Читать книгу Тася и Чудовед в Нарисованной стране - Nata Anahata - Страница 2

– Вон, гляди, видишь пастуха с овечками?

Тася посмотрела в сторону, куда показал Чудовед, и увидела мальчишку на пригорке. Перед ним паслось стадо маленьких овечек.

– Давай подойдем поближе.

Мальчишка, заигравшись на флейте, не заметил их приближения. И лишь когда Чудовед кашлянул, он приоткрыл один глаз, потом второй, затем отнял ото рта флейту и промолвил:

– А вот и гости. Овечки, глядите, кто к нам пожаловал!

Овечки дружно заблеяли и сгрудились в пухлую кучку.

– Ну, с Чудоведом мы знакомы, а вот кто эта барышня?

– Я вовсе не барышня, – смутилась Тася, – я… Меня зовут Тася. А тебя?

– Я юный пастух по имени Фантазия, а это – он широко повел рукой, – мое стадо.

– А разве Фантазия не должна быть девочкой? – наивно спросила Тася.

– Фантазия МОЖЕТ быть девочкой, но пока меня устраивает быть мальчиком. Поживем-увидим.

Тасе показалось это странным. До этого она никогда не слышала, что можно вдруг, ни с того ни с сего, из девочки превратиться в мальчика… Но она не успела как следует над этим поразмыслить, потому что Фантазия продолжил:

– Так вот, я Фантазия. Люди очень любят меня и моих овечек, потому как если к ним пожаловала Скука со своим пыльным чемоданом, полным ненужной ветоши, то она тут же начинает хозяйничать. Раскладывает свои обрывки и обрезки старья, от которого ух какая пылища кругом, и давай ворчать. А к некоторым даже норовит прирасти, как сиамский близнец. И тогда пиши пропало: бедняга только и твердит, как ему все надоело и зачем он только живет на свете…

– Да, плохо дело! У моего папы такое случается.

– Но мы с овечками знаем, как с этой дамочкой разобраться. Стоит нас только позвать, и она тут же сгребает свое барахлишко и убирается подобру-поздорову.

– А куда ей деваться?

– О, ей всегда место найдется… Только не каждый, у кого она поселилась, про меня вспоминает.

– Наверно, надо дать объявление в газету – там, где «Выведем тараканов и моль» – «Выведем скуку».

– Ну, вообще-то, мне и так дел хватает! Именно благодаря мне изобретатели изобретают, а писатели пишут. А некоторые просто мечтают. Кое-кто такую несуразицу нафантазирует – мои овечки даже краснеют. Вот смотри!

Фантазия взмахнул флейтой, овечки взмыли в воздух и, мекая, сбились в кучку, которая стала размываться и превратилась в облако.

– Ух ты! – воскликнула Тася.

– Сейчас я покажу, что можно нафантазировать сгоряча… Один мальчик в Калифорнии хотел, чтобы его родители купили шоколадный дом – чтобы там все было из шоколада: и крыша, и крючки для полотенец, и даже кошачий лоток.

В облачке, которое клубилось перед Тасей, появилась картинка: дом, похожий на огромную шоколадную конфету.

– Только представь, если бы эта фантазия сбылась! Он наверняка захотел бы похвастаться перед своими школьными друзьями и пригласил бы их домой. И вот возвращается вечером его мама, глядит – а подлокотники у кресел в гостиной погрызены и половицы по краям обкусаны. «Какой ужас! – говорит она, – случилось нашествие термитов!» «Нет, мамочка, – отвечает мальчик, – просто наша учительница очень любит шоколадные уголки».

– Да уж, такой дом недолго прослужит…

Картинка в облаке размылась и исчезла.

– А один пианист из Амстердама мечтал победить во всех конкурсах и получить звание Самого Лучшего Пианиста в мире.

Облачко зашевелилось, и в нем появилась сцена, вся увешанная телекамерами и микрофонами, на которой худому растрепанному человеку другой человек вручал маленькое золотое пианино, а все зрители хлопали.

– Но ты вообрази: вот он получил этот приз, поставил на полочку и любуется. А потом думает: какой бы конкурс еще победить? А побеждать-то больше нечего… Вот беда!

– Он может пойти к космонавтам и попросить, чтобы его отправили на Марс, – предположила Тася, – И победить в марсианском конкурсе пианистов!

– Но ведь у марсиан между пальцами – перепонки, и они сроду не играли на пианино, потому что не дотягиваются от одной клавиши до другой!

– Мда, – призадумалась Тася, – тогда и правда безвыходное положение, как говорит моя мама.

– То-то и оно! – продолжил пастушок, – А вот еще некоторые люди хотят уничтожить все смертельные болезни. Но кто подумает об этих самых болезнях?

Картинка в облачке вновь сменилась: на этот раз там возникла огромная толпа существ весьма неприглядного вида, которые несли такие плакаты: «Смертельные болезни тоже имеют право на жизнь!» и «Сбор подписей за отмену отмены смертельных болезней».

– Но ведь это всего лишь фантазии, – пожала плечами Тася, – подумаешь…

– «Всего лишь!»… Дело в том, что, когда моя флейта играет особую сбывательную мелодию, любая фантазия может стать явью. И если в это время кто-то нафантазирует недоброе, то последствия могут быть очень даже плачевные. Так, один мальчик по имени Адольф нафантазировал, что среди людей есть «лучшие» и «худшие», и что на Земле наступят золотые времена, если всех «худших» уничтожить… Когда эта безумная фантазия начала сбываться, она принесла войну, разрушение и много бед…

Облачко замутилось, из него послышались выстрелы и взрывы, а потом распалось на отдельные сгустки, из которых показались ножки с копытцами и жалобно мекающие овечьи мордочки.

– Это слишком грустно, мои овечки не хотят такое показывать… Но надеюсь, ты поняла: любая твоя фантазия может сбыться, поэтому будь осторожна с мечтами!

– Хорошо! – кивнула Тася, – обещаю не желать никому зла!

– Что-то мы застряли, – сказал Чудовед. А пора бы двигаться дальше, у нас еще много всяких всякостей впереди.

– Тогда хорошего вам пути! А моим овечкам пора немного подкрепиться! – и Фантазия заиграл, а овечки принялись жевать травку.

3.

Чудовед и Тася потопали дальше. Но не успели уйти далеко, как на пригорке показался домик, крыша которого очень напоминала букву А, а крыльцо с округлыми перилами сбоку было похоже на Б.

– О, а вот и дом моего приятеля Словца, – воскликнул Чудовед, – надо непременно к нему заглянуть. Давай постучимся!

Но как только он ступил на дощатое крыльцо, оно мелодично скрипнуло и пропело:

Добро пожаловать в мой дом,

Коль ты добром сюда ведом!

– Что такое ведом? – спросила Тася, – и каких таких Коль?

– Все узнаешь в свое время, – ответил ей хозяин, показавшийся в двери. Это был маленький человечек с круглым пузиком и игривой улыбкой, в колпаке, изогнутом как вопросительный знак, и восточных туфлях с завернутыми, как улитка, носами и мохнатыми помпонами.

– Бодрствуйте! – воскликнул он.

Чудовед хмыкнул, а Тася в недоумении замерла.

– Какой смысл говорить «Здравствуйте», когда вы и без того здоровы? Так что бодрствуйте! Или радствуйте! Или – мирствуйте! Ну а сейчас будем чайствовать, как раз кондитерские изделия подоспели.

И Словец распахнул дверь пошире, приглашая гостей к себе в дом.

Посреди комнатки стоял стол с чашечками и блюдцами. Словец сказал:

– Усаживайтесь, умощяйтесь, располагайтесь, распластывайтесь – в общем, как уж получится. Руки мыть нужно, но необязательно. Все равно Кран у меня нынче не в расположении.

Тася взглянула в сторону, куда кивнул Словец. Там над раковиной сгорбился подъемный кран, и вид у него был весьма унылый.

В комнату бесшумно вошла румяная старушка с подносом, на котором дымился чайник и хвастались пухлыми бочками свежеиспеченные булочки в виде букв. Комнату наполнил запах ванили, а Тасин рот – слюнки.

– А вот и словоплюшки. Сдобные и бесподобные! Дело рук этой милой старушки!

Старушка смущенно засмеялась и, поставив поднос посреди стола, тут же исчезла.

Наконец они уселись, и Тася, так и не дождавшись приглашения, потянулась за аппетитной Ф, но та вдруг отпрыгнула и спряталась за чайником.

Тася в недоумении замерла. А Словец рассмеялся:

– Вы, другиня моя, еще не представились!

– Тася.

– А я Словец, ловец слов. Я вылавливаю слова из воздуха, отыскиваю их в траве, соскабливаю с чашечного донышка и даже иногда откапываю в мусорном ведре.

– А зачем?

– А как же без слов? Я их собираю в коробочки и отправляю писателям, чтобы их книжки не пустовали. Все писатели со мной на короткой ноге, и, чтобы заглянуть на огонек, им приходится эту ногу друг у друга занимать… Ну, пора чаеплюшствовать.

Тася уж было снова потянулась за плюшечкой, но Словец ее остановил:

– Погоди, Тася. Просто так мои буквы в рот не даются. Для открытия чаепития нужен пароль.

– Это еще что?

– Слово-ключик. В нем четыре буквы, и на каждую я загадаю вам загадку. Отгадаете – будем уплетать плюшки. Нет – будете плутать голодными. Итак, загадка первая!

А ну-ка раскуси затейку,

Она под силу даже Мурке!

Индеец кушает индейку,

А турок варит кофе в…

– Бурке! – закричал Чудовед.

– Какой еще бурке? – нахмурился Словец, – бурка – это шуба! Попробуй-ка сварить в ней кофе.

– А может, это вовсе не шуба, – предположила Тася, – Может, это такая старая кастрюля, которой лень варить кофе и потому от возмущения она все время бурчит?…

– Точно-точно! – закивал Чудовед.

– Как так? Сейчас проверю в словаре! – и Словец полез в шкафчик, набитый пухлыми книжками с потертыми обложками. Тася тем временем продолжала:

– Или печка, которую пробурили в пещере! Или…

– Да что за чушь ты несешь! – от возмущения у Словца даже колпак вытянулся и стал похож на восклицательный знак.

– Я же не курица, чтобы что-то нести! – продолжала забавляться Тася.

– Взбалмошная девчонка! Вот слушай, что сказано в моем Словаре Всех-Превсех Слов: «Бурка – шуба из шкуры барана».

– А мне не нравится, когда у баранов забирают шкуры и делают из них шубы, – сказала Тася.

– И все-таки это неправильный ответ, – отрезал Словец, усаживаясь за стол. На всякий случай он прихватил Словарь.

– А какой правильный?

– Турка.

– Как это? – опешила Тася, – Ведь турка – это жена турка?

– Ничего подобного, это специальная посуда для кофеварения! – и прежде чем Тася успела возразить, Словец продолжил: – А чересчур упрямые гости остаются несолоно хлебавши и несладко едавши. Так что продолжим. Внимание! Загадка вторая.

У этой буквы – два лица.

Как только в зеркало вглядится –

Она в британца-близнеца

На отраженьи превратится.

– Эр! – воскликнул Чудовед. Словец удивленно на него воззрился.

– Правильно, – подхватила Тася, – если читать ее по-русски, то это будет Эр, а если по-английски – Пэ! Молодчина, Чудовед.