Читать книгу Фарватер - Натали Крамм - Страница 3

Проснувшись, я хотела закричать, но язык, губы и глотка перестали меня слушать. Вырвалось недоуменное мычание. Шнур прилип к запястью, где на содранной коже засохла кровь. Казалось, что он впился в мясо.

– Все будет хорошо, – пропищал тонкий голосок. Я подняла голову и закричала бы еще раз, но внезапная немота удержала вопль ужаса. Но существо все поняло и удрученно покачало головой. – Не бойся, я Лоцман. Просто я умер и вернулся по Фарватеру. Если бы ты не держала провод, то я бы потерял дорогу. Атаку мы с тобой отбили. Ты умница. А твоя немота – это лучше, чем гибель… Руки я тебе заживлю.

Пищало существо размером с пятилетнего ребенка. Хотя и с ребенком сравнивать его язык не поворачивался. Таких чудовищ рыдающие матери душили подушками или бросали в лесу диким зверям. Неведомая зверюшка лишь отдаленно напоминала человека. Огромная лысая голова каким-то чудом держалась на худосочном теле. Лапки-веточки нежно трогали мои раны. Писклявый звук выходил изо рта без губ и зубов. Только глаза… Те самые теплые карие глаза с вертикальным зрачком напоминали загадочного Лоцмана.

– Я знаю, что ты хочешь спросить. Но обо всем по порядку. Мы еще с тобой поговорим, Мил-ла. А сейчас прибегут деды и надо тебя убрать отсюда. Не надо им знать, что ты видела Атаку и переход. Поняла меня? Наша с тобой легенда такая: мол шла из леса, увидела вспышку, упала, очнулась – стала немая. Потом речь к тебе вернется. Потом… все потом, умница моя. Ты храбрая девочка.

Пока существо попискивало и пыталось донести до меня сумбурные мысли, ветер нагнал облака. Вот-вот должен был пролиться долгожданный дождь. Я же могла только кивать и наблюдать, как под лапками чудища затягиваются раны.

***

Милка Неумеха превратилась в Немую. Ребята пытались дразнить, но заступился старший брат. Паулю достаточно нахмурить кустистые брови, как у любого проказника сразу хвост поджимался. Коренастый суровый брат не любил нежностей, но к нему всегда можно было прийти за помощью. Пожалуй, он единственный из всей общины ни разу не назвал меня Неумехой. Он и его жена – первая красавица с потрясающим голосом по имени Ирма.

Ирма приходила к нам с сестрами в комнату и пела колыбельные. Я готова была расплакаться от ее таланта. Переливы песен взывали к древним корням. Старинные слова напоминали о счастье, мире и покое. Ирма постоянно садилась рядом со мной и убеждала, что все будет хорошо. Не в голосе счастье. Ей ли так говорить…

Однажды я чистила картошку на кухне, и мать с теткой не выдержали, заговорили наперебой. Оказывается, помолвку расторгли. А я уже и позабыла… Меня сосватали еще в младенчестве за тихого паренька Тима из Штайнеров. Родня посчитала, что мы всего лишь троюродные брат с сестрой, и дала благословение. Я выдохнула с облегчением. Мы никогда особо не дружили. Трусоватый парнишка боялся собак, кошек и даже к жукам относился с опаской, вдруг они тоже кусаются.

Я кивнула, а мать разрыдалась. Ее полное тело сотрясали искренние рыданья. Тетка вздыхала и говорила о том, что я могу за племянниками ухаживать. Не всем же семьи создавать… Грустно им было, а мне весело. Не знаю даже почему. Наверно, находясь на линии Атаки, я поняла, как тесен наш мир. И никакими книгами я не расширю его. Надо научиться ходить как Лоцман в другие миры… Но он другой. Не человек. Совсем нет. Неведомое создание, о котором я ни разу не читала и не слышала. Знали ли об этом деды? Наверняка. Только скрывали. Наверно, нельзя говорить о том, что Лоцман тоже иногда бывает слаб. Но каково это – умирать и возвращаться?.. И тут нить моих рассуждений окончательно потерялась в мурашках ужаса.

Как-то раз во дворе по дороге в курятник меня поймал Тим. Он изменился за последний год. Из рыхлого толстячка начал превращаться в худого и нескладного подростка. Тим выхватил из моих рук два тяжеленых ведра с кормом и молча пошел кормить кур. Мне оставалось только плестись за ним следом.

– Что еще нужно сделать?

Я села на тюки с сеном и показала на поилку. Так в то утро Тим сделал за меня всю работу в курятнике. Потом, кое-как отдышавшись, он подошел ко мне и сказал, взяв за руку:

– Ты очень хорошая, Милка. Я бы с радостью женился, но деды против. Говорят, ты порченная. Бабка-знахарка немоту не вылечит, а твоя неумелость вошла в поговорку…

Несмелая улыбка была ему ответов. Милый парнишка не знал грамоты, я не могла написать ему записку, оставалось жестикулировать. Я пожала ему руку со всей сердечностью.

– Останемся друзьями? – догадался Тим. Я закивала и выдавила «Ааа», это была вместо «да».

Внезапно он меня обнял. Это было неожиданно. Погрузившись в его тепло, я прикрыла глаза и обняла в ответ. Мы долго так простояли. Я прислушивалась к мерному перестуку чужого сердца. Я прочитала много романов и ждала подобного момента, представляя неземное волшебство. Вот только в реальности мне захотелось чихнуть и захихикать. Я сдержалась, сделав глубокий вдох. Он был истолкован превратно. Тим наклонился ко мне и поцеловал. Вот тут девичье сердечко не выдержало, поплыло. Я еле устояла на ватных ногах и схватила Тима за плечи, крепко вцепившись в тело. Он охнул и отступил со словами:

– Нет, дальше нельзя… Прости… Прости меня, Мила… Милая.

Тим выбежал из курятника. Куры проводили его самым презрительным взглядом, каким только они умеют. А я села и разрыдалась. Я его не любила, но обидно чувствовать себя отверженной. Так и умирает душа. Человек должен быть хоть кому-нибудь нужен.