Читать книгу Солнечные истории - Холли Вебб, Нариндер Дхами, Tomasz Hipsz - Страница 2

Нарциссовый лес просыпался после долгой холодной зимы. Голодные ежи выбирались из нор, в которых зимовали; белки гонялись за бабочками по едва зазеленевшим веткам; пчёлы, деловито жужжа, собирали сладкий нектар первых цветов. Ледяной покров пруда только недавно растаял, и мама-утка раздвинула стебли камыша так, чтобы солнечные лучи осветили полное яиц гнездо.

– Весна разбудит моих деток! – радостно прокрякала она и погладила восемь яиц кончиком крыла. – В лесу бурлит жизнь, и вы точно не захотите ничего упустить!

Как будто откликаясь на её голос, яйца начали медленно качаться взад-вперёд – они сталкивались друг с другом, пока на скорлупе не появились тонкие трещинки. И один за другим, пробив маленькими клювиками дырочки, пушистые жёлтые утята оказались на свободе и вывалились на солому.

– Добро пожаловать в мир, дорогие! – гордо приветствовала их молодая мать и внимательно рассмотрела каждого, после чего обняла. А потом заметила одинокое яйцо, которое не треснуло и так и осталось в гнезде.

– Поторапливайся, соня! – крякнула утка – утята столпились вокруг опаздывающего и хлопали пушистыми крылышками. – Если слишком долго проспишь, пропустишь самое интересное!

Яйцо дёрнулось, и на скорлупе появилась маленькая трещинка, но за этим последовало сопение, словно птенец внутри снова задремал. Мама-утка улыбнулась и постучала по скорлупе клювом.

– Подъём-подъём! Яйцо разобьём! – пропела она к удовольствию остальных.

В ответ яйцо снова покачнулось, и, после сонного зевка, изнутри послышался слабый стук. Мама-утка и её яркие жёлтые утята всё терпеливо ждали, крякали и подбадривали, когда стук останавливался и начиналось сопение. Наконец яйцо развалилось на куски.

– Великая утка! – ахнула мама-утка.

– Мама? – спросил пёстрый бурый птенец и поднял на неё большие сонные глаза.

– Боюсь, я не твоя мама, – ласково сказала утка. – Понятия не имею, откуда ты взялся, Бурый Соня. Но лучше тебе побыть с нами, пока мы не найдём твою настоящую маму.

– Настоящую маму? – Птенец зевнул – он пытался хоть что-то понять.

– О да, она будет ужасно волноваться… – пробормотала утка и кинулась вдогонку за утятами, которые потеряли интерес к новичку и теперь вперевалку расходились в разные стороны. – Вернитесь, вернитесь, мои дорогие!

Бурый Соня моргнул, выбрался из гнезда и посмотрел на покатый склон, ведущий к Нарциссовому лесу. Потом изучил кусочки разбитой скорлупы у своих лап и решил, что эту загадку он разгадает сам.

– Не волнуйтесь, я сам её найду, – сонно пробормотал он, видя, что мама-утка уже достаточно занята со своими семью любопытными утятами. И зашагал в лес прежде, чем она успела его остановить.

Бурый Соня начал своё приключение с того, что поднялся на холм – потому что знал, что скатиться его яйцо могло только вниз. Он искал в подлеске разбитую скорлупу, она могла привести его к тем гнёздам, где недавно вылупились птенцы. Утреннее солнце было тёплым, он перепрыгивал через крокусы и вскоре нашёл первую улику.

Бурый Соня протёр глаза, потом потыкал упавшую скорлупу крылом и поднял взгляд вверх, на кроны деревьев, где между двумя ветками уютно устроилось гнездо дроздов.

– Прошу прощения за беспокойство, – зевнул он и прикрыл глаза от солнца. – Я вылупился не в том гнезде и пытаюсь найти маму. Я не ваш?

Мама-дрозд слетела вниз, села перед птенцом и принялась неуверенно его разглядывать. Дрозды по большей части бурые, как и их птенцы, так что было трудно понять, не из её ли гнезда он вывалился.

– Ты умеешь петь, дорогой? – спросила она. – Дрозды – лучшие певцы Нарциссового леса, и если ты один из нас, то умеешь красиво петь.

Мать-дрозд засвистела приятную мелодию, и птенцы присоединились из гнезда – у них получился идеально гармоничный хор. Потом она махнула крылом Бурому Соне, чтобы поддержал, и тот раздул грудь, стараясь изо всех сил.

– Пиииии! – завопил он.

– О, нет, нет, нет! – пропела дрозд и захлопала крыльями, чтобы заставить шумного птенца замолчать. – Боюсь, ты не один из нас, но я желаю тебе удачи в поисках.

Бурый Соня поблагодарил мать-дрозда и продолжил путь, подпрыгивая среди колокольчиков в лучах мягкого полуденного солнца. Птенец был разочарован тем, что он не певчая птица, но чувствовал, что теперь он на шаг ближе к тому, чтобы найти свою настоящую маму. Наконец он нашёл ещё кусочки скорлупы на берегу маленького озерца. Он вперевалку подошёл к краю и обнаружил мать-лебедя и её птенцов.

– Простите, что отвлекаю, – зевнул он – лапы у него погружались в грязь. – Я вылупился не в том гнезде и пытаюсь найти маму. Я не ваш?

Мать-лебедь оглядела пёстрого птенца сверху донизу и нахмурилась.

– Лебеди – самые красивые птицы Нарциссового леса, – сказала она. – Мои лебедята, может, и серые, и пушистые пока, но скоро они вырастут белыми и гладкими, с длинными грациозными шеями и сильными крыльями.

Бурый Соня попробовал изогнуть шею – она у него была очень короткая – и пригладить непослушные перья на голове. Но как он ни старался, он всё равно выглядел маленьким и пёстрым.

– Нет, – зашипела лебедь. – Ты слишком страшный, чтобы быть моим.

Бурый Соня поблагодарил её и направился обратно в лес. Он очень устал пробираться по грязи, но зато чувствовал облегчение, что он не прекрасный лебедь – не хотелось бы стать таким грубым.

Между деревьев тускло светило вечернее солнце, прохладный ветерок качал подснежники, но птенец был полон решимости, топорщил перья, чтобы согреться, и продолжал путь. Наконец он нашёл ещё немного кусочков скорлупы и услышал тук-тук-туканье сверху.

Когда Бурый Соня поднял голову, его осыпали опилки, так что он резво отпрыгнул в сторону и разглядел маму-дятла – та стучала по свободной ветке, чтобы найти пищу для птенцов.

– Простите, что отвлекаю, – зевнул он, смахнул с головы опилки и похлопал крыльями. – Я вылупился не в том гнезде и теперь ищу маму. Я не ваш?

Мама-дятел слетела с гнезда и почесала красные перья на голове.

– Ты не похож на д-д-дятла, – сказала она, заикаясь. – Как ты к д-д-дереву?

– Не знаю, – честно ответил Бурый Соня.

– Д-д-дятлы – самые талантливые плотники Нарциссового леса, – гордо заявила дятел и вспрыгнула на ближайшее дерево. – Если ты один из нас, то знаешь, как делать т-т-так.

Дятел застучала клювом по древесному стволу, пока не появилась ровная круглая дырочка, а потом прыгнула в сторону и позволила попробовать Бурому Соне. Тот нерешительно подошёл к дереву, пожал плечами и ударил по стволу всего один раз.

– Оууу! – он потёр клюв.

– Н-н-нет, – сказала, заикаясь, мама-дятел. – Мне очень жаль, но ты не мой.

Бурый Соня поблагодарил дятла и продолжил путь, но вечерний свет почти померк, и ему не удалось бы больше найти на земле скорлупу – а значит, и гнёзд, куда можно бы обратиться. Птенец почувствовал себя ужасно одиноким в сумрачном лесу. Ему было холодно и голодно, он очень устал. День был долгий.

Поверив, что никуда не подходит, потому что нет у него никаких талантов – ни певческого, ни плотнического, ни красоты, – грустный Бурый Соня поднялся на пологий холм к большому дереву с дуплом в стволе. У него не было гнезда, которое можно было бы назвать домом, и ему нужно было тёплое место для сна, так что он запрыгнул на нижнюю ветку и карабкался, пока не добрался до дупла.

Внутри его встретила полная темнота, но вдруг оказалось, что его большие глаза отлично в ней видят, так что он быстро понял, что не один. Под лапами было гнездо, полное целых яиц, а над головой широко открылись два огромнейших глаза.

– Простите, что разбудил, – зевнул Бурый Соня, который так устал, что его качало из стороны в сторону. – Я вылупился не в том гнезде и теперь пытаюсь…

– Мой дорогой мальчик! – ахнула сова, спрыгнула к бурому птенчику и крепко его обняла. – Когда твоё яйцо укатилось из гнезда, я везде искала, но днём было слишком светло, чтобы что-то разглядеть, и я вернулась в дупло. Как ты нашёл путь домой, маленький умница?

Но Бурый Соня уже задремал.

Позже этой же ночью бурый птенец проснулся и обнаружил, что полная луна окрашивает Нарциссовый лес в тона полуночно-голубого и серебряного и что его большие тёмные глаза могут разглядеть весь лес в блестящих деталях. Он видел плотников дятлов, прекрасных лебедей, музыкальных дроздов и до самого подножья холма, где добрая мама-утка спала, уютно прильнув к своим утятам. Все они мирно спали, пока совёнок рассказывал маме о дневных приключениях и чудесных птицах, которых встретил на пути.

– И так я узнал, что не принадлежу другим семьям, – вздохнул он – солнце уже подбиралось к горизонту. – Потому что я оказался в Нарциссовом лесу единственной птицей без особых талантов.

– У всех есть талант, – мама погладила его по голове кончиком крыла. – Только сова смогла бы найти путь домой так, как ты, потому что нас отличают ум и мудрость.

– Не думаю, что я такой уж мудрый, – возразил Бурый Соня, который вспомнил о загадке, которая занимала его на протяжении всего долгого похода. – Я так и не понял, почему лес называется Нарциссовый. Сегодня я видел крокусы, колокольчики и подснежники, но никаких нарциссов не встречал.

– Это потому что ты вылупился перед самым интересным, – прошептала мама-сова.

– Что за самое интересное, мама? – спросил он.

– Смотри, – она улыбнулась и указала на горизонт.

Бурый Соня проследил за маминым взглядом и увидел рассвет.

Когда солнце показалось над горизонтом, сияя сквозь деревья, затопляя лес тёплыми волнами света, земля, просыпаясь, засияла.

Тогда и началось самое интересное.

Вдруг спящие нарциссы пробились сквозь подлесок, и каждый жёлтый цветок раскрылся к жизни – весь Нарциссовый лес покрылся золотым ковром.

– Весна правда пришла, мама, – прошептал Бурый Соня в восторге. И когда он заглянул обратно в дупло, яйца с его братьями и сёстрами начали качаться взад-вперёд…