Читать книгу Интуиция Инстинктов - Наталия Кузьмина Азъ - Страница 1

Эта история началась ещё до революции, в Царской России. Босоногий мальчишка, вместе со всей деревенской детворой играл в салки, колядовал, ходил по праздникам в церковь, воровал соседские яблоки, словом шалил и хулиганил, как и все его сверстники. Когда Илья подрос, родители отдали его в церковно-приходскую школу, планируя, что в будущем, он станет большим человеком в деревне – священником. Семья Ильи относилась к зажиточным кулакам. Со временем, в нашем обществе, возникло отрицательное мнение о таких семьях. Но что дурного в том, когда люди, работая от восхода солнца, до его заката, не профукивали пятаки и копейки, а вкладывали их в хозяйство. Сначала тёлочку купили, потом козлят с гусятами. Далее, у них появилась возможность нанимать работников, в помощь своему хозяйству, ведь рук на всё не хватало. Ключевое слово – нанимать, то есть, работая сами, они давали работу другим, весьма неплохо её оплачивая. Поэтому у семьи и была отличная возможность дать старшему сыну образование, одновременно приобщив к Богу.

Илья был смуглым, голубоглазым брюнетом. От отца, перенял навык, работы руками. Мог смастерить или починить вещицу. Про таких говорили, «рукастый парень». Только внешность его была испорчена небольшим горбиком на спине, но как говаривал отец:

– Ты ж не селезень, красотой ослеплять. У мужика ум важнее его портков.

Закончив три класса, Илья думал о своём будущем в роли духовника. В отличие от сегодняшней системы образования, один класс обучения в церковно-приходской школе, длился два года, а три класса – 5-6 лет. Так что образование, по тем временам, он получил отличное. Но грянула революция, она перевернула всё с ног на голову. Начались гонения на религию, глумление над духовностью, стали жечь церкви и убивать священников. Когда пришли раскулачивать их семью, обобрав их дом, шестнадцатилетний Илья понял, что борьба бессмысленна и подался подальше от неприятностей из дома, став скитальцем. По молодости лет, он надеялся на то, что родителей, с его младшими братьями и сестрами, просто пустят по миру вслед за ним. Но всё обернулось гораздо хуже – ссылкой, дети, оказались в приюте. В итоге он потерял связь с родными. Долго ли, коротко ли, бродил Илья по родной земле Матушке, я не ведаю, только однажды, набрёл он на табор цыган кочевых. Попросился у костра обогреться, помог хворосту набрать. Став почётным гостем у костра, получил, парочку бараньих рёбер к ужину и ночлег под открытым небом. Илью восхитили свободные нравы этого народа, их раскованность, отсутствие манерности и жеманства. А полуночный танец, и смелые прыжки через костёр с цыганской девушкой, и вовсе покорили его сердце.

Утром, он проснулся от громких окриков этого шумного, неунывающего и неугомонного народа. Они, вновь собирались в путь.

– Возьмите меня с собой, я постараюсь быть вам полезным. Мне всё равно куда вы идёте, ведь мне идти некуда.

– Добро. Оставайся чужак Илья, коли желание маешь. Только Златку не тронь, видел я вчера ночью, ваш горячий танец у костра.

– Договорились, – уверенно сказал Илья, главному цыгану.

Несколько дней табор шёл вперёд, останавливаясь для ночёвки в поле. Вновь были песни, танцы, жареное на костре мясо и печёная картошка. За это время, как удалось заметить Илье, табун таборных лошадей, весьма пополнился. Задавать вопросы, по этому поводу, Илье было неловко, да это его в принципе и не касалось. Но не поинтересоваться тем, куда они направляются, с его стороны, было глупо.

– К Карпатам идём, но тебе с нами не к чему, ищи другой путь. Время на раздумье ещё есть.

В Карпатах, Илье действительно делать было нечего. Он настолько привык к тому, что этот цыганский клан, заботится о нём, что за какие-то пару недель, начал считать и себя членом их большой семьи. Но эта семья, не приняла его, они были гостеприимны и улыбчивы с ним, но не посвящали в свои дела. Говор их, по большей части, Илья не понимал, а чем больше внимания он уделял цыганской принцессе Злате, тем хуже становилось отношение к нему, со стороны всего табора. Брат Златы, сказал в один прекрасный день:

– Завтра на рассвете, пойдёшь туда, куда глаза твои глядят, иначе, глотку перережу. Понял?

– Петша, дорогой мой друг, – ответил Илья, – позволь мне идти с вами. Я очень привязался к Злате и если мне не позволено взять её в жёны, разреши мне просто следовать за ней, холопом. Прошу тебя.

– Ха-ха. Златку в жены? Не обнаглел ли ты паря? У цыган две жилы, – ответил Петша, – а у тебя одна. Не пара ты Златке со своей холодной змеиной кровью. А коли упёртый как баран, то к баро иди, да поклонись ниже за Златку, не мне решать.

– Зачем обижаешь Петша? Кровь моя, погорячей твоей будет. Был я с поклоном у баро, но сказал он что цыганский костёр всем бездомным светит, но не каждого греет.

– Ещё раз иди, руки целуй, в ноги падай. Не мне же надо, тебе, вот и ищи способ.

Улучил Илья момент, когда глава семьи был в добром расположении духа и вновь на разговор к нему. В ноги к нему кинулся, умоляя не прогонять.

– Баро, дорогой, выслушай ещё раз. Я так люблю Злату, позволь нам быть вместе. Кончится эта канитель революционная, я её самой счастливой сделаю. Дом у неё богатый будет, прислуга. Молю тебя баро. В великих Луках, богаче дома не сыщешь, гостями дорогими у нас будете. С почётом встречать и жаловать будем.

– Это, теперь не кончится, брат Илья. Да и нужен ли Злате терем твой? Ты её спрашивал? Не положено по нашим законам кровь мешать, да в кров спешить. Какой из тебя жених? Невесту в день свадьбы Золотом выкупают. У тебя есть золото? У тебя одни слова красивые, пустой ты, как горшок.

– Есть! У меня много золота, только оно в схроне. Клянусь баро, я сделаю Злату самой счастливой.

– Клянёшься? Во гробу клясться станешь?

– В гроб лечь? Лягу, коли нужно.

Для цыган невероятно важен ритуал клятвы. Существует клятва в гробу. Если цыган хочет доказать, своё слово или правоту, то ему делают специальный гроб, в который он должен лечь и произнести клятву. В ней говорится о том, что если он в данный момент лжет, то лежать ему скоро в этом гробу. Цыгане вообще любят клясться, детьми, жизнью, здоровьем, матерью, а потом…

Мы, с цыганами, в чём-то схожи. Во Христа веруем, крест свой неся. В церковь белокаменную ходим, но языческие традиции не забываем и чтим. Молитвы знаем и речём, наряду с заговорами, «с гуся вода…»

Одну из таких клятв языческих, цыганских и предстояло дать Илье. Он был к ней, совершенно готов и согласен. Но только Злата, влюбившись по уши, не желала видеть желанного ей Илюшу, во гробе том. Она знала, чем клятва та чревата, поэтому сама предложила сбежать без благословения родительского. Илья был воспитан в традициях православных христиан, и для него это было неприемлемо. Явно, что дозволения на брак, им никто не даст, а коли даст, то жизнь в таборе, будет им не мила, даже не смотря на титул Златы. К тому же, зима на носу, нужно учить Злату, вести оседлый образ жизни. Только так он выживет рядом с любимой женщиной, не замёрзнув как пёс в степи. И Илья убедил её, в том, что она имеет право быть хозяйкой своей жизни, а не ловить цыганскую птицу удачи Чарану. Злата понимала, что покинув табор, скорее всего, она его уже никогда не встретит, значит не будет в её жизни больше отца – дадо, матки – дае, сестёр и братьёв. Быть сироткой, и отдать свою судьбу пришлому боголюбцу, было для неё слишком большим риском. Семья для цыган, самое ценное. Только время не давало шансов на долгие размышления. Злата, знала куда направляются ромалэ, поэтому оставила себе один шаг для отступления.

Ночью, она взяла у сродников двух лучших коней, пошептала у каждого над ухом, похлопала по бокам заговорив на добрый путь. Защитив коней, она была готова к дальней дороге и подписала себе приговор быть изгоем, в мире греховных страстей и кровавой революции, в мире голодных рабочих и подневольных колхозников. Злата отдала свою судьбу и жизнь в руки Ильи, а он, направил коней, в сторону своей родины, туда, где родная земля была его сторонницей и подмогой. Вырос он в небольшой деревне Лычёво, близ града Великие Луки. Деревню, преобразовали в колхоз, и кулацкому сыну, там делать было нечего. Опасно было даже мимо проезжать, мало ли кто узнает. Но Илья знал место, где был спрятан схрон отца. Драгоценности и златые монеты, ценились всегда, поэтому ему нужно было улучить момент, чтобы забрать их. Но сначала следовало «зацепиться» в городе, снять жильё, найти работу. Как это сделать без документов, Илья пока не придумал. Родителей его раскулачили, скорее всего сослав в Сибирь, сестер и братьев, наверняка отдали в приют. Естественно, что сам Илья как кулацкий сын, был в опале и вернуться в родные места не мог. Они со Златкой, решили попробовать осесть в Великих Луках.

Когда они шли лесом, Златка на ходу собирала за пазуху какие-то травки. Остановившись на отдых и разведя костёр, пошептала, над травами слова заговорные, смешала с пеплом. Собрала в тряпицу, перевязав бечёвкой и водрузила на шею себе и Илье. Таким образом, цыганская магическая защита, была поставлена. Злата ведала множество защитных слов, лихо отводящих, да благо дарующих.

«… Двери заперты во всех мирах, от зла от врага, от сущности, от гнусности. Ключ спрятан мной. Пока не …»

После этого, с лёгким сердцем, можно было идти туда, куда вёл суженый. Днём, они старались ночевать в лесу, а ночами шли, время от времени, согреваясь страстными поцелуями в объятьях друг друга. Илье тяжело давалось это путешествие, но кочевая цыганка, учила его выживать, учила тому, что умела сама, в свои четырнадцать лет.

В одно раннее утро, когда они остановились отдохнуть после ночного перехода, коней напоить, выбрав солнечную поляну у ручья, сплошь усыпанную земляникой, на них и набрели такие же неприкаянные путники, как и они сами. Гавриил да Марфа, оказались молодой семейной парой учёных, державших свой путь в Великие Луки, к родственникам. Поженились они недавно, а в дорогу из Ростова, их сподвигло приглашение о работе. Вот так, встретившись в лесу, семьи и познакомились. Останавливаться на постой, Марфе да Гавриилу, было некогда, они слишком спешили в комфорт, поэтому покушав с общего стола, тем что Бог послал, они отправились дальше. А Илья со Златой, остались переждать, пока не начнёт смеркаться и задремали в тени раскидистого клёна, под журчание быстрого ручейка и щебет шумных птиц. Земля была тёплой, как матушка в детстве, она словно питала своими соками, давая сил.

Пробудившись отдохнувшими, словно родившись заново, они ещё немного понежились в закатных лучах солнца. Тишина и покой природы, возбуждали молодые тела, рождая меж ними, глубокую страсть. Знали бы вы, как прекрасно слияние тел в одно целое на лоне матери природы. Само мироздание благоволит этому, заряжая жизнью и даруя новую энергию. Будь возможность жить так сегодня, не было бы таких понятий как стресс или депрессия.

Не торопясь никуда, даруя друг другу страсть и безумные кипящие поцелуи, они слегка задержались, но ведь их никто нигде не ждал. После сладострастия, напоив тела любовным напитком, они наскоро собрались. Нищему собраться, только подпоясаться. Вспрыгнув на коней, они не спешно побрели по входящему в сумрак лесу, не ведая того, что ожидает их в эту невероятно знойную ночь. Под ними были сильные, молодые скакуны, способные чуять опасность за версту. В дебри лесные, пара не лезла, обходя заросли стороной. На небе, блеснула зарница, там, впереди была гроза, сверкали молнии и пахло дождём, поднялся небольшой ветерок. Судя по всему, им оставалось идти пару дней, а если поспешить, не отдыхая днём, то до города, можно было добраться к вечеру. Вдруг, кони встали как вкопанные. Лес ещё был покрыт мглой и разглядеть что либо, было практически невозможно.

Илья спешился, ведя двух коней под уздцы, оставив Злату с лошадьми на опушке, в кустах и пошёл вперёд, осмотреться. Там, где лес переходил в болото, заметил он странное нагромождение. Медленно, стараясь не издавать лишних звуков, исследуя местность, подойдя ближе, понял, что это тела, их утренних знакомцев.

– Злата помоги!

Цыганка, тут же оказалась подле него.

– Поздно Илья, они холодные, как лёд. Люди лихие, пытались их ограбить, да видно нечего с них взять. Видишь все вещи разбросаны, документы какие-то.

– Да, вижу Златонька. Документы, это хорошо. Прости нас Господи, но ты же видишь, как жизнь нас топчет.

С этими словами, Илья собрал документы, раздумывая что делать с телами, он решил, что хоронить, задача для двух подростков, непосильная, но более всего – опасная. Поэтому, прочитав молитву, об упокоении души, попросив прощения у молодой пары, они оставили их на том же месте, отправившись дальше. Зато теперь у них были документы, и они могли идти в город по дороге, а не пробираться ночами сквозь валежник и болото. Илья, теперь звался Гавриилом Ардалионовичем, так было писано в метриках, Злата – Марфой Егоровной. Фамилия, которую даровал им небесный покровитель, была Евдокимовы. По документам об образовании, оба, закончили университет и являлись педагогами. На деле, Злата даже читать не умела, поэтому этот диплом, ей вряд ли когда-то сможет помочь, а вот метрики, были очень уместны. Илье было 16, а Злате 14, по документам же, им было 19. Не случись в лесу та трагедия, унёсшая две жизни, то наверняка, неминуемая смерть грозила бы и нашей паре.

Хорошо хоть Злата, прихватила одежду Марфы, чтобы не бросаться в глаза своими колоритными цыганскими юбками. Это была её последняя в жизни кража, она дала слово Илье, что впредь, этого не повторится и держала его всю жизнь. Переодевшись в льняное платье с вышивкой крестом, стянув непослушные чёрные пряди волос платком, она стала похожа на колхозницу. Только статная выправка и горделивый взгляд, выдавали в ней не умеющую приклонять колено, вольную, непокорную цыганку.

Теперь, Илью мы будем называть Гавриилом, а вот Злата, Златой так и осталась. Даже будучи в документах Марфой, Илья, до конца жизни, называл свою цыганку – Златонькой. Но это уже звучало нежно и ласково, как золотце моё, не привлекая особого внимания к её персоне и не порождая ни у кого вопросов на эту тему.

Пустив коней вскачь, по ровной дороге, а не по лесной чаще, в город они въехали, даже раньше, чем планировали – после обеда. Был пятничный день, на первом же базаре, продали коней за отличную цену, отправившись в новую, жизнь уже пешими. Встретив на своём пути гимназию, Гаврила, не откладывая в долгий ящик, пошёл осведомиться насчёт работы. Сославшись на то, что только что с дороги, жилья не имеет и планирует снять комнату, он был пропущен гувернёром, прямо к директору. Удача сопутствовала им, видно цыганская защита, сделала своё дело. Осмотрев документы, задав несколько вопросов, его приняли сразу на должность учителя словесности, определив казённое жильё и назначив неплохое жалование. В понедельник, надлежало выйти на работу.

Два ржавых ключа и адрес, каллиграфическим почерком написанный на листке белой бумаги, он торжественно вручил Злате, не владеющей грамотой.

– Пошли домой Златка, – сказал Гавр, ощущая себя Наполеоном.

Квартира, выделенная им руководством гимназии, была через один квартал от школы, что было весьма удобно. Подходя к дому, семейство переглянулось, это оказался одноподъездный бревенчатый дом, в один этаж. В парадной было 4 квартиры. Открыв дверь в квартиру, они нашли большую кухню и четыре комнаты. Все комнаты, кроме кухни были заперты на ключ. Постучав в каждую дверь по очереди и немного подождав, они услышали шарканье обувью, за одной из них. Тяжёлая дверь одной из комнат со скрипом отворилась и к ним вышла пожилая дама. На её голове, возвышалась пышная объемная шевелюра, типа «Помпадур», как на полотнах Чарльза Дана Гибсона. На синем платье, был праздничный, белый, кружевной воротничок и такие же белоснежные манжеты.

– Добрый день.

– Здравствуйте, – сказал, немного оробев Гавриил.

– Новенькие? – спросила дама.

– Пожалуй да. Я Гавриил, а это моя Злата. Не подскажите, какую комнату можно занять? И как вас величать?

– Вам дали ключ от этой? – указала она веером в сторону одной из комнат.

– Не знаю.

– Я знаю. От этой. Моё имя Ирис Авксентьевна, но можете называть просто Ирис. Свободных комнат две, можете выбрать. В этой умер старый учитель Вольфганг Шмуэльевич, – трагично сказала дама, артистично смахнув иллюзорную слезу и протянув Гавриилу, руку для поцелуя.

Гавр, учтиво прикоснулся губами к сухой руке мадам Ирис.

– Очень приятно, Ирис. А мы учительствовать в вашу гимназию прибыли.

Ирис кивнула, продолжая диалог, указывая перстом, на следующую комнату:

– А в этой давно никто не живёт, раньше жил мой сын, но теперь он уехал заграницу, и возвращаться по-видимому, уже не собирается. Сукин сын. Смотрите, выбирайте. В этой квартире, только одна комната моя, остальные принадлежат теперь не мне, я лишь отвечаю за порядок в доме.

И отвернувшись, словно напоминая себе и этой квартире пробурчала:

– А раньше, всё это принадлежало мне.

– Мы выбрали, Ирис, – сказала Злата, – ту, в которой ваш сын жил. Она побольше и посветлее. Спасибо вам моя дорогая.

– Дорогая? Хм, давно меня так никто не называл. Ну спасибо, драгоценная. Располагайся, будь как дома, но не забывай, что ты в гостях. Кстати, там в шкафу остались его книги, пусть стоят. Читать можете, из дома выносить нельзя. На кухне есть посуда, если обедом меня угощать станете, можете использовать всё, по вашему усмотрению и желанию. Ведём себя скромно, как порядочные люди. Это ясно?

– Хорошо Ирис. Благодарю, – сказал Гавриил.

Так началась их новая жизнь, в комфортном и вполне уютном жилье. После таборной жизни и лесных скитаний, показавшаяся им, просто царской. В квартире, как и у всех в то время, кухня, была общей, с русской печью, на которой и в которой, готовили пищу. Печь обогревала и все комнаты дома. Дрова, покупались на базаре в складчину, и хранились в кухне. Туалета и ванной, естественно не было. Во дворе стоял колодец, и деревянное, туалетное сооружение.

С понедельника, Гавр приступил к работе в школе. Ему сразу же выдали аванс, это было не плохим подспорьем к тем деньгам, которые остались с продажи коней. Злата, училась вести хозяйство, ожидая супруга с работы. Ходила на базар за продуктами, училась экономить. Старалась быть тихой, русской женщиной, туго стягивая свои чёрные кудри под красной, пролетарской косынкой. На контакт ни с кем не шла, просто жила ради любимого, создавая для него уют. Научилась мыть пол, шить, топить печь и готовить на ней русскую еду. Очень сильно, в этом, ей помогла Ирис. Не будучи кулинаром и поваром, Ирис всё же кое-что умела. Весьма кстати оказались и поваренные книги, настолько старинные, что перелистывая страницы, можно было ожидать того, что они невзначай рассыплются. Неожиданно, эти две разные женщины, стали подругами. Бывшая дворянка Ирис, была совсем одинока, а чтобы её не пустили по миру, уступила комнаты, а вернее, отдала в дар бывшей гимназии. С недавнего времени, мужскую гимназию, стали именовать просто школой.

Как оказалось, Ирис со Златой ведали магические рецепты. А открылось это, когда Ирис, скрутил радикулит и Злата вызвалась ей помочь. Водя руками и шепча на цыганском языке заговор, о том, что Месяц ясный всё зрит.

Заговорные слова были примерно такими:

– Месяц ясный, ты за морем бывал?

– Бывал.

– Месяц ясный, ты Бога видал?

– Видал.

– Месяц ясный, а у Бога …

Больше практической магии в книге «Азы мистических рецептов», на ЛитРес https://www.litres.ru/nataliya-kuzmina-az/azy-misticheskih-receptov/?lfrom=899130897&ref_offer=1&ref_key=607395a0163ab8ea900f132e531619b33973691501a8dbc83a342d6dbc30677d&lfrom=11412595

Вскоре, две другие свободные комнаты заселили молодые люди – студенты. К счастью, дома они бывали крайне редко. Сдружившись с Ирис, Злата стала полноправной хозяйкой в её квартире.

Встречая на улицах цыган, Златка испытывала несказанную вину. Кровь её закипала, и магнитом тянула подойти, дотронуться, спросить хоть в двух словах, как дела у ромалэ, поговорить на родном языке. Но пообещав Гавриилу, не контактировать лишний раз с людьми, а тем более с чужими цыганами, держала свой обет. Он прав, не чистые на руку, крикливые цыгане, не должны быть вхожи в их дом. Другое дело её кровные родственники, но вряд ли она теперь встретит их на своём жизненном пути. Бросив своих родичей, отказавшись от рода своего, Злата конечно же испытывала жуткие муки. Но она так сильно любила своего Гавра, что ради него, была готова на всё. Не так давно недавно, она осознала, что ждёт ребёночка. Попросив Ирис, помочь накрыть праздничный стол, Злата собиралась объявить семье об этом вечером, в торжественной обстановке. Как-то незаметно друг для друга, Ирис, Гавр и Злата, стали семьёй.

Они с Ирис запекли в печи огромного гуся, туго набив его разной вкуснятиной. Там были и потроха и разная крупа, яблоки с репой и обилие зелени. Был приготовлен капустный пирог и запечённая стерлядь. Ирис, даже нарисовала меню, по торжественному случаю. Злата держала в секрете повод, но Ирис, конечно же догадалась о внезапной причине сервировки стола.

После обеда пришёл и Гавриил. При виде таких щедрот, его глаза округлились, он даже двух слов не смог вымолвить.

– Проходи дорогой. Я попросила Ирис, помочь мне сделать эти вкусные вещи. Если бы она отказалась, то у меня бы ни за что такое не получилось. Собрались мы здесь по очень радостному событию.

Как и полагается в таких случаях, в воздухе повисла пауза, с намёком на то, что начнут выдвигать версии. Но все как-то растерялись и молчали, глядя на Злату.

– Милый, хороший, любимый, желанный, самый надёжный Гавр… У нас, будет ребёнок, – объявила Златка.

Гавриил итак был безмерно счастлив. Он отвоевал у жизни такую умницу и красавицу. Она как в омут бросилась за ним в неизвестность. За пару месяцев, научилась читать, готовить, вести хозяйство. А теперь, эта королева, с буйным темпераментом и неукротимым нравом, стала кроткой леди и готова подарить ему малыша.

Ирис даже достала из своих запасов бутылочку коньяка арманьяк Baron G. Legrand. Ведь это был и её праздник, скоро, она станет бабушкой.

Медленно тянулась осень, темнело рано, наиболее удачного времени чтобы вернуться в Лычёво, могло больше не быть. Гавриил собрался на пару дней, посетить края детства, взглянуть в последний раз на родной дом и попытаться откопать сокровища, нажитые непосильным трудом родителей, поплатившихся своей жизнью, за былое благополучие. Добытые потом и кровью монеты и украшения, по праву, принадлежали семье Ильи. И если бы их там вдруг не оказалось, это было бы тоже неплохо, потому что даровало бы надежду на то, что братья, сёстры или родители, уже смогли этим воспользоваться. Посторонний, не знающий человек, вряд ли смог отыскать их.

Злата, сначала не желала и даже боялась отпускать Гавра на такое дело. Но он, мудро пообещал Златке, как только кончится эта революционная катавасия, они поедут в Карпаты и найдут её семью. Златка, в очередной раз, доверилась любимому и освежив и без того мощную защиту, отпустила с Богом. Ирис они сказали, что Гавр поехал отыскать своих родственников, в близлежащее поселение, откуда был родом.

В распоряжении Гавра было всего два дня, но зная где и что искать, он был уверен в том, что ему достанет времени и судьба вновь улыбнётся. Добравшись до деревни, он прикинулся грибником, и через лес, пошёл к месту своего былого отчего дома. Подойдя к деревне, он издали заприметил руины, на месте своего прежнего жилища. Зрелище было жуткое, он почувствовал, словно сердце, вынули из груди. Сгорел не только дом, с пристройками, но и все деревья в некогда богатом и ухоженном саду. То самое место, ради которого шёл сюда, он нашёл сразу. Стало уже совсем темно, поэтому он наскоро начал поиск родительского схрона. Минут через десять, достал деревянный ящик и не привлекая внимания тяжёлой ношей, поспешил скрыться в лесу. На случай того, что его остановят и начнут искать документы или грабить, он взял лишь половину, остальное, снова закопал в лесу, рядом с раскидистой трёхствольной берёзой. Эта плакучая берёза с дуплом, не раз поила его своим соком. Вот и в этот раз, пусть поможет сберечь то, что Илья считает своим. Над кладом, прочёл он охранный заговор, которому научила Златка и с чистым сердцем, двинулся домой. На всём пути к дому, он был словно невидим. Вскоре, встретил проезжающий обоз, хозяин которого, согласился подбросить его, почти до города, за пять рублей.

Сказать по правде, над Гавриилом, висел «дамоклов меч», за подобные манипуляции, он попадал по расстрел. Злата зная о возможных рисках, места себе не находила, сон не шёл, кушать не хотелось. Просидев так всю ночь, укрывшись одеялом, в зябкой, остывшей к утру комнате, она задремала. В обед, её разбудил Гавриил, войдя в комнату, он поставил тяжеленную ношу в центре комнаты.

– Мужик сказал, мужик сделал. Это всё твоё Златка. Зря баро в меня не верил. Я клянусь тебе, мы найдём твою семью, и они признают меня.

– Да любимый. Спасибо тебе. Я так тебя люблю.

– Ты Златонька, подбери нам колечки обручальные, там должно что-то быть.

– Хорошо, – засветилась от счастья Злата.

Высыпав богатство на вязаный круглый половичок, она стала бережно и с удовольствием перебирать свои дары. Гавриил тем временем принёс воды и велел Златке, помыть добычу. Сам же подогрев воды, на вновь затопленной печке, помылся, поел вчерашнего пирога и рухнул на кровать, под тёплое одеяло. Злата вдохновлённо, тише мышки обмывала каждую монетку и каждую бусинку. Такими богатствами, ни она, ни вся её семья вместе взятые, не владели никогда в жизни. Теперь, она была богата, словно королева сказочной страны.

Едва проснувшись, Гавриил, начал подыскивать место, куда можно спрятать ценности. Единственным местом был подпол. Аккуратно сняв одну доску, парень положил туда большую часть схрона, оставив себе лишь горстку монет, на чёрный день, да два колечка, выбранные Златой. Половицу, прибивать пока не стал, просто закрепив гвоздиком, поставил на неё старое кресло. Злата планировала сразу же после родов, совершить цыганский обряд купания ребёнка в золоте, поэтому забивать наглухо, смысла не было. О цыганском ритуале, я поведаю немного позже…

Отдохнувший и удовлетворённый своими свершениями, он прижался к животику Златки и начал нежно его целовать.

– Златочка, девочка моя, я тебя так люблю. Верь мне, молю тебя, я сделаю для тебя всё что ты хочешь.

– Я знаю любимый. Я так сильно волновалась за тебя.

– Волновалась? Почему?

– Потому что теперь не смогу жить без тебя.

– Я тоже не смогу без тебя Золотце моё. Я так тебя хочу, – шептал он, целуя её еле заметный животик.

Поцелуи становились всё жарче, он спускался ниже, лаская её нежные, смуглые и изящные бёдра. Небольшая грудь, упруго возвышалась, маня прикоснуться к ней губами. И Гавр без стеснения целовал губы, вновь опускаясь к груди, балуя крупный сосок, своим горячим языком. Снова горячий живот, бархат волос на лобке. Очень бережно прикасаясь, словно боясь разрушить это нежное тело, пахнущее полынью и разнотравьем. Нежные прикосновения, очень будоражили Злату. Лёжа с закрытыми глазами, она звучала словно гусли, извиваясь от его лёгких прикосновений. Злата старалась предугадать, куда устремятся его сухие и горячие ладони дальше. Вот они уже снова ласкают бёдра, скользят по внутренней их части, проникая в тайну. Продолжая ласкать, руки помогают стойкому солдату войти в жаркое тело. Движения то медленные, то вдруг ускоряющиеся до резкого рывка. Кричать нельзя, чтобы не потревожить Ирис. Злата закрывает рот ладонью и плачет от удовольствия.

Вечером, они совершили импровизированную помолвку, а может быть даже свадьбу. Приглашать Ирис, не стали, ведь для неё, они уже были женаты, в документах стояли печати. Обменявшись кольцами, они словно скрепили свои узы официально. Никто не виновен в том, что судьба поставила их в такие условия, время было тревожное, за каждую осечку, полагался расстрел или каторга. Они, как не крути, тоже совершили преступление, хоть и невольно. Пусть это останется на их совести, да на усмотрении Божьем.

В начале апреля Златка родила близнецов. Мальчика назвали Андрэ, а девочку Ганна. У цыган, рождение близнецов, дурной знак, но Злата была уверена в другом, такое чудо, может случиться только от большой любви и у очень счастливых людей.

По древней цыганской традиции, купать в первый раз ребенка должна родная бабушка, а лучше обе бабушки – матери родителей. Так как у Златки с Гавром, родни не нашлось, то этот почётный ритуал, они попросили совершить старшую женщину в доме и в семье – Ирис.

Злата надела побольше золотых украшений, так положено у цыганских женщин. Она, как истинная цыганка, любила золото, и должна была носить его всегда не снимая, но не то было время, чтоб кичиться златом да серебром. Тем более, что Злата, для всех была теперь русской женщиной – Марфой Егоровной.

Перед купанием, в роток, да на зубок, клали серебряную ложечку, каждому малышу свою. Так жизнь сытой и хлебной станет, да зубки легко прорежутся. Судьба распорядилась так, что Гавр принёс в схроне, как раз две мельхиоровые ложечки, словно Господь указал ему истину. Для Андрэ ложечка побольше, Ганне поизящнее. Нужно было проговорить сакральное слово, завершив заговорное таинство, о котором вы можете прочесть в полной версии книги на Литрес: https://www.litres.ru/nataliya-kuzmina-az/sudba-pyati-devstvennic/?lfrom=899130897&ref_offer=1&ref_key=b169a396a4eb5ead379ac98314f1c80b9d0235fba104203851ed7e2f25d45b3c&lfrom=11412595

Ирис после ритуала купания в золоте, подарила своим внукам перстни, доставшиеся ей от благородных родителей. Отец её, был в Российской Империи, не последним человеком при царском дворе. Обер-егермейстер, чин второго класса, позволял Авксентию Илларионовичу, заведовать императорской охотой. Распоряжался и заведовал он хозяйственной частью. Был он царским ловчим, государевым стременным и руженосцем.

Именно поэтому, с приходом советской власти, Ирис стала изгоем. Вероятнее всего в силу своей мудрости, покладистости, возраста и магических способностей она не подверглась расстрелу или каторге. Жила тихо, не выделяясь и смиренно подчинилась новой власти. Также, как и Злата с Гавриилом, старалась свести к минимуму свои контакты. Тяжело было Ирис, привыкнуть к постоянно меняющимся жильцам. Но сейчас, она была с ними на равных, не хозяйка, не владелица, а временно проживающая на данной территории гражданка.

Со временем, Гавриилу стало всё сложнее готовиться к занятиям, находясь в одной комнате с малышами. Сосредоточиться было невероятно тяжело, а про сон, вообще лучше не вспоминать. На счастье, студенты летом разъехались по домам, и целых три комнаты оказались в распоряжении молодых родителей. Гавр, подал запрос на имя директора школы, об увеличении жилплощади и ждал ответа.

На подмогу, в качестве любящей бабули, приходила Ирис. Если бы не она, то ни Злата, ни Гавр, не имели бы возможности справляться с детьми. Благодаря Ирис, они могли хотя бы высыпаться. Пока Злата кормила одного, Ирис занимала вторую. Затем Ирис шла гулять с сытым младенцем, Златка кормила следующего. Покормив, Злата выносила Ирис второго, вместе они гуляли ещё какое-то время, потом Злата забрав первого уносила его в дом, и ждала возвращения Ирис с малышкой. Такая круговерть длилась пока малышам не исполнилось пять месяцев. Они повзрослели, выросли, научились играть и заниматься друг другом. Не особенно стремясь к контактам с другими людьми, они болезненно реагировали на разлуку. С пяти месяцев, их стали прикармливать, поэтому стало проще и разлучать их теперь не приходилось. К тому же, с ними стало можно договориться, отвлечь. Очень живо они реагировали на пение Златы и на сказки бабушки Ирис, постепенно успокаиваясь, расслабляясь и засыпая.

Вновь наступила осень. Однажды, в один из сентябрьских дней, оставив детей с бабушкой, в послеобеденное время, Злата пошла на базар, прикупить кое каких продуктов и отрезов материи. Нужно было сшить новую одежда малышам, новые платья себе и Ирис, да пара рубах для Гавра, не помешает. Казённый мундир, выданный ему в том году, был ещё справен, но рубашка совсем истрепалась. Чтобы не бросалось в глаза, нужно было купить ткань, подобную той, из которой была прежняя рубаха и носить так, словно это одна и та же вещь, дабе не взбрело в голову «добрым людям» что учитель зажиточный кулак. Хватит с них кулачества. Хотя понятно, та черта засела в крови Гавриила. Он привык трудиться, чтобы иметь желаемое.

Прикупив всё нужное, Злата поспешила домой, но тут, увидела цыганскую девочку, лет двух с небольшим. Девчуля, молча сидела на обочине, рядом с кучей конских лепёх и грызла яблоко.

– Дубри дин, где твоя дае?

Дае, мама по-цыгански. Девочка проигнорировала вопрос, словно не расслышала. Она смотрела мимо Златы, куда то вдаль.

– Как твоё имя? – Спросила Злата по-цыгански?

Почуяв родную кровь и разобрав говор, она ответила:

– Рози, – и снова отвернулась.

Торговцы, стоявшие здесь с самого утра, сказали, что малышка здесь одна. Когда ранним утром они пришли, она уже здесь сидела. Кто-то дал ей яблоко.

– Авэн, пойдем со мной Рози.

Рози протянула к ней холодные, грязные ручонки. Злата вложила ей в руку свою юбку и сказала:

– Держись Бэнгори.

Так вместе, они вошли в тёплый и чистый дом, пахнущий хлебом и кашей.

Как только Ирис увидела этого чертёнка, именно так переводится – Бэнгори, она руками всплеснула, не в силах сказать ни слова.

– Это Рози. Думаю, она будет жить с нами, если мамку не найдём.

– Ты что Злата, тебе своих мало? Веди в милицию.

– Никто цыганку в милиции искать не станет. Объявится мать, отдам. Торгашки видели, что я её забрала.

– Сумасшедшая, – сказала Ирис.

– Поможешь искупать?

– А я могу отказаться?

– Можешь.

– Помогу, – сказала Ирис, вытирая слёзы.

Она никогда не думала, что прожив пол жизни в одиночестве, судьба наградит её семьёй, шумным домом и любящими внуками.

Когда Гавриил, после учительствования, вошёл в дом, то сначала не понял, что произошло. Малыши визжали, как всегда будучи заняты друг другом, а Злата вывела из комнаты, кудрявую малявку, жавшуюся к её юбкам, как котёнок.

– Гавриил, это Рози. Если её мать не найдётся, значит она наша дочь, или моя, – уточнила Златка, сверкнув глазами.

– Ты ж моя цыганочка. Где ты её взяла? Украла?

– Ты же знаешь, – фыркнув и взяв Рози на руки, Злата резко отвернулась. – Я дала тебе обед, жить по христианским канонам. Не укради, это та заповедь, которую я чту.

– Прости. Виноват солнышко. А где Ирис?

– В комнате, с малышами. Подождём месяц, если мать её не объявится, ты сделаешь ей метрики.

– Договорились, – вздохнул Гавр.

На следующий день, Злата отвела маленькую Рози к врачу. Осмотрев её, он сказал, что ребёнок здоров, вшей нет, вот только немного отстаёт в развитии. В свои два года, Рози, почти не говорила и не особенно реагировала на людей, будто бы вокруг, не было ни души.

Никто малышку не искал. Так, в свои 15 с небольшим, Злата умудрилась стать многодетной матерью.

Гавриила, Розита по-прежнему боялась, прячась от него за юбку Златки или забравшись под стол. Ладно не рычала и не шипела как дикий котёнок. У Гавриила, совсем не было времени втираться ей в доверие, больше времени, он старался уделить своим малышам, которые тянулись к нему, как подсолнухи к солнцу.

На Покров в дверь постучали, открыла Ирис. Злата услышала из своей комнаты шум и поняв, что возникла какая-то конфликтная ситуация, поспешила на помощь. На пороге стояла цыганка, и сложив руки на груди, молила Ирис об разрешении войти в дом. Ирис спорила, пытаясь закрыть дверь, но цыганка, поставив ногу, всячески этому препятствовала. Злата собрала всю свою волю в кулак и стараясь выглядеть русской дамой спросила:

– Чего изволите дорогая?

– Да какая она дорогая? – огрызнулась Ирис.

– Я на счёт моей Рози, – быстро прекратив любые разговоры, заявила цыганка.

– Жди во дворе, – сказала Злата и захлопнула дверь.

– Ирис, драгоценная моя, это мать Рози. Посиди с малышами, я ненадолго.

– Поняла уже, чья это мать. Посижу, – сказала Ирис. И вслед уходящей Злате крикнула: – С удовольствием посижу со своими внуками, а ты, бестолковая, будь аккуратнее.

Злата вышла во двор, слегка усыпанный первым снежком.

– Что ты хотела?

– Рози хотела навестить.

– Навестить? А забрать не хочешь?

– Нет.

– Что за мать ты? Змея! Ребёнка бросила!

– Не шуми. Тебя Златка зовут?

– Нет, меня зовут Марфой Егоровной. Злата, я для мужа и для мамы.

– Я же вижу, ты цыганка.

– Не туда смотришь, не то видишь. Что тебе надо?

– Не скандаль, выслушай, у меня итак сердце разрывается.

– Имя моё Аза. 4 июля, я родила двойню. Ты же знаешь, что у нас это дурной знак. Поэтому семья приняла мальчика, а девочку, велели утопить, я её даже окрестить не смогла.

– Ну ты и дура Аза. У меня тоже двойняшки, но счастливее меня в мире нет.

– Ты же русская.

– Определись уже ромалэ, то ты меня цыганкой речёшь, то русской величаешь.

– Ладно, будь кем хочешь. Вижу, девка ты добрая, станешь хорошей мамой моей дочке. Я её у бедняков прятала, а потом, они отказались её держать, попросту прогнав. Ты сейчас не сердись, и прими то, что я приготовила… У цыган так принято, тем более, ты взяла моего ребёнка, приняв за свою. Тебе её поднимать, замуж отдавать. Заботься о ней как о родной. Тут Аза упала на колени перед Златой и зарыдала в голос, в протянутой руке свёрток держит.

– Бери, не отказывай.

– Знаю я твои традиции цыганка. Возьму. Ступай с миром. Но гляди, в мой дом, больше ни ногой, иначе пеняй на себя.

– Клянусь Златка. Всю жизнь за тебя Бога молить стану.

Она схватила руки Златы, прижала их к своему сердцу, поцеловала и кинулась на утёк, даже не оглядываясь.

Дома Злата развернула замусоленный свёрток. Там оказались… очень дорогие украшения. Филигранное колье с пятью крупными сапфирами. Алмазы, меньше на несколько порядков располагались вкруг сапфиров, обрамляя их. Браслет с такими же камнями в комплекте и одна сапфировая серьга, с подобными бриллиантами.