Читать книгу Тайный обожатель - Натали Лавру - Страница 10

Наступил полдень, мучительный, словно после нещадного битья мешками по голове.

Олин организм, который забыли покормить вчера, наказывал свою хозяйку то головокружением, то головной болью. Казалось, что каша нарочно варится слишком медленно, а остывает до приемлемой температуры – ещё дольше.

От стонов бессилия Олю удерживал лишь тот факт, что Хастад ничего не ел по меньшей мере четыре дня, а с его ранением на восстановление нужно много энергии.

Кормить великана пришлось с ложки, потому что руки у него тряслись, и каша попадала куда угодно, но только не в рот.

Хастад совсем сконфузился и приуныл, но съел целую тарелку и с таким сожалением посмотрел на опустевшую посудину, что Оля принесла ещё здоровенную порцию, а затем ещё. Удивляться нечего: великан всё-таки, хоть и худой, как вешалка.

Она выдохнула с облегчением: теперь можно было ждать окончательного выздоровления её… друга.

Пока этот раненый друг спал и переваривал съеденные полкастрюли каши, Оля отправилась в магазин за продуктами. Брала она только то, что любил Хастад, забыв о собственных предпочтениях.

Продуктовая корзинка наполнилась крупными спелыми гранатами, чесночными булочками и копчёными перепёлками (Хастаду они напоминали на вкус жареных крыс, которые были редчайшим деликатесом в его детстве).

Стоило ей представить по-детски бурную радость Хастада, и улыбка сама наползала на лицо. И как это Оля раньше не умерла от тоски в одиночестве?

Дома она теперь готовила еду с большим старанием, чем раньше, и сама себе удивлялась. Это странно, но Оле было приятно заботиться о великане, словно после случая с вызовом врача она взяла ответственность за пришельца.

Хастад был с Олей настолько милым и потешным, что это компенсировало его уродливую по человеческим меркам внешность. К нему невозможно было остаться равнодушным.

***

Оля когда-то копила деньги на квартирку с видом на реку. Теперь все сбережения ушли на спасение великана, и большего счастья, чем его жизнь, она и желать не могла. Она представляла себе жизнь без не слишком-то умного, но упёртого Хастада и его самых вкусных на свете пирогов, и на глазах у неё тут же наворачивались слёзы.

Неожиданно, в самый разгар размышлений о пережитом, позвонил врач, который оперировал Хастада. Решил поинтересоваться, сдох великан или нет.

– Доброго утречка, леди, – почти пропел в Олиной гарнитуре голос.

– Здрасьте, – прозвучал неприветливый ответ.

– Разрешите поинтересоваться здоровьем моего вчерашнего пациента? Или, может, вы пожертвуете науке его тело?

– О чём это вы? – притворилась Оля.

– Великан умер?

– Какой ещё великан? А, так это по вашей милости ночью меня разбудили полицейские? – уже со злостью выпалила она.

– Нет-нет, что вы! Я же себе не враг…

– Никакого вашего пациента у меня нет, – закончила разговор Оля и добавила номер врача в чёрный список.

Хастад этот диалог прекрасно слышал и догадался, что Хола заработала себе проблемы из-за его ранения.

Великан чувствовал себя виноватым. Меньше всего он хотел, чтобы из-за него пострадала Хола. Но и уйти нельзя, ведь тогда Хола расстроилась бы, да и как же Хастад бросит свою женщину? Женщина – это сокровище, которое надо завоёвывать, любить и защищать.

Кроме того, была вероятность, что за Хастадом, вслед за первым убийцей, явится кто-нибудь другой. Он предположил, что до него добрались ищейки Шастаса из междумирья, у которого он несколько месяцев назад украл бластер. Так что теперь, чтобы обезопасить Холу от нового нападения, нужно постоянно приглядывать за ней.

***

Оля сомневалась, идти на работу или нет. Глядя на беспомощного неуклюжего Хастада, она решила взять пару дней отпуска за свой счёт.

Разговор с начальницей состоялся не самый приятный; пару дней Оле, конечно, дали (она сослалась на высокую температуру и общее недомогание), но предупредили, что разумней брать больничный или предупреждать заранее.

Так Оля осталась без денег, но с живым великаном под боком. Причём буквально. Хастад ожил, но выпросил разрешение спать на диване рядом с Олей, якобы потому что на жёстком полу больно лежать. Пришлось согласиться, но с условием, что он ни под каким предлогом не будет трогать её.

Однако в первую же ночь Оля сама во сне обхватила великана за торс и забросила на него ногу. Хастаду было страшно не то что пошевелиться, – даже дышать. Он лежал с широко распахнутыми глазами, терпел боль (Олина рука давила на рану) и пытался побороть возбуждение. Одеяло вздыбилось горой, и Хастад ничего не мог с собой поделать.

Будить Олю не хотелось. Хастад чувствовал себя почти счастливым оттого, что его женщина прижимается к нему, и даже сквозь боль это было приятно. А если потревожить её, то она подскочит и увидит, что Хастад не совсем владеет собой. Тогда уж точно не видать ему такой близости.

И Хастад ощущал на себе свою любимую женщину почти всю ночь. Он заснул под утро, когда глаза закрылись сами собой.

***

Оле вовсе не понравилось увиденное с утра. Мало того, что снился сон, где она сама целует великана, так ещё и проснулась в обнимку с ним.

Хастад тихонько посапывал, и это радовало.

«Нечего дразнить бедолагу», – подумала ничего не подозревающая о переживаниях великана Оля и встала с постели.

***

Днём Хастад уже мог сидеть, правда, при этом морщился от боли и подпирал спинку дивана здоровым боком. Справлять нужду в тазик он отказался наотрез, так что Оле оставалось с тревогой наблюдать, как великан, делая остановки через каждый метр, упрямо ползёт к туалету.

К счастью, с кормлением всё оказалось гораздо проще: еду Хастад с удовольствием поглощал прямо в постели, аппетит в нём проснулся поистине великаний.

Чтобы хоть как-то развлечь себя и друга, Оля включила фильм, но на первых же кадрах Хастад задремал. Он завалился на здоровый бок, по-детски подложил сложенные друг к другу ладони под голову и сладко засопел.

Странно, как во сне преобразилось его лицо: словно с него сняли маску суровости. Великан, несмотря на внушительные габариты, стал похож на уснувшего мальчишку. Захотелось укрыть его одеялом и как следует подоткнуть, чтобы не замёрз.

Олю убаюкало это ровное сопение. Дыхание великана, а значит, и его жизнь – это главное, чего она желала в последние дни. Спустя несколько месяцев пестования и притирки Оля с трудом могла представить себе пресную жизнь без Хастада. Ей стало ясно, что Хастад значит для неё больше, чем обычный приживала. Гораздо больше.

***

Внеплановые и плановые выходные пролетели быстро, но продуктивно: Хастад встал на ноги и уже пытался хозяйничать по дому, а Оля всеми фибрами души чувствовала облегчение.

Как-то сами собой в разговор вернулись шуточки и дурачества, правда, до щекотки и борьбы пока не доходило ввиду незажившей раны.

– Хола… – произнёс Хастад вечером перед Олиным первым рабочим днём. – Спасибо, что не бросила меня.

– А, пожалуйста, – широко зевнула она и натянула на себя одеяло.

– Можно я подержу тебя за руку?

– Нет.

– Извини… – сконфузился он.

– Ничего. Я понимаю, что ты благодарен, но держать друг друга за руки – это для меня слишком интимный жест.

– Мы уже держались…

– Тогда я хотела, чтобы ты выжил. Это было по-дружески. Ну всё, хватит об этом. Я спать.

Хастаду не впервой было натыкаться на запреты. Сначала Хола пыталась выгнать Хастада, потом не хотела быть его женщиной, а теперь вот не разрешила подержать её за руку. Но ничего, скоро Хола поймёт, что Хастад достоин её.

***

Так как Хастаду показано было лежать, а не строить из себя охающую домработницу, Оля пошла на компромисс и объявила кино-выходные. Диванный покой, познавательно-развлекательные фильмы и вкусные угощения – вот план на ближайшие два дня.

В качестве дополнительной моральной поддержки Оля разрешила Хастаду положить голову ей на колени.

Теперь присутствие рядом великана уже не казалось Оле пугающим, тёмно-серая кожа тоже перестала вызывать отвращение.

И Оля исключительно из дружеских побуждений провела рукой по голой великаньей голове. Хастад вздрогнул и напрягся.

– Тебе больно? – спросила девушка.

– Нет. Приятно. Мама делала так, – ответил он.

– Она ведь умерла, да? – Оля давно искала повод выудить из великана хоть какую-то информацию о его прошлом.

– Да, – нехотя отозвался Хастад.

– А кто-нибудь ещё из родных у тебя остался?

***

Великан против воли провалился в страшные воспоминания из детства, которые и без того множество раз прокручивались в его снах. Хастад всей душой ненавидел белых великанов, народ, с которым серые великаны вели многовековую войну.

В то утро, когда их семья собиралась завтракать, в хижину ворвались белые воины. Всё случилось мгновенно. Вот Хастад ещё улыбается, глядя, как мама поднимает за хвост жареную крысу и дразнит его; спустя мгновение отец, сидящий ближе всех к выходу, падает замертво с разрубленной надвое головой. Мама, не успев спрятать детей, хватается за горло из которого фонтаном брызжет кровь. Старшая сестра накрывает Хастада одеялом и закрывает собой. Спустя какое-то время всё затихает. Сквозь щель между одеялом и подстилкой Хастад видит, как шкуры, которыми был выстлан пол в хижине, темнеют, пропитываясь кровью. От дурманящего запаха смерти немеет горло, не получается даже заплакать.

С тех пор Хастад перестал улыбаться. Несколько лет он вообще не разговаривал, чем очень беспокоил Ашсаху, свою старшую сестру.

Жизнь потекла дальше, маленький мальчик вырос и нашёл себе человеческую женщину. Теперь Хола заняла центральное место в судьбе великана, вся его вселенная крутилась вокруг неё. Но прошлое, как Хастад ни пытался его забыть, прочно отпечаталось в памяти.

***

Хастад вернулся в реальность и посмотрел на Холу. Нет, ничего он ей не скажет.

– Хола… – вздохнул великан. – Не сегодня.

– Надеюсь, ты не скрываешь от меня историю о своей кровожадности?

– Нет. Я был маленький. Не хочу говорить.

– Извини, – Оля снова погладила его по голове. – Зато теперь у тебя есть вещи, о которых приятно будет вспоминать.

– М-м-м… – Хастад закрыл глаза от удовольствия.

Так Оля узнала, что Хастад обожает массаж. Да не просто обожает, а впадает от него в дикий экстаз. Когда Олины пальцы щипали и царапали его спину, великан поскуливал от удовольствия и подёргивал ногой, почему-то только правой.

Причуды своего больше чем друга Оля находила забавными. Хастад выглядел каким-то совсем уж домашним, не боялся быть смешным и сам был не прочь посмеяться над собственной неуклюжестью.

Хастад стал для неё личным джинном, отдушиной и просто воплощением всего самого приятного в этой жизни. Оля и не знала, что ей может быть так легко и комфортно с кем-то.