конечно. – Он с трудом скрывает усмешку. – Парни еще и ставки ставили, кому в отдел привалит такое счастье.

– Чего?! – Спотыкаюсь на ступеньки от такого хамского откровения. – И как это понимать?! – Упираю руки в бока, склоняю голову набок и чуть ли не молнии глазами высекаю.

Оцепенение после встречи с Цербером сдувает моментально. Это меня сейчас так похвалили или наоборот?!

Ответа я не получаю. Топаю с досады ногой и в отдел того самого капитана Майорова вхожу с приклеенной улыбкой девочки-отличницы, наивной и ничего не ведающей.

Ну, здравствуйте мои дорогие! Вот она я – ваше «счастье»! Посмотрим, кто кого?

– Здравствуйте! – Я сама вежливость, от приторного звучания моего голоса аж зубы ломит.

Нестройные мужские голоса вторят мне в ответ. Окидываю взглядом собравшихся, стараясь вычислить своего временного начальника, но отчего-то никто из трех на эту должность не тянет. Видимо, начальство задерживается.

– Я… – решаюсь все-таки представиться и обозначить цель своего визита: мало ли, может, эти товарищи не в теме и даже не спорили на меня.

– Кость… – Один из парней окидывается на стуле и смотрит на того, кто меня сюда привел. – Вы чё, уже сами разучились принимать заявления у пострадавших? Хрена ты к нам ее привел?!

– Ну так она к вам, – тянет интригу тот самый Костя.

Не мешаю. Пускай мальчики померяются достоинствами. Подмечаю пустующий стол и прямой наводкой топаю к нему, скидывая по пути пальто.

– Здесь же свободно? – уточняю на всякий случай: не хочу никого подсидеть.

– Девушка… – как-то устало, словно отпахал две смены на руднике, обращается ко мне тот, что отчитывал Колю.

– Анастасия, – представляюсь. – Анастасия Игоревна Пахомова, – добавляю и отодвигаю стул. – Ну, раз стол ничей, то временно будет моим.

И во второй раз за последние пятнадцать минут в помещении повисает звенящая тишина, с той лишь разницей, что сейчас не слышен противный скрип пишущего предмета. Но зато нецензурные словечки, произносимые шепотом и с толикой раздраженности, шипением заполняют пространство. Возникшую паузу разрушают звуки открывающейся двери, уверенные тяжелые шаги и громкий выдох, сдерживающий крепкое словцо, желавшее слететь с уст вошедшего.

Оторвавшись от созерцания ошалелых лиц парней, я перевожу взгляд на вошедшего и прикусываю язык. В голове моментально образовывается вакуум. Мозг отключается, и все, что получается выдавить из пересохшего горла, это приветствие.

– Доброе утро. – Сглатываю ком и пристально смотрю на своего пятничного попутчика.

Интересно, а он помнит ту поездку?

Я-то хорошо её помню…