Читать книгу Кот в коробке - Наталия Григорян - Страница 8

Яна проснулась и первые несколько секунд после пробуждения продолжала думать привычное: Тося, Туз, трос, дерево… Часто бывало и наоборот – ей снилось, что все хорошо, что все живы. Они гуляли с Тосей по Крутицам, вокруг наматывал круги огромный черный пес Туз, а иногда Антон держал за руку худенького белокурого мальчика с большими серыми глазами, и Яна знала, что это их сын, но почему-то никак не могла вспомнить, как его зовут, но это ее не тревожило, ей было легко, и она смеясь рассказывала Антону, какая дикая чушь ей приснилась: что ни его, ни этого мальчика, ни Туза нет в живых, причем по ее вине, что она замужем за мерзким Михалычем (приснится же такое), что она собирается покончить с собой, и Тося сгребал ее в объятья своими огромными ручищами и шептал, что она дурочка, что это просто страшный сон, и они шли дальше, и никого вокруг не было, только черный пес крутился под ногами. Яна открыла глаза. И вдруг вспомнила. Села. Нашла глазами телефон на столике рядом, потянулась к нему, запутавшись в одеяле, схватила, разблокировала экран. Ничего. Слава богу, ничего не пропустила. «Идиотка, – отругала она себя, – Нашла время спать». Взглянула на часы в углу экрана. Восемь пятнадцать, значит она проспала-таки больше трех часов. «Спала», конечно громко сказано, уснула она только на рассвете, всю ночь сквозь сон она слышала каждый звук, осознавала течение времени, а все органы чувств были настроены на знакомый сигнал сообщения. Стоп. Где Олег? Яна вырвалась из цепких одеяльих лап и бросилась к окну. Никого не видно. Улетел или еще нет? Яна, накинув халат, выглянула из спальни и крикнула:

– Нина, подойди, пожалуйста, – Так, пока все идет хорошо, телефон заряжен, это главное. В дверь постучала Нина своей птичьей лапкой, звук был сухой и трескучий, ни с кем ее не перепутаешь, – Входи, Нин, – Яна сунула телефон в карман. Нина протиснулась в спальню. Она всегда так делала. Открывала дверь чуть-чуть и ввинчивалась в узкую щель.

– Доброе утро, Яна Николаевна, – Нина, как ей казалось, улыбнулась, на самом деле это больше походило на оскал.

– Нина, Олег Михайлович у себя?

– Нет, он уехал в аэропорт час назад. Миша его повез. Завтрак когда подавать?

– Через полчаса.

– А что Вы желаете…

– Нина, – перебила ее Яна, – Ты же знаешь правильный ответ: мне плевать. Все, спасибо, – Яна развернулась и, пожалуй, слишком быстро пошла в ванную. Закрыла дверь. Села на банкетку в углу. Достала из кармана телефон и положила на столешницу. «Господи, – думала Яна, – Пусть он напишет прямо сейчас, ну или скоро-скоро, пожалуйста, кем бы он ни был.» О том, что этот кто-то – Тося, было страшно думать. Страшно сглазить. Яна быстро приняла душ, не закрывая дверцу кабины и не сводя глаз с телефона. Завернулась в полотенце и открыла было ящик комода с бельем, как телефон завибрировал. Яна молниеносно подлетела к нему. Так, есть! Вот! Яна так волновалась, что буквы прыгали перед глазами, не желая обретать смысл. Наконец, сделав глубокий вдох и прикрыв на пару секунд глаза, Яна собралась и прочитала: «ЯСНАЯ. ЗАПОМИНАЙ ДОСЛОВНО. 1. ВЕДИ СЕБЯ КАК ОБЫЧНО. 2. НЕЗАМЕТНО СОБЕРИ УДОБНУЮ ОДЕЖДУ ТЕМНУЮ, КЕПКУ ИЛИ ПЛАТОК, КРОССОВКИ И ПРОЧНУЮ ВЕРЕВКУ ИЛИ ТРОС НЕ МЕНЕЕ 6 МЕТРОВ, НЕСКОЛЬКО МУСОРНЫХ ПАКЕТОВ ОБЪЕМОМ ПО 100 Л, ПОЛОЖИ В РЮКЗАК И СПРЯЧЬ В ЛЕСУ НЕДАЛЕКО ОТ ОБРЫВА В СЛЕПОЙ ЗОНЕ КАМЕР ТАК, ЧТОБЫ НИКТО НЕ НАШЕЛ, ЛУЧШЕ ПОВЕСЬ НА ДЕРЕВО. 3. ТАМ ЖЕ (У ОБРЫВА) НАЛОМАЙ ТОНКИХ ВЕТОК ПРИМЕРНО 1 КУБ МЕТР, СОБЕРИ В КУЧУ. 4. ВОЗЬМИ ИЗ АПТЕЧКИ БИНТ, ПЛАСТЫРЬ, ОБЕЗБОЛИВАЮЩЕЕ. 5. СОБЕРИ: НОЖ, НОВУЮ ЗАЖИГАЛКУ, ФОНАРИК, 5 ПАЧЕК ЧЕРНОГО МОЛОТОГО ПЕРЦА. 6. КУПИ И ЗАРЯДИ ЕЩЕ ОДИН ТЕЛЕФОН. 7. ХОРОШО ПИТАЙСЯ, ОСОБЕННО НАЛЕГАЙ НА БЕЛОК. 8. НИКАКИХ ЛЕКАРСТВ НЕ ПЕЙ. 9. ПРИПАСИ ПАРУ ШОКОЛАДОК. 10. ВЫЙДУ НА СВЯЗЬ ПРИМЕРНО В 6 ВЕЧЕРА. 9. Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ. ТОСЯ.»

Так. Побег. Памятуя о последней своей попытке сбежать, Яна даже не пыталась думать, как именно он удастся. На ее взгляд, Олег досконально продумал все возможности ее бегства и присек их на корню. Она пыталась уйти от него не один раз. Сначала просила по-хорошему дать ей развод, потом пыталась уехать: из Москвы, из России, потом из Франции, потом (наивная дурочка) выбраться отсюда, с острова. Всякий раз он лично или его служба безопасности во главе с преданным как пес Игорем, находили и возвращали ее легко в считанные часы. Поэтому возможность незаметно выбраться хотя бы с территории «Autumn pine» Яна даже не рассматривала. Особняк окружали десять гектар леса на южном склоне Лонг-Рейнж. Вокруг дома это был тщательно ухоженный парк, плавно переходящий в настоящий лес, местами малопроходимый, заросший кизильником и терном. По периметру шестиметровый забор, кроме того места, где лес заканчивался отвесным обрывом, скорее даже пропастью метров сорок глубиной. Такие расщелины прорезали все южные предгорья Лонг-Рейнж и спускались вниз, к океану. В него ущелье было узким, но тянулось до самого моря и нигде нельзя было спуститься без снаряжения и специальных навыков. Строя суицидальные планы, Яна не рассматривала вариант прыгнуть туда по той причине, что на расстоянии метров пяти от края этого обрыва располагалась каменная «полка», уступ тянущийся параллельно краю пропасти сколько хватало глаз в обе стороны. Как ни разбегайся, если прыгнешь – непременно упадешь именно на него. «Вряд ли погибну, но переломаюсь как следует,» – думала Яна всего неделю назад, стоя на краю, – Меня поднимут, вылечат, и вряд ли я потом вообще выйду когда-либо из этого проклятого дома.»

Камеры просматривали почти всю территорию, за исключением немногих зон, где пройти без бензопилы было и так невозможно. Мало того, даже если Яна представляла себе, что каким-то волшебным образом выбралась с территории поместья, то потом надо было покинуть остров. Чертов Ньюфаундленд, куда в свое время сама хотела уехать подальше от Москвы и прошлых воспоминаний. А покинуть остров было невозможно без того, чтобы об этом тут же не узнал Игорь. Да и местные не согласились бы ее вывезти, потому что стараниями Олега, каждая собака знала, что у симпатичного и добродушного русского мецената совершенно сумасшедшая жена, на счету которой множество попыток самоубийства, клиническая депрессия и биполярное расстройство личности, что она сидит на тяжелых препаратах и не отвечает за свои действия, поэтому долг каждого не идти у нее на поводу, а немедленно сообщить о ней либо Олегу, либо в полицию.

Но теперь можно было действовать! Яна понимала, что план побега точно гениален, как и все, что делал Тося. И то, что она не смогла придумать никакого выхода вовсе не означало, что его нет. Тося гений, он знает, что делает. Теперь уже Яна не сомневалась. Непонятно, как, откуда у него столько подробной информации, непонятно где он, откуда он знает такие тонкие детали, но он знает. И вытащит ее. Все. Точка. Сердце забилось чаще. Как-то раз Ева – чудесный психотерапевт, говорила Яне, что самое лучшее эмоциональное состояние человека это энтузиазм, а самое худшее – апатия. Вот именно энтузиазм она сейчас и ощущала каждой клеточкой тела. Да! Наконец-то можно и нужно действовать. Яна быстро оделась: спортивные брюки, футболка, волосы наскоро вытерла полотенцем. Легко сбежала по лестнице в столовую, на ходу позвав Нину.

– Ну, где завтрак? – спросила Яна, направляясь к столу.

– Вы же сказали через полчаса, а прошло двадцать минут, – Нина подняла бровь, недоумевая, что такое происходит с Яной, ведь последние два месяца она упорно отказывалась от еды, а ела только под нажимом хозяина.

– Давай, давай, скорее, – Яна села в свое кресло и разблокировала телефон. Ничего. Пусто. Сообщение исчезло, но каждое слово врезалось в память горящими буквами.

Деликатно скрипнув дверью, в столовую вошел мистер Вайлд и, встретившись глазами с хозяйкой, застыл в нерешительности. Взгляд ее изменился, он не был вялым и апатичным, как обычно. Яна смотрела на него прямо и холодно.

– Good morning, ma’am, – опустил глаза Вайлд.

– Вы что-то хотели, Вайлд? – по-русски спросила Яна, слегка приподняв брови.

– Excuse me, I don’t un…

– Все ты понимаешь. Я вообще подозреваю, что у тебя русский родной, – Яна изуверски улыбнулась.

– I did’t know…, – продолжал держать марку Вайлд.

– …что Яна захочет утром пожрать как все нормальные люди, да? – продолжила за него Яна, – Короче, свободен. Она не сводила с него глаз, пока он не скрылся за дверью. Тут же вошла Нина, неся поднос с завтраком. Принялась расставлять на столе все то, что Яна обычно с трудом заставляла себя есть по утрам: стакан свежевыжатого сока, пару тостов, яйцо всмятку, кофейник, таблетка на крохотной тарелочке.

– Это все? – взглянув на стол, спросила Яна. Нина взглянула на нее с удивлением.

– То-то еще, Яна Николаевна? Я думала, как обычно…

– Да. Что-то еще. Попроси Эдика пожарить яичницу из двух, нет, из трех яиц. С беконом. Масло. Джем. Сэндвич с тунцом. Салат. И побыстрее, – Нина открыла и закрыла рот, зависла на пару секунд и, наконец, направилась к двери, борясь, видимо, с желанием обернуться и еще раз внимательно зыркнуть на хозяйку. «Так-то, – думала Яна, – И доложить-то, сука, нечего. Ну аппетит у безумной Яны разыгрался, и что? Инкриминировать-то нечего, а хотелось бы тебе, Ниночка-дряниночка», – Яна улыбнулась ей вслед и перевела взгляд на окна. Только бы не подкачала погода. Что бы там не придумал Антон, но бежать придется явно по лесам и горам. А сезон дождей был в разгаре. Лило почти каждый день. И штормило. Но ладно, нет смысла думать за него. План должен быть идеальным, как и все, что делал Тося. Нужно следовать ему по пунктам. Вот сейчас, например, надо как следует позавтракать и сделать вид, что выпила таблетку.

Яна налила себе кофеи выпила почти залпом. Налила еще. Через несколько минут вошла Нина, с видимым усилием неся поднос, плотно заставленный тарелками. В дверном проеме маячил Вайлд с удлинившейся черепашьей шеей. Нина начала расставлять на столе еду, не дожидаясь, пока она это доделает, Яна придвинула к себе тарелку с яичницей.

– Спасибо, Нина.

– Не забудьте про лекарство, – Нина взглядом указала на таблетку в блюдечке.

– Конечно, – весело улыбнулась Яна, – Можешь прямо сейчас позвонить и доложить, что я это сделала.

– Да, но Олег Михайлович настаивает, чтобы Вы сначала…

– Ниночка, – с деланным беспокойством спросила Яна, – А у тебя никогда не было чувства юмора? Или ты его утратила в результате общения с моим мужем? – Нина поджала губы и сделала было движение, чтобы уйти, но сдержалась, – И еще: почему каждое предложение ты начинаешь с «Да, но»?

– Я не начинаю…

– Свободна, Нин, – Яна кивнула в сторону двери и взяла в руки вилку с ножом.

Через пятнадцать минут, сунув таблетку за щеку, Яна вернулась в свою комнату. Выплюнула таблетку в руку, сделав вид, что закашлялась. Прошла в гардеробную. Так, что там по плану? Собрать вещи. Ни в коем случае не за один раз, Игорь или кто-нибудь из команды видеонаблюдения, могут заметить, что она куда-то собирается. Поэтому Яна якобы в задумчивости остановилась в середине комнаты, потом решительно подошла к стеллажу со спортивной одеждой и, встав спиной к камере, стянула с полки две пары спортивных брюк и темно-серую толстовку. Долго их рассматривала, словно решая, что выбрать. Потом сняла с полки черную кепку с козырьком и небольшой рюкзачок со множеством отделений для всякой мелочевки, с которым она обычно гуляла с…с Тузом. Яна молниеносно отогнала от себя воспоминание о любимом псе, исчезновение которого стало последней каплей, переполнившей чашу ее тоски.

Так, все идет хорошо, думала Яна, одеваясь для пробежки. Она одела две толстовки, одну поверх другой, уверенная, что это не привлечет внимания, вторые штаны, небрежно скомкав, бросила в рюкзак. Так. Трос уже в дупле. Зажигалку и фонарик придется купить, у охраны ничего незаметно стащить не получится. Нож взять на кухне, мусорные пакеты и черный перец (зачем?!) там же. Надо придумать, как это сделать. Теперь аптечка. Яна прошла в ванную, стараясь двигаться как можно медленнее, она же якобы под препаратом, нельзя метаться, как хотелось бы. Закрыв за собой дверь, Яна открыла зеркальный ящик в дальнем углу огромной, закатанной в золотистый мрамор, ванной комнаты. Из коробочки с пластырями достала несколько пластинок, нашла упаковку бинта, пачку кетанова. Сунула в карман. Если что – скажет, что вчера натерла ноги новыми кроссовками, а таблетки авось не заметят. Присев на стул, Яна разулась и для пущей достоверности наклеила пластырь на пятку. Вот так. Надо быть внимательной к деталям. Так говорил Антон. Прихватив с собой рюкзак, Яна спустилась вниз. Теперь на кухню за ножом. В холле Яна наткнулась на Нину. Та явно нарочно поджидала ее.

– Прошу прошения, Яна Николаевна, Вы на пробежку?

– Нет, на заседание Совбеза ООН, а что? – Яна сделала попытку пройти мимо, не сбавляя темпа.

– Хотела уточнить Ваше расписание. Олег Михайлович велел пригласить к Вас стилиста сегодня к вечеру. Для приема в Лондоне. Кого пожелаете: Фрау Рогге или мисс Уотс? И время надо уточнить.

«К вечеру. Черт», – подумала Яна.

– Давай немку, что может быть пошлее, – сказала она, – к трем. Не позже.

– Как скажете, Яна Николаевна. Вам водитель сегодня понадобится? А то я хотела его в город отослать за рыбой.

– Не понадобится. Отсылай. Хотя… – она остановилась и подумала: «Зажигалка. Шоколад. Фонарик», – Я, пожалуй, тоже прокачусь. Скажи, пусть будет готов через час. И принеси мне бутылку холодной воды, – Нина уже развернулась, чтобы пойти, – Хотя нет, сама возьму, – сказала Яна и, ловко обогнув ее, направилась на кухню. Ясно, что у Нины не хватило наглости идти за ней, на что и был расчет. В огромной белоснежном помещении с черным мраморным островом посередине, над которым мерно урчала вытяжка, хозяйничала кухарка Даша. Повар ушел к себе до обеда, а Даша драила зеленой пастой огромный медный вок. Яна быстро прошла у нее за спиной, на ходу незаметно прихватив коробку спичек, со столешницы. Даша обернулась.

– Ой, Яна Николаевна, – улыбнулась она. Хорошая, в принципе, девчонка. Рыженькая, с пухлыми руками и простецким круглым лицом, она, пожалуй, одна из немногих среди персонала, подобранного Олегом, не участвовала в его грязных игрищах. Просто мыла посуду, чистила, резала и делала все, что от нее требовал повар. Вернее, настоящий шэф, вертлявый итальянец с сальными глазками.

– Привет, Дашуль, – улыбнулась Яна, направляясь к холодильнику и на ходу оценивая перспективу украсть нож. Перспектива была сомнительной. Магнит с ножами висел над островом прямо под перекрещивающимся взглядом двух камер. Плохо, не пойдет. Яна открыла холодильник, бегло взглянула. Перье на стенке не было. Очень кстати, – Даша, а принеси мне, пожалуйста маленькую бутылку Перье из кладовки, – обернулась Яна.

Даша, кивнув и вытерев руки полотенцем, поспешила за водой, а Яна, как бы скучая, прошлась вдоль острова, ведя пальцем по мрамору столешницы и прикидывая, как выйти из-под камер. Дойдя до нужного ящика, присела на минуту, вроде как завязывала шнурок, быстро приоткрыла его, достала рулон серых пакетов, вроде больших, сунула в карман. Нормально, не заметит. Их там полно. Встала как раз когда Даша вернулась с бутылкой воды.

– Спасибо, Дашуль, – улыбнулась ей Яна и вышла. В холле по-прежнему маячила Нина. Услышав Янины шаги, сделала вид, что драит огромное венецианское зеркало.

Яна забросила рюкзачок через плечо и, на ходу засунув бутылку в кармашек рюкзака, прошла через холл и вышла из дома.

Перейдя на легкий бег, Яна начала огибать дом справа, как обычно. У гаража никого видно не было, где-то вдалеке жужжала газонокосилка. Ветер налетал редкими, но резкими порывами. Небо было словно закатано асфальтом. Дождь будет. Причем надолго. Яна начала углубляться в лес по красной гравийной дорожке, петляющей между сосен и лиственниц. Пахло озоном и грибной сыростью. Если сильно ливанет, за ней, скорее всего, на гольфкаре поедет кто-нибудь из Игоревых людей с зонтом, спасать от дождя, согласно инструкции. Надо действовать быстрее. Яна прибавила темп. Взглянула на часы. Десять. Хорошо, время есть. Она обогнула по большой дуге «английскую поляну», гордость предыдущего владельца «Аutumn pine» и двинулась на восток, в сторону обрыва. Пробежав еще метров сто, свернула направо и по еле заметной тропе двинулась назад к поляне, к тому месту, где рос дуб. Вот он уже показался из-за деревьев. Яна точно знала, что с этого ракурса можно подойти к нему, оставаясь незамеченной для камер. Она стянула с плеч рюкзак и, протиснувшись через плотные заросли поросли граба, метнулась через поляну к дубу и прильнула к стволу. Вытянула руку и нащупала дупло. Если вдруг кто и смотрел в монитор прямо сейчас, то вряд ли заметил бы среди ветвей ее руку. Вот и трос, слава богу, на месте. Яна не могла точно сказать, какой он длины. Метров пять-шесть, наверное, есть. Но другого все равно не найти. Она дернула петлю, и моток упал почти к ее ногам. Яна пригнулась, подтащила его к себе и, стараясь не производить лишних движений, вернулась через кусты на тропу. Спрятала трос в рюкзак. Есть. Как могла быстро Яна вернулась на дорожку. Она бежала и думала, что впервые за последние месяцы, да что там? годы, ей легко. Не щемило сердце, не сжималось поминутно что-то в груди. Мысль о том, что надо жить дальше не вызывала отвращения, более того, жить хотелось. Хотя бы для того, чтобы узнать, что будет дальше, получит ли она ответы, будет ли прощена, простит ли себя, отомстит ли. Яна вдыхала влажный смолистый воздух, ощущая его вкус и вязкую прохладу. Она прибавила скорости, раскинула руки и неслась, подставив лицо кронам вековых кедров туда, где сквозь них уже наметился просвет. Обрыв.

Яна разогналась так, что ели затормозила у края пропасти. Постояла, уперев руки в колени, отдышалась. Здесь камер точно не было. Посмотрела налево, направо. Разрыв в ограждении был небольшим, метров сорок, но ровно на том месте, где склон обрывался вниз отвесной скалой. Чуть левее центра каким-то чудом зацепившись за крошечный уступ, росла единственная чахлая сосна, ниже метров на пять – горизонтальный «балкон», шириной метра три, потом – пропасть. На противоположном склоне ущелья лес был почему-то сильно реже, лиственниц вообще не было видно, а если подойти к самому краю и посмотреть налево, было видно океан. Сегодня он был черным и на горизонте почти сливался с влажным тяжелым небом. Порыв ветра бросил ей в лицо щепотку мягких пихтовых иголок, со стороны Антлантики пахнуло солью, и в эту секунду Яна почувствовала себя совершенно счастливой. Закрыв глаза, стремительно наполняющиеся слезами, она сказала себе: " Не раскачивайся, никаких эмоций. Просто делай». И, открыв глаза, она была уже собрана и спокойна. Огляделась в поисках места, куда можно было бы припрятать вещи. Яна прошлась вдоль обрыва и в том месте, где начинался забор, увидела пару валунов, изрядно заросших ежевикой. Отлично. Она вытащила из рюкзака брюки, кепку, трос, таблетки, из кармана – рулон мусорных пакетов. Оторвала один, сложила в него все, включая спички, сняла обе толстовки, нижнюю тоже убрала в пакет, аккуратно свернула его, засунула в щель между камней, обмотав руку футболкой, старательно распушила ветки. Ничего не заметно. Быстро оделась. Прошла еще немного вглубь леса. Найдя проплешину, заросшую низким кизильником, Яна принялась ломать ветки, пока не собрала небольшой стожок. Объяснить это будет сложно, но вряд ли прямо сегодня кто-то его найдет. Зачем он нужен, Яна не имела ни малейшего понятия. Но Тося все объяснит. Потом. А сейчас пора уходить. Яна отряхнула с колен пихтовые иглы и листья кизильника, выпрямилась, еще раз бросила взгляд на противоположный склон ущелья и, закинув рюкзак за плечи, побежала назад к дому. Взглянула на часы. Все по графику, уложилась в сорок минут.