Читать книгу Бора - Натали Гамус - Страница 2

Архитектурный ансамбль усадьбы, окружённый неприступными стенами, состоял из главного дома и нескольких пристроенных флигелей. Один из них предназначался для проживания прислуги и охраны, второй – для хранения и обслуживания техники, роботов, автомобилей, летательных капсул и прочего оборудования, а последний представлял собой летнюю кухню. Также на территории поместья находились сад, небольшая спортплощадка, роща с тенистыми аллеями, обрамлявшими каскад озёр, и оранжерея.

Широкая дорога, причудливо изгибаясь, пролегала вдоль живой изгороди и соединяла парадный въезд с трёхэтажным особняком. Фасад дома, оформленный в стиле барокко, окаймляли пилястры, а меж них врезались высокие окна. Над фронтоном особняка возносился бельведер, а прямо под ним перед главным входом, к увенчанному арочным сводом крыльцу поднималась прямая лестница с балюстрадами по краям.

На заднем дворе за купой уходила вдаль узкая тропинка, которая по мере углубления в рощу расширялась и переходила в роскошную парковую аллею, окружённую водоёмами. Вдоль их каскада тянулись вереницей деревянные беседки. В озёрах сквозь прозрачную воду виднелись маленькие золотые рыбки. А если подняться вверх по ручью, с холма открывался потрясающий панорамный вид на всё имение.

На краю усадьбы за чащей в чистом поле расположилась оранжерея. На белом металлическом каркасе был закреплён светопроницаемый материал, а вход охраняла невысокая живая изгородь. Внутри под сводами купола царил ботанический рай, наполненный изысканными растениями и их ароматами.

В спальном крыле мне отвели целую комнату. Сквозь высокие арочные окна, прикрытые шёлковой прозрачной органзой, проникало много света. По бокам сплошными полотнами свисали атласные портьеры нежного кремового оттенка. Посреди комнаты раскинулась двуспальная буковая кровать, устланная блестящим бежевым покрывалом, а по её краям на маленьких тумбочках светились низкие торшеры. В стене напротив ложа крепился большой экран. Также из спальни имелся выход в ванную и скромную гардеробную.

Обслуживающий персонал в усадьбе состоял из пяти человек: два охранника, две горничные и инженер, их задача в основном заключалась в обслуживании роботов, на которых полностью возлагался физический труд. Камеры, закреплённые по всей территории, помогали не только отслеживать результаты деятельности техники, но и выполняли охранную функцию, регистрируя все возможные перемещения по имению, в том числе и по спортивной площадке, спрятанной глубоко в чаще.

Ирина пробыла со мной ещё два дня, успев провести экскурсию по усадьбе. Однако срок действия визы её истекал, и в скором времени молодая женщина покинула планету, оставив меня одну до прибытия владельца имения. Казалось бы, вот я, наконец, на свободе, но день ото дня ничего не менялось.

Каждое утро я продолжала усердно заниматься, наблюдая, как крупные капли пота, остужаемые прохладным ветром, стекали по оголённой руке от плеча к бицепсу и дальше вниз вдоль локтя, как мокрая майка, пропитанная влагой, облегала кубики живота, как измождённое худое тело постепенно покрывалось крепкими мышцами. А после, стоя в прохладном душе, было приятно насладиться плотными струями воды. Бурлящим потоком, очищая кожу, они сбегали по обнажённой плоти.

Скитаясь в уединении по пустынному дому, я, окружённая изысками замысловатого интерьера, пристально изучала роскошные старинные предметы, которых здесь было в избытке. На заднем дворе в одном из флигелей мне довелось обнаружить лук со стрелами. В нетерпеливом ожидании опробовать находку я немедля выскочила из помещения. Закрепив паз в гнезде и уложив стрежень на полке основания лука, я тщательно прицелилась в дерево и, натянув тетиву, резко отпустила её. Стрела исчезла в траве, не долетев до цели. Прежде чем выстрелить, нужно было приложить больше усилий, на которые оказались ещё не способны мои неокрепшие руки.

Большую часть времени я проводила в библиотеке. Там, устроившись на тёплых ступеньках, я, погружённая в сюжет очередной книги, упивалась дивными историями. Но изредка мне попадались сводки минувших лет, в одной из которых любопытный взор случайно привлёк интересный эпизод, произошедший в год моего обучения в институте. Повествуя о трагических событиях, строчки документа, проскальзывая перед глазами, открывали страшную тайну. Вскользь в своём рассказе Ирина упомянула, что моё обучение по непредвиденным обстоятельствам было прервано, а затем возобновлено, но на другой планете. Однако тётушка ни словом не обмолвилась, что под «непредвиденными обстоятельствами» она понимала гибель тысячи человек в результате неудачного эксперимента некоего учёного, повлекшего утечку смертельного вируса из стен лаборатории на территории института. В голове не промелькнуло ни единой искры, ни единого образа не возникло в сознании. Что я чувствовала тогда? Что случилось с моими друзьями, если таковые, конечно, имелись? Может, потеря памяти являлась вовсе не карой, а искуплением?

Ранним пасмурным утром, когда я не спеша возвращалась с пробежки, моё внимание привлекла суета, царившая у главных ворот. Засев в живой изгороди, я сквозь густые ветки стала наблюдать. В то время, как из летательной капсулы, припаркованной у входа, спускались двое мужчин, мои глаза внимательно изучали новоприбывших. Один, маленький седой старичок, сосредоточенно слушал другого, высокого мужчину лет тридцати. Устроившись в сегвеях, видимо, заранее подогнанных к месту посадки, незнакомцы стремительно пронеслись по дороге в сторону главного здания, не заподозрив, что за ними велась незапланированная слежка.

Готовая в любой момент бросить все дела и мчаться в особняк ради знакомства с прибывшими, я неохотно продолжала тренировку. Однако ни в обед, ни вечером меня никто не позвал и не пригласил.

Следующим днём в гордом одиночестве я бродила по дому и молча рассуждала о мираже, возникшем перед глазами в минувшее утро. Но при взгляде в окно коридора, которое выходило на сад, мой взор заприметил неясные очертания капсулы, расположенной далеко у ворот на том же месте.

В тусклом освещении лёжа в постели, я чувствовала теплоту ласковых прикосновений к обнажённому телу. Нежные губы, медленно спускаясь вдоль позвоночника, покрывали спину горячими поцелуями. Стиснув в объятиях, крепкие руки прижимали моё тело к пылающей жаром плоти.

Неожиданно в помещении раздался грохот. Распахнув веки, я обнаружила себя сидящей на лестнице в библиотеке. Опираясь головой о перила, я придерживала руками раскрытую книгу. В дальнем углу у входа остановился в напряжении молодой мужчина. Вдруг незнакомец резко развернулся и, хлопнув дверью, покинул помещение. Оглянувшись в недоумении по сторонам, я на ватных ногах от волнения и обиды, собравшись с силами, с трудом поднялась и, слегка качнувшись, отправилась вслед за ним. Однако, выйдя в светлый коридор, никого там не обнаружила. Спустившись по лестнице в холл, я направилась дальше. Из вестибюля доносились голоса. Ноги, споткнувшись о порожек, внесли меня с гулким шумом в коридор. Ворвавшись в помещение, я, поймав недоуменный взгляд горничной, неловко произнесла:

– Простите, тут случайно никто не проходил?

– Нет, – кратко отозвалась пожилая особа. – Что-то ещё? – поинтересовалась женщина при виде моего смущения.

– Ну, я не знаю, как объяснить. Вчера кто-то приехал. Мне показалось, это хозяин усадьбы. Вроде как я живу в его доме, а об этом человеке и понятия не имею.

– Он обязательно пригласит вас, когда освободится, – язвительно отозвавшись, она в раздражении фыркнула.

Немного помедлив, я поднялась обратно к себе в комнату.

Ещё один день близился к закату. На горизонте красные лучи, пробиваясь сквозь хмурые облака, ложились на землю. Спускаясь всё ниже, они окутывали местность тёплыми объятиями. И, наконец, скрывшийся в чаще леса свет от них исчез, уступив господство мраку и тьме.

Сидя у окна и всматриваясь вдаль, было приятно наслаждаться тихими сумерками. Раздался стук в дверь. Неохотно обернувшись, я разглядела на пороге маленького седого старичка.

– Уважаемая гостья, хозяин усадьбы просит вас разделить этот прекрасный ужин с ним, он ожидает вас в столовой, – любезно произнёс пожилой мужчина, искренне улыбнувшись при виде моего неподдельного удивления, и, помявшись на месте, быстро вышел из комнаты.

Выждав с трудом нескольких долгих минут с момента приглашения, как положено по этикету, я бросилась вслед за ним. Скатившись по перилам лестницы и бегом преодолев расстояние, я замерла перед входом в столовую, но отдышавшись и набрав в лёгкие побольше воздуха, медленно повернула ручку и не спеша вошла.

Во главе огромного стола напротив камина, не отрывая взгляда от планшета, сидел молодой мужчина. Я, осматриваясь, решила подождать, пока он осмелится нарушить тишину, и расположилась на стуле сбоку от незнакомца.

– А где хозяин имения? – не выдержав, поинтересовалась наконец я.

Нехотя приподняв голову и взглянув на меня исподлобья, мужчина хмыкнул:

– Он здесь…

И при виде немого вопроса, читавшегося на моём лице, добавил:

– Это я. Август Леманн.

Я ожидала увидеть в роли владельца усадьбы кого угодно, хотя бы того пожилого мужчину, но моё подсознание почему-то не принимало мысли, что им может оказаться столь молодой персонаж.

– И да, кстати, – продолжил он, спохватившись, – подслушивать нехорошо.

– Что?

– Вчера за кустами.

– Я не подслушивала. Просто постеснялась выйти.

Недобро усмехнувшись, Август приступил к ужину, не вымолвив больше ни слова. Быстро покончив с едой, в ярости я выскочила в коридор. Оказалось, за порогом меня уже поджидал старичок.

– Милая, постойте, – окликнул он меня.

– Что вам нужно? – нетерпеливо бросила я.

– Меня зовут Леонид Аркадьевич, я дворецкий и верный помощник семейства Леманнов, – невозмутимо выговорил пожилой мужчина. – Я вчера прибыл вместе с Августом.

– Я помню вас, – отозвалась я с уже меньшим раздражением в голосе.

– Вы не огорчайтесь, – произнёс дворецкий, – этот молодой человек, – кивнул он в сторону двери, – с очень сложным характером, но он справедлив. Поверьте, Август не всегда был таким, просто порой жизненные обстоятельства порождают тьму в сознании. Противясь мраку и боли, сердце черствеет, в ожидании пламени, которое растопит лед.

– Я могу дать вашему хозяину визитку одного замечательного доктора, – саркастически заметила я, – чудесный врач. Думаю, он объяснит этому барану, как попроще организовать амнезию. Ни чувств, ни боли, ни предательски терзающих день ото дня душу воспоминаний… Всё это его гарантированно мучить не будет.

Едва замолк мой возмущённый голос, как распахнувшиеся двери впустили сквозняк и на пороге возник Август. Его высокая фигура гордо возвышалась над нами. Мускулистое тело плотно облегала белая, слегка прозрачная рубашка так, что сквозь неё просвечивались кубики пресса. Острые скулы и выдающийся подбородок покрывала короткая щетина. На фоне аккуратно приглаженных рыжих волос выделялась лишь чёлка, небрежно зачёсанная вверх к макушке. Впалые щёки, усеянные веснушками, приобрели тусклый румянец, пока, плотно сжимая бледные губы, он всматривался зелёными глазами словно сквозь нас и, устремляя полный скорби взор в пустоту, думал неизвестно о чём. Помедлив, молодой мужчина окинул присутствующих безразличным взглядом, а затем молча вышел в вестибюль.

Солнце почти встало над горизонтом, когда силы стремительно начали покидать моё бренное тело. Не до конца размявшись, я почувствовала острую пульсирующую боль в висках и, немного отдышавшись, направилась к особняку. Неожиданно выскочивший из-за поворота Август налетел на меня. Я уже приготовилась к неминуемому падению, когда он крепко схватил меня за худые плечи, не дав потерять равновесие. Нахмурившись, молодой мужчина поспешил поскорее скрыться в чаще, «одарив» на прощание суровым взглядом, полным ненависти и презрения.

Во время обеда ко мне подскочил взволнованный дворецкий с просьбой немедленно подняться на третий этаж к хозяину для важной беседы. Но не было ничего значительнее в тот момент, чем заполненная едой тарелка и моё непреодолимое желание позлить Августа.

– Ты слишком долго, – сквозь зубы процедил он, стоило мне перешагнуть порог его кабинета.

Интерьер выглядел лаконично: высокие окна, огромный рабочий стол цвета тёмного шоколада, напротив в углу кожаный диван того же оттенка. Присев на него, можно было любоваться видом на рощу, за которой угадывались очертания прудов.

– Прошу прощения, ваша светлость, – язвительно отозвалась я.

Словно не заметив мой саркастический тон, хозяин кабинета протянул мне развёрнутый лист бумаги.

– Что это? – в недоумении поинтересовалась я.

– Это график моих тренировок, – спокойно отозвался Август.

– И зачем мне он?

– Откорректируй свой план занятий так, чтобы мы с тобой больше не сталкивались, – вежливо пояснил он.

– Всё?

– Нет.

В задумчивости молодой мужчина, стоя спиной к окну, длинными пальцами почёсывал кончик приплюснутого носа, одновременно прикрывая подбородок широкой жилистой ладонью.

– Убедительно прошу, – серьёзно добавил он, – не подниматься на третий этаж и стараться как можно меньше попадаться мне на глаза.

Вскипая от ярости, я выскочила в коридор, раскатисто хлопнув дверью. Внутри меня бушевало море эмоций. Что возомнил о себе этот зазнавшийся чёрт? Он позволял себе слишком много хамства даже для владельца крупного имения. Вне себя от злости, я отправилась подышать свежим воздухом, в попытках избавиться от нахлынувшего негатива.

С Августом у нас возникли взаимные чувства. Суть их была проста: мы не желали друг друга видеть. Во избежание встреч с ним приходилось подстраиваться. Однако откорректированный график тренировок вовсе не помешал продолжить занятия.

Днём, сидя на подоконнике, я, погружённая в чтение повести, изредка поднимала взгляд на рощу и часто моргала в попытках избавиться от чёрных кругов перед глазами.

…Устроившись в траве у обрыва и вглядываясь с высоты в морскую пучину, можно было почувствовать холод на оголённых плечах. Ледяная морось по коже будоражила. Свежий прохладный ветер, покачивая мокрую листву, нежно обдувал открытую шею, пока лёгкий озноб беспощадно пробивался по всему телу, остужая разогретую плоть. Шум разбивающихся о скалы волн убаюкивал, напевая сладостным шёпотом тоскливую мелодию… Но раскрывая слипшиеся веки, я обнаруживала, что всё так же сидела в помещении среди множества книг, хотя перед глазами отчётливо вырисовывался морской пейзаж.

Пробегая внизу вдоль живой изгороди, Август не мог заметить, что, попав в поле зрения, привлёк моё внимание. Широкие плечи его, ярко выделяющиеся на фоне крепкой фигуры, покачивались в такт слаженным движениям. Пропитанное влагой тело отблескивало на солнце, в то время как редкие капли, спускаясь от шеи по оголённому загорелому торсу, плавно огибали рельеф мускулатуры. Не сумев сосредоточиться на чтении, я отправилась к себе в спальню, дабы отвлечься прослушиванием новостей.

Ясное небо вмиг заволокли хмурые тучи. Готовые в любой момент разразиться проливным дождём, они так и манили ощутить свежесть пронизывающего холода, почувствовать леденящий озноб под звуки морского прибоя. В последнее время мне всё чаще хотелось выйти, но вовсе не для того, чтобы прогуляться в роще или пробежаться у прудов, или, заскочив в тёплую оранжерею, наслаждаться ароматом цветущих растений. Желание покинуть пределы усадьбы нарастало с каждым днём. Лёжа в постели, я выжидала окончания тренировки Августа, но вдруг, резко вскочив, бросилась прочь от угнетающего сознание дома.

У главных ворот стоял робот, охраняя вход в имение. Стоило мне приблизиться, как, активизировавшись, устройство преградило путь.

– Чем могу служить? – поинтересовалось оно, издавая противный писклявый звук.

– Пропусти, мне нужно выйти, – раздался мой строгий голос.

– С какой целью? – не унималась машина.

– Не твоё дело!

– Цель не опознана. Повторите.

Глубоко вздохнув и закатив глаза, я произнесла с нотками нарастающего раздражения:

– Хочу посмотреть мир за пределами усадьбы.

– Это невозможно, снаружи опасно.

Опешив от удивления, я уставилась на него. Он повторил.

– Но мне очень нужно, – пояснила я неуверенно, – где же мне тогда разрешено ходить?

– На территории усадьбы безопасно.

Выругавшись вслух, я попыталась обойти неугомонную машину, но робот был сильнее.

– Успокойтесь и вернитесь в сад, – раздался требовательный возглас охранника.

– Я здесь не пленница.

– Вам же чётко сказали, туда нельзя.

– Но почему?

– Это не обсуждается.

Поспешив к флигелю прислуги и отыскав горничную, я в растерянности попыталась объяснить ситуацию, но отмахнувшись, она бесцеремонно проигнорировала просьбу хотя бы объяснить, по какой причине меня не выпускали за пределы имения. Я готова была мириться с чем угодно: с причудами Августа, с его предвзятым отношением, но положение заложницы являлось крайне скверным и совершенно меня не устраивало. Немного успокоившись, я начала размышлять о побеге.

Каждый сделанный мною шаг за пределами спальни отслеживался и немедленно регистрировался. Дабы собрать необходимый инвентарь для побега, не вызывая подозрений, требовалось свободное перемещение по усадьбе. В технических кладовых на нулевом этаже я нашла толстые резиновые перчатки и, прихватив пару бутылок химического раствора, спокойно отправилась к себе в комнату.

– Зачем тебе эти рукавицы? – в недоумении воскликнула горничная, задержав меня у выхода с уровня.

– Хочу провести уборку в своей комнате, – разыгрывая дурочку произнесла я, – не сжигать же мне руки.

– Но они же диэлектрические, – отозвалась она, сдерживая смех.

– Не понимаю, о чём ты. Уже и перчаток жалко!

– Ой, иди давай, всезнайка.

Ехидно усмехнувшись, пожилая особа нехотя уступила дорогу, проводив меня пристальным неодобрительным взглядом. Чтобы не вызывать лишних подозрений, пришлось выждать день. Спустя сутки, уплетая жадно обед, я как бы случайно порезала руку. Со следующим посещением хранилища мне удалось вытащить антисептик, бинты и обезболивающее. Порез стал лучшим объяснением очередного визита. Стараясь как можно чаще питаться в комнате, я постепенно собрала сухой паёк, а предварительно отмыв бутылку из-под фруктового сока, использовала её в качестве ёмкости для воды. В моей гардеробной ждали своего часа водонепроницаемые костюм, рюкзак и обувь. В библиотеке повсюду разбросанные фонарики, как правило, использовались для дополнительного освещения. Взяв пару светильников и книг для вида, я также спрятала их в своей спальне. Аккуратно уложив в сумку припасы, документы, лекарства и заранее заряженные фонари, я, приняв расслабляющий душ, надела наконец походный костюм, полная решимости осуществить задуманное.

Была глубокая ночь. Натянув электрозащитные перчатки и приготовив металлическую шпильку для волос, я, переведя дыхание, вставила её в розетку. Наступила кромешная тьма. У меня было в запасе от силы несколько минут до того, как, перезапустившись, генератор восстановит подачу тока. Бросившись со всех ног прочь, я, заскочив в столовую, прихватила несколько кухонных ножей.

У главных ворот меня поджидал робот. Заторможенно маневрируя, устройство пыталось преградить мне дорогу, но без электроснабжения и связи с главным компьютером у него не было шансов. А вот выскочивший из-за живой изгороди охранник попытался скрутить меня, повалив на землю и направив в мою сторону дуло пистолета. Он уже было нажал на спусковой крючок, как одним резким движением ноги я выбила из его рук оружие и одновременно в полусогнутом положении успела увернуться от атаки второго, подоспевшего на помощь товарищу, сторожа. Точным ударом ноги в голову я, сбив первого, успела плечом стукнуть другого в подбородок и завершающим ударом под дых окончательно опрокинула его на холодный грунт.

Когда электроснабжение, полностью восстановившись, позволило роботам атаковать, я уже по ту сторону ворот мчалась в густой лес, но поймала дротик. Вонзившись в голень, он стал причиной судороги, сковавшей движение ноги. Превозмогая боль, я продолжала бежать, но, споткнувшись, резко упала. Острая мигрень сдавила виски, и тело отказалось повиноваться. Не сумев определить причину, вызвавшую столь стремительное ухудшение самочувствия, я, свалившись в траву, потеряла сознание.

«Ты маленькая и слабая, ты не справишься, ты не сможешь», – звучал голос глубоко в моём сознании. Распахнув веки, я обнаружила, что лежу под деревом. Дрожа от холода, плоть, сжимаясь в комок, искала тепла во влажной высокой траве. Повреждённые на щиколотке связки изнывали от боли. Позавтракав и приняв обезболивающее, я немедля отправилась дальше.

День, пасмурный и холодный, навевал тоску, к тому же движения сковывала грязь, в которую то и дело проваливались ступни. Утопая в размытой земле, продираясь сквозь густые ветки, я следовала на север. Согласно расчётам, проведённым заранее, ещё в особняке, продвигаясь в заданном направлении, через несколько суток я должна была прибыть на военную базу.

Ближе к вечеру, сделав привал, я разделала пойманную змею и, приготовив её на костре, поела. После длительных скитаний грубое жёсткое мясо казалось самым вкусным из того, что когда-либо попадало в мой бурлящий от голода желудок. Соорудив небольшой шалаш из мха и веток, я легла отдохнуть. Всю ночь ворочаясь и вздрагивая, измученное тело не могло привыкнуть к новой среде, изнемогая от спазмов, оно словно противилось предстоящему умиротворению, не давая мозгу погрузиться в долгожданные сновидения. Но на рассвете в неравной борьбе последний, одержав победу, отдался во власть неглубокого забытья.

Нежные руки плавными движениями спускались вниз по затылку, тщательно массажируя каждую точку, подворачивающуюся под бархатные подушечки крепких пальцев. Деревянный гребень, проникая к основанию длинных каштановых волос, вслед за гибкой кистью осторожно сходил к талии, исчезая в густой гриве пышной вьющейся шевелюры.

Открыв глаза, я быстро осмотрелась по сторонам. Нога сильно ныла. Сквозь боль и нарастающее отчаяние я, приняв обезболивающее и туго перебинтовав больную голень, двинулась дальше. Шёл сильный дождь. Стекая по лицу, крупные капли проникали за воротник, остужали плоть. Зубы стучали от холода. Глаза в попытках сквозь плотные струи воды разглядеть дорогу часто моргали. Голодное, продрогшее до костей тело не останавливалось. Противясь, оно назло целому миру ступало нетвёрдыми шагами по сырой земле, бросая вызов самой природе.

В сумерках, не успев построить хоть какое-то временное укрытие, я, привалившись к дереву, погрузилась в сон, крепкими тисками охвативший сознание. Наутро, собрав оставшуюся волю в кулак, я из последних сил попыталась встать. Неясная картинка, расплываясь перед заспанным взором, яркими вспышками рассыпалась на множество сверкающих искр. Неприятная горечь во рту спровоцировала тошноту, но меня не рвало. После того как последние сутки я питалась лишь водой, мой живот, окончательно опустев, прилипал к позвоночнику. Сильное головокружение не позволяло сдвинуться с места, а резкая боль в висках разрывала череп изнутри.

Яркое солнце тёплыми лучами ласкало дрожащие руки. Влажный ветер, обжигая сухую кожу, покачивал тонкие ветки распустивших молодую листву деревьев. Колеблясь в потоках холодного воздуха, крона, касаясь макушки, нежно перебирала взъерошенные волосы.

Очнувшись в грязной луже под низко нависающими листьями, я, замерев, вслушалась в тишину леса, сквозь которую доносились человеческие голоса. Приняв последнюю дозу обезболивающих, я в бреду, опираясь на стволы деревьев, перешла на лёгкий бег.

– Стой! – раздался приглушенный голос позади меня.

Но мои ноги продолжали бежать. Что-то бурной рекой хлынуло из носа. Протерев верхнюю губу запястьем от липкой жидкости, я непроизвольно взглянула на руку, обнаружив на ней крупные кровяные подтёки. Со всех сторон доносились звуки шагов и хрустящих под чьими-то ногами веток. Преследовавшие, обступая, смыкались вокруг плотным кольцом. Крепко сжав нож, я сквозь пелену, застилающую глаза, разглядела впереди бетонную площадку, окружённую сетчатым забором и, кинувшись к ней, случайно сбила преградившего путь человека в защитном костюме. Через широкие очки, в расщелине между плотно прилегающим респиратором и чёрным шлемом, туго обволакивающим лоб, виднелась пара испуганных карих глаз. Перескочив рухнувшее тело и оставив его позади, я вылетела на открытую местность, в то время как земля плавно начала уходить из-под ног. Развернувшись, я облокотилась спиной на решётку и выставила впереди себя нож. Человек пять, выбираясь вслед за мной из чащи, осторожно обступали меня.

– Здесь безопасно, – выкрикнул кто-то из людей.

Сняв головной убор и дыхательный аппарат, впереди идущий обнажил своё лицо.

– Успокойся, – тихо произнёс Август, – тебе никто не угрожает.

– Не подходи ко мне! – словно со стороны услышала я собственный обессиленный голос.

– Марлена, всё хорошо, – мягко повторил он.

Направив в его сторону нож, я уверенно воскликнула:

– Я не заложница.

– Никто так и не считает, – задумавшись, отозвался молодой мужчина.

– Вы держали меня взаперти, в этом доме… усадьбе.

– Снаружи имения опасно, повсюду радиация.

Смысл его слов, эхом отразившихся в слабом сознании, не сразу проявился ясным представлением той нелепой ситуации, в которую я сама себя загнала в результате нехватки достоверных сведений. Организм буквально выворачивало наизнанку. Захлёбываясь собственной кровью, лёгкие горели, разрываясь на части. С трудом отличая реальность от сладких видений, вырисовывающихся перед заплывшими глазами отчётливыми красками, я, присев на корточки, взглянула в яркое голубое небо, над горизонтом которого, принимая чёткие очертания, светился солнечный диск. Глухой удар падающего на бетон ножа донёсся до слуха оглушительным звоном.

Август, резко подскочив, схватил меня крепкими руками, не позволив упасть. Его растерянное лицо, его проницательные зелёные глаза были последним, что видела я перед тем, как окончательно провалиться в небытие.

Мирослава

Климат на Селене можно было назвать очень суровым: либо безумная жара, либо невыносимый холод, и то и другое никоим образом не напоминало благоприятные условия для существования живых организмов. Часть планеты, покрытая бескрайней пустыней, простиралась на тысячи километров, другую окутывал толстый непробиваемый слой льда. Ни растений, ни животных – все они вымерли в неравной борьбе с самой природой. Но имелось место между пламенем и холодом, где бурлящим потоком стекали полноводные реки, произрастали самые необычные деревья, корни их уходили глубоко в плодородную почву, а толстые ветки, покрытые мхом, цветами и листьями, стремились высоко к облакам. Там на небольшом участке территории кипела жизнь. Виды, обитающие в этом оазисе, отличались от земных, но принцип их биологического устройства был им подобен, а человеческий иммунитет вполне справлялся со своей главной функцией, защищая организм от местных вирусов и бактерий. Селена представляла собой ад и рай. Сливающиеся воедино, они чередовали суровый климат и сказочные просторы, царившие на поверхности планеты.

В оазисе расположился небольшой закрытый город, который в кратчайшие сроки после своего основания добился статуса вселенского центра генетических исследований. Евгений Соколов, главный научный руководитель, возглавлял совет учёных, ежедневный труд которых он пропускал через свой гениальный мозг, преобразуя несвязанный поток информации в зародышевую ячейку для нового открытия.

Высокий, немного сутулый, он фактически проживал в стенах лабораторий, плавно перетекающих в территорию университета. Огромные синие круги под впалыми голубыми глазами и многочисленные морщины на усталом лице придавали ему вид поникшего старика, однако светлые курчавые волосы, топорщащиеся во все стороны, говорили о его молодости, которая на самом деле давно покинула его жалкое, измождённое круглосуточной работой тело. Всем своим образом талантливый учёный демонстрировал глубочайшую усталость, являющуюся неотъемлемой частью всей его жизни. И лишь немногим довелось узнать, каким оптимистичным и счастливым был некогда Евгений Соколов.

– Какая холодная вода! – еле сдерживаясь от крика, причитала девушка.

Она зашла в водоём по колено, но белую нежную кожу её вмиг покрыли мурашки.

– Дальше не пойду! – твёрдо заявила она.

– Да брось, чуток потерпи, и всё, – уверенно возразил парень, – все вы, девчонки, такие. Трусихи!

Молодой человек, громко рассмеявшись, стремительно нырнул, скрывшись в непрозрачном водоёме. Милое девичье лицо исказила недовольная гримаса. Убедившись, что длинные рыжие кучерявые волосы тщательно собраны в конский хвост, девушка медленно продвинулась вперёд. Кожа, усыпанная веснушками, нагло захватившими упругое стройное тело, приобрела слегка синеватый оттенок.

– Кристина, Мирослава, давайте к нам, а то не успеем, – заканючил светловолосый парнишка.

Он был на голову ниже своего товарища, однако голос его звучал громче и твёрже. Размахнувшись, он резко ударил по водной глади – ледяные брызги моментально разлетелись в разные стороны.

– Игорь, ну же, помоги их уговорить!

– Ещё раз так сделаешь, Савелий, – пролепетала скукожившаяся от озноба Кристина, – и твой труп не всплывёт.

Наблюдая за друзьями, Мирослава молча сидела на берегу, наслаждаясь тёплыми лучами яркого солнца, нежно согревавшими её бархатную полупрозрачную кожу. Навстречу лёгкому ветру она слегка поворачивала голову, демонстрируя прелесть густой светлой шевелюры, плавными волнами ниспадающей к тонкой талии. Савелий, подкравшись к Мирославе, крепко обнял девушку мокрыми руками. Неохотно развернувшись в сторону парня, она, смерив его пронзительным взором, снисходительно взглянула в широко распахнутые серые глаза.

– Ты чего такая грустная? – недоумевая поинтересовался он.

– Не знаю, – пожав плечами, отозвалась Мирослава.

Сильнее стиснув в объятиях послушную жертву, юноша ласково прикоснулся пухлыми губами к гладкому белоснежному девичьему лбу. Искренне улыбнувшись, он провёл широкой ладонью по дрожащей спине.

– Ты холодный, – немного отстранившись, залепетала она.

– Мира, я не хочу, чтобы ты грустила.

– Сава, я уже замерзаю, лучше погрей меня.

Прижимаясь к девушке сильнее, парень, внимательно всматриваясь в прекрасное лицо, утопал в ослепительно-голубых глазах.

– Так достаточно тепло?

Рассмеявшись в ответ, она, высвободившись из тисков, уверенно поднялась и, отряхнувшись, двинулась к воде.

– Хочу, чтобы ты смеялась так чаще, – вымолвил он, пожирая взглядом тонкий удаляющийся силуэт.

Зайдя в водоём по щиколотку, Мирослава, набрав в грудь побольше воздуха, без промедлений погрузилась в холодную воду с головой.

– Как так можно? – едва успела воскликнуть Кристина, как вслед за подругой окунулась в прорубь не без помощи посторонних рук.

Визг эхом прокатился по чаще.

– Тише, Крис, нас услышат, – сдерживая улыбку, взмолился высокий парень, аккуратно приобняв брыкающееся непослушное тело.

– Немедленно отпусти, Игорь! – злобным шёпотом добавила она, оттолкнув мучителя, но на недовольном лице уже проскальзывала хитрая ухмылка.

Отряхнув густые короткие чёрные волосы, юноша стремительно направился к берегу. Поигрывая твёрдыми мускулами и озираясь по сторонам янтарными глазами, он неустанно ловил восхищённые возгласы. Устремившись вглубь водоёма, Кристина, наконец, смогла ощутить на себе те эмоции, о которых взахлёб твердили парни.

– Потрясающе! – пылко огласила Мира.

– А слова благодарности? – в один голос осведомились юноши.

– Так и быть, оставим в живых, – с притворной злобой, нахмурив рыжие брови, отозвалась Крис, в то время как зелёные глаза её излучали неподдельный восторг.

Ледяная вода бурлящим потоком стекала в небольшое озеро, сливаясь со струями кипятка, восходящими с илистого дна. Сладкий аромат ядовитых растений, натыканных по обрывистому берегу, затуманивал рассудок, обостряя восприятие органов чувств. Сказочное место таило скрытую угрозу. Здоровому организму отводилось несколько часов, чтобы без значительного вреда для себя насладиться необузданными впечатлениями. Сюда редко забредали животные, а тех несчастных, которые по роковой случайности попадали в этот злополучный рай, ждала неизбежная смерть. Обманом привороженные, они насильно погружались в вечный сон под влиянием отравляющих паров.

– Нам пара, – неожиданно заключил Игорь.

– Ещё минутку, – взмолились огорчённые девушки.

– Нет, хватит, и так на двадцать минуть задержались от допустимого времени, – заголосил Савелий, надевая дыхательный аппарат, – нужно скорее убираться прочь, а то ещё влетит от куратора.

Быстро собравшись, ребята ринулись к группе. Бегом пробираясь сквозь густые заросли, не щадя открытых участков кожи, они скоро преодолели чащу и, догнав остальной отряд, незаметно слились с толпой.

Мирослава Соколова девятнадцати лет от роду была единственной дочерью талантливого учёного Евгения Соколова. В креативности и сообразительности она ничуть не уступала отцу в былые годы его. Логическое мышление, подкреплённое серьёзными знаниями, переданными в том числе и самим Евгением, придавали ей особую уверенность и рвение в реализации поставленных целей. Юная особа, не боясь преград, стремительно продвигалась к сути самых запутанных и каверзных вопросов.

Мать Миры по ужасному стечению обстоятельств скоропостижно скончалась через несколько лет после появления на свет долгожданного подарка судьбы. Стремительно прогрессирующий мозговой вирус безжалостно расправился с жертвой, став главной причиной трагической смерти молодой женщины. Вынужденная довольствоваться лишь несколькими сохранившимися фотографиями, Мирослава с трудом воспроизводила в памяти образ матери, тот, который, окутанный редкими морщинами, излучал счастливую улыбку, тот, который, полный нескончаемой энергией, придавал сил, тот, который безмолвными вечерами заливал блаженным потоком спокойствия, скрывая от внешних тревог и забот маленькое дрожащее тельце.

Не смирившись с утратой, Евгений очень тяжело перенёс смерть любимой женщины. Он не хотел вспоминать, не хотел рассказывать что-либо связанное со страшной потерей. Любые разговоры о покойной жене пресекались, оставаясь под покровом тайны. Полностью отдавшись во власть научных исследований, мужчина порой забывал о самом главном своём творении. Возможно, причина отчуждения в отношениях отца и дочери крылась во внешнем сходстве Миры с её матерью. Так или иначе Евгений не замечал или не хотел признавать того факта, что Мирослава, предоставленная самой себе, осталась и без отца в тот роковой пасмурный день, когда горячо любимая ими обоими женщина покинула мир живых.

Наслаждаясь повседневной суетой, юная особа не задумывалась о том, что ждало её в дальнейшем. Будущее представлялось в образе неясного размытого пятна. Мира интересовалась историей, её привлекали путешествия, она изучала языки, древние и современные, но, по немому согласию с отцом, юная особа погрузилась с головой в таинственные сферы генетики. Плывя по течению судьбы, она отдавалась науке, о чём ни разу не пожалела. Друзья, близкие и любимые, окружавшие девушку, только укрепляли уверенность в неоспоримости совершаемых ею поступков, хотя иногда те шли вразрез с её мечтами.

Здесь, в чудном раю на Селене, проходили лучшие годы. Молодость, страсть, наивность подчиняли своей воле не умудрённый опытом разум. Разрываемая на части бушующими гормонами, Мирослава, однако, могла вовремя остановиться и, сосредоточившись на учёбе, полностью окунуться в загадочный мир неразгаданных тайн живых организмов. Ей сулили безоблачное будущее, предсказывали успешную карьеру. Но порой, расслабляясь тихими вечерами, девушка желала видеть себя в образе мамы, с любовью и заботой оберегающей неугасаемый очаг семейного счастья.

Около пятидесяти тысяч человек проживали в безоблачном раю. Выдающиеся умы федерации неудержимо стремились на Селену, влекомые желанием стать частью главного научного общества. Множество туристов из года в год занимали очередь, чтобы хоть на миг вкусить сладостной жизни, почувствовать прелесть богатой изысками природы. Ад и рай сливались в единое целое. Лед и пламя сталкивались в безжалостной борьбе за превосходство. На этой планете существовали взаимоисключающие виды, здесь сочетались несовместимые элементы, казалось, сама физика изменяет свои законы, дабы соответствовать непревзойдённому величию Селены. Это был Эдем для биологов, генетиков, ботаников и других учёных, чей труд в какой-то степени пересекался с познанием природы. Невиданное разнообразие организмов уживалось на огромной территории, несмотря на сложные климатические условия. Сама Земля, по-прежнему остававшаяся матерью всего человечества, не могла конкурировать с уникальностью и волшебной роскошью Селены.

– Я не могу жить без тебя.

– Я тебя тоже люблю.

– А если что-то случится?

– А что может произойти?

– Ведь идёт война.

– Успокойся, она слишком далеко от нас, перестань об этом думать.

Зевнув, Мирослава спокойно перевернулась на живот, подставив солнцу обнажённую спину. Подобные разговоры утомляли её. Будучи по своей природе человеком мирным, она не придавала особого значения межгалактической бойне, вот уже на протяжении века продолжавшейся между враждующими сторонами людей и рептилоидов – другой разумной формы жизни. Как и большинство жителей федерации, за исключением военных и незначительного числа обычных граждан, девушка представляла войну в образе абстрактной материи, отдалённой, не имеющей особого значения, но являющейся составляющей частью множества полемик и дискуссий. Словно бесконечная вражда служила неотъемлемой частью естественных процессов, протекающих во вселенной. Например, доктора лечат больных, повара готовят пищу, ботаники изучают растения, а военные отвечают за боевые действия, ибо всё это лишь особенности выбранной профессии. Мирные существа, будь то люди или иные формы жизни, зачастую не представляют причины, движущие противодействующими сторонами, и последствия их поступков, если последние не затрагивают спокойный и благополучный ход бытия.

Для Миры война не имела ровным счётом никакого значения. Она, как и подавляющее число её ровесников, будь то парень или девушка, заботилась об учёбе, внешнем виде, прогулках под яркими звёздами и первой юношеской любви.

Огненные лучи палящего красным пламенем местного солнца насквозь пронизывали редкие облака, в огне ясное небо переливалось горячими искрами, когда звезда нехотя уходила в закат.

– Нам пора выдвигаться, – забеспокоился Савелий.

– Ничего страшного, – отмахнулась Мирослава.

Аккуратно проведя рукой по обнажённой шее, парень осторожно поцеловал девушку в плечо. Продвигаясь ниже по голому телу, он вдыхал сладостный аромат девичьей плоти. Растворяясь в пылких объятиях, юная особа возбуждённо отзывалась на каждое ласковое прикосновение шершавых тёплых ладоней. Погружаясь с головой в мир плотских утех, ребята жаждали любить друг друга хоть целую вечность, не ведая ни боли, ни страха, ни сожалений. Солнце, скрываясь за горизонтом, лобзало окутанные страстью молодые тела, постепенно уступая место тьме, скрывающей во мраке людские слабости и пороки.

Наскоро одевшись, парочка незамедлительно спустилась к реке и, проскользнув вдоль берега, стремительным шагом двинулась к жилому корпусу, откуда доносилась ритмичная музыка, наполняя атмосферой долгожданной вечеринки.

– Ребята! – радостно воскликнул Игорь при виде друзей, – мы думали, вы и не придёте. Смотрите, что я надыбал.

– Очередная дурь? – усмехнувшись, поинтересовалась Мира.

– Между прочем, натуральный продукт, – серьёзно заверил парень.

– В прошлый раз ты говорил то же самое, – в задумчивости заметил Савелий, – а потом отходил дня три.

– На этот раз я всё тщательно проверил.

– Ну удивляй тогда!

Ехидно усмехнувшись, Игорь, тщательно осмотревшись по сторонам, отошёл в укромный угол, дабы никто посторонний не заподозрил чего недоброго.

– Нужно в лес, – тихо, насколько позволяла громкая музыка, выговорил юноша.

– Опять? Мы только что оттуда, – разочарованно запричитал Сава.

– Не надолго, пару минут.

Поддавшись на убедительные уговоры друга, ребята вопреки сомнениям отправились за неугомонным товарищем. Пробираясь сквозь густые заросли, они с трудом поспевали за Игорем, в кромешной тьме медленно протискиваясь вперёд.

– Мы на месте! – наконец скомандовал парень.

Тусклые фонари слабо освещали плотную растительность. Достав откуда-то из-за деревьев маленькую коробку, юноша с довольным лицом продемонстрировал предмет друзьям.

– Готовы окунуться в мир захватывающих приключений? – лукаво спросил он.

– Готовы! – твёрдо вымолвила Мирослава.

– Ты серьёзно? – недоверчиво произнесла Кристина.

– А почему бы и нет? – осведомилась подруга, протягивая тонкую руку высокому парню. – Смелее! Показывай.

Трепетно раскрыв драгоценный предмет, Игорь маленькой ложечкой насыпал небольшую горсть содержимого девушке в ладонь.

– Запивать порошок стаканом воды, – пояснил он.

– А где мы возьмём чистую воду? – недоумевая поинтересовался Сава.

– Я всё предусмотрел.

Немного отодвинув густую листву, юноша восторженно указал на гору припасов, мирно покоившихся в вырытой наскоро яме.

– Офигеть ты продуманный, – сдерживая смех, воскликнула Крис.

Приняв необходимую дозу, товарищи присели в зарослях. Эффект не заставил себя долго ждать. Окрылённые действием наркотика, друзья на всех парах помчались на громкие звуки. Вечер, наполненный яркими впечатлениями, прошёл успешно. Обостряя восприятие, чудодейственный эфир взрывал мозг. Эндорфин, бьющий через край, окрылял, задавая бешеный ритм, к которому мгновенно приспосабливался одурманенный организм.

На территории университета располагались пять учебных корпусов и три общежития, одно из которых отводилось для служащих и преподавателей, остальные предназначались исключительно для студентов. Установленные по периметру и внутри зданий системы слежения обеспечивали беспрекословное соблюдение правил, которые благополучно нарушали ученики. За долгие годы алгоритм обхода механизма наблюдения не только передавался от выпускников к первокурсникам, но и совершенствовался.

Спотыкаясь, Мира, с трудом удерживаясь на ногах, старалась ступать как можно тише. Проскользнув в комнату, она аккуратно притворила дверь, но резкий щелчок автоматически запирающегося замка стремительно разнёсся по помещению, в то время как сработавший датчик движения спровоцировал незамедлительное включение света. Вздрогнув от неожиданности, девушка, сохраняя внешнее спокойствие, с трудом удержалась от приступа накатывающего отчаяния. Сохраняя достоинство, под маской равнодушия она скрывала досаду, смешанную с чувством вины. Но быстро оглядевшись по сторонам, с облегчением вздохнула. Кристина, ехидно улыбаясь, удобно расположилась на диване и, закинув усталые ноги на рядом стоящий пуфик, сладко зевала.

– Я не думала, что ты вернёшься раньше! – удивлённо произнесла Мирослава.

– Мда… мне интересно было бы послушать, куда запропастилась эта юная особа по завершении нашего прекрасного вечера, – саркастически отозвалась подруга. – Чёрт возьми, – икнув, выговорила она, – мы с парнями искали тебя по всему танцполу.

– И как? Успешно?

– Теперь да.

Не сдержав эмоции, девушки залились радостным смехом.

Небольшая уютная квартира состояла из двух комнат: гостиной и спальни. Помимо них дополнительную площадь занимала маленькая прихожая, санузел и балкон, вид с которого простирался на величественные просторы местного ландшафта. В спальне две широкие кровати разделял вместительный платяной шкаф, расположенный вдоль стены, а за удлинённой широкой столешницей, встроенной в подоконник огромного окна, были обустроены два рабочих места.

– А где, интересно мне знать, Мира, ты пропадала с уважаемым Савелием перед вечеринкой? – подмигнув, поинтересовалась Крис.

Плюхнувшись на мягкую перину рядом с подругой, Мирослава с облегчением раскинула конечности в стороны и, расслабившись, прикрыла тяжёлые веки.

– Где ты лазила? – недовольно повторила рыжеволосая девушка. – Я уже была готова отправиться на твои поиски, – грозно добавила она.

– Ну, – замялась Мира, – Сава отвёл меня вверх по реке, там на небольшой возвышенности мы любовались закатом. А чем занималась ты, когда вернулась домой?

– Я пришла два часа назад, думала, посплю, а тебя нет.

– Но ты же всё равно подремала, верно?

– Разумеется, вот только кое-кто так и не научился тихо затворять двери.

Волна смеха прокатилась по комнате. Играя на бледном лице, крошечные веснушки словно вели собственную жизнь: покрывая пухлые щёки Кристины, они являлись продолжением белоснежной улыбки. Тонкая талия отчётливо выделялась на фоне пышных женственных форм, как и длинные худощавые ноги. Однако выдавленные неудобной обувью красные следы, отчётливо проступающие на нежных ступнях, безжалостно разрушали чарующий красотой образ, создавая столь явный контраст с ним.

Современное, оборудованное всеми удобствами жилое помещение предлагало максимально комфортные условия для поддержания домашней атмосферы, которой порой не хватало человеку вдали от родного дома. Но для Мирославы апартаменты общежития представлялись пока единственным уютным пристанищем среди повседневной суеты, ибо девушка ещё не осознавала, где её то самое «родное место», куда она всегда могла прибиться, если волнами неумолимой судьбы её вдруг унесло бы не к тому берегу. Мифическая Земля в миллионах световых лет от Селены бороздила просторы бескрайней вселенной. Мира не знала наверняка, вернётся ли она когда-нибудь на отчую планету, где в былые светлые годы её семья была счастлива.

Пышная голубая юбка едва доходила до колена, однако полностью скрывала наличие телесных чулок, белоснежная хлопковая блузка облегала тонкий силуэт, подчёркивая изящную девичью фигуру, пока кремовые броги, выделяясь на фоне лаковым покрытием, идеально обхватывали вытянутую худую ступню. Бирюзовый мешковатый распашной халат из плотной ткани, накинутый на острые плечи, совершенно не вписывался в утончённый образ, однако являлся обязательной частью дресс-кода.

Втерев немного геля в корни пышной шевелюры, Мира несколько раз тщательно взбила волосы для пущего эффекта. С наслаждением любуясь своим отражением, девушка параллельно вырисовывала еле заметные стрелки, подчёркивающие контур больших миндалевидных глаз. Лишённый вульгарности, но в то же время привлекательный макияж придавал уверенности. Удовлетворённая результатом юная особа вышла из комнаты и бегом устремилась в столовую на завтрак. День обещал быть насыщенным, однако таким же прекрасным, как и предыдущие.

– Ты опять припозднилась, – недовольно произнесла Кристина, уже отходя от стойки с едой, – завтра твоя очередь занимать.

Пробираясь вперёд под недовольные возгласы из очереди, Мирослава пристроилась за подругой.

– Да, помню, спасибо, – отозвалась она, пытаясь одновременно отдышаться после забега по коридорам общежития.

Парни, уже удобно расположившись за столом, с нетерпением поджидали девушек. Двигаясь в сторону друзей, Мира неустанно ловила на себе восхищённые взгляды, ей льстило подобное внимание. Резкий толчок в бок, буквально сваливший с ног, заставил девушку покинуть мир сладостных грёз. Содержимое подноса с едой разлетелось в разные стороны. Незнакомый парень, сбивший её, стремительно скрылся в соседнем зале. Друзья вмиг подскочили к Мире, и, пока Игорь и Сава поднимали изумлённую девушку, Кристина бережно отряхивала одежду подруги.

– Какого чёрта? Что это сейчас было? – возмущённо воскликнула она.

– Идиот, – злобным голосом добавил Савелий.

– Я вся заляпана, – только и смогла выговорить поражённая жертва.

– Я его прибью, – продолжал разгорячённый юноша, внимательно всматриваясь вперёд.

– Успокойся, – хмуро оборвала его Мирослава.

Из соседнего зала послышались вопли, раздался грохот. Любопытные взоры вмиг окружили дверной проём.

– Что там происходит? – послышались недоумевающие возгласы.

Вдруг поодаль стоящий парень сильно закашлялся. Брызги его красной мокроты, разлетаясь по сторонам, запачкали окружающих ребят. Резко отскочив, толпа образовала кольцо вокруг несчастного. Неловко дёрнувшись к стоявшим рядом, он, облокотившись на стол в безуспешных попытках откашляться, продолжал задыхаться, сжимая опухшее горло. Наконец отключившись, юноша затих и в конвульсиях рухнул на грязный скользкий пол. Никто так и не осмелился приблизиться к бездыханному телу. Ужасала сама мысль о том, чтобы двинуться в его сторону. Атмосфера накалялась, а в воздухе летала невысказанная мысль: «Вирус, это мозговирус».

Завыли сирены. С криками в панике ребята бросились к выходу. Расталкивая друг друга, студенты, охваченные ужасом и смятением, разбегались, словно тараканы, игнорируя слабый голос из громкоговорителя, безрезультатно призывавший к спокойствию. Отдавшись в плен всеобщему помешательству, Мирослава следовала за неуправляемой толпой, стремительно проскальзывая по заполненным людьми коридорам. Внезапно твёрдая рука силой выдернула девушку из хаоса и затащила в небольшое тёмное помещение. Судорожно озираясь по сторонам, Мира выжидала, когда её глаза, привыкнув к темноте, смогут отчётливо разглядеть пространство вокруг. Тусклый свет упал на знакомое родное лицо.

– Папа, папочка! – с облегчением произнесла девушка.

– У меня осталось слишком мало времени, – взволнованно отозвался Евгений Соколов, – прежде всего, возьми эту вещь.

Мужчина протянул изумлённой дочери маленький, размером с ноготь предмет.

– Проглоти, – сурово скомандовал он.

– Что это? – опешив от неожиданной просьбы, она в смятении уставилась на него.

– Карта памяти. Пройдёт время, и, открыв её, ты выпустишь на волю правду, она накажет виновных и восстановит справедливость, – забормотал учёный. – Береги этот предмет, расшифровать его сможет твоя кровь, а точнее, вещество, содержащееся в ней, следы которого ты обнаружишь в организме не раньше чем через год.

– Что за чушь ты несёшь?

Проигнорировав вопрос дочери, Евгений продолжал:

– Ни один сканер его не обнаружит в твоём теле, карта выводится из организма естественным путём через желудочно-кишечный тракт. Она не нанесёт вреда твоему здоровью, но помни, при более тщательных медицинских осмотрах тебе придётся позаботиться об исключении её из пищеварительной системы.

– Папа, остановись, что происходит? – воскликнула Мира, сдерживая накатывающие слёзы.

– Я, может, редко говорил об этом, – смутившись, отозвался отец, – я люблю тебя, милая, очень сильно. Я хочу защитить тебя. Хотел… – замявшись, он снова продолжил: – но не сумел. Прости меня.

– Папочка, я тоже тебя люблю, – шёпотом выговорила Мира.

За дверью послышались выстрелы. Вздрогнув, девушка обернулась.

– И почему же нельзя раскрыть правду сейчас? – внимательно оглядев отца, возмущённо поинтересовалась юная особа.

На бледном осунувшемся лице учёного отчётливо выделялись синяки под глазами. Евгений Соколов предстал перед дочерью в неопрятном виде. Дрожащей рукой он протянул ей револьвер. Нехотя приняв оружие, девушка, не отводя взгляда, произнесла:

– Ты не ответил.

– Люди ещё не готовы лицезреть истину, – философски вымолвил он. – Ты знаешь, как им пользоваться, – добавил мужчина, кивнув в сторону револьвера.

– Да. Помню, ты учил меня.

Глубоко вздохнув, он сжал в объятиях родное существо.

– Мира, ты должна… Обязана выжить любой ценой. И помни, – самозабвенно забормотал учёный, – страх рождает сомнение, сомнение есть опухоль, а опухоли растут.

Утерев слёзы с дорогого сердцу лица, отец улыбнулся, пытаясь казаться бодрым и смелым. Глубоко внутри не принимаемые сознанием чувства подсказывали Мире: это была последняя их встреча, больше они никогда не встретятся, не в этом мире.

– Тебе пора, беги, – резко прервав прощание, прошептал учёный и, силком вытолкнув дочь за порог, захлопнул тяжёлую дверь.

Из кармана его зловеще выпирал пистолет. Спустя мгновение до обострённого слуха сквозь хаос донёсся звук одного-единственного выстрела. Роковой поступок подталкивал к немедленным действиям, однако, застыв в ужасе, Мира, не способная пошевелиться, не могла заставить себя двигаться дальше, пока слёзы отчаяния бурной рекой лились из глаз.

Белая непрозрачная дымка наполняла помещение. Почувствовав горький привкус во рту, девушка прикрыла воротником нос и медленно сползла по стенке вниз. Дышать становилось всё труднее. Сквозь пелену, застилающую глаза, Мира ползком двинулась вперёд. Мгла, обволакивая, преграждала дорогу. Соскользнув в чём-то липком, ладонь дёрнулась вперёд, уткнувшись в мягкую тёплую плоть. Внимательно оглядев руку, Мира обнаружила отчётливые кровяные следы на запястье, а после тонкое обоняние уловило и слабый металлический запах.

Лихорадочно ощупав влажный холодный пол, рука, упершись в тело, плавным движением достигла шеи – пульса не было. Сдерживая громкий вздох, девушка рванула в сторону, по неосторожности налетев на очередной труп. Вскочив, Мирослава, устремилась прочь, ориентируясь вслепую по памяти, то и дело спотыкаясь о бездыханную мертвечину.

– А ну стоять! – раздался требовательный возглас позади.

Не подчинившись, беглянка ускорила темп и, завернув за угол, скрылась за дверью. Свежий воздух наполнил разрывающиеся на части лёгкие. С облегчением отдышавшись, девушка тщательно прислушалась. Тяжёлые шаги, следуя за жертвой, неумолимо подбирались всё ближе. Раздались выстрелы. Отпрянув от дверного проёма, Мира, судорожно оглядев лестничную клетку, устремилась вверх, цепляясь за металлические поручни.

Тупая боль, приглушаемая смятением, пронзила предплечье. Кровь редкими каплями оставляла на полу отчётливые следы. Сильный грохот за спиной заставил ускорить нетвёрдые шаги. Сжав револьвер в здоровой руке, девушка уверенно закрепила указательный палец на спусковом крючке и мысленно приготовилась к атаке. Огибая мёртвые тела, она с усилием удерживала равновесие на скользких ступеньках. Громкий гул преследовавшего топота эхом отдавался в мозгу. Добежав до шестнадцатого этажа, Мирослава выскочила на свой уровень и наглухо заперла тяжёлую железную дверь.

– Попалась, – ехидно произнёс человек в военной форме.

Слабая дымка витала в воздухе. Хорошая видимость позволяла отчётливо разглядеть пустынный коридор, несколько знакомых ребят, чьи изувеченные тела застыли в неестественных позах, и очертания высокого широкоплечего мужчины, лицо которого тщательно скрывалось респиратором. Недолго думая загнанная жертва направила оружие в сторону агрессивного незнакомца. Раздался выстрел. Из ближайшей комнаты выскочил человек в защитном костюме.

– Ах ты, тварь! – донёсся визгливый оклик стремительно приближающегося силуэта.

Застыв, Мира молча наблюдала, как, ощупав труп товарища, неизвестная личность направила ствол на её дрожащее испуганное тело. Одно нажатие спускового крючка – и пуля попала нападавшему в голову. Повалившись на белый кафель, незнакомец, несколько раз содрогнувшись, издал последний вздох.

Из комнаты осторожно выглянула светловолосая макушка.

– Сава, – с облегчением выговорила девушка.

– Ты спасла меня! – прерывающимся голосом отозвался парень. – Заходи быстрее, – добавил он, поманив юную особу тонкими длинными пальцами.

В апартаментах царили пустота и тишина. Крепко обнявшись, ребята страстно поцеловались. Почувствовав родной запах, Мира, наконец, осознала, как сильно вымотал и физически, и морально последний час, переполненный немыслимыми событиями.

Удобно устроившись на софе, девушка с облегчением облокотилась на юношу. Словно маленькая хрупкая девочка, она искала укрытие под крепкой горячей рукой. Ей не хватало отца.

– Что творится? Что происходит? – немного успокоившись, поинтересовалась она.

– На свободу вырвался вирус, я не знаю как, – отозвался Савелий, – мне сообщили эту информацию те двое, которых ты застрелила, они ведь тоже собирались меня убить.

– Но почему? – отгоняя мысли о совершённом ею убийстве, недоумевала девушка. – Почему они жаждут нашей смерти? Почему нас расстреливают словно скотину, будто мы пушечное мясо?

– Военные полагают, что мы все заражены.

– Откуда, откуда здесь мог взяться вирус? – срываясь на крик, отчаянно воскликнула Мира.

– Тише, только тише, нас услышат, – взмолился парень.

– На Селене инфекция не передаётся воздушно-капельным путём, – успокоившись, заметила юная особа.

– Однако симптомы налицо. Многие впадают в кому, и их добивают. Я сам видел.

Сердце в отчаянии забилось сильнее. Загнанные в клетку перед массовой бойней, влюблённые притаились в укромном убежище и, не издавая лишних звуков, отсчитывали секунды до рокового сражения.

– А где Игорь и Кристина? – прервав безмолвие, спросила Мирослава.

– Я потерял их из виду, когда пытался найти тебя.

Замолкнув, Сава внимательно осмотрел девушку.

– Что с твоей рукой, – осведомился он, – и откуда оружие?

Небрежно проведя запястьем по запекшейся крови, так и не выпустив револьвера, Мира с удивлением ощутила боль.

– Отец дал, – отмахнувшись, произнесла она.

– Ты виделась с отцом?

– Скорее прощалась.

– Что с ним?

– То же, что и с остальными в округе. Он мёртв.

Отрезанные от мира ребята сидели, прижимаясь друг к другу, в ожидании своей участи. Множество безответных вопросов витало в воздухе. Накаляясь, атмосфера становилась всё напряжённее. Казалось, происходящее не более чем ночной кошмар. Проваливаясь в забытье, они отдавались во власть Морфею, окутывающему их невинные молодые души.

В распахнувшуюся дверь кто-то влетел. Задвинув все засовы, Игорь нервно подпёр хлипкую преграду. Вскочив от неожиданности, Мира с трудом заставила себя отпустить оружие. Обернувшись к друзьям, смуглый парень, облокотившись о стену, медленно сполз вниз.

– Я уже не надеялся вас увидеть, – шёпотом выговорил юноша, обращаясь к изумлённым друзьям.

– Где Кристина? – поинтересовалась Мира.

– В нас стреляли. Крис мертва.

Только сейчас ребята заприметили небольшую красную лужицу, вытекающую из-под товарища.

– Нужно осмотреть рану, – строго вымолвила девушка.

– Сначала проводится зачистка, – словно одержимый, начал бубнить Игорь, – ликвидируется как можно больше народу, оставшихся счастливчиков тестируют на наличие инфекции в крови, подтверждённых заражённых немедленно убивают.

– Что ты несёшь? – возмущённо воскликнул Савелий.

– Он прав, – перебила его Мира. – Это стандартная инструкция по сдерживанию эпидемии.

– Но почему нельзя было просто нас изолировать?

– Не тот случай. Мозговирус уничтожает стремительно, а лекарства от него нет, – пояснил Игорь, отстраняясь от навязчивой заботы подруги.

Запачканные кровью и грязью, в поту ребята, сгруппировавшись, притаились за мебелью, предварительно вооружившись подручными средствами. Если умирать, так только в бою. Вытянув раненую ногу, Игорь осторожно прощупал кровоточащую плоть. Следов инородного предмета в мягких тканях он не обнаружил. Пуля, лишь задев заднюю часть голени, не застряла в ноге, однако принесла серьёзные неудобства в виде повреждённой мышечной ткани.

За окном смеркалось. Оставив бессмысленную оборону, друзья решили перекусить. Передвигаясь на цыпочках и прислушиваясь к любому постороннему звуку, они, утолив жажду и голод скудными припасами, принялись обрабатывать раны. Ещё пару часов назад под стуки взволнованных сердец в голову и не приходила элементарная идея – позаботиться хотя бы о собственном здоровье.

Отделавшись испугом и несколькими царапинами, Савелий молча суетился вокруг друзей, оказывая им необходимую помощь. В комнате становилось всё темнее. Всматриваясь в яркое звёздное небо, Мира как никогда жаждала очутиться снаружи, вдали от охваченного паникой и смятением здания. В лесу шансы ребят выжить в кровавой бойне и найти укрытие значительно возрастали, но путь туда лежал через неугомонный спецназ.

Открыв слипающиеся глаза, девушка невольно взглянула в окно. Яркая звезда освещала высокие макушки деревьев. Скреплённые между собой нерушимой связью, они укрывали землю плотным щитом. Устремляясь высоко в небо, густая листва, словно мягкая перина, манила неопытного путника окунуться в сказочный рай необыкновенной живой природы.

Вдруг снаружи раздались тяжёлые шаги, последовавший за ними треск заставил товарищей зашевелиться. Зыбкий покой и мирную тишину разрушил выстрел, вслед за которым по коридору разнёсся душераздирающий вопль. В то же мгновение преграда, отделявшая друзей от внешней угрозы, с грохотом была сломлена. В помещение ворвались двое вооружённых людей. Лица их закрывали дыхательные аппараты. Готовые к атаке, ребята схватили своё жалкое оружие.

– Быстро все на пол! – скомандовал строгий приглушённый голос.

Нехотя подчинившись, товарищи ожидали неизбежной участи.

– Заходи, всё чисто, – добавил один из военных.

В помещение медленно шагнула невысокая фигура в костюме химзащиты, в руках она держала крошечный прибор.

– Успокойтесь, – ласково произнёс нежный женский голос, доносившийся из защитной экипировки. – Сейчас вам сделают анализ на наличие в организме вируса. Аккуратно проходите по очереди, и желательно без глупостей.

Вкатив столик из коридора с многочисленными пробирками и пакетиками, женщина, схватив какую-то вещицу, распаковала стерильную иглу и закрепила её в тестере. Первым, неохотно ступая на ватных ногах, приблизился Игорь. Уверенно сжав руку парня, незнакомка, выдавив некоторое количество дезинфицирующего геля на рельефное смуглое предплечье испуганного пациента, одним лёгким движением вонзила острие ему под кожу. На датчике загорелась зелёная лампочка.

– Всё в порядке, ты здоров, – пояснила женщина, протягивая взволнованному юноше респиратор, – тщательно закрепи его, – добавила она.

Подчинившись, он отошёл в сторону, ожидая ребят. Следующей отправилась Мирослава. Повторив все те же процедуры, незнакомка, протягивая дыхательный аппарат девушке, вымолвила:

– Всё отлично. Ты здорова.

Отскочив, юная особа пристроилась рядом с Игорем, пристально провожая взглядом любимого парня.

– Заражён, – раздался безжалостный вердикт, одновременно с которым один из военных, направив дуло пистолета в голову удивлённого юноши, молниеносно нажал на спусковой крючок.

Сава рухнул на пол, из отверстия в его голове бурным потоком хлынула кровь. В истерике Мира кинулась к бездыханному телу. В четыре руки люди в форме оттащили её в сторону. Отчаянный девичий крик рвал перепонки. В попытках прорваться к любимому Мира продолжала отчаянно сопротивляться. Глаза Савелия опустели, умиротворённый взор, устремляясь куда-то вверх, провожал покидающую мир живых душу.

– Введите ей успокоительное, – взмолился грубый голос.

Подчинившись, женщина в экипировке аккуратно, насколько позволяло брыкающееся тело, ввела содержимое уже заранее заготовленного шприца.

В немом отчаянии Игорь наблюдал, как быстро ослабевала подруга, как до боли знакомое лицо лучшего друга превращалось в холодную неподвижную маску, чьё спокойствие так не вязалось с царившим вокруг хаосом. Послушно следуя за военным, парень, превозмогая боль в раненой ноге, ступал по скользкому полу, а перед глазами будто во сне разворачивалась страшная картина. Юноша стал невольным свидетелем того, как безжалостно уничтожали его товарищей, как сквозь вопли раздавались беспощадные выстрелы, как стремительно разрушался рай, светлое будущее науки, могущественная исследовательская корпорация, главный генетический центр федерации.

Спустя несколько дней космический корабль «Рулетка» прилетел на планету Бара. Около двухсот учащихся являлись невольными пассажирами этого межпланетного лайнера. Выжившим немедленно предоставили все условия для нормальной жизнедеятельности: чистую одежду, здоровое питание, душ, туалет, а также уютное место для проживания.

– Вы знали, чем занимается ваш отец? – доносился строгий голос.

– Нет, – отзывался тихий шёпот.

– Ваш отец рассказывал что-то вызывающее опасение или озвучивал странные мысли?

– Нет.

– Вы уверены?

– Да.

– Вы замечали за ним ранее странные необъяснимые поступки или признаки шизофрении?

– Нет.

– Он передавал вам какую-либо информацию?

– Нет.

Поджав острые колени к подбородку, девушка, застыв в позе эмбриона, сидела на мягком стуле в тёмном кабинете допросов и отвечала на очередные вопросы следователя. Утыканная датчиками, Мира устремляла пустой взгляд в пол, в сотый раз прокручивая в голове несколько страшных часов, навсегда изменивших её жизнь.

– Она точно говорит правду? – в сомнении поинтересовался майор, чья фигура словно статуя возвышалась над девушкой.

– Датчики не фиксируют ложных сигналов, – пожав плечами, произнесла следователь.

– Ладно, полагаю, Соколов не был полным кретином и не стал бы впутывать собственного ребёнка в свои тёмные делишки.

Хлопнув тяжёлой дверью, высокий мужчина стремительно вышел, оставив допрашиваемую со следователем наедине.

– Тебе нужен психолог? – неуверенно осведомилась женщина.

– Нет, – не меняя тона, вымолвила Мирослава.

– Послушай… – замявшись, продолжила следователь, – ты не должна винить себя в грехах отца. Ты ни в чём не виновата. Понимаешь?

Подняв на неё тусклый, наполненный слезами и отчаянием взор, юная особа дала понять, что более не намерена продолжать беседу. Глубоко вздохнув, следователь кивком указала в сторону выхода, освобождая бывшую подозреваемую.

«Это кошмарный сон, – твердила Мира, – я должна проснуться». Лёжа в кровати, она нервно сотрясалась в судорогах и, сжимаясь в комок, смотрела в серую стену широко распахнутыми глазами. Ни фотографии, ни карты памяти – ничего не позволили забрать с Селены, опасаясь дальнейшего распространения вируса.

Воскрешая в памяти родные черты, драгоценные складочки и морщинки, девушка с ужасом осознавала, что в один «прекрасный» день она может не вспомнить дорогие её сердцу лица. Похороненные под завалами, в пепле после массовой зачистки и последующей бомбардировки уже на мёртвой планете в тлеющем раю личные вещи и воспоминания навсегда остались в выжженной земле.

В корпусе, отведённом для выживших, в тесноте, но вполне уютно разместили около четырёх тысяч счастливчиков – если это определение подходило для описания измождённых и морально, и физически людей, которых не настигли ни вирус, ни шальная пуля, ни рухнувшие обломки некогда великих сооружений.

Докуривая очередную сигарету, сидя на перилах, Игорь осторожно озирался по сторонам. Истощённое тело его иногда будоражили неконтролируемые спазмы, а среди густых чёрных волос отчётливо проступала седина. Поднявшись, он незаметно растворился в толпе таких же уцелевших, теперь представлявших собой сборище одинаково одетых, безвольно слонявшихся тел. Знакомые лица то и дело всплывали в бурлящем потоке сознания, утягивая вглубь пучины. Образы покойников мелькали между людей, их призраки дразнили встревоженный рассудок, разрывая больное сердце на куски. В слепой надежде разглядеть в толпе близких друзей парень ловил в тенях мелькающие искры, следы насильно оборванных тысяч жизней.

Мирослава, в отличие от товарища, не питала иллюзий, но в попытках отгородиться от страшной правды она продолжала медленно сходить с ума.

Спустя пару недель после трагедии границы Бары наконец открыли, но лишь для родственников выживших. Им предстояло забрать перенёсших трагедию ребят домой.

Строгий усталый взгляд упорно исследовал площадку для встреч – не успев отдохнуть после долгого перелёта, высокая девушка отправилась на поиски любимого брата. Ни тёмные волосы, ни карие глаза, ни смуглая кожа, ни даже яркая одежда не выделяли её из толпы, однако стройная спортивная фигура изящно маневрировала в толчее незнакомцев.

– Игорь! Игорь! – оглушительно воскликнула она, завидев родное лицо.

– Ох, Кира! – с облегчением отозвался парень, сжимая в крепких объятиях старшую сестру.

Отстранившись, девушка окинула внимательным взглядом бледное осунувшееся лицо, исхудавшее тело. Под впалыми глазами отчётливо вырисовывались синие круги. Сильно закашлявшись, юноша присел.

– Ты болен? – забеспокоилась Кира.

– Всему виной сигареты, – усмехнулся Игорь в ответ.

– Они же запрещены.

– Для пострадавших сделали исключение, – пожав плечами, пояснил он и после паузы добавил: – Жаль, только не все могут воспользоваться неожиданной привилегией.

– Интересно почему?

– Ну… мёртвые не курят.

Кроме всего прочего, на самочувствие выживших оказывал сильное воздействие местный климат. Высокая влажность, вечно хмурое небо, нескончаемые дожди – всё это было лишь каплей в бездонный океан. Как правило, именно грязный воздух, насыщенный вредными соединениями, тяжёлыми металлами и остатками кислот, негативно влиял на здоровье. Рабочие командировки сюда длились не более месяца и были разрешены лишь пару раз в год на одну рабочую смену.

– Ты выглядишь ужасно, – не без сожаления заметила Кира.

– Могла бы хоть сделать вид, что не всё так плохо, – съязвил Игорь, скривив губы в подобии улыбки.

Устроившись подальше от толпы на невысоком бордюре, Мирослава равнодушно оглядывала проходивших мимо незнакомцев. Редкие капли дождя, падая на бледную кожу, вызывали на ней лёгкое раздражение, обжигая плоть холодом и ядовитыми примесями.

– Мира! – радостно воскликнул знакомый голос.

Подняв глаза, девушка с удивлением увидела перед собой красивую молодую женщину.

– Ирина? – неуверенно осведомилась юная особа.

– Ну кто же ещё? – отозвалась та, искренне улыбнувшись. – Ты разве не помнишь меня? Я троюродная сестра твоего отца.

Медленно поднявшись, обессиленная Мира укрылась в родных тёплых объятиях в поисках защиты и понимания.

– Бедная моя девочка, – вымолвила Ирина, аккуратно поглаживая белокурую гриву.

– И кто это у нас здесь? – раздался ироничный возглас позади.

Обернувшись, девушка заприметила стремительно приближающийся силуэт, в котором узнала свою бабушку Лидию Петровну. Низенький, осунувшийся вид пожилой женщины ни в коей мере не портил величественный образ серых глаз, оценивающих мир сквозь призму пройденной жизни, долгой и насыщенной. Дрожащими сморщившимися руками старушка притянула к себе юную особу и, немного задрав острый подбородок, чмокнула внучку в щёку, предварительно привстав на носочки. Впервые за долгие недели Мирослава почувствовала душевное облегчение.

Короткие седые волосы покрывала соломенная белая шляпа с большими полями, украшенная искусственными цветами. Бросая тень на смуглое лицо, она придавала облику бабушки изящества, зачастую присущего ухоженным женщинам в преклонном возрасте. Глубокие морщины ничуть не искажали правильного овала лица, не уродовали крупный вздёрнутый нос, не коверкали впалые щеки, подчёркиваемые широкими скулами. Идеально сидящий белоснежный костюм скрывал несовершенства фигуры и визуально осветлял пигментированную загорелую кожу.

– Вы, как всегда, обе прекрасны, – заметила Мира, опуская печальный взор.

Словно в спасательный круг, неожиданно подброшенный судьбою, она вцепилась слабой хваткой в запястья родственниц, не желая ни на секунду отпускать их. Нежный девичий румянец больше не играл на бархатных щеках, пухлые губы не растягивались в задорном оживлённом смехе, яркие голубые глаза, потускнев, не излучали радостной энергии, ими завладела неумолимая печаль, ибо не утихала боль в сердце, раны, нанесённые ему, были неизлечимы.

Устраиваясь на одной из лавочек, Лидия Петровна с брезгливостью оглядывалась по сторонам. Суровый пристальный взгляд выражал явное недовольство. В силу возраста пожилая женщина плохо переносила длительные межпланетные перелёты, к тому же местный климат неблагоприятно сказывался на ослабленном организме. Скрывая накатывающую тошноту, она невольно становилась жертвой раздражения, но, сдерживая вспыльчивый темперамент, упорно старалась казаться бодрой и сильной.

Не желая затрагивать серьёзные темы, родственницы, дабы не обременять юную подопечную тревожными мыслями, принялись бурно обсуждать невыносимый климат планеты. Ближе к вечеру, уложив их отдыхать, Мира, незаметно проскользнув под носом у дремлющих охранников, отправилась на долгожданную встречу. Игорь выглядел взволнованно и, несмотря на неважное самочувствие, нашёл силы для свидания с подругой.

– Чёрт возьми, я не представлял, что нам придётся расставаться при таких обстоятельствах, – с грустью заметил он.

– Мне тоже плохо, – тихо отозвалась Мира, – в голове не укладывается, что подобное могло с нами произойти.

Хмурые тучи, на миг оголив звёздное небо, снова сомкнулись плотными рядами.

– Я прилечу к тебе, как только всё уладится, – заверил парень, похлопав девушку по плечу.

– Не давай ложных обещаний, – отпрянув, вымолвила она.

– Вот увидишь, – бодро воскликнул он.

Однако голос его, прерывистый и хриплый, звучал неубедительно.

– Удивительно, – немного помолчав, снова заговорила Мира, – как можно жить на этой планете? Ни звёзд, ни солнца, ни ясного голубого неба. Я готова уже окончательно сойти с ума.

– Селена была раем, а теперь уничтожена… Людьми.

Нервно сглотнув накатывающий ком, Игорь глубоко вздохнул.

– Как думаешь, – осведомился он, – Сава и Крис сейчас где-то рядом? Может, они наблюдают за нами?

– Я надеюсь, они обрели покой.

– Почему мы не в состоянии воскрешать мёртвых?

Слёзы градом хлынули из девичьих глаз. Скупые капли медленно скатывались и по щекам Игоря. Он молчал, не в силах найти ответа. Обнявшись, ребята замерли. Окутанные мраком и тишиной, они тосковали по близким друзьям, по упущенным возможностям, по жизни, сломанной безжалостными обстоятельствами. Горячий воздух, пропитанный пылью, отравлял молодые тела. Не выпуская друг друга из объятий, товарищи боялись потерять себя, потерять то светлое, что ещё не угасло в их сломленных душах. Однако прошлое, терзая рассудок, разрывало на части израненные сердца. Мир уже не был прежним и никогда не будет. Яркое солнце навсегда померкло, оставив слабый свет неугасающей надежды.

Планета Хекет представляла собой огромное зелёное болото, изрезанное густой высокой растительностью, чередующейся с непроходимыми лесами. Небоскрёбов здесь не строили, а обширные площади занимали предприятия, большую часть из которых составляли заводы по переработке биоматериала и природного топлива. Смертельно ядовитые газы и пары, кислота в атмосфере, суровый климат – всё это никоим образом не характеризовало Хекет, однако с виду идеальные ландшафты скрывали в вязкой густой траве гигантские пещеры.

Плотные заросли тщательно охраняли покой местных животных, обитающих под землёй. Выбираясь на поверхность, крупные хищники в поисках еды порой воспринимали человека как аппетитную закуску. Сочетая в себе признаки пресмыкающихся и млекопитающих, они походили на громадных червей, покрытых толстым непробиваемым панцирем. Откладывая яйца в узких переходах многовековых тоннелей, чудовища вскармливали потомство молоком. Многотонные плотоядные монстры, несмотря на свои значительные габариты, быстро и ловко маневрировали среди плотно растущих деревьев; проворно огибая мощные стволы, они лихо проскальзывали вглубь зарослей в неустанных поисках свежей пищи.

За сотни лет такого сожительства люди постепенно приспосабливались к свирепым соседям. Истребляя друг друга в безжалостной борьбе, враги отчаянно сражались за господство. Возводя массивные сооружения, пришельцам всё же удавалось оградить своё убежище от нежелательного вмешательства неразумных, вечно голодных тварей. Но битва не кончалась, и, раз за разом вторгаясь в человеческий быт, неукротимые животные создавали массу хлопот и неудобств, отпугивая своим поведением новых потенциальных жителей планеты. Здесь на территориях неподалёку от топких болот хаотично расположились маленькие аккуратные домики, в одном из которых удобно обосновались Лидия Петровна и Ирина.

– Теперь это и твой дом, – радостно провозгласила пожилая женщина, бросив взгляд, полный сочувствия, на осиротевшую родственницу.

– А я смогу вернуться на Землю? – осторожно поинтересовалась Мира.

Глубоко вздохнув, Лидия Петровна напряглась. Почувствовав неладное, девушка нервно вздрогнула.

– Понимаешь, – медленно отозвалась женщина, – я хотела, чтобы ты немного адаптировалась, прежде чем обсудить с тобой некоторые важные моменты.

– Давайте для начала мы хотя бы отдохнём с дороги, – неожиданно вмешалась Ирина.

Одобрительно кивнув, Мира в задумчивости подхватила вещи и с любопытством отправилась вслед за женщинами, уже хлопочущими у ворот.

Узкая, вымощенная серой тротуарной плиткой дорожка пролегала от невысокого штакетника зелёного оттенка через обширную площадь к центру участка, где в середине возвышался небольшой домик. Пологая бетонная лестница из пяти ступенек, украшенная по краям деревянными перилами, вела к арочному крыльцу. Прямые гладкие поручни местами укрывал аспарагус, вьющийся по тонким балясинам, кое-где окаймлённым цветочным узором. Высокие квадратные затемнённые окна опоясывала прочная рама, как и перила в тёмно-шоколадном оттенке, они резко выделялись на фоне вердепомового фасада, почти сливающегося с ландшафтом болот.

На заднем дворе располагалась просторная беседка, по одной из прямых колонн которой взбиралась вьющаяся лиана. Раскинувшись по прозрачному полукруглому куполу, она уверенно распластала густую листву. Средь непроглядной пучины широких листьев отчётливо вырисовывались нежные ярко-фиолетовые цветы. Сидя внутри конструкции на мягком, укрывающем деревянные скамейки матрасе в кожаном чехле, выработанном из шкуры гигантских червей, и всматриваясь вверх сквозь светопроницаемый материал массивной крыши и упрямое растение, можно было наслаждаться неизведанными просторами бескрайнего неба.

Дом состоял из трёх уровней – подвального или технического и двух жилых. На втором этаже размещались четыре спальни, одну из них отвели для новоприбывшей. Маленькая чистая комната вмещала огромный встроенный гардероб, занимавший всю стену, полуторную кровать и крошечный письменный стол, расположенный напротив широкого окна. Бархатный плед, переливавшийся оттенками голубого, устилал ложе и идеально сочетался с шёлковой органзой, приглушавшей яркость чудесного вида за распашными створками окна.

Не смыкая глаз, Мира лежала на мягкой перине, когда Ирина пригласила её к ужину. Устроившись за стеклянным овальным столом с боку от Лидии Петровны и напротив Ирины, девушка неохотно, без аппетита, но быстро принялась уплетать приготовленный заранее суп.

– Как ты себя чувствуешь? – осторожно поинтересовалась молодая женщина, вглядываясь в бледное лицо.

– Мне гораздо лучше. Спасибо, – отозвалась юная особа.

– Извини, – неожиданно вмешалась Лидия Петровна, – не хотелось бы тревожить тебя серьёзными разговорами, учитывая, сколько проблем свалилось на твою голову, но я не вижу смысла откладывать то, что рано или поздно откроется.

– Думаю, хуже уже некуда, – не отрывая равнодушного взгляда от полупустой тарелки, вымолвила Мирослава.

– Для начала, вот, – продолжила пожилая женщина.

Из-под стола она достала белый запечатанный конверт и передала его внучке.

– Что это?

– Твой пропуск в новую жизнь.

Не скрывая нахлынувшего интереса, девушка наскоро разорвала хлипкую оболочку и, обнаружив стопку документов, лихорадочно пробежала глазами по строчкам.

– Это не мои, – в недоумении воскликнула Мира, небрежно отодвигая бумаги.

– Теперь твои, – невозмутимо выговорила бабушка, – отныне тебя зовут Марлена Братковская.

– Я не понимаю.

– Милая, – вступила в разговор Ирина, – это всего лишь формальность, необходимая для твоей безопасности, – мы переживаем, что начнутся преследования.

– А гражданство Земли?

– Оно останется, наши хорошие друзья обо всём позаботились.

– И когда же я смогу вернуться на родную планету?

Повисла пауза.

– На время следствия дорога на Землю тебе закрыта, – приняв на себя удар, объяснила Лидия Петровна.

Поражённая до глубины души Мирослава, отныне Марлена, в бессилии откинулась на жёсткую спинку. Холодные металлические прутья, врезавшись в позвоночник, вовсе не отвлекали от неприятных мыслей.

– И в чём же моя вина? – иронично спросила она.

– Никто не знает, чем на самом деле занимался твой отец, – произнесла пожилая женщина, – а ты словно живая мишень для его злопыхателей. Об адвокате для тебя уже позаботились, надеемся, в ближайшем будущем большая часть неразрешённых вопросов отпадёт.

– Я даже не знаю, как благодарить вас, – искренне отозвалась девушка, – вы столько сделали для меня, хотя почти и не знаете…

– Не сомневаюсь, – перебила её Лидия Петровна, – окажись на твоём месте близкие тебе люди, и ты, несмотря ни на что, отозвалась бы им на помощь. Родственники, друзья должны держаться вместе и заботиться друг о друге.

Закрывая покрасневшее лицо руками, Мира судорожно вздрагивала и, тихо всхлипывая, скрывала накатывающую слабость.

– Можешь выйти на воздух проветриться, – заметила взволнованная Ирина, – легче станет.

Немедленно последовав совету, девушка стремительно скрылась за дверью.

Тёплый воздух нежно согревал дрожащее тело. Расположившись под прозрачным сводом купола, Мирослава невольно устремила взгляд вверх. Любуясь хмурыми тучами, сквозь которые отчаянно пробивались слабые зелёные лучи, она медленно утопала в изумрудной роскоши. Смеркалось. Жёлтый свет уличных фонарей освещал невзрачные тропинки. Слетаясь на приглушённый источник света, мошкара окружала нагретые электричеством плафоны. Отбрасывая огромные тени, насекомые, сливаясь в ритмичном танце, поглощали частички живительного тепла.

Шершавая ладонь аккуратно коснулась пышной копны и, проведя по густым волосам, очертила контур девичьей бархатной щеки. Приоткрыв заспанные веки, Мира неохотно выпрямила будто налитое свинцом тело. Лидия Петровна, расположившись с краю на скамейке, озабоченно всматривалась в исхудавшее лицо внучки.

– Я считаю, тебе лучше пройти полное медицинское обследование, – произнесла она, – ввиду тех событий, которые пришлось пережить. Необходимо исключить возможные риски и последствия.

– У меня задержка, – резко оборвала её девушка.

– Стоит переживать? Или подобное недоразумение можно списать на нервный стресс? – немного задумавшись, поинтересовалась женщина.

– Стоит переживать.

– И кто отец?

– Не имеет значения, он мёртв.

Откинувшись на деревянные поручни, бабушка глубоко вздохнула.

– Ты желаешь оставить ребёнка? – осведомилась она, в голосе звучали нотки нарастающего волнения, – только ответь честно.

– Да, хочу оставить, – твёрдо отозвалась Мирослава, – но я понимаю, что от моего решения ничего не зависит.

– Ты ошибаешься, – возмущённо возразила Лидия Петровна, – никто в целом мире не вправе распоряжаться твоим материнством и уж тем более телом, однако только тебе одной отвечать за живое существо, произведённое тобой на свет, только тебе нести нелёгкое бремя, связанное с появлением ребёнка. Мы, безусловно, дадим совет, окажем необходимую помощь, но за тобой окончательное решение. Ты ясно должна осознавать всю ответственность и серьёзность совершаемого поступка.

– Если бы я только знала, как сложатся обстоятельства, – прошептала девушка, сдерживая накатывающую слабость, – но я не могу избавиться от него, понимаете? Для меня он слишком много значит.

– В таком случае, дорогая, слушай и запоминай, – серьёзно выговорила женщина, уставившись в испуганные голубые глаза, – никто, ни одно живое существо в целой вселенной, имеющее способность дышать, говорить и писать, не должно знать о твоём положении, иначе убьют тебя вместе с неродившимся малышом, а заодно сдерут шкуру с меня и Ирины. – Прервавшись на короткую паузу, она продолжила: – После того, как ребёнок родится, его придётся спрятать, а в идеале пристроить в чужую семью. Ты не будешь принимать участия в его воспитании и взрослении, наблюдать, как растёт драгоценное чадо. Это невероятно тяжело, но только так мы сможем защитить вас обоих.

Сглотнув плотный комок, Мира осторожно прилегла обратно.

– Я слышала, что от беременных с Селены избавляются, – заметила она, – мне страшно как никогда, но я впервые не в состоянии справиться с ситуацией.

– От тебя сейчас зависит только здоровье ребёнка, остальное предоставь мне. У меня связи и влияние. Поверь, беременность не самое страшное из того, что пришлось пережить тебе и что ждёт в будущем.

Устремляя взгляд слипающихся глаз в чистое небо, устланное покрывалом из многочисленных звёзд, девушка отчаянно сопротивлялась обволакивающим затуманенное сознание страшным сновидениям. Возрождая облик покойных друзей, они терзали кровоточащие раны, раз за разом напоминая каждую секунду, каждую деталь случившегося, обрисовывая излишними подробностями, оголяли нежелательные воспоминания. Голоса мертвецов эхом проносились в больном мозгу, отравляя уязвимую душу.

Мира нервно ходила из стороны в сторону. Время ещё не пришло, однако девушка сильно волновалась. Её немного подташнивало от недавнего ужина, но лёгкое недомогание казалось неприятной мелочью. Просторная комната, наполненная зеленоватым светом, служила лишь временным укрытием, в котором, затаившись, можно было ненадолго расслабиться, отгородившись от мирских проблем, от нежелательных забот, от извечного непреодолимого ужаса.

Прошло три месяца с момента прибытия Мирославы в новый дом. Обосновавшись на непривычном месте довольно быстро, девушка привыкла считать Хекет своим пристанищем, приютившим её в самую трудную жизненную минуту, а Лидию и Ирину – близкими людьми, окружившими заботой и должным уходом.

Во входную дверь громко постучали. Вздрогнув от неожиданности, Мирослава выскочила в коридор и, невольно прислушавшись к тихим тяжёлым шагам и приглушённым голосам, доносившимся из прихожей, медленно двинулась вниз, неуверенно переставляя ватные от волнения ноги.

Беременность протекала отлично. Ни отклонений, ни патологий у плода не выявилось, несмотря на пережитые будущей мамой события. В редких случаях донимали приступы тошноты и головокружения, но в целом токсикоз не доставлял хлопот.

Спустившись по лестнице, девушка осторожно прошла в гостиную. Там она обнаружила молодого человека, который, расположившись на просторном диване в углу комнаты, небрежно изучал бордовые стены. Рассеянный взгляд, проскальзывая по незамысловатому интерьеру, блуждал по небольшому помещению и, наткнувшись на знакомый образ, внезапно просиял. Вздрогнув, Мира беспокойно уставилась на Лидию Петровну.

– Ты уверена, что ему можно доверять? – взволнованно прошептала та.

– Да, я полностью в нём уверена, – отозвалась девушка, придя в себя, и смело двинулась к старому другу.

Игорь бросился ей навстречу. Изо всех сил сжав хрупкое нежное тело, он с жадностью вдыхал аромат, исходивший от пышных густых волос. В смущении отозвавшись на пылкие объятия, Мира неохотно отстранилась.

– Ты и не представляешь, как я рада видеть тебя, – произнесла она.

Бледная кожа придавала нездоровый вид его исхудавшему лицу. Мешковатая одежда, некогда облегавшая плотную мускулатуру, свисала вдоль длинного тела.

– Я же говорил, что приеду, – выговорил Игорь слабым голосом.

– Что с тобой? Ты ужасно выглядишь, – возмущённо выпалила девушка.

– Ну вот опять.

Закатив глаза, парень невольно продемонстрировал красные прожилки на белках, на его нижних веках «красовались» синие мешки.

– Ты всё отшучиваешься, – недовольно заметила Мира.

– Всё в порядке. Это последствия небольшого стресса.

Присев на мягкую перину, девушка судорожно вцепилась в сидушку, дабы удержаться от накатывающих позывов тошноты.

– Ты, я смотрю, тоже не без побочки, – злорадно хмыкнул юноша.

– Возможно, но на моей голове нет седых волос.

– Просто среди твоих светлых тяжело заметить брак.

Натянуто улыбнувшись, Мира сдержанно покачала головой. Игорь был весел или пытался казаться таким, но его бодрый настрой быстро передавался окружающим, не обходя стороной и подругу.

Их встреча, организованная наспех, даровала ребятам драгоценные минуты, создавая иллюзию свободы и беспечности. Все, кому удалось выжить после страшной трагедии, находились под пристальным вниманием властей. Каждый шаг, малейшее движение, неустанно отслеживаемые службами безопасности, могли обернуться непредвиденными обстоятельствами. В сложившейся ситуации приходилось тщательно отбирать круг общения, ибо за излишнее доверие платили непостижимую цену.

Резко изменившись в лице, Игорь вдруг судорожно произнёс:

– Мира, я не представляю, как жить дальше.

Только сейчас, тщательно присмотревшись, девушка не досчиталась нескольких зубов в слегка приоткрытом рту юноши.

– Ты чем-то болен? – недоумевая, осведомилась она.

– Гормональные отклонения. Я, если честно, из больницы сразу к тебе отправился, – неуверенно пробубнил парень. – Это не самое страшное из того, что я видел, – добавил он, помедлив, – некоторые по прибытии на Землю сошли с ума, кто-то покончил с собой, есть и те, в чьей крови неожиданно пробудился вирус. Кошмар для нас не закончился. И мне просто страшно, я даже не боюсь показаться трусом, по крайней мере, такова правда.

– Трусом? Ты серьёзно? – возмущённо воскликнула Мирослава, в недоумении уставившись на товарища, – я и не представляла, насколько всё плохо.

– Земляне ещё гуманно отнеслись к выжившим, – продолжил Игорь, не обращая внимания на тон подруги, – есть планеты, которые, не приняв обратно собственных граждан, отправили их в военные лагеря. Ходят слухи, что в тех злополучных местах над людьми ставят несанкционированные опыты, истязая и калеча несчастных, обрекают их на долгую и мучительную смерть.

– Это ужасно, – прошептала девушка, шокированная неожиданным открытием. – Я не верю в это. Федерация не может допустить подобного отношения к живым людям.

– Я же сказал, это всего лишь слухи. Правды нам всё равно не узнать.

День близился к закату. Оставив серьёзные темы, ребята с головой окунулись в светлые воспоминания о былой студенческой жизни, насыщенной яркими событиями. И хотя сон одолевал сознание, он не вправе был помешать долгожданной встрече. Ближе к утру, наскоро распрощавшись, Игорь ушёл. В лучах утреннего солнца его корабль покинул планету.

По мере того, как недели стремительно сменяли друг друга, волнение постепенно перерастало в панику. На двадцать седьмой неделе живот, оформившись, приобрёл заметные очертания, и Мира окончательно перестала покидать пределы дома. Всё, что ей оставалось, – это томительное ожидание предстоящих родов.

Однажды в одно туманное утро по дому прокатился настойчивый звонок. Содрогнувшись от неожиданности, домочадцы приготовились к наихудшему. На пороге заждавшийся почтальон, не скрывая нарастающего раздражения, передал письмо на имя Лидии Петровны и стремительно исчез, отправившись дальше выполнять свой долг. «Уважаемая Лидия Петровна, – гласило послание, – предупреждаю вас о своём скором визите, во время которого я намереваюсь прогуляться по вашему саду. Надеюсь, яблоки уже зацвели, хотелось бы по достоинству оценить изысканный вкус местных плодов».

– Что за бред? – недоумевая, поинтересовалась Ирина. – Кто такой Нил Майер? – добавила она, внимательно вглядываясь в имя отправителя.

Закатив глаза, пожилая женщина с облегчением вздохнула.

– Это по поводу ребёнка, – отмахнувшись, пояснила она.

– Вы нашли приёмных родителей? – осведомилась Мира.

Женщина кивнула. Сдерживая накатывающую грусть, девушка незаметно покинула родственниц, выскользнув на воздух и устроившись в беседке. Поглаживая плотный живот, она мечтала о возможности оставить ребёнка, но груз ответственности раздавил сладкие грёзы. Два сердца бились в её организме, две жизни трепетали в измученной плоти. Вдыхая свежий аромат цветущих растений, Мирослава фантазировала, что малыш, не родившись, навсегда останется в её теле, но абсурдность подобного суждения пугала здравый рассудок. Ребенок должен был выйти на свет – таковы законы природы.

И он родился. Немного раньше предполагаемого срока. Маленький, нежный, хрупкий комок извергал из неокрепших лёгких истошный вопль. Своим криком младенец словно пенял на мир за преждевременное появление. Светлые волосы, ярко-голубые глаза. Он был похож на свою мать, равно как и на отца. Безграничная любовь переполняла сердце молодой девушки, и по мере приближения к моменту разлуки подобное чувство лишь усиливалось.

Солнце возвышалось высоко над горизонтом. Удобно устраиваясь в тени деревьев под густой листвой, Мира кормила ребёнка, держа в затёкшей руке детскую бутылочку. Молоко её пропало на следующий день после родов. Наевшись досыта, новорожденный мальчик мирно засопел в нежных руках матери, пока та неустанно любовалась чудом, произведённым ею на свет.

К хлипкому забору подлетела капсула. Разглядев вдалеке неясный силуэт, выглядывающий из аппарата, девушка ринулась к заднему входу. Ребёнок, будто ощутив опасения матери, тихо сжался в комок. Заскочив в дом, Мирослава притаилась в одной из комнат и, прижимая к груди малыша, отчаянно напрягала слух.

– Мира, Мира, ты дома? – донёсся беспокойный голос Ирины.

Неохотно двинувшись ему навстречу, девушка в ужасе замерла в коридоре.

– Ох, хорошо, – с облегчением произнесла женщина, – ты не представляешь, кто приехал.

Крепко схватив племянницу за плечо, она повела её в сторону гостиной. У входа в комнату их уже поджидала Лидия Петровна.

– Мира, – обратилась бабушка к оцепеневшей внучке, лишившейся дара речи, – за дверью ждёт человек. Его имя Нил Майер. Он молодой доктор с Земли, и его визит связан с усыновлением твоего ребёнка. Запомни, Нил Майер.

От безысходности впав в ступор, девушка замерла, силы стремительно покидали её тело, трепещущее сердце готово было вырваться из сдавленной груди и мчаться в противоположную сторону, а на побелевшем лице застыла гримаса нестерпимого кошмара. Насильно вталкиваемая в комнату, несчастная мать даже не сопротивлялась. Подчиняясь судьбе, Мирослава сгорала от горя. «Не сейчас. Подождите. Рано. Слишком рано», – проносился в её мозгу крик, сдавленный в горле непробиваемым комом и неспособный вырваться наружу.

Дверь позади с грохотом затворилась. В помещении, наполненном светом, царил горьковатый аромат мужского одеколона с нотками цитруса. Тёмная фигура в строгом чёрном костюме возвышалась посреди гостиной. Устремив взор в окно, мужчина стоял спиной к юной матери. Медленно развернувшись, незнакомец пристально окинул девушку тяжёлым взглядом, но вмиг просиявшие глаза наполнились искренним теплом.

– Здравствуйте, меня зовут Нил Майер, – сдерживая улыбку, произнёс Игорь, – ладно, Мира, не смотри на меня так, – добавил он при виде недоумевающего выражения на её лице.

Усадив взволнованную подругу на диван, он присел рядом.

– Ты тоже сменил имя? – осведомилась она дрожащим голосом.

– Да, пришлось, так безопаснее, – отозвался он. – Так понимаю, отец ребёнка – Савелий, верно?

Не поднимая покрасневших глаз, девушка судорожно кивнула. Малыш, вытаращив большие глазёнки, старался не издавать ни звука.

– Почему ты ничего не сказала, когда я приезжал в прошлый раз? – не унимался молодой человек.

– Я так же, как и ты, боюсь. Мне страшно, – вымолвила она, уставившись в бледное лицо товарища.

От прежнего золотистого оттенка кожи не осталось и следа, но тело заметно набрало массу, под одеждой угадывались очертания крепкой мускулатуры.

– Ты похорошел, – заметила юная особа.

– Оу, ну я много занимался спортом и к тому же умудрился получить образование, – похвалился парень, – мне ведь и так какие-то полгода оставались. Правда, – помявшись, продолжил он, – дабы обезопасить себя, мне пришлось не просто сменить имя, а стать другим человеком. По документам я не имею и никогда не имел никакого отношения к Селене, мне двадцать семь лет. Официально моя якобы жена погибла, оставив новорожденного младенца.

– Ты отлично подготовился.

– Я готов забрать ребёнка. И гарантирую, что он будет в безопасности, но… Мира… В этой жизни мы видимся с тобой в последний раз, как бы тяжело ни звучали мои слова.

Девушка молчала, плотный ком, намертво застывший в горле, не пропускал слов. Взглянув в яркие голубые глаза, всматривающиеся, казалось, в само сердце матери, Мира, осознавая свой долг, протянула маленький свёрток другу. Она обязана была сделать всё для сына, ибо его благополучие в приоритетах девушки уверенно занимало лидирующие позиции.

– Я не забираю его у тебя насильно, – смутившись, вымолвил парень при виде того, как дрожали её руки.

– Я знаю, Нил Майер, – помедлив, произнесла она, – я знаю. Спасибо тебе. Спасибо за всё, что сделал для меня, для Савы, и спасибо за всё, что сделаешь для нашего сына. Только скажи малышу: его мать умерла. Я не хочу, чтобы он считал, будто его бросили.

– Разумеется! – воскликнул молодой мужчина, прижимая к разгорячённой груди чужого младенца. – Я могу уехать с ним чуть позже, – добавил он, внимательно осматривая пухлого карапуза, – и ты сможешь провести с ним больше времени.

– Потом будет тяжелее прощаться.

Нежно чмокнув ребёнка в лоб, она в отчаянии бросила на товарища испепеляющий болью взгляд. Вмиг прижавшись друг к другу, их пылкие тела слились в безудержных объятиях. Осторожно прикоснувшись к лицу Игоря, юная особа страстно прильнула к его сладким губам. Ответив взаимностью, он крепче обхватил девушку за талию, аккуратно придержав мальчика. Их поцелуй, пусть и недолгий, говорил больше, чем сотни бессмысленных слов, в нём читались и жалость, и понесённые утраты, и горечь, отравляющая юные сердца, и ужас, неумолимо преследующий невинные души. Словно крик о помощи, их мимолётная страсть утопала в бесконечности предстоящей разлуки.

– Прощай, – тихо произнесла Мира, немного отстранившись от Игоря.

– Прощай, – тем же тоном отозвался он.

Сквозь плотный туман в небе виднелась маленькая искра. Вспыхнув ярким пламенем, она мгновенно погасла, скрывшись из виду в бескрайнем пространстве. Вглядываясь ввысь, Мирослава мысленно провожала частичку своей души. Теперь Игорь возлагал на себя полную ответственность за хрупкую жизнь. С чувством выполненного долга девушка смутно осознавала, что для неё всё было кончено.

Холодный ветер тревожил листву, но Мира не ощущала озноба. Крутя в руках карту памяти, единственное наследие покойного отца, она в сотый раз задавала один и тот же вопрос и в сотый раз не находила ответа. Раскопав небольшую яму в сырой земле, девушка бережно опустила чёрный предмет в рыхлую почву и, присыпав грунтом, небрежно отряхнула грязные дрожащие руки.

Призраки прошлого неустанно преследовали больной рассудок. Они молили, кричали, звали, они заманивали разум в ловушку. Но теперь Мирослава была свободна, на её плечах отныне не лежал груз ответственности за чужую жизнь. Она знала, что настал момент истины.

Ледяной дождь обжигал плоть. Крупные капли потоком стекали по содрогающемуся телу. Утопая в мокрой траве, девушка окуналась в забытье. Ей отчётливо мерещились до боли знакомые лица: Сава, Кристина, отец и даже мать. Они улыбались, словно и не было разлуки, словно страшная трагедия не стёрла их облики, не искривила воспоминания. Мирослава скучала, тоска отравляла сердце. Она страстно желала встречи с теми, чьи мысли канули в небытие.

– Милая, быстро в дом! – скомандовал громкий голос, безжалостно вырвавший юную особу из сновидений.

Нехотя поднявшись, она без энтузиазма потащилась вслед за Ириной. Тётушка немедля отвела племянницу в ванную комнату.

– Тебе помочь? – осведомилась она, наблюдая, как исхудавшее тело племянницы медленно погружалось в горячую ванну.

– Нет, спасибо, я просто хочу спать.

Заперев дверь, девушка расслабилась. Тёплая вода, обволакивая плоть, впитывала печали, но мёртвые не унимались. Распахнув глаза, Мира встрепенулась. Ещё немного, и она бы с головой ушла под воду. «А это идея!» – пронеслась навязчивая мысль. Прохладный воздух дурманил свежестью, доносившейся из приоткрытой форточки. Стрекотание насекомых погружало в транс. Потянув руку к небольшой полочке с душевыми принадлежностями, девушка крепко сжала в ладони бритвенный станок. Острое лезвие с лёгкостью скользнуло по запястью, потом снова и снова. Тупая боль эхом пронеслась по всему телу. Сознание медленно окуналось в нирвану. Отдавшись на волю судьбе, Мирослава сомкнула тяжёлые веки и расслабилась.

Она не испытывала сожаления. Чувства ускользали в пустоту. Смешиваясь с кровью, покрасневшая вода обволакивала плоть. Больше не было ни страха, ни боли, ни сожалений. Только тишина, только спокойствие.