Читать книгу Призрак из прошлого (Моя темная половина). Часть 3 - Натали Сойер - Страница 2

…Деревня Форестер – кассл, месяц спустя…

…Солнце уже скрылось за горизонтом, осветив своими последними лучами верхушки деревьев, пыльную дорогу, частички песка сверкали в его неровном свете, как алмазы, и упали на одинокую всадницу, которая скакала по дорожке. Девушка ехала верхом на крепкой упряжной лошади, гнедой масти. Выбор именно на эту лошадь пал не случайно – хоть она и выглядела чересчур грузной и неповоротливой, да и грацией верховых скакунов тоже не отличалась, зато была выносливой, и девушка уже проехала на ней долгий путь. Это было заметно по запыленной одежде всадницы и ее усталому виду.

Путешествие, и впрямь, было долгим, и девушка была рада тому, что оно подошло к концу. Во время своей последней остановки, она, пополнив запасы воды, и купив у крестьян несколько пшеничных лепешек, узнала, что деревня, которую она искала, на ее пути будет следующей. Поэтому вид крестьянских домиков из соломы, смешанной с глиной, которые облепили, словно муравьи, подножие холма, порадовали ее. Пришпорив лошадь, всадница пустила ее галопом, рассчитывая доехать до деревни до темноты. От быстрого галопа капюшон ее легкого лилового плаща из тонкой шерсти, свалился с головы, и солнечные лучи горячим золотом зажгли ее пушистые, рыжие кудри.

Девушкой этой была Дженн, та самая подружка Аманды, с которой они простились во дворе трактира более года назад. Тогда Дженн, послушав предсказание старой Долли о том, что она уже видела нареченного ей жениха, осталась в Саутхемптоне, чтобы найти его, ведь старуха обещала, что зов сердца соединит их в положенный срок.

Дженн покинула трактир Десмондов сразу после происшествия с Хью Десмондом. После того, как незнакомый приезжий гость искупал Хью в лошадином корыте, сын трактирщицы превратился в идиота. Он перестал разговаривать, и только раскачивался взад-вперед, пуская слюни. Видимо, он пробыл под водой слишком долго, тогда его едва откачали. После случившегося трактирщица и сама словно лишилась рассудка. Не в силах больше терпеть ее крики и бесконечные побои, Дженн решила сбежать. Укрепилась она в своем решении, когда мамаша Десмонд объявила девушке, что отныне та будет приносить ей доход, торгуя собственным телом. Чтобы не бросать слов на ветер, трактирщица привела какого-то купца, с жирным, как масленый блин, лицом, и заплывшими похотливыми глазами, тонувшими в складках щек.

Мерзкая физиономия купца очень походила внешне на такую же мерзкую рожу Хью Десмонда. Дженн, однако, про себя решила, что больше никогда чужие руки не прикоснуться к ней. Выручил девушку кабаний клык, когда-то подаренный ей приезжим охотником, который она носила на шее. Он все еще был острым, как бритва, и девушка ухитрилась располосовать им мерзкую физиономию купца, а потом сбежала из трактира.

Скитание по городу было не лучшим решением, но девушке улыбнулась удача – она познакомилась с вдовой торговца фруктами, которая вела все дела сама, управляясь в своей лавке. Дженн купила у нее на последнюю монету сахарную грушу, и поведала о том, что ей негде жить. Женщина, которую звали Розалин, предложила девушке стать ее помощницей, и та с радостью согласилась. У доброй торговки Дженн и прожила весь год, но шло время, и девушка понимала, что предсказанное Долли не спешит сбываться. Она жила в ремесленном квартале, и ей встречалось много молодых юношей, служивших подмастерьями у ремесленников и купцов. Очень многим нравилась хорошенькая помощница торговки, но сердце девушки оставалось глухо – никто из ее кавалеров не зажег ту самую искру, которая бы ясно сказала Дженн: «Он – мой!»

Розалин была женщиной умной и сметливой, и очень скоро обратила внимание на страдания своей юной помощницы, она и сама замечала, что на все попытки ухаживать, Дженн отвечала лишь молчаливым качанием головы. Однажды Розалин решила поговорить с ней, и позвала девушку перебирать сливы – женщина собиралась сварить их в сахаре и высушить – это было любимое лакомство многих малышей, такие засахаренные фрукты раскупались очень быстро. Вручив девушке шпильку, которой полагалось выдавливать из слив косточки, Розалин села напротив нее, подоткнув юбку.

– Ты не хочешь мне ничего рассказать, лисичка? – спросила она, обратившись к Дженн тем ласковым прозвищем, которое она придумала для девушки. Дженн тяжело вздохнула, и покачала головой, бросив сизо – фиолетовую сливу, словно подернутую восковым налетом, в глиняную миску. Розалин погрозила ей пальцем.

– И кого ты хочешь обмануть? Я вижу, как трепещет твое сердечко!

– В том то и дело, что не трепещет, – Дженн с задумчивым видом выбрала из корзины очередную сливу и выдавила из нее косточку.

Сладкий сок перепачкал ее пальцы, и Дженн машинально сунула один палец в рот, слизнув липкий, желтоватый сок. – Сегодня приходил Джон, тот самый, что служит у кузнеца…

– И снова тебе не угодил? – прищурилась торговка.

Ответом ей послужил тяжелый вздох.

– Когда-то давно, год назад, а может, и больше, одна ведьма, которую поймали охотники и везли в Бристоль, к судье, сказала мне, что я уже видела того, кого назову мужем. Она сказала, что я увижу его снова, зов наших сердец приведет нас друг к другу, – грустным голосом сообщила Дженн, – но никакого зова я не чувствую. Видно, и он тоже…

– Так вот почему моя лисичка грустит? – ласково рассмеялась Розалин, – но тут ты не права, я вижу теперь, что твое сердечко все же пытается звать твою судьбу. Может, вы слишком далеко друг от друга, поэтому он и не слышит твой призыв?

– И насколько же это далеко? – золотистые брови Дженн удивленно изогнулись, – я думала, он где-то близко, ведь я уже его встречала, по словам старухи. Но я не покидала Саутхемптона!

– Я придумала кое-что! – Розалин встала и ее светло-карие, как орехи, глаза, вспыхнули озорством, – пойдем к одной милой женщине, только, чур, судья Миллер не должен знать о ней, понимаешь?

– А кто она? – с любопытством спросила Дженн и торговка хитро подмигнула ей.

– Для сплетниц она повитуха, но на самом деле умеет заглядывать в будущее! Если бы судья или господин Уолкер узнали о ней…

Розалин не договорила, но Дженн итак все поняла. Ее сердце забилось сильнее, при мысли о том, что она снова может увидеть настоящую ведунью, о существовании которой даже не подозревала. Розалин, не откладывая дело в долгий ящик, запрягла в повозку лошадь, велела Дженн надеть темный плащ с капюшоном, а потом положила в корзину пирог с мясом, несколько сахарных груш, бутыль молока и головку сыра. Лошадью она правила сама, поэтому никто не мешал им поговорить, пока они ехали к домику повитухи.

Женщина, которую Дженн никогда раньше не видела, встретила их на пороге своего жилища. Она была еще не стара, но в ее глазах светилась вековая мудрость ее народа – она была невысокая, с черными, как смоль, прямыми волосами, заколотыми в узел, со скуластым, смугловатым лицом, и пронзительными глазами, очень похожая на цыганку. Как узнала позже Дженн, она и была цыганкой. Звали ее Русалина, и Розалин гордилась тем, что их имена чем-то похожи.

– Проезжайте, красавицы, – хрипловатый голос Русалины звучал с оттенком легкого любопытства, – с чем пожаловали? На мамашу и непутевую дочь, которая нагуляла ненужного наследника, вы не похожи…. Значит, приехали по иному делу?

– Вы угадали! – Розалин кивнула, дернув Дженн к себе за руку, – мы хотели получить ответ на волнительный вопрос…

– Хорошо, проходите, – цыганка сделала приглашающий жест, и обе ее гостьи вошли вслед за ней в тесное ее жилище.

Оробевшая Дженн остановилась на пороге, со жгучим любопытством разглядывая жилище настоящей ведьмы. Впрочем, ничего особенно примечательного в нем не было – низкий, неуютный домик, всего две комнаты, на потолочных балках развешаны пучки трав, над очагом, булькая, кипел медный котел, в доме пахло травами и медом. Пройдя вперед, цыганка указала своим гостям на низкие стулья, и сама присела напротив них. Розалин протянула ей корзинку, которую женщина, не глядя, поставила на старый сундук. Ее темные глаза, словно молния, пронзили девушку, которая съежилась под ее взглядом.

– Я догадываюсь, что ты хочешь спросить, – журчащим, как пение ручья, голосом, проговорила цыганка, и поставила перед собой свечу в подсвечнике, хотя на столе уже стояли несколько зажженных свечей, – дай мне свои руки…

Дженн робко вложила руки ладонями вверх и вздрогнула от прикосновения грубоватых пальцев цыганки. Русалина провела над ее ладонями своей ладонью, а потом посмотрела на девушку.

– Спрашивай, я отвечу, – проговорила она.

– Год назад одна ведьма сказала мне, что я уже видела того, кого назову мужем, но мы встретимся с ним в положенное время. Прошел уже год, но я до сих пор не чувствую голоса своего сердца.

– Все верно, – цыганка улыбнулась, – все от того, что вас разделяет большое расстояние. Посмотри мне прямо в глаза!

Зеленые глаза девушки, широко раскрытые от напряженного ожидания, заглянули в темные глаза цыганки, и та внимательно посмотрела в них. Дженн ощутила невольный трепет, и на ее лбу выступили капельки пота.

– Я вижу его отражение, потому что ты и в самом деле уже встретилась с ним однажды, – пробормотала цыганка, – я вижу высокого темноволосого мужчину, и чувствую в нем какой-то особый дар, не могу сказать, что это, но человека с таким даром редко можно увидеть… Та женщина была права, когда ты снова встретишь его, то твое сердце сразу ему ответит, ведь он тоже мечтает тебя увидеть, хотя скрывает это даже от самого себя.

– Но Бог мой, где я его встречала, умоляю, скажите? – едва не плача, проговорила Дженн, но цыганка покачала головой.

– Сила моя не столь велика, я не все могу видеть, – проговорила она, и указала на свечу, – зажги ее!

Дженн схватила трясущейся рукой одну из горящих свечей, стоявших на столе, и зажгла ту, на которую указала цыганка. Свеча загорелась ровным, ярким пламенем, но тут же погасла, словно на нее подул ветер. Дженн зажгла ее снова, но все в точности повторилось. Девушка растерянно опустила руку и посмотрела на цыганку.

– Я не могу…, – пробормотала она, – почему свеча гаснет?

– Это дурной знак…, – покачала головой Русалина, – и ты появилась у меня очень вовремя! За твоим суженым уже идет смерть, ее дыхание гасит пламя свечи!

– С…с…смерть…? – голос Дженн сорвался, а руки затряслись еще больше, – Господи, какая смерть…? Мы еще даже не встретились!

– И ты должна найти его, как можно скорее, – проговорила Русалина, – только ты в силах противостоять смерти и вырвать его из ее жадных лап! Она редко отпускает свою добычу, но ты справишься, сила любви сильнее смерти, ты спасешь его!

– Где он? – Дженн вскочила на ноги, по ее щекам покатились слезы, – куда мне ехать? Где его искать?

Цыганка жестом велела ей сесть, и взяла за подбородок, снова посмотрев в глаза девушки, в которых застыл страх.

– Я вижу девушку…, – пробормотала она, – ее отражение есть в твоих глазах…. Это брюнетка, почти твоя ровесница, ты знала ее много лет, но потом ее забрал какой – то человек… Ее судьба в тумане, словно ее закрыл собой темный призрак! Эта девушка поможет тебе найти твою судьбу!

– Аманда…? – голос Дженн сорвался, – это моя подружка, она уехала год назад со старым бароном!

– Я не знаю, как ее зовут, но ты найдешь своего суженого только благодаря ей! И в ней тоже есть дар, она не знает об этом, но она способна исцелять людей, этот дар передал ей по крови очень близкий ей человек. Она поможет тебе вырвать твоего суженого из лап смерти. Если найдешь их обоих в скором времени, он будет жить!

– Долли сказала тогда, что если я дам ему уйти, то потеряю навсегда…, – пробормотала Дженн, – вот что она имела ввиду!

– Я сказала все, что видела, – цыганка покачала головой, – а теперь, вам пора, а мне нужно восстановить силы…

…Предсказание цыганки выбило из равновесия и без того нервную девушку. После разговор с ней, Дженн металась, словно птичка в клетке, вся работа валилась из ее рук. Розалин понимала, что мыслями Дженн уже давно далеко от Саутхемптона. Поэтому, когда девушка попросила у нее лошадь, торговка даже не удивилась. Она не стала отговаривать девушку от безрассудства, понимая, что в этом нет смысла. Понимая, что в этом есть и ее вина, ведь поездка к Русалине была ее идеей, женщина снабдила свою любимицу деньгами, запасом провизии, и дала ей самую крепкую и выносливую лошадь. Через несколько дней после разговора с цыганкой, Дженн выяснила, где расположен замок барона Форестера, фамилию которого, слава Богу, запомнила, и покинула Саутхемптон, смело поехав навстречу неизвестности.

В те времена юным девушкам строго запрещалось покидать дом в одиночестве, но Дженн уже никакая сила не могла остановить. К тому же она выбрала самую оживленную дорогу, которая была чуть короче. И с каждым шагом приближаясь к цели своего путешествия, Дженн все сильнее чувствовала, что едет в верном направлении, словно только сейчас ее сердечко слышало зов того, другого сердца, и откликалось на него.

Путешествие прошло как нельзя более удачно. Для ночевок она выбирала крестьянские деревушки, там же узнавала и дорогу. И вот, к облегчению девушки, она увидела деревню, над которой возвышался на холме замок, утопавший в зелени сосен и кудрявых берез, росших в изобилии у подножия холма. Дженн выдохнула с облегчением – изнурительное путешествие к собственному счастью, как ей казалось, было окончено.

Оставалось проехать совсем немного. Путь к деревне лежал через лес, и девушка смело углубилась туда, с некоторым страхом прислушиваясь к резким крикам птиц. Копыта лошади тонули в мягкой хвое, и лес словно жил своей, особенной жизнью. Высокие сосны плавно качали своими вершинами в такт ветру, шелестели круглые листики осин, воздух был напоен запахом прелой листвы и хвои, а также ароматами дикого меда и грибным запахом. Звуки леса, таинственные и загадочные, почти не пугали девушку, она как будто ощущала невидимую связь с ним, и это чувство было особенно приятным.

Неподалеку, среди густых кустов, Дженн увидела призывный блеск воды. Свернув усталую лошадь с дороги, девушка поехала в ту строну. Проехав мимо густых зарослей кустов и густой осоки, девушка увидела впереди себя озеро. Вскрикнув от радости, Дженн соскочила с лошади, немного походила, чтобы размять затекшие от долгого сидения верхом ноги, а потом присела на камень, торчавший из песка. Приложив руку ко лбу, девушка увидела неподалеку заросли камыша, возле которых на воде плавали розовато-белые водяные лилии. Плавать Дженн не умела, поэтому красотой цветов полюбовалась издали. Пока ее лошадь, зайдя в воду по самые щетки, утоляла жажду, девушка стащила свои сапожки для верховой езды, а потом тоже вошла в воду, остудив разгоряченные ступни. Вода приятно холодила кожу, смывая с нее дорожную пыль, и слегка пощипывала. Дженн наклонилась, и несколько раз плеснула водой себе в лицо, освежив его, а потом, зачерпывая воду горстью, утолила и собственную жажду.

– Пошли, – обратилась она к лошади, – деревня уже близко!

Взяв лошадь за поводья, девушка медленно пошла назад, сапожки она несла в руке, решив надеть их, когда ноги высохнут, чтобы не натереть мозоли, для долгого путешествия это были не самые приятные спутники. Лишь дойдя до леса, она присела на пень, и снова натянула сапожки – ступать босиком по колючей хвое тоже было не слишком приятно.

Внезапно девушка услышала лошадиный топот и обернулась. С удивлением она увидела выехавшего из-за деревьев всадника, и ее лицо невольно приняло брезгливое выражение, настолько неприятной и злой была его прыщавая физиономия.

– Ого, кого я вижу! – мужчина в сером костюме и сапогах для верховой езды натянул поводья, – откуда же тут появилась лесная фея?

– Я не фея, – фыркнула Дженн, попятившись от незнакомца, сгоряча девушка решила, что это хозяин земель, – я просто подъехала к озеру, попить воды и освежиться. Это запрещено?

– Для такой красавицы можно все! – мужчина широким жестом обвел рукой вокруг себя, и спешился, – как же зовут столь милое создание?

– А вам-то какое дело, сударь? – девушка отступила еще на несколько шагов, – если вы хозяин, то прошу извинить меня за вторжение на ваши земли, я уже уезжаю…

– Я не хозяин, но могу им стать, – мужчина подошел, – я барон Лоренс Дерби. И все еще хочу услышать твое имя, дерзкая девчонка!

Но Дженн не испугалась ни грозного вида невесть откуда появившегося барона, ни тона его голоса. Она уже давно привыкла ничего не бояться, дав себе слово, что никогда ее не коснутся чужие руки. Девушка вытащила из выреза платья висевший на шее кабаний клык, которым уже научилась пользоваться, как оружием, и выставила его перед собой. Дерби невольно шагнул назад, подняв руки.

– Тише, тише! – примирительно проговорил он, приняв клык за кривой кинжал, ведь он был больше ладони, – я ведь просто спросил твое имя!

– Дайте мне пройти! – стараясь говорить ровным голосом, проговорила Дженн, – иначе клянусь, сударь, я так располосую вашу физиономию, что вы сами себя не узнаете!

Блеск в зеленых прищуренных глазах девушки остановил Дерби, когда он понял, что незнакомка вовсе не намерена шутить. Он покрутил пальцем у виска и вскочил на свою лошадь

– Ненормальная! – выкрикнул он, – ты всех мужчин так встречаешь?

– Всех, кого видеть не желаю! – Дженн присела в реверансе, и помахала Дерби рукой.

Тот смерил ее нехорошим взглядом, а потом прошипел какую-то угрозу, и галопом сорвался с места. Дженн сунула клык на место, и облегченно выдохнула, хотя от волнения по ее лбу катился пот.

– Надо скорее ехать в деревню…, – прошептала она и бросилась к лошади…

…Солнечные лучи освещали убогую, покосившуюся хижину, построенную из соломы смешанной с глиной, как и большинство крестьянских домов того времени. На крыльце этого дома, прислонившись спиной к стене, сидела одинокая девушка. Ветерок слабо трепал ее светлые, как лен, мягкие волосы, каскадом рассыпавшиеся по плечам. Их поддерживала повязка из ленты, чтобы они не падали на глаза девушки, глубокого серо-голубого оттенка, которые сейчас с выражением дикой тоски смотрели по сторонам. Девушка была одета в простое белое платье, с вышитым воротом, завязанном шнурками, тонкую талию перехватывал поясок, свитый из веревочек.

Это была Селена. После случившегося с ней, девушка, едва оправившись от надругательства, осталась жить в крестьянской деревне, поселившись в пустом, полуразрушенном доме. Остальные крестьяне относились к ней по-разному, ведь она была чужой здесь, ее привезла с собой Аманда. Женщины, большинство из них, жалели ее, а вот мужчины считали едва ли не продажной девкой, ведь многие помнили Такера и знали о его любви к служанке баронессы. Поэтому Селена почти ни с кем не общалась, но ее глаза всегда с тоской смотрели на дорогу – бедная девушка все ждала, что ее подружка вернется за ней, однако, искать ее Аманда, видимо, не спешила.

В последнее время и без того слабое здоровье несчастной девушки пошатнулось еще больше. Ей казалось, что все закончилось, осталось лишь забыть пережитый ужас и унизительную близость с убийцей, но, видимо, волнение и страх снова дали знать о себе. Порой девушке бывало так плохо, что она с трудом могла заставить себя встать с постели. Очень часто, особенно по утрам, ее мучили головокружения, такие, что земля под ногам качалась, а в глазах мелькали цветные пятна. Девушке приходилось несколько минут стоять, держась за спинку кровати, чтобы не упасть.

В последние несколько дней каждое утро начиналось с того, что Селена, зажав руками рот, стремглав бежала к корыту, и ее выворачивало наизнанку, при том, что девушка почти ничего не ела. Один запах или вид любой еды вызывал у нее похожую реакцию, в конце концов, единственной пищей, которую принимал измученный бесконечной рвотой желудок, стали вареные яйца и кусочки смоченной в меду пшеничной лепешки. От такой еды и без того похожая на тень девушка, побледнела еще больше, кожа ее стала прозрачной, глаза ввалились, и под ними залегли синие тени, как говорили в деревне, краше в гроб кладут. Но Селена и не думала жаловаться кому бы то ни было. Единственная, кто ей сочувствовал, была старая повитуха, она навещала девушку и заваривала для нее лечебные травы. Впрочем, питье любых отваров заканчивалось примерно одинаково – едва Селена делала два-три глотка, как целебное питье фонтаном выплескивалось обратно. Состояние девушки беспокоило старуху, смутно она понимала причину недомогания, но не знала, как сказать об этом Селене. Повитуха догадывалась, что отвар спорыньи, которым она пичкала девушку сразу после случившегося с ней несчастья, был бессилен – похоже, дурное семя оказалось крепче снадобья.

Прислонившись головой к стене, Селена потускневшими глазами, из которых ушла их красивая синева, смотрела на пыльную дорогу, по которой сейчас ходили, важно выгибая шею, огромные белые гуси. Солнце клонилось к закату, нужно было ложиться спать, но спать девушке не хотелось. Она теребила в пальцах ненавистную лепешку, кусочки которой осторожно рассасывала во рту, как конфеты. Только таким способом она могла хоть что-то съесть.

На дороге, ведущей из леса, взметнулся столб пыли. Селена привстала, приложив руку ко лбу козырьком. Еще издалека она приметила, что фигурка приближавшегося всадника очень похожа на женскую – она была тонкой, хрупкой, и развевающийся по ветру плащ казался слишком большим для нее. Селена поднялась на ноги, и выбежала на дорогу, сердце ее заколотилось от радости. Но очень скоро радость сменилась изумлением, когда она рассмотрела знакомые зеленые глаза и пылавшие потоком пламени кудри всадницы. Не веря глазам, Селена заморгала, и несколько раз протерла глаза. Такая же реакция была и у всадницы, когда она, дернув поводья, соскочила с лошади.

– Селена…?

– Дженн… Дженн, это ты?!

Два возгласа слились в один, и девушки бросились в объятия друг дружке. Селена и рыдала, и смеялась одновременно, один вид близкого ей человека, казалось, вернул девушку к жизни – на бледных щеках вспыхнул румянец, а глаза засияли знакомой, яркой синевой.

– Дженн, милая, как ты попала сюда? – сквозь слезы бормотала Селена, обнимая подружку, – я уж и не чаяла тебя увидеть!

– Я все расскажу! – Дженн, улыбаясь, провела ладонями по лицу Селены, – ты что, живешь здесь?

– Да, это мой дом! – в Селене внезапно проснулась гостеприимная хозяйка, – идем скорее, тебе ведь нужно отдохнуть? Ты из Саутхемптона ехала?

– Да, я все тебе расскажу! – закивала Дженн, – только скажи сначала, где Аманда?

Лицо Селены помрачнело, и она со вздохом опустила голову.

– Давай войдем в дом, и я все тебе расскажу, – помрачневшим голосом проговорила она…

…Рассказ Селены занял много времени, и Дженн, слушая ее, только качала головой, а на ее глазах выступили слезы, когда она узнала о горе, обрушившемся на ее подругу.

– Господи, бедная Аманда…, – бормотала она, вытирая слезы, – как же ей, наверное, было плохо?

– Плохо? – Селена покачала головой и снова наполнила кружку Дженн чаем, стараясь не вдыхать глубоко его запах, потому что желудок уже беспокойно заворочался, – она едва не умерла сама. Она очень любила барона Сирила, видела бы ты, какая красивая была эта пара, один под стать другой. Все им завидовали, вот и случилось горе. Но дальше было только хуже…

…Когда Селена, наконец, закончила свой печальный рассказ, Дженн еще некоторое время сидела молча, а потом обняла подружку, погладив ее по голове.

– Я думала, что я несчастная…, – прошептала она, – как же я ошиблась…. Вам тут было еще хуже. Как ты теперь себя чувствуешь?

– Как тряпка, которой вытерли сапоги и бросили в кучу навоза, – Селена всхлипнула, – я умоляла этого Артура меня убить, но он просто проехал мимо.

– Он больше не возвращался? – осторожно спросила Дженн, и девушка покачала головой.

– Слава Богу, нет, – ответила она, – мне сполна хватило того, что он сделал со мной. До сих пор у меня перед глазами стоит его дурацкая ящерица, которая висела у него на шее, и била по моему лицу!

Губы Селены скривились, словно она хотела заплакать. Дженн снова обняла ее, слегка покачав на своем плече.

– Я не буду говорить, что понимаю твои чувства, – проговорила она, – я бы умерла, если бы мне пришлось пройти через такое унижение…. Просто забудь его, теперь о нем ничего напоминать не будет…

– Ты права, – Селена улыбнулась, – а ты как сюда попала?

– Вообще-то я искала Аманду, но теперь даже не знаю, что делать, – Дженн тяжело вздохнула, – я расскажу тебе, если ты дашь слово, что не станешь надо мной смеяться…!