Читать книгу Домик в Ницце. Сборник рассказов - Наталия Александровна Веденина - Страница 5

«Люди поняли, как ужасна война.

Хорошо, что мы всегда будем жить в мире»

Из моего школьного сочинения в 5 классе.

Почему-то плохие вести настигают меня всегда на работе. Именно в солнечный веселый день, когда финансовые дела идут в гору, и на горизонте брезжит мираж успеха. Так было в день взрыва в Хайфе проклятого 37 автобуса. Так случилось и 12 июля.

Всю дорогу в машине играл магнитофон. Я вместе с Лаймой Вайкуле пела о любви. Потом на фирме оформляла заказ. На редкость хороший.

– Как дела, Наталья – спросил вышедший из кабинета менеджер.

– Отлично, – ответила я единственно возможным в нашей фирме ответом. И традиционно подарила ему американскую улыбку. Менеджер посмотрел на меня, как смотрят на психически неполноценных, с удивлением и жалостью. Хотел что-то сказать, но передумал. Ушел в кабинет.

– Завидует, -подумала я. – Мужчинам не нравится успех женщин.

Через несколько минут позвонил мобильный. Высветился номер старшего

сына-солдата . В такое время он обычно не звонит. Соскучился?

– Мама, у меня все хорошо, – быстро проговорил сын. В трубке слышались шум и разговоры.

– Отлично, – ответила я.

После паузы сын спросил:

– Ты что, ничего не знаешь? Война с Ливаном. Есть убитые, бомбят Север.

Я ошарашенно молчала. Надо было что-то сказать. Что?

– Мама, я больше говорить не могу. Слушай радио, – прокричал сын, и связь оборвалась.

Война с Ливаном. Где-то я уже об этом читала. Да, точно, была такая война. Но почему он говорит мне об этом сейчас? Послышалось? Не так поняла?

Прислушалась к разговору секретарш. Иврит – враг мой. Восемь убитых или раненных? И еще двое. Непонятно, что с ними.

Первая мысль: отменять или нет презентацию, намеченную на завтра? О чем думаю? Как стыдно. В эту минуту надо думать о судьбе Родины. Но в голову лезет совсем другое.

Бомбить нас начали только через три дня. Утром я поливала цветы на балконе. С завистью смотрела на соседний дом. Там строители разбирали ремонтные леса.

– Надо же, ремонт начали позже, чем в нашем доме, а закончили раньше. Всегда нам невезет.

Железные балки от лесов с грохотом падали на землю. Бух, бух.

– Скорей бы уже закончился этот бардак, – подумала я. И вдруг услышала удары совсем неадекватной силы. На землю свалилось что-то тяжелое и огромное.

– Да что они, обалдели? – Испугалась я. И потом поняла: обалдели, но не они. Через несколько минут завыла сирена. Проснулся младший сын.

– Ну и «ЭКШЭН», – с восторгом воскликнул он и пошел умываться, демонстрируя свое спокойствие. В его 17 лет запах пороха пробуждал древний инкстингт мужчины– воина.

Я выглянула на лестничную площадку. Там билась в слезах соседка-арабка.

– Сейчас принесу тебе воды и валокордин! – сказала я наполовину на иврите, наполовину на русском. Соседка от страха все равно ничего не понимала. Трясущимися руками начала капать валокордин и залюбовалась собой: интернациональная любовь, проявленная в опасную минуту. О чем я опять думаю?!

Надо срочно ехать к родителям.

– Шурик! – закричала я – Быстро собирайся, едем к бабушке.

– А что, там безопаснее? – удивился сын.

– Причем здесь безопасность, бабушка в истерике.

– Это потому, что первый раз, потом привыкнет, – философски заметил он и оказался прав. Всю дорогу он пытался меня отвлечь

– Насралла, наверное, большой любитель футбола. Подождал, когда закончится чемпионат и начал войну.

Мы на такси примчались на улицу Мория, к родителям. Бабушка сидела под лестницей на белом пластмассовом стуле. В руках она держала сумку, набитую документами.

– Мама, шансов, что в сумку попадет ракета, намного меньше, чем тех, что ты ее потеряешь, бегая при каждой сирене на лестничную площадку.

– Ты ничего не понимаешь, – ответила она. – В ней наши с папой дипломы, удостоверения доцентов, книжки члена творческих союзов, печатные труды. Их потом не восстановишь.

В сумочке лежало документальное подтверждение всей жизни.

– Она права, – подумала я. – В опасную минуту это надо держать в руках.

Соседи объяснили, что помещение, которое мы всегда принимали за кладовку, на самом деле является комнатой безопасности, то есть бомбоубежищем. И мы начали в ней коротать свои дни.

Пахло пылью и сыростью. Периодически раздавались глухие удары. С каждым ударом из сознания вышибалась очередная иллюзия о не зря прожитых трудных эмигранских 15 годах, о возможностях дать детям хороший фундамент для начала самостоятельной жизни, о создании достойных условий родителям.

«Бух – бух» – гремели далекие разрывы, как насмешка сатаны над твоим жалким благополучием.

– Ну, теперь ты довольна? – Злорадно спросил муж. Ему, человеку с хорошо развитым логическим мышлением, всегда было непонятно мое по-детски недальновидное стремление жить на этой «пороховой бочке». Объяснить мое нежелание замечать, что делается вокруг, он мог только какими-то тайными причинами, скорее всего романтического характера.

И потянулись дни, однообразно-тревожные, уныло-опасные. Как дьявольский дирижер, Хизбалла руководила нашими чувствами, вызывая то страх, то аппатию, то безнадежность.

– Все, они договорились, – как-то утром заявил сын. – Через 72 часа прекращение огня. Почему на сразу? Уже и так все ясно, – возмущался Шурик.

– Боже мой, какой он еще наивный ребенок, – подумала я.

– Прямо как в футболе, – не унимался сын. – Дали дополнительное время, а потом будут пенальти.

И пошло дополнительное время. По телевизору замелькали счастливые, улыбающиеся портреты погибших солдат. Хорошо поставленным голосом диктор объявлял, когда и где состоятся похороны.

– Разрешены к публикации три имени… Разрешены к публикации пять имен…

Потом для тех, кто остался жив, передавали прогноз погоды.

– Зачем каждый день сообщать погоду, если она не меняется в течение 5 месяцев? – думала я, потому что всегда надо о чем-то думать.

Потом настало время пенальти. Более20 сирен за три часа. Прямые попадания. Пожар. Захлебывающийся от быстро развивающихся событий голос ведущего телерепортаж.

И стало тихо. Игра сделана. Телезрители могут перевести дух. Обозреватели подсчитают очки, баллы, проценты. Вынесут вердикт.

На утро по радио выступал психолог:

– Настало время вернуть жизнь в превычное русло. Включайте в рацион продукты с успокаивающим эффектом: все виды капусты, сладкий перец, хлеб из муки грубого помола. Делайте себе и близким массаж. Массаж успокаивает.

– Приглашаем всех на фестиваль под названием «Возвращаемся к нормальной жизни», – радостно сообщил диктор.

– Что ж, – сказала я себе, – существует суровое правило: если тебя не убили, ты обязана вернуться к жизни. Третьего не дано.

Хайфа сентябрь2006