Читать книгу Семь-я. Седьмая книга. Сага «Исповедь» - Натали Бизанс - Страница 14

– Тебе удобно? – Жюлиан приобнял Эрику, и её голова оказалась на его плече.

– Очень… – на большее ей не хватило сил. Только сейчас, когда автобус отъехал со станции, она поверила в то, что это не сон, и с облегчением выдохнула. Теперь уже точно мама не появится и не вытащит её за руку. Так же спешно Эрика собирала свои вещи и прощалась со всеми, постоянно со страхом ожидая того, что Наташа передумает и заставит её всё-таки остаться. Грешным делом мелькали даже мысли о побеге в случае, если это произойдёт.

Мама была молчалива и выглядела отстранённо-задумчивой, Агнешка и вовсе закрылась в своей комнате и к ужину не вышла, сославшись на головную боль. Какая кошка пробежала между ними, Эрика так и не поняла.

Жюлиан молчал, делая вид, что дремлет, его рука по-прежнему сжимала её хрупкое плечо. И от ладони шло тепло, такое, казалось, родное и надёжное. Немногочисленная команда пловцов, удобно устроившись, тоже перестала гомонить. Ночная дорога успокаивает, умиротворяющее мурлыканье мотора и ускользающие полосы дорожной отметки, – всё это делает веки тяжёлыми, монотонное покачивание убаюкивает и помогает погрузиться в мечты.

Жу сразила огненная красота женщины, которую Эрика назвала тётей, при виде её, сердце сжалось до боли, а потом он почувствовал себя слишком молодым и нелепым, каким-то неуклюжим и неуверенным в себе глупцом. Её взгляд проник в самую суть его естества и вытащил оттуда давно почивших призраков, разглядеть которых он не мог в мутной тине дна своей души, но ей, казалось, открыты все тайны, он гол пред этой богиней и ничем не защищён.

Он так и не мог понять, чем же тронула его эта встреча, что заставило смущаться и краснеть, словно девственника. Рубеж полноценного мужского самоосознания давно пройден и много раз доказан блестящими победами. Он знает, что неотразим, и юное незрелое создание в его руках, так нежно прильнувшее тёплыми губами к шее (как будто он не чувствует этого), лишь очередное подтверждение тому. Но одно дело девушки сверстницы, возомнившие себя взрослыми, и совсем другое – царица Клеопатра, почему-то именно этот образ возник в его сознании. Он думал о ней, закрыв глаза, вспоминал, и тело наполнялось живительной истомой, гораздо более страстной и сладостной, чем когда-либо прежде…

«Как же быть с маленькой? – жалобно спросила совесть, боясь быть загнанной в очередной раз в угол. – Ты обещал её матери, что будешь беречь девочку и не тронешь!»

Жюлиан невольно вздохнул и по-хозяйски прижал к себе нежное создание, более напоминающее нимфу, совершенно непорочное, в чём он уверен на все сто. «Никто не прикасался к этой девочке до меня, оттого каждое прикосновение заставляет её трепетать, эта трогательная доверчивость, от которой так тепло сердцу… Теперь она нужна мне ещё больше. Я должен быть вхожим в их дом, – думал он, – я перезнакомлюсь со всеми родственниками Эрики, войду к ним в доверие, сберегу малышку целой и невредимой, лишь бы ещё раз увидеть эту богиню, пережить взгляд по-кошачьи зелёно-карих глаз, похожих на губительный омут. Кто я перед нею? Зелёный юнец. Но что-то же позволило мне поверить… на мгновение заставило ощутить… что и жизни не жалко…» – Жюлиан вновь глубоко и обречённо вздохнул.

– Плечо устало? – Эрика заботливо заглянула ему в глаза и улыбнулась.

– Спи, – устало ответил он, ещё сильнее прижав к себе, – ты – лёгкая как пушинка.

– Мама всегда говорила, что у меня тяжёлая голова, как у папы.

Вместо ответа он только чмокнул её в макушку, словно младшую сестру, и по-настоящему заснул.

Бой барабанов, покачивающиеся в такт бёдра танцовщиц в разноцветных нарядах, звенящие украшениями, яркие вспышки огня и шелковистость полупрозрачной туники, которой коснулась его ладонь, – вот всё, что вспомнил Жюлиан, открыв глаза. Уже приближался рассвет, и автобус подъезжал к Парижу…

Ночь на Сен-Мишель прошла спокойно. Никакие призраки меня не тревожили. Сын, за день исходивший весь остров, а вечером с восхищением разглядывавший архитектуру в освещении прожекторов, переполненный впечатлениями, крепко спал. Меня же рассвет разбудил щемящим предчувствием, тревогой за кого-то очень близкого и родного. Кого именно, мне не дали понять, и я молился за всех, пока не зазвенел будильник на телефоне, поставленный для нашего пробуждения к утренней службе. Даня всегда был лёгок на подъём, (не то что Мэтью, которого поднимать приходится по десять раз за утро), он тут же вскочил, зевнул, потянулся и увидел, как я поднимаюсь с колен.

– Тебе не спится, как я погляжу? Что-то случилось?

– Слава Богу, нет. Телефон молчит. Так, беспокойство на душе…

– На службу идём или?..

Все уже привыкли, что я в любой момент могу сорваться и поспешить куда-нибудь.

– Идём на службу, покуда мне ничего не известно.

Даня согласно кивнул, умылся, оделся, и мы к назначенному времени уже стояли у входа в церковь. Допускают лишь тех, кто пришёл без опоздания за десять минут до начала богослужения. В каждом монастыре свой устав.

Ни у кого так не звучат голоса, как у тех, кто посвятил свою жизнь Богу… Звук на телефоне был выключен, я почувствовал лишь лёгкую вибрацию, и сердце вздрогнуло. Аккуратно, чтобы не привлекать внимания, достал его и взглянул на экран. Там светилось сообщение от Наташи: «Эрика попала в аварию, перезвони». Перекрестившись, я был вынужден покинуть храм, Даниил вышёл следом за мной.

Набрал вызов. Она сразу ответила. Голос дрожит.

– Эрик, они под Парижем. К счастью, с нашей девочкой всё обошлось, но её парень пострадал.

– Подожди, успокойся, расскажи всё по порядку, я ничего не понимаю, какой парень? Что Эрика делает под Парижем?

Она сбивчиво, но всё же рассказала, что отпустила на выходные дочь с тем самым Жюлианом. В автобус врезался грузовик.

– Агнешка на мотоцикле отправилась туда.

– Одна? Без Марика?!

– Он на работе. Думаешь, её кто-то удержит?

– Бог мой, теперь ещё и за неё переживать… Наташенька, во-первых, успокойся, во-вторых, сбрось мне адрес больницы, мы здесь на полпути к Парижу и сейчас же выезжаем. С Даней, конечно. Не волнуйся, мы её привезём. Да. Буду звонить. И я тебя…