Читать книгу 100 историй великой любви - Наталия Костина-Кассанелли - Страница 21

Елена Глинская и Иван Овчина-Телепнев-Оболенский

Всегда трудно добираться до истины, особенно когда она скрыта под толщей веков. История многократно переписывается победителями в свою пользу, предатели становятся мудрыми советчиками, многоженцы – несчастными влюбленными, вынужденными уходить от нелюбимых жен к единственным в их жизни возлюбленным… Однако есть истории, которые неподвластны времени. Оно не только не скрывает их правду, но с каждым прошедшим годом, десятилетием и даже столетием отсеивает ненужное, убирает наносную шелуху, и мы видим все без прикрас – возможно, именно так, как было на самом деле…

Великий московский князь Василий III Иванович за долгие годы брака с Соломонией Сабуровой так и не зачал не то что наследника – даже дочери. Соломония была бездетна, а ведь даже в Библии сказано: «Некто имел в винограднике своем посаженную смоковницу, и пришел искать плода на ней, и не нашел; и сказал виноградарю: вот, я третий год прихожу искать плода на этой смоковнице и не нахожу; сруби ее: на что она и землю занимает?»

Князь уже имел решение в сердце своем, но все же решил посоветоваться с боярами. Те, впрочем, были единодушны: бесплодную супругу следовало заточить в монастырь, а в жены взять молодую девушку хорошего сложения и отменного здоровья, способную принести князю наследника.

Княгиня Соломония была без дальнейших обиняков пострижена в монахини под именем Софьи, а к князю стали свозить невест. Особенно понравилась Василию восемнадцатилетняя красавица Елена Глинская, дочь литовского князя. Род Глинских был не слишком знатен, однако статью Елена не уступила бы любой царице, была воспитанна и образованна, и, побеседовав немного с девицей, Василий совсем потерял голову.

К чему было терять время: как говорится, честным пирком да за свадебку! В 1526 году Елена становится княгиней. Всем она люба была Василию. Чтобы угодить молодой жене, князь даже частенько сбривал бороду, что на Руси того времени не было принято. Да и русское платье при своем дворе велел сменить на более нарядное польское да литовское.

Чтобы любимая жена не заскучала у себя в тереме, ко двору пригласили ее родственников. Приехала в Московское княжество и близкая подруга Елены – также Елена, Челядинина, и ее брат Иван Овчина-Телепнев-Оболенский. Последний слыл храбрым воином, да и собой был хорош на диво. Со своими родственниками Елена и скучать перестала, особенно любила она общество подруги и ее брата.

Однако через некоторое время князю стали доносить, что в тереме княгини не совсем ладно: Иван Овчина глаз с великой княгини не сводит, не закончилось бы это незаконной любовью… Но князь всецело доверял молодой жене, которая подарила ему долгожданного наследника. Младенца крестили Иваном – и был это не кто иной, как будущий государь российский Иван IV, больше известный потомкам под прозвищем Грозный.

Злые языки шептали по углам, что родила княгиня Елена не от старого Василия, а от молодого красавца Ивана Овчины, но князю до наветов и дела не было. Жену он баловал, а в наследнике и вовсе души не чаял. Вскоре родился и второй сын – Юрий. Все в семье шло гладко да складно, но только когда первенцу Ивану исполнилось три года, князь Василий внезапно занемог и в одночасье скончался.

Умер ли князь своей смертью или же был отравлен своей молодой женой, как шептались некоторые, глядя на изменившегося до неузнаваемости за считаные часы князя – кто знает? Уже на смертном одре Василия стали одолевать сомнения: а действительно ли Иван его сын? Однако завещания князь не изменил и правительницей до совершеннолетия ребенка стала Елена.

Годы правления Елены Глинской можно назвать образцовыми: женщиной она действительно была незаурядной и помимо прочих талантов обладала еще и политическими. Умело ведя переговоры, молодая княгиня сумела избежать войн, способных разорить любое, даже самое сильное царство. С крымским и казанским ханами был заключен мир, торговля процветала, строились и расширялись города и крепости.

Елена также уделяла большое внимание армии и даже провела денежную реформу, укрепив тем самым положение княжества. Монеты разных видов и размеров перечеканили по одному, так называемому Новгородскому образцу. На новой монете был изображен всадник с копьем в руке, и именно с той поры в России и закрепилось название новых денег – копейка.

И все эти годы рядом с ней находился один и тот же человек – Иван Овчина. Был ли он просто советником или же все-таки любовником княгини? История дает на этот вопрос однозначный ответ: Овчина давно разделял с княгиней не только государственные заботы, но и постель.

Однако Иван Овчина был не просто ищущим от щедрот княжеских никчемным фаворитом, годным только на альковные утехи. Именем княгини он воевал и свой полководческий талант положил на то, чтобы охранять княжество от врагов внешних и внутренних. Овчина ходил в походы, подавлял мятежи и восстания, а ведь время было такое, что только ленивый не мечтал о троне! Заговоры плелись, как паутина по углам: так, в 1537 году один из родственников князя организовал против Елены бунт, надеясь свергнуть ее и захватить власть. Овчина быстро собрал войско и двинул его против заговорщиков, разгромив их начисто и захватив самого устроителя мятежа – Андрея Старицкого. Церемониться с предателем не стали – бросили в темницу и замордовали пытками насмерть.

Такая преданность фаворита совсем ослепила княгиню. По навету Овчины она даже удалила от двора, а затем и заточила в тюрьму родного дядю, Михаила Глинского. Казалось бы, Овчина только о ее благополучии и радеет, однако вскоре случилось страшное: утром 3 апреля 1538 года молодой, полной сил и здоровья княгине вдруг стало плохо. Тридцатилетняя, кровь с молоком красавица сгорела в считаные часы. К вечеру Елены не стало… Снова во дворце заговорили о таинственном яде, способном бессимптомно свести в могилу любого.

Приближенные оплакивали безвременно скончавшуюся княгиню, но бояре, тайно ненавидевшие возвысившуюся из захудалого рода Глинскую, открыто праздновали победу. Доказать наличие яда в организме в то время, пожалуй, не смог бы никто, и Елену просто похоронили. Однако слухи о ее неестественной кончине продолжали шириться, и пришедший к власти боярин Василий Шуйский решил одним махом убить двух зайцев: он обвинил в смерти княгини ее любимца, Ивана Овчину.

Красавца, умницу и храбреца, бывшего занозой не в одном глазу, бросили в сырой темный каземат. Улик и сколько-нибудь связных обвинений против него не было – и даже новый правитель, Василий Шуйский, не мог решиться пролить кровь невинного… Иван Овчина просто-напросто умер в темнице от голода и холода – его богатырский организм, выдерживавший походы, битвы и военные лишения, угас, подкошенный отсутствием воды и пищи и сыростью каземата.

Княжество, лишившееся твердой руки, трясло от боярских междоусобиц, постоянных смут и мятежей. Временные правители сменяли друг друга, как в калейдоскопе, пока наконец не воцарился законный наследник престола – царь Иван Васильевич, которого впоследствии нарекут Грозным.

До сих пор доподлинно неизвестно, кто же был отцом первого русского царя – престарелый Василий или молодой и полный сил Иван Овчина? Историки склоняются к мнению, что и первая жена князя Василия III не была бесплодной – не мог зачать сам князь. Недаром до появления у него наследника от Елены прошло целых четыре года. Умная молодая жена просто испугалась, что ее также может постигнуть участь быть заточенной в монастыре, а рядом так кстати оказался Иван Овчина… Убили ли молодые любовники старого князя? Скорее всего, этой тайне также суждено остаться нераскрытой.

Царевна Софья и Василий Голицын

Царевну Софью должна была ожидать та же печальная участь, что и всех царских дочерей в то время: сначала тихая жизнь на женской половине терема, вышивание под окошком да молитвы перед иконами о благополучии царской семьи. Затем – та же жизнь, но уже в монастыре, куда царевен постригали по достижении ими зрелого возраста. Замуж девиц царского рода не отдавали – побочные наследователи трона, мятежи и войны в государстве никому не были нужны…

Великая Государыня Царевна и Великая княжна Софья Алексеевна. Неизвестный художник

Маленькая Софья, дочь царя Алексея Михайловича и Марии Милославской, с раннего детства отличалась пытливым и непоседливым характером. Няньки и мамки с ног сбились, удерживая дерзкую девчонку, которая не желала знать, как квасят капусту или вышивают гладью, а хотела учиться математике, иностранным языкам да читать книги, в которых и иной зрелый муж не разберется!

Царь только посмеивался, глядя на неизвестно в кого уродившуюся слишком умной дочь, и велел нанять ей учителей, причем самых лучших. К десяти годам непокорное дитятко уже освоило и математику с грамматикой, и историю, и бойко лопотало на неведомых нянькам языках. Алексей Михайлович настолько гордился своей дочерью, которую сегодня назвали бы вундеркиндом, что частенько брал Софью с собой в дальние поездки по немаленькой державе, и порой юная Софья в затруднительных ситуациях давала такой мудрый и дельный совет, что бояре только в дремучих бородах чесали: «Ай да девчонка! Любого за пояс заткнет…»

Красотой царевна Софья не отличалась никогда: можно было сказать, что она была столь же некрасива, сколь и умна. Коренастая фигура, в которой было больше от мужского, чем от женского, почти полное отсутствие шеи, грубые черты лица, нездоровая полнота… Все это не украшало царевну; но, пообщавшись немного с царской дочерью, многие достойные мужи забывали о ее некрасивости и откровенно искали расположения Софьи. Однако сердце ее молчало. До поры до времени…

В 1676 году отец Софьи, царь Алексей Михайлович, скончался. На трон взошел старший брат царевны, Федор. Софья старалась быть поближе к болезненному и постоянно хворающему брату, но под видимостью оказания помощи в делах и сестринской любви скрывалось и нечто иное. За спиной Федора Софья плела крепкую сеть: вербовала себе в помощники видных бояр и переманивала на свою сторону полковников стрелецких полков.

Тогда же царевну приметил и видный боярин – Василий Голицын. Был Голицын намного старше Софьи, умен, необычайно красив и происходил из знатного литовского рода князей Гедиминовичей. Так же как и царевна, он владел латынью, древнегреческим, свободно говорил по-польски и по-немецки. Софья, частенько презиравшая мужчин именно за то, что они считали женщин существами второго сорта, место которых у очага, колыбели или за пяльцами, неожиданно для себя стала замечать, что князь внимательно ее слушает и лукаво посматривает из-под соболиных бровей…

Время пришло, и царская дочь Софья созрела – не для монастыря, но для любви. Однако князь не спешил воспользоваться тем, что само валилось ему прямо в руки: Голицын слыл примерным семьянином, любил жену и четверых пригожих детей. Софье он предложил безоговорочную поддержку во всех ее начинаниях, и на первых порах ей пришлось довольствоваться этим.

Однако когда люди проводят слишком много времени вместе и у них общие интересы, неизбежно они сближаются еще больше. Софья завороженно слушала речи Голицына о переустройстве государства, бывала в его доме, где частенько гостили чужеземцы, – о, какие они рассказывали истории! В дальних странах не было варварских обычаев, как в России, там царевен не заточали против их воли в монастырь. Они вольны были выходить замуж, и на престолах многих европейских держав восседали именно они – царские дочери!

Царь Федор, царствовавший недолгие шесть лет и не отличавшийся крепким здоровьем, умер в конце апреля 1682 года. Посовещавшись, бояре крикнули перед народом имя нового царя – малолетнего Петра, а править от его имени до совершеннолетия или же женитьбы должна была его мать, царица Наталья Нарышкина, ненавистная Софье мачеха. И уже в начале мая недовольная Софья, опираясь на верных бояр, стрельцов и Голицына, поднимает мятеж, увенчавшийся успехом. Отныне правит не сам Петр, а цари Петр и Иван, а регентшей при них становится не кто иной, как она, царевна Софья! Это был огромный прорыв и, возможно, прямой путь на трон.