Читать книгу Заложник любви - Наталия Антонова, Наталия Николаевна Антонова - Страница 8

После составления договора и получения аванса Миндаугас проводил женщину до автомобиля и открыл ворота. По тому, как она тяжело забиралась на место водителя, он понял, что Лутковская сильно устала. Возможно, не столько физически, сколько морально. «И ее можно понять, – подумал он, – всю свою жизнь она отдала семье Свиридовых, и вот не стало последнего из них, если, конечно, не считать детей Леонтия. Но навряд ли Аграфена Тихоновна к ним привязана так же сильно, как к самому Леонтию. И теперь, можно сказать, она осталась одна на старости лет. Хорошо еще, если скопила деньги для безбедного существования». Морис тихо вздохнул и, закрыв ворота, побрел к дому.

Мирославы в кабинете не оказалось. Можно было набрать номер ее сотового и выяснить, где она. Правда, бабушка надвое сказала об удаче такой попытки. Сотовый мог валяться на столе в кабинете, в спальне, в гостиной. Иногда он находился на диване под брюхом у сладко спящего Дона. Так что проще просто обойти дом. Интуиция подсказала ему верный маршрут, и он нашел Волгину на кухне. Она как раз заварила чай и уже налила в свою чашку. Увидев вошедшего Мориса, она спросила:

– Тебе налить?

– Если не трудно, – ответил он.

– Конечно же, трудно! – воскликнула она. – Но ради тебя я готова на все.

– Свежо предание, – усмехнулся он.

Но чай она ему все же налила. А он достал из буфета слойки с яблоками и поставил их на стол. После чего спросил:

– Ужинать будем?

– А мы что делаем? – ответила она, откусив кусочек слойки.

Морис тихо рассмеялся:

– Слышал бы Шура ваши слова.

– А! Кстати, Шура! – воскликнула она.

– Кстати? – переспросил Морис испуганно. – Он что, обещал сегодня приехать к ужину?

– Нет, бог миловал, – усмехнулась она, – можешь не дергаться. Просто я хотела сказать, что дело Свиридова Шура ведет. Вернее, не ведет, – добавила она.

– Это я слышал.

– Ну вот, надо его навестить.

– Вы хотите сказать ему, что мы взялись за это дело?

– Не нахожу причины, чтобы делать из этого тайну.

– Вам виднее, – ответил он уклончиво. Доел слойку, запил ее чаем и спросил: – Вы не верите в самоубийство Свиридова?

– Нет, – покачала она головой. – А ты?

– Мне тоже не верится, что молодой здоровый мужчина, можно сказать, полный жизненных сил, ни с того ни с сего нырнул в прорубь. С чего Шура так решил?

– Скорее всего, вскрытие показало, что в легких вода и нет никаких прижизненных повреждений, – ответила она.

– Но ведь этого мало!

– Кому как, – усмехнулась Мирослава. Она сама работала следователем, прежде чем уйти на вольные хлеба, и знала, что бывает по-разному.

– Для того чтобы человек решился на самоубийство, он должен находиться в безвыходном положении или в депрессии.

– Если бы Свиридов был в депрессивном состоянии, Лутковская бы это заметила. А что ты считаешь безвыходным положением?

– Например, долги.

– Нет, судя по всему, с деньгами у Свиридова все было в порядке. Хотя на всякий случай займись этим.

– Хорошо, – кивнул он. – Но я все-таки думаю, что Свиридова убили.

– Согласна с тобой. Теперь наша задача найти этого человека. Судя по всему, убийца весьма умен. Он не оставил никаких следов, которые заметила бы полиция.

– Как можно сильного мужчину столкнуть в прорубь?

– Его нужно прежде всего обездвижить. Но как?

– Ударить сзади по голове…

– Не подходит. Патологоанатом нашел бы следы от удара. По этой же причине отпадает шокер.

– Хлороформ?

– Сомневаюсь. В этом случае убийца должен был сидеть сзади. Интересно, нашли ли какие-либо следы в его машине.

– Скорее всего, нет.

– Я тоже так думаю, иначе полиция за это зацепилась бы.

– Что же остается?

– Какой-то быстрораспадающийся яд. Если в крови ничего не обнаружили.

– Машину уже, конечно, эвакуировали, – проговорил Морис.

– Естественно, но тем не менее нам стоит завтра прокатиться на место преступления.

– Хорошо, прокатимся.

– Но прежде я заеду к Шуре, а потом загляну к Незовибатько. – Она не стала говорить ему о том, что еще хочет побеседовать с полицейским фотографом. Миндаугас относился к Легкоступову настороженно. Скорее всего, банально ревновал.

– Теперь давай подумаем о том, кто мог желать смерти Леонтия Свиридова, – предложила Мирослава.

– Вы хотите сказать «убить его»? – поправил Морис.

– Я сказала именно то, что хотела сказать, – грустно улыбнулась Мирослава и пояснила: – Желать его смерти мог не один человек, а убил кто-то один. Хотя и здесь возможны варианты.

– Что ж, допустим, вы правы, – решил не спорить он, – но лично я не вижу претендентов на роль недоброжелателей Свиридова.

– Да ладно тебе! – усмехнулась она.

Морис посмотрел на нее вопросительно. И Мирослава принялась рассуждать:

– Нам известно, что у Леонтия был богатый отец, наживший свой бизнес в девяностые годы прошлого века. Нажитое он не промотал, а приумножил, что позволило его сынку, не питающему страсти ни к учебе, ни к работе, жить припеваючи, не ударяя при этом палец о палец. И не просто жить самому, но и, по словам Лутковской, обеспечивать беззаботную жизнь всему своему гарему.

– Вы имеете в виду его жен и детей? – усмехнулся Морис.

– Их самых.

– Ну уж они-то, несомненно, чувствуют себя по гроб жизни обязанными Свиридову.

– Не скажи, – не согласилась Мирослава.

– Отчего же? Ведь они без забот и хлопот живут на всем готовом. Разве не к этому стремится большинство женщин? – спросил Морис.

– Я бы так не сказала, – не согласилась Мирослава. – Многие женщины хотят строить карьеру или, во всяком случае, чувствовать себя самостоятельными, зарабатывая собственные деньги. Тех, кто желает получать что-то из чужих рук, все меньше. Но если даже допустить, что все жены Леонтия Свиридова – тунеядки с психологией прирожденного иждивенца, то и в этом случае, даже получая от него все материальные блага, они могли возненавидеть его.

– Это за что же? – спросил Морис.

– Ты забываешь о том, что все они молодые женщины и у них имеются чисто физиологические потребности. Возможности же удовлетворить эту потребность они начисто лишены.

– Тут вы, пожалуй, правы, – без особой уверенности проговорил он, – но ведь далеко не все женщины обладают повышенной потребностью в сексе.

– Даже если их сексуальность не превышает норму, хотя кто ее устанавливал? Все равно мужчина требуется женщине для здоровья! – отрезала она.

Морис умолк.

Бросив на него насмешливый взгляд, она сказала:

– Ладно, перейдем от секса к социализации.

– Что вы имеете в виду? – спросил он, ожидая подвоха.

– Ничего особенного, – пожала она плечами. – Просто женщины в большинстве своем предпочитают состоять в браке. Жены же Свиридова не просто разведены, а имеют неофициальный статус соломенных вдов!

– И вы думаете, что они решили стать вдовами не соломенными, а подлинными? – не выдержав, усмехнулся он.

– Почему бы и нет? – пожала плечам Мирослава. – Теперь-то получилось все как бы по-честному.

– Честным вы называете убийство? – голос Миндаугаса прозвучал недоверчиво.

– Нет! Честным я считаю то, что теперь они не только разведены официально, но и свободны от его притязаний.

– И подачек, – напомнил он.

– Угу, – кивнула Мирослава, – теперь каждая из них получит солидный куш!

– То есть? Разве все достанется не его последней жене?

– Тоже мне юрист, – хмыкнула она. – Наследниками кроме жены Лии станут все дети Свиридова. А их матери, то есть все его бывшие жены, станут опекунами своих несовершеннолетних детей и таким образом дотянутся до денег Свиридова.

– Вы все это так живописуете, что у меня начинает складываться уверенность, что к убийству Леонтия причастны все его жены. Но в реальности это невозможно!

Мирослава весело рассмеялась и сказала:

– В таком случае перейдем к партнеру отца Леонтия, Всеволоду Анатольевичу Крутову.

– Его вы тоже подозреваете?

– А почему нет? – сделала вид, что удивилась, Мирослава.

– Зачем ему убивать сына своего бывшего партнера? Насколько я понял, Леонтий продал ему долю отца и в дела фирмы не лез.

– Так-то оно так, – согласилась Мирослава. – Но, как сообщила нам Аграфена Тихоновна, Всеволод Анатольевич до сих пор не расплатился с Леонтием полностью.

– Ну и что? Это не повод для убийства.

– Отчего же? Очень даже весомый повод. Можно допустить, что Крутов не захотел отдавать Леонтию оставшуюся сумму задолженности. К тому же, вне сомнения, у Крутова есть свои собственные дети. Скорее всего, они усердно трудятся наравне с отцом. Поэтому бизнесмен, имеющий за плечами девяностые годы, мог не увидеть ничего плохого в избавлении от трутня.

– Да, я наслышан о том, что рабочие пчелы выпихивают осенью трутней из гнезда и оставляют умирать от холода и голода. Но люди все-таки не пчелы.

– Солнышко, – вздохнула Мирослава, – ты упустил из вида одну вещь.

– Какую же? – не понял он.

– Люди хоть и являются существами разумными, по мнению ученых, на самом деле их поступки нередко намного безнравственнее и безжалостнее, чем поступки каких-то там пчел.

– Вот так наслушаешься вас, – проворчал Морис, – и начнешь жалеть, что не родился пчелой.

– В смысле трутнем? – расхохоталась она.

– Рабочей пчелой! Хотя вы меня используете подчас как рабочую лошадь!

– Если только подчас, – заметила она, – то ничего страшного с тобой не случится.

– Ладно, – махнул он рукой, – вам слово, а вы в ответ десять. Надеюсь, что список подозреваемых в убийстве Свиридова у вас закончился.

– Зря надеешься!

– Кого же вы еще записали в подозреваемые? Надеюсь, не Лутковскую? – он сделал круглые глаза.

– Аграфене Тихоновне, пожалуй, невыгодно убивать своего воспитанника, – согласилась Мирослава. – Если, конечно, он не оставил ей все свое имущество.

– Она не может знать содержания его завещания и уж точно бы, будь она убийцей, с радостью ухватилась бы за версию следователя и поклонилась бы Наполеонову в ножки за закрытие дела.

– Ага. Уговорил, Аграфену Тихоновну не подозреваем.

– Значит, все?

– Нет! Есть еще няня Кирюши, сына Леонтия от Лии, Фаина Ермолаева.

– Няня-то тут с какого бока? – искренне удивился Миндаугас.

– Она могла влюбиться в него! Он, предположим, ее отверг! И вот результат!

Морис сделал вид, что вытирает пот со лба.

– С вами не соскучишься! Нет, я понимаю, если бы Леонтий соблазнил няню своего сына и выставил ее за порог! Тогда была бы какая-никакая причина. А так! Если бы со мной захотели расправиться все девушки, которых я отверг! – вырвалось у него.

Он тут же опомнился и оборвал фразу. Но сказанного было достаточно для появления на губах Мирославы иронической улыбки.

– С тобой все понятно, – проговорила она, не сводя с него насмешливых глаз. – Но в случае с любвеобильным, но не лишенным причудливого благородства Леонтием подходит именно отвержение, а не соблазнение!

– Это еще почему?

– Потому, что он женился на всех своих пассиях!

– Ах, да! – Морис хлопнул себя по лбу и спросил: – Теперь все?

– Нет! У Леонтия был друг Василий Сергеевич Кармазин. Я предполагаю, что Леонтий продолжал общаться с ним, хотя, скорее всего, не так часто, как в юности.

– И что? У друга тоже имелся зуб на Леонтия? – спросил Морис, не скрывая иронии.

– Этого я не знаю, – ответила Мирослава. – Но поговорить с ним не мешает.

– Теперь, насколько я понимаю, список подозреваемых исчерпан.

– Я бы так не сказала. Подозреваемыми могут быть мужчины, которым приглянулась та или иная жена Леонтия.

– То есть?

– Морис! Какой ты непонятливый! – укорила она его шутя. – Допустим, мужчина влюбился в одну из бывших жен Свиридова. У него серьезные намерения. А тут на пути к их счастью как собака на сене развалился Леонтий!

– Если женщине серьезно понравится какой-либо мужчина, то она может выйти за него замуж, не спрашивая разрешения бывшего мужа!

– Может, – легко согласилась Мирослава, – но ты опять же забываешь о том, что в таком случае она лишилась бы значительной материальной поддержки со стороны Леонтия.

– Он бы продолжал платить алименты на детей!

– Свиридов нигде не работал. И алименты от него курам на смех! Копейки!

– Вы собираетесь искать всех этих гипотетических мужчин?

– Естественно! Я даже больше тебе скажу!

Он посмотрел на нее вопросительно.

– Искать их будешь ты!

– Я?! – Глаза Мориса полезли на лоб.

– Угу.

– Где?

– В интернете.

– Разве только в интернете, – неуверенно проговорил он.

– Тебя одолевает сомнение?

– Еще как одолевает! – подтвердил он. – Вы сами говорили, что жены Леонтия боялись потерять его благосклонность. В таком случае с чего бы они стали выставлять напоказ отношения с другими мужчинами, если бы они у них даже имелись?!

– Я не прошу тебя искать жен Свиридова в койке с другими мужчинами. Они могли засветиться с ними в весьма безобидных ситуациях. Например, на каком-либо мероприятии, где трудно понять, насколько близко знакомы друг с другом непринужденно общающиеся люди.

– Но я должен это угадать?

– Естественно! На то ты и профессионал.

– Хорошо, я понял. Какие еще будут поручения?

– Пока никаких! Ты забыл, что на завтра у нас намечается большая прогулка?!

– Как я мог забыть об этом! – Морис закатил глаза.

– То-то же, – удовлетворенно проговорила Мирослава.

Их ужин в этот вечер так и ограничился яблочными слойками, запитыми чаем. Правда, незадолго до сна, рассматривая в интернете фотографии жен и детей Леонтия Свиридова, они съели один апельсин на двоих.